ЛЕДОКОЛ «КРАСИН»: «SOS!»

ЛЕДОКОЛ «КРАСИН»: «SOS!»

Единственный в мире плавающий, не плавучий, а именно плавающий, то есть самоходный морской музей стоит в Санкт-Петербурге у набережной Васильевского острова против Горного музея. Это ледокол «Красин», бывший поначалу «Святогором». Названный в честь былинного богатыря, этот 83-летний корабль прожил воистину исполинскую жизнь, наполненную неустанной битвой с арктическими льдами, отмеченную трудовыми, боевыми, научными подвигами. По своей исторической ценности он значит для российского флота, да и для страны в целом, не меньше, чем крейсер «Аврора».

Принимая во внимание это, а также глас российской общественности, подкрепленный ходатайством Министерства культуры РФ, согласованным с Всероссийским обществом охраны памятников истории и культуры и мэрией Санкт-Петербурга, правительство России в нелегком 1992 году приняло постановление «О включении в список исторических памятников ледокола “Красин”. Так ледокол получил своего рода охранную грамоту как памятник государственного значения. Получить-то получил, но капитан «Красина» Лев Бурак по-прежнему бьет тревогу. Его последнее письмо президенту Владимиру Путину напоминает сигнал «SOS!» с борта тонущего корабля. В чем дело?

Мы встретились со старейшим капитаном дальнего плавания Львом Юлиевичем Бураком в ходовой рубке ледокола. Вот что он рассказал:

— У «Красина» всегда было немало врагов: это и арктические льды, и английские интервенты, которым удалось на несколько лет захватить наше судно, и фашистские бомбардировщики…

Но самыми опасными оказались наши отечественные металлосдатчики вкупе с чиновниками-мздоимцами. Не буду говорить, сколько трудов стоило отстоять ледокол от всех попыток отправить его на разделку. Скажу только, что, когда в Кронштадте он попал в лихие руки, нашему экипажу вместе с питерскими омоновцами пришлось в прямом смысле слова брать родной пароход на абордаж и уводить его в Питер. За это меня подкараулили в подъезде дома и попытались убить. История в духе пиратских романов. Но после травмы черепа я выжил и снова вступил на «тропу войны». (Л. Бураку во время покушения было 74 года. — Н.Ч.)

Возникла новая опасность: одна из германских фирм предложила если не купить, то взять исторический ледокол в аренду, для того чтобы зарабатывать на уникальном судне туристские дивиденды. Речь шла о таких сроках, что можно было уже распрощаться с «Красиным» навсегда. Разумеется, кому-то из высокопоставленных городских чиновников, могущих решить эту проблему, был обещан немалый «гонорар». Вот за нас и взялись…

— Но у вас же статус памятника государственного значения! Вы же под охраной государства!

— Бог дал, Бог и взял… Обойти нашу «охранную грамоту» очень легко. Для этого надо собрать пакет документов, доказывающих, что старый ледокол обветшал настолько, что его опасно держать на плаву, содержать-де его весьма затратно для городской казны и поэтому лучше всего сдать в аренду богатым немцам, которые своими средствами решат все технические проблемы. Однако поступить именно так чиновникам мешают документы Морского регистра и Акт обследования ледокола «Красин» экспертами Бюро независимых сюрвейеров. Эти документы разрешают нам не только находиться на плаву, но и совершать дальние плавания в любом районе Мирового океана. Что нужно сделать, чтобы лишить нас такой возможности, чтобы привести пароход в глыбу обветшавшего металла? Правильно — лишить его экипажа, который пока что, несмотря на мизерную зарплату, содержит судно в полной технической исправности. Именно это и задумано под благовидным юридическим предлогом Нас передают Музею Арктики в качестве филиала. А для этого необходимо, чтобы мы расстались со своим статусом «государственное предприятие». Тогда по закону мы все — от капитана до трюмного машиниста — подлежим обязательному увольнению. Музей же набирает штат для своего филиала по своему усмотрению и по своим невеликим возможностям. Уйдут уникальные специалисты: паросиловики, электрики, трюмные… Группа же экскурсоводов и билетеров не сможет содержать на плаву огромное и сложное судно. Оно, конечно же, захиреет, и тогда через год-другой назначат техническое переосвидетельствование и составят тот самый акт, по которому «Красину» «дешевле» всего находиться в германском порту, а не в санкт-петербургской гавани. А этого никак нельзя допускать не только из патриотических чувств, но и из экономических соображений.

Вот перед вами выкладки, смотрите: денег нам на содержание ледокола не давали до 1994 года. Мы пережили безденежье. И сегодня годовые средства на поддержание «Красина» в исправном состоянии составляют всего лишь 0,004% от затратной части горбюджета. А ведь ушло более 10 миллионов рублей на последний ремонт ледокола, в результате чего «Красин» получил документы Морского регистра судоходства на право плавания. Зачем же выбрасывать эти миллионы на ветер, дарить их некой германской фирме, которая будет эксплуатировать корабль в своих интересах?

