Жития святых как нравственный образец
Жития святых как нравственный образец
Войдя в церковь, видим столпы с изображенными на них в полный рост людьми в монашеских, а то и в воинских одеждах. Это святые, на которых как бы держится все здание. Святые на Руси – это нравственные образцы, с которыми должен сверять свою жизнь верующий, опора святой Руси.
Кто канонизируется церковью, получая тем самым право называться святым? Это или церковные пастыри и монахи, как Феодосий Печерский, Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Амвросий Оптинский и другие вплоть до Иоанна Кронштадтского и патриарха Тихона. Или благочестивые князья, прославившие Русь своими победами над врагами, как Александр Невский. Или невинно пострадавшие за приверженность к христианской морали, как князья Борис и Глеб, убитые своим братом Святополком Окаянным (первые русские святые). Их подвиги описаны в житиях святых.
Основополагающее значение для развития русской литературы имело изобретение славянской письменности Кириллом (827–869) и распространение ее им и его братом Мефодием (820–885). Самое значительное, но небольшое по объему эпическое произведение древнерусской литературы – «Слово о полку Игореве» – напоминает эпос других народов, не только европейских. Это не героический эпос, хотя, описывая военный поход, по форме напоминает таковой. В России не было героев-рыцарей в западном смысле. Ближе всего «Слово о полку Игореве» к «Песне о Роланде», герой которого погибает. Но русский эпос не героичен, а печален. Он и не куртуазный: культ Прекрасной Дамы только в начале XX в. пытался пересадить на русскую почву А. Блок. «Слово о полку Игореве» обрамлялось житийным жанром, а затем пришла поэзия и позднее роман.
Жития святых написаны по единому канону: сын благочестивых родителей, с раннего детства отличающийся аскетизмом, любовью к церкви и ее обрядам и изъявляющий желание стать монахом; ведет жизнь подвижника, успешно противостоит козням дьявола и совершает разнообразные чудеса; к нему является Пресвятая Богородица, или ангелы и другие святые; сам он спасает тонущих, поддерживает колеблющихся, помогает обездоленным и притесненным; после смерти святого чудеса от него не прекращаются, а, наоборот, усиливаются. Святой не может иметь отрицательных черт. Это стандарт, которому следуют все авторы.
Житие Феодосия Печерского написано самым известным летописцем Древней Руси, создавшим «Повесть временных лет», Нестором в 80-х годах XI в. В самом начале Нестор уверяет, что он не достоин писать из-за своих многочисленных грехов, из-за того, что он невежда и недалек умом, не обученный к тому же никакому искусству. Верить Нестору, конечно, нельзя. Это сугубое проявление скромности, свойственное всем составителям житий.
Далее идет повествование о жизни Феодосия Печерского, настоятеля одного из древнейших русских монастырей – Киево-Печерской лавры, которую основал учитель Феодосия Антоний – тезка Антония Великого – египтянина, родоначальника монашества, 20 лет прожившего в уединении.
Рассказ о святом Феодосии начинается с его рождения. Когда ребенка принесли крестить, священник сразу понял, что он посвятит себя церкви, и назвал его Феодосием – «посвященным Богу». «Не приближался он к играющим детям… но избегал их игр» (Литература Древней Руси. Хрестоматия. М., 1990. С. 91). «А кто расскажет о покорности и послушании, какими отличался он в учении не только перед учителем своим, но и перед учащимися с ним?.. Когда же властелин этого города узнал о смирении и послушании отрока, то полюбил его, и повелел постоянно находиться у себя в церкви, и подарил ему дорогую одежду, чтобы ходил в ней. Но блаженный Феодосий не долго в ней пребывал, ибо чувствовал себя так, как будто носил какую-то тяжесть. Тогда он снял ее и отдал нищим, а сам оделся в лохмотья и так ходил… Иногда же, когда было особенно много оводов и комаров, ночью садился на склоне возле пещеры и, обнажив свое тело до пояса, сидел, прядя шерсть для плетения обуви и распевая Давидовы псалмы» (там же. С. 91, 94,98). Феодосий был для всех монахов образцом в труде и «постоянно учил братию не зазнаваться, а быть смиренными монахами, и самих себя считать недостойнейшими из всех, и не быть тщеславными, но быть покорными во всем» (там же. С. 101).
Феодосий вел непорочную жизнь, помогал бедным и обиженным, защищал вдов от неправедного суда, обличал князей, вероломно захватывающих власть и попирающих закон. «Что внесем, любимици мои, в мир съй или что имам изнести?» – спрашивал Феодосий. Обращаясь к князю, давал такой совет: «милостынею же милуй не токмо своя веры, нъ и чюжая… всякого помилуй и от беды избави, яко же можеши».
Примерно тогда же, когда было написано житие Феодосия Печерского, появилось и «Сказание о Борисе и Глебе», которые признаны святыми из-за их мученической смерти от руки брата. Это были первые русские люди, официально канонизированные в Византии.
