Русская история, капитализм И мировая борьба за власть, информацию и ресурсы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Русская история, капитализм

И мировая борьба за власть, информацию и ресурсы

– Вышла Ваша новая книга «Вперед, к победе!» – расскажите подробнее о проблемах, которые в ней рассматриваются.

– «Вперед, к победе!» – сборник статей и интервью, которые я написал за последние 10–12 лет. В название сборника вынесена последняя фраза из знаменитой речи И.В. Сталина от 3 июля 1941 г. – «Вперед, за нашу победу!». В сборнике несколько тематических блоков. Это русская история; Иван Грозный и его опричнина; СССР как геоисторический проект; фигура Сталина и попытки пигмеев-десталинизаторов фальсифицировать историю; феномен капитализма. Последняя статья сборника – «Холодный восточный ветер» как бы закольцовывает его, поскольку в ней я попытался ответить на вопросы, поднятые в первой статье – «Опричнина в русской истории – воспоминание о будущем?». Я глубоко убежден, что субъектом стратегического действия, способным вытащить Россию из исторической ловушки, в которую загнали ее горбачевщина и ельцинщина, может быть только нечто вроде неоопричнины.

– В статье об опричнине Вы говорите об опричном принципе русской истории. Что это за принцип и какие еще принципы организации власти характерны для русской истории? Какие принципы объединяют русскую историю?

– Опричный принцип родился вместе с опричниной, точнее, она была материализацией этого принципа, он решал важнейшую задачу русской власти и русской истории – был средством подавления олигархического принципа. Результатом этого подавляющего действия стали самодержавие и самодержавный принцип. Суть в следующем. В ордынскую эпоху, а точнее в XIV в. в Московском княжестве возник симбиоз князя и боярства – «княжебоярский комбайн». В условиях конкуренции в ордынской системе успеха могли добиться только те русские княжества, верхушки которых выступали как единое целое, в которых знать не грызлась с князем, а поддерживала его. Наиболее преуспело в этом Московское княжество. Обратной стороной княжебоярского единства была определенная зависимость князя от боярства, т. е. мы имеем дело с олигархической системой, возглавляемой сильным князем.

Длительное время у московских князей не было иной опоры, чем боярство. Однако в конце XV в. после присоединения огромных новгородских земель и раздачи их в качестве поместий «детям боярским» (так тогда называли дворян) у князя появилась еще одна – новая социальная опора. В это время остро встала проблема централизации.

Бояре выступали против централизации?

– В том-то и дело, что нет, за централизацию выступали все – и великий князь, и бояре, и церковь. Борьба развернулась за то, какой будет централизация – олигархической или единодержавной. Ясно, что в олигархической централизации, тем более в такой огромной стране как Московская Русь, таилась угроза распада страны и, в любом случае, слабость государства. Кроме того, олигархия в условиях социума, существующего в зоне рискованного земледелия и создающего небольшой совокупный общественный продукт, означала сильнейшее давление верхушки господствующего слоя на средние и нижние его группы, не говоря уже об эксплуатируемых низах.

Понятно, что для Московской Руси предпочтительнее была единодержавная централизация. Однако ее установление требовало подавления олигархического принципа и разрушения «княжебоярского комбайна», но это было легче сказать, чем сделать. Дело в том, что на стороне «комбайна», олицетворявшего более чем двухвековую старину, объективно оказывались все институты Московской Руси и церковь, не говоря уже о самом боярстве и трех сотнях видных Рюриковичей. Институциональных средств решения проблемы у Ивана IV (Грозного) не было. И тогда он нашел внеинституциональное средство – опричнину. В начале 1565 г. страна была разделена на две части: земщину и опричнину. В земщине сохранялись Боярская дума и все традиционные институты власти, а в опричнине вся власть принадлежала организованному по форме на манер монастыря, но вполне светскому по содержанию чрезвычайному органу – опричнине во главе с царем. Земщина была обязана финансово содержать опричнину; для внешнего мира никакого разделения страны не существовало: во внешнеполитическом, дипломатическом плане царь оставался единственным сувереном, принимал послов, вел переговоры и т. п.

– Можно немного подробнее об опричнине, у нас это явление не очень хорошо известно.

– В опричнину отошли, с одной стороны, наиболее богатые и стратегически важные области Московии, с другой – земли целого ряда противников царя. Наиболее активных противников царя казнили или просто убивали, у многих князей и бояр отобрали их земли и взамен дали земли в других частях Руси, таким образом разорвав их связь с местным населением и ослабив их политически. В рамках опричного режима церковь была поставлена под контроль государства.