Ведь мы же сами можем зарабатывать немалые деньги в пользу того же городского бюджета, на балансе которого находимся.

— Каким образом? За счет экскурсантов?

— Не только, хотя на посещаемость нашего музея жаловаться не приходится. Ведь «Красин» — единственное сохранившееся действующее историческое судно в России.

— И «Аврора»…

— Но «Аврора» обезножена и насмерть прикована к стенке, она не может ходить в моря. А мы еще можем. И вот тут-то открываются немалые возможности не только для самофинансирования, но и для подпитки государственной казны. Он многое еще может, наш единственный в мире музей-ледокол. Может развести пары, сняться со швартовых и прийти в Стокгольм, Копенгаген, Таллин, Киль или Лондон, доставив туда, кроме музейной экспозиции, рассказывающей о морской славе России, выставку конкурентноспособных российских товаров, производители которых смогут оплатить такой рейс как рекламную акцию. Может принять в свои каюты туристов и совершить круизный рейс в стиле морского «ретро». Район плавания у «Красина» по сертификатам Морского регистра неограниченный. Старинный ледокол будут рады видеть и в Италии, где история спасения экспедиции Умберто Нобиле памятна до сих пор, и в Исландии, откуда выходили конвои, в проводке которых участвовал «Красин», и в Норвегии, где также помнят участие российского ледокола в поисках пропавшей экспедиции национального героя этой северной страны Руаля Амундсена, и в Англии, на чьих верфях (по чертежам адмирала Макарова) был построен этот морской старожил…

Наконец, на борту ледокола можно разместить экологическую лабораторию — места хватит — а с ее помощью вести мониторинг качества воды Балтийского и Северного морей. И это не досужий проект, а насущная необходимость, если вспомнить, сколько пароходов, груженных высокотоксичным химическим оружием, было затоплено после войны в водах Балтики. Экологическая информация, которую бы мы добывали, несомненно, была бы востребована правительствами всех прибалтийских стран.

Многое еще может старый ледокол, если отнестись к нему по-хозяйски. Мы не просим денег. Мы просим об одном — оставьте экипаж «Красина» на борту ледокола. Не списывайте на берег уникальных специалистов. Не мешайте нам работать. Не отдавайте нас в иноземную аренду. «Красин» еще послужит родному Санкт-Петербургу. Чиновники приходят и уходят, а исторические корабли должны оставаться на плаву. Как в той же Англии…

Старый капитан замолчал. А я вспомнил гавань Портсмута. Посреди густой рощи яхтенных мачт вздымались могучие стеньги флагманского корабля адмирала Нельсона «Виктори», а поодаль чернел клепаный железный корпус броненосного пароходофрегата «Вэриор». Еще дальше — подводная лодка «Элиано; в крытом доке стояли останки поднятого со дна морского старинного парусника «Мэри Роуз»…

Есть ли еще в мире подобная гавань исторических кораблей? Англичанам это надо — морская нация. А нам не надо? Россия — не морская нация?

А кому принадлежит честь величайших географических открытий двух последних веков — Антарктиды в XIX и Северной Земли в XX? Русским морякам Кто проложил и освоил великий морской путь из Атлантики на восток в самом непроходимом, Ледовитом, океане планеты? Опять же мы, россияне. В какой стране был создан самый могучий подводный флот в мире? В нашей. Кто освоил самые недоступные акватории гидрокосмоса — под ледяным панцирем Арктики? Мы… Так неужели мы не заслужили право иметь свои морские реликвии, неужели нам не для кого их хранить?

Народ желает моряками быть. И становится ими, несмотря на бедственное положение флота, как военного, так и торгового, промыслового, научного.

Назову только трех лично мне известных подвижников морского юношества — капитана 1-го ранга Евгения Введенского, директора Московского объединенного Морского корпуса имени героев Севастополя, попечителя Петербургского кадетского корпуса капитана дальнего плавания Александра Комшина, адмирала Анатолия Кузмина, наставника Московского клуба юных моряков. Надо видеть этих мальчишек и девчонок в выпрошенных у добрых дядей и подогнанных мамиными руками форменках. Надо видеть их седоглавых капитанов, которые из ничего создают пособия по морской практике.

Тут все зиждется на голом (в финансовом смысле) энтузиазме взрослых, на отчаянной детской вере в свои грядущие дальние походы, на общем порыве за грань морского окоема… А пока что по картинкам да плакатам изучают палубы, рубки, снасти… И вот им подарен настоящий — и какой! — корабль: ледокол «Красин», живой учебник истории, воплощенный в металле, в мачтах, якорях. Приходи, взбегай по трапам, трогай, верти, нажимай — постигай. Именно им, нынешним «безлошадным» юнгам, морякам России XXI века, и нужен этот ледокол в первый черед.