Их описание соответствует канону. Борис был «правдив и щедр, тих, кроток, смиренен, всех он жалел и всем помогал» (Литература Древней Руси. Хрестоматия. М., 1990. С. 66). Выглядел он так: «телом был красив, высок, лицом кругл, плечи широкие, тонок в талии, глазами добр, борода небольшая, и ус молодой еще был, сиял по царски, крепок был, всем был украшен – точно цвел он в юности своей, на ратях храбр, в советах мудр и разумен во всем, и Благодать Божия цвела в нем» (там же. С. 75).
Борис был во главе киевского войска, и дружина сказала ему, когда старший брат Святополк вызвал его к себе после смерти отца Владимира Святого: «Пойди, сядь в Киеве на отчий княжеский стол – ведь все воины в твоих руках». Он же ответил: «Не могу я поднять руку на брата своего, к тому же еще и старшего, которого чту я как отца». Услышав это, воины разошлись. И в последний момент, когда убивали его, он воскликнул: «Не осуждай их, Господи, за грех этот, но прими с миром душу мою» (там же. С. 69).
Глеб же, обманом вызванный от имени отца, стал молить о пощаде и потом возопил: «Увы мне, увы мне!» «И как предсказал Господь в псалмах, что возлюбившего зло больше добра Бог сокрушит до конца, так отомстил брат Ярослав (будущий Мудрый. – А.Г.) за убийство братьев и бежал Святополк Окаянный из Киева и бесчестно скончался» (там же. С. 71).
Вот что сказано летописцем об этих святых: «Вы наше оружие, земле Русской защита и опора, мечи обоюдоострые, ими дерзость поганых низвергаем и дьявольские козни на земле попираем. Воистину и без сомнений могу сказать: вы небесные люди и земные ангелы, столпы и опора земли нашей!» (там же. С. 74).
Чудеса святых, пишет летописец, происходят во исполнение слов Господа: «Верующий в меня, в дела, которые я творю, сотворит сам их, и больше сих сотвори». И просьба к святым: «Не забывайте отечества, где прожили свою земную жизнь, никогда не оставляйте его. Так же и в молитвах всегда молитесь за нас, да не постигнет нас беда и болезни не коснутся тела рабов ваших» (там же. С. 75).
Святой, известный всем, – Александр Невский. Это тип святого, отличавшегося воинскими доблестями при жизни (заглавие рукописи о нем «О житии и доблести…»). Святость такого человека уже в том, что и красота его, и храбрость, и ум, и сила, и звучный голос, и победа его не могли быть без божественной благодати. Александр перед битвой просил святого Бориса помочь ему и встать с оружием и щитом. Он же сказал дружине: «Не в силе Бог, но в правде» (там же. С. 204). Все святые как бы связаны одной цепью, и Борис, и Глеб помогли Александру победить шведов, сойдя на землю. Воинство Божие помогало, как сообщает летописец, Александру и во время Ледового побоища. Сообщается, что Александр «любил священников, и монахов, и нищих, и митрополитов же и епископов почитал и внимал им». После смерти его и иереи и диаконы, черноризцы, нищие и богатые и все люди восклицали: «Уже погибаем!» (там же. С. 208).
Знаменитейший русский святой – Сергий Радонежский. Его первый биограф Епифаний Премудрый сообщает, что, находясь во чреве матери, он трижды прокричал во время церковной службы, тем самым обнаружив свое божественное предназначение. Появившийся на свет ребенок отказывался принимать материнское молоко, если мать «пищу некую вкусити, еже мяс» (Житие Сергия Радонежского. М., 1991. С. 16). С юного возраста он постился «въ среду и в пяток ничто же не ядяше, въ прочаа же дни хлебом питашеся и водою» (там же. С. 25). Детство Сергия напоминает нам Феодосия Печерского, следуя по пути которого, будущий «преподобный и богоносный чудотворец» создает монастырь, получивший впоследствии название Троице-Сергиевой Лавры.
В те времена, пишет Е.Е. Голубинский, «наши монахи смотрели на пример современных им монахов греческих, а позднейшие греческие монахи уже не шли из города в пустыни. И вот, богоизбранный юноша Варфоломей (имя до принятия монашества. – А.Г.), отвращая взор свой от примера современных ему монахов греческих и обращая его к примеру древних египетских учредителей монашества – Антония, Пахомия и Макариев, решил монашествовать в том собственном смысле, чтобы подвизаться в удаленной от жилищ человеческих пустыне» (там же. С. 155).
«В последующее время, в XV, XVI, XVII столетиях монашеское подвижничество посредством совершенного уединенного пустынножития не составляло у нас очень большой редкости, – продолжает Голубинский, – но оно началось у нас именно от преподобного Сергия и он был именно первым, кто ввел его у нас. Не так трудно делать что-либо трудное, когда прежде нас уже делали это многие другие, как трудно решиться на это первому» (там же. С. 157).