Опричнина была чрезвычайным органом, чрезвычайной комиссией, силовым образом надстроенной над традиционными институтами власти. Число опричников колебалось от 3 тыс. до 5 тыс., среди них были представители всех групп господствующего слоя. По сути опричнина стала эмбрионом будущего самодержавия, и когда она выполнила свою задачу – подавила сопротивление, направленное против единодержавной централизации, ее в 1572 г. тихо упразднили. Но речь не идет о том, что ее вообще ликвидировали, просто верхушка опричников заняла ведущие позиции в Государевом дворе, т. е. произошла институциализация «чрезвычайки». И хотя самодержавие и самодержавный принцип окончательно победили только в 1649 г., свернуть Россию с того пути, который обеспечила опричнина, было уже практически невозможно, поскольку курс на единодержавную централизацию поддерживали наиболее активные массы – средние группы господствующего слоя и купечество. Другое дело, что опричный принцип не уничтожил, а лишь подавил олигархический и тот сохранился во властной системе России и СССР, выходя каждый раз на первый план, как только власть слабела (попытки ограничить самодержавие в XVIII и XIX вв., «коллективное руководство» в СССР). Тем не менее, главную задачу опричнина решила, создав адекватную для способа жизни на русских пространствах властную форму.

– Мне кажется, среди историков к опричнине не очень хорошее отношение?

– Опричнина, как и ее создатель Иван Грозный многократно оболганы на Западе и прозападными либералами в России. Это неудивительно: Иван Грозный создал великую державу – конкурента Запада и жестко ограничил власти олигархической верхушки и олигархического принципа, на которые всегда ориентировались либералы в России. Именно поэтому Ивана Грозного выставляют жестоким тираном, убийцей. Его обвиняют даже в убийстве собственного сына – на самом деле это ложь. Иван Грозный не убивал своего сына ударом посоха в голову. Знаменитая картина Репина пропагандирует английскую фальшивку; во время вскрытия саркофага Ивана-сына специалисты не обнаружили у него никаких телесных повреждений, зато содержание мышьяка было чудовищно высоким – царевича отравили.

Если сравнить число жертв опричнины с тем, чем могут «похвалиться» современники Ивана IV в Англии (Генрих VIII, Елизавета I) и во Франции (Карл IX, Генрих III), то западноевропейцы «побеждают за явным преимуществом». Число жертв опричнины по различным источникам составляет 10–12 тыс. На пике правления Генриха VIII в Англии было уничтожено 70 тыс. человек – около 10 % населения страны. Не уступала отцу и Елизавета I. Эти 10 % – люди, которых насильственно, ради прибыли крупных собственников и торговцев сгоняли с земли, делали бродягами, а потом вешали за бродяжничество. О том, какое количество своих противников из верхушки господствующего класса отправили на тот свет Генрих VIII и Елизавета I, я уже молчу. Но почему-то никто в Англии и Западной Европе не обвиняет их в жестокости и тирании так, как это делается по отношению к Ивану Грозному. А ведь отличились не только английские современники Ивана IV, но также французские, немецкие, итальянские, испанские. Достаточно вспомнить религиозные войны во Франции и Варфоломеевскую ночь, подавление крестьянской войны в Германии, борьбу итальянских городов, «художества» римских пап, зверства испанцев в Нидерландах. По сравнению с этим Иван Грозный с его опричниной – чуть ли не пай-мальчик на фоне бандитов. И тем не менее, именно он, а не Генрих VIII или Карл IX стал символом жестокости. Это – типичное проявление русофобии, пример создания отрицательного образа, отбрасывающего тень на Россию и русских в целом. Ну а в России Ивана Грозного всегда не любили те, кто смотрел на свою страну чужими, западными глазами и ориентировался не на государство, а на олигархическую верхушку, которой во все времена опричный и самодержавный принципы несли угрозу, ограничивая ее властные и эксплуататорские аппетиты. Аналогичным образом обстоит дело со Сталиным, еще одной оболганной и сознательно демонизируемой фигурой.

– Перейдем от Ивана Грозного к Иосифу Сталину. Его восприятие в СССР, в РФ прошло путь от обожествления до поношения. Прокомментируйте это.

– Однажды Сталин сказал, что после его смерти на его могилу нанесут много мусора, однако ветер истории его развеет. Всё так и вышло, как предвидел вождь. Не прошло и нескольких лет, как один из главных «стахановцев террора» 1930-х годов Н. Хрущёв (именно на его запросе увеличить квоты на расстрел Сталин написал: «Уймись, дурак») начал поливать вождя грязью. Хрущёв не был первым в этом плане: систематический полив Сталина (правда, вперемежку с реальной критикой) начал