Было все за кормой «Святогора»-«Красина»: и ледяные поля, и огненные рейсы войны, и океанские штормы… Но не зря говорят: самое сложное — это достойно прожить старость. Старость ледоколу выпала преотчаянная. Паковые льды было легче колоть, чем ныне пробивать бумажные торосы.

Более полувека этот корабль был первопроходцем и спасателем. Кто же его спасет теперь?

* * *

Письмо капитана ледокола «Красин» президенту России:

Учитывая важность объекта, обращаюсь к Вашему авторитету за помощью.

Речь идет о ледоколе «Красин», вошедшем во все энциклопедии, именем которого названы пять мест на картах земного шара, о котором выпущены кинофильмы, почтовые марки, золотая монета ЦБ РФ, написано более 60 книг, награжденном орденом Трудового Красного Знамени — судне, имеющем мировую известность.

За последние годы на его ремонт израсходовано более 10 млн. рублей. В результате «Красин» получил документы Морского регистра судоходства на право плавания, на нем организован и активно посещается музей, ведется патриотическая и военно-патриотическая работа с молодежью, а также культурно-просветительская работа, начиная с круглого стола Академии военно-исторических наук до участия в международных туристических выставках. «Красин» готов представлять интересы и морскую славу России в портах Европы.

Все это делается не при содействии и поддержке должностных лиц, которые по распоряжению мэра Санкт-Петербурга № 743-р от 30.07.1992 г. обязаны были это делать, а, к сожалению, вопреки им.

«Красин» — единственное сохранившееся действующее историческое судно России. Все остальные — «Ермак», «Малыгин», «Сибиряков», «Г. Седов». «Ф. Литке», крейсер «Киров» (эпоха в военном кораблестроении) — разрезаны на металл, гибнет в Ораниенбауме единственная в мире антимагнитная шхуна «Заря»… Остался один «Красин».

Вызывает недоумение травля в выступлениях и документах, проводимая в период работ по восстановлению «Красина» и продолжающаяся в настоящее время, подковерные игры и многочисленные активные попытки избавиться от «Красина» со стороны отдельных вице-губернаторов Санкт-Петербурга.

Сначала «Красин» требовали передать уже обанкротившемуся Балтийскому морскому пароходству, затем, фальсифицируя факты, пытались «сдать на эксплуатацию» в Германию, сейчас готовятся практически ликвидировать музей и ограничить его рамками неплавающего учебного судна с ликвидацией существующего статуса и увольнением состава узких специалистов-паровиков, знающих судно. Это в то время, когда цели и планы «Красина» вышли на фактическую реализацию и налицо — впечатляющие успехи. Все это делается за спиной красинцев, которые изучили судно и знают, как с наименьшими затратами добиться больших результатов.

Во всех этих «прожектах» просвечивают личные интересы отдельных руководителей.

При этом перед «Красиным» финансовая проблема не стоит имеется адресное финансирование. «Красин» включен в Закон-бюджет Санкт-Петербурга на 2000 год (с оплатой по ETC), и у нас разработан план перехода на самофинансирование в 2001 году. Начат интенсивный поиск партнеров для плавания.

Десятый год я стою на «военной тропе», отстаивая памятник истории государственного значения. В настоящее время угроза настолько сильна, что вынужден обратиться к Вам.

Судьба «Красина» волнует не только ветеранов Полярных конвоев Великой Отечественной войны, в которых он принимал участие, не только военных и гражданских моряков, судостроителей, речников, рыбаков, портовиков. Нам пишут со всех бассейнов. Судьба «Красина» волнует петербуржцев, людей самых разных специальностей.

На докладные записки в правительство Санкт-Петербурга я не получаю ответов.

Судьба всемирно известного спасателя экспедиции Нобиле, судна, предотвратившего катастрофу на море, равную гибели «Титаника» (на борту спасенного «Красиным» пассажирского парохода «Монтесервантес» находилось 1855 человек), участника Полярных конвоев, первопроходца, — под серьезной угрозой.

Мы просим только дать нам возможность продолжать работать и не считать собственность Санкт-Петербурга — ледокол-музей «Красин» — посторонним для Петербурга.

Во время ближайшего посещения Санкт-Петербурга просим Вас, несмотря на всю Вашу занятость, изыскать возможность посетить морскую славу России и убедиться лично, что во всем вышесказанном каждое слово — правда, и помощь нужна срочно.

С уважением,

Капитан-директор ледокола-музея «Красин», ветеран Великой Отечественной войны, участник обороны Ленинграда

Л. Бурак,

P.S. Пока писались эти строки, капитана «Красина» Льва Юльевича Бурака не стало.

Кто теперь защитит легендарный ледокол?