Цветочки провокации

Цветочки провокации

В 1903 году заведующий агентурой в Париже Н.И.Рачковский, по личному приказанию царя, был уволен в отставку за то, что сообщил неблагоприятные сведения о шантажисте-спирите Филипсе, который пользовался большим влиянием при дворе.

В Париж был командирован Ратаев, а на место заведующего особым отделом министр внутренних дел Плеве пригласил начальника Московского охранного отделения С.В.Зубатова, который ввёл на службу в Департамент полиции охранников: Медникова, Меньшикова, Квицинского, Труткова, Зверева, проваленных сотрудников – Гуровича, Панкратова и жандармских офицеров Терещенкова, Комиссарова, Меца и других.

С появлением этих лиц взгляды на революционное движение изменились. Создалась система исключительных награждений за открытие сенсационных дел: тайных типографий, складов бомб и пр.

По инициативе Зубатова Россия покрылась сетью охранных отделений, во главе которых были поставлены молодые жандармские офицеры, более восприимчивые к новым методам политической борьбы.

Для надзора за отправлявшимися в Россию революционерами с согласия германского правительства учреждена была в 1902 году в Берлине самостоятельная агентура, начальником которой стал Гартинг (Геккельман), бывший секретный сотрудник III Отделения по партии «Народная воля». Гартинг тогда же за прежние заслуги был произведён в первый чин коллежского регистратора, а затем сразу же в коллежского советника. Деятельность его, главным образом, свелась к тому, чтобы дискредитировать своего конкурента Ратаева, возглавлявшего парижскую агентуру, и занять его место. Это ему удалось с помощью вернувшегося из опалы Рачковского: Ратаева уволили.

В бытность А.А.Лопухина директором Департамента полиции произошёл такой случай. После убийства террористом Каляевым великого князя Сергея Александровича петербургский генерал-губернатор Трепов вошёл без доклада к Лопухину и сказал «убийца», потом повернулся и вышел из кабинета. Дело в том, что Трепов, будучи московским обер-полицмейстером, возбудил ходатайство об ассигновании 30 тысяч рублей на охрану великого князя, а Лопухин отказал.

Вскоре генерал Трепов был назначен товарищем министра внутренних дел, заведующим полицией. Но вся его распорядительность выражалась в том, что с первых же дней он настолько затюкал чиновников, что некоторые из них, приезжая к нему с докладом, лишались способности произнести хотя бы слово, и тогда Трепов говорил: «Приведите ко мне говорящего!» Кроме того, отдавая явно противозаконные распоряжения, он требовал, чтобы была приискана статья закона, оправдывающая его действия.

Ближайшим своим помощником Трепов назначил Рачковского, который немедленно приступил к организации своей личной агентуры и с этой целью выписал из Парижа Гапона, который должен был сманить в секретные сотрудники Рутенберга. Но об этом ниже.

Директора Департамента полиции непрестанно менялись, оставаясь на своей должности лишь по нескольку месяцев, и наконец был назначен М.И.Трусевич, который задумал превратить департамент в боевое учреждение, введя в его состав жандармских офицеров, – они и стали руководить политическим розыском. Генерал Климкович стал заведовать особым отделом, а его ближайшими помощниками явились ротмистр, позже генерал Ерёмин – по партии эсеров, полковник Беклемишев – по польским партиям и т. д.

Приглашение на службу в Департамент полиции жандармских офицеров было вызвано ещё и возникшим ко многим чиновникам недоверием после сделанных за границей старшим помощником делопроизводителя ЛЛ. Меньшиковым разоблачений работы охранки.

Разоблачения В.Н.Бурцева тоже явились для департамента полной неожиданностью, и Трусевич с жандармскими офицерами прилагали все усилия к восстановлению агентуры.

Новой эпохой для Департамента полиции явилось появление на посту товарища министра внутренних дел генерала П.Г.Курлова, который первым делом стал набирать близких ему людей: директором Департамента утвердили ничем не примечательного Н.П.Зуева, делами же заправлял М.Н. Веригин – личный друг Курлова. Заведующим парижской агентурой стал отставной штабс-ротмистр А.А.Красильников, бесшабашный кутила.

Ходили слухи, что Курлов, как ярый монархист, был назначен против желания Столыпина, для создания противовеса «либеральным» стремлениям последнего. Ведь Столыпин был министром внутренних дел.

Последствием разоблачений Бурцева явилось массовое увольнение секретных сотрудников, которые стали приходить в департамент просить о назначении им пособий и трудоустройстве. Пособия им давались мизерные, по 200 – 300 рублей, в дальнейшей их судьбе департамент участия не принимал, стараясь поскорее от этих людей отделаться.

У английского писателя Честертона есть затейливый роман «Человек, который был четвергом». Доброволец-провокатор поэт Сайм случайно становится участником собрания анархистов. Находчивый, злой и остроумный, он тут же на собрании приобретает симпатии анархистов и избирается ими в верховный совет анархистов Европы, каждый из членов которого носит кличку дня недели. В заседании совета вдруг поднимается вопрос о предателях, и когда Сайм, чувствуя на себе пристальный взгляд председателя, пытается вытащить из кармана револьвер, чтобы застрелиться, он замечает, что то же самое хочет сделать и его сосед. В конце концов оказывается, что и все другие анархисты – агенты полиции.

Этот фантастический роман мог стать для России реальной историей.

В современной юридической литературе под провокатором понимается не просто полицейский агент, предатель, проникший в революционную среду, а такой агент, который своими действиями побуждает, подстрекает революционеров (независимо по каким причинам, «государственным» или «личным») к невыгодным для них действиям с целью их разоблачения и ареста.

В партиях народовольцев и эсеров, где главным средством борьбы с правительственным строем был террор, провокация процветала особенно сильно. «Охранке» важно было не допустить террористических актов и, чтобы предупредить их, они, бывало, провоцировались.

В работе с социал-демократами охранное отделение действовало больше приёмами осведомления.

Неотделимы террор и провокация. Там, где раздаются револьверные выстрелы, зачастую живут бесчестье, предательство.

Политическая провокация особенно практиковалась при Плеве. Осуществлял её в основном подполковник Г.Судейкин, которого называли «практическим сердцеведом».

Началось с «Народной воли».

Среди арестованных добровольцев III Отделение отбирало наиболее уязвимых в духовном отношении. Убоявшись виселицы, стал опознавать своих товарищей Иван Окладский. За предательство в гостиничном номере зарезан слесарь Рейнштейн.

После казни первомартовцев руководителем остатков «Народной воли» был Сергей Дегаев, ставший агентом Судейкина. Когда Дегаева разоблачили, от него потребовали убить Судейкина. Иначе – смерть. И Дегаев в декабре 1883 года выстрелом из револьвера разнёс голову своему шефу. Трудно все это объяснить – снисходительность и прочее – но революционеры переправили Дегаева за границу, торжественно приговорили к изгнанию, и он уехал в Америку, где благополучно прожил ещё 27 лет. А народу ведь погубил немало.

Не жандармерия делала Азефов и Малиновских, она лишь выбирала их из революционной среды. Их создавала сама революционная среда. Прежде всего они были членами своих революционных организаций, а уже затем шли шпионить и доносить.

Чины охранного отделения или жандармского управления, от начальника до младшего филёра, никогда в революционные ряды не становились.

Дать исчерпывающий список секретных сотрудников, работавших в партии социал-демократов, пока нельзя, так как разработку имеющихся по этому вопросу материалов нельзя считать законченной. Можно говорить лишь о некоторых агентах внутреннего наблюдения.

Из них, несомненно, самым видным членом партии был Роман Вацлавович Малиновский.