«Пустыня была настоящая и суровая пустыня: кругом на большое расстояние во все стороны – дремучий лес; в лесу – ни единого жилища человеческого и не единой человеческой стези, так что нельзя было видеть лица и нельзя было слышать голоса человеческого, а можно было видеть и слышать только зверей и птиц» (там же. С. 156).
Важно не только то, что Сергий начал свое великое дело в природе, но и то, как он обращался с ней. Это было то гармоничное взаимодействие, к которому призывает современная экология. «Поселившись среди зверей, преподобный Сергий приобрел их расположение, а с некоторыми из них вступил даже, так сказать, в содружество. Мимо кельи его бегали стада волков, но ему вреда не причиняли; проходили иногда и медведи, но также не беспокоили его. Между медведями нашелся один, который часто начал посещать преподобного» (там же. С. 159). Б. Зайцев пишет, что Сергий Радонежский «благословил природу, в образе медведя близко подошедшую к нему» (там же. С. 215).
Он был поистине другом животных, всей природы. Такое поведение соответствовало общим правилам христианского отношения к природе. Природа в христианстве не одушевляется, как в язычестве, но почитается как творение Божье. Свойства православного святого – смирение и любовь в полной мере переносит Сергий на всю природу. Он любит медведя, которого кормит, и у него нет чувства превосходства перед «братьями меньшими».
Природа для Сергия – способ приобщения к Богу. Уйти от людей в дикую природу и в ней обрести Бога – таков путь Сергия Радонежского. «В самой ограде монастыря первобытный лес шумел над самыми кельями и осенью обсыпал их кровли палыми листьями и иглами» (там же. С. 266).
Сейчас пишут, что для решения экологической проблемы необходима определенная степень нравственности. Надо любить всю окружающую природу, все существа на Земле. Возражают, что это невозможно. Невозможно для простого человека, но не для святого. Сергию Радонежскому была присуща «любовь совершенная». Сергий побеждал людей и природу без насилия – своим примером. Этим он был похож на другого экологического святого – Франциска Ассизского, читавшего проповеди птицам.
«Житие же его бе сицево: пост, сухоядение, беспостелие» (там же. С. 138). «Пищу преподобного Сергия во время его уединенного пустынножития составляли хлеб и вода» (там же. С. 159). Ходил он в такой «худой» одежде, «что не далека была от того, чтобы называться рубищем» (там же. С. 170).
В пустыни, в совершенном уединении Сергий прожил около двух лет. Стали к нему приходить другие монахи. Свой растущий авторитет Сергий Радонежский использовал для предотвращения княжеских междоусобиц. Он благословил Дмитрия Донского на битву с Мамаем. Своей скромностью преподобный Сергий подавал пример всем, и хотя на месте его пустынножития возник привлекший много людей монастырь, «несохраненная монастырем первоначальная его пустынность послужила образцом для последующих ревнителей подвижничества к устроению пустынных монастырей» (там же. С. 164). Не менее четверти русских монастырей основаны прямыми учениками Сергия и стали они образцами общежития и преображения природы, как Валаамский, Соловецкий, Кирилло-Белозерский и другие.
Чудотворец Сергий помогал людям и после своей смерти, о чем подробно написано Симоном Азарьиным. Как говорил В.О. Ключевский, «при имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной» (там же. С. 271).
После Сергия Радонежского было на Руси много святых – патриарх Гермоген, Серафим Саровский и другие, но имя святого Сергия навсегда осталось наиболее почитаемым. С жизнью других святых мы можем познакомиться по их житиям, а также по художественным произведениям. Приехав в знаменитый православный монастырь Оптина пустынь в 1878 г. в тяжелом душевном состоянии после смерти сына, Достоевский начал там писать свой последний роман «Братья Карамазовы» и в образе положительного героя старца Зосимы воплотил черты оптинского старца Амвросия. Амвросий Оптинский был канонизирован и причислен к лику святых на Поместном соборе Русской Православной Церкви в 1988 г. почти через 100 лет после своей смерти.
Под стать литературе были живопись и архитектура. Вершиной русского искусства по праву считается средневековая живопись. Самые знаменитые иконописцы на Руси: Феофан Грек (ок. 1340—после 1405), Андрей Рублев (1360—ок.1430), Даниил Черный (ок. 1360–1430), Дионисий (1440–1502/3), Симон Ушаков (1626–1683).
Интересны размышления Е.Н. Трубецкого о значении архитектурных форм. «Византийский купол над храмом изображает собою свод небесный, покрывший землю. Напротив, готический шпиц выражает собою неудержимое стремление ввысь, подъемлющее от земли к небу каменные громады. И, наконец, наша отечественная «луковица» воплощает в себе идею глубокого молитвенного горения к небесам, через которое наш земной мир становится причастным к потустороннему богатству» (Трубецкой Е.Н. Три очерка о русской иконе. Новосибирск, 1991. С. 11). Иван Великий, по Трубецкому, гигантская свеча, вздымающаяся к небу над Москвой, а многоглавые церкви – многосвешники. Город со множеством храмов как бы горит духовными огнями.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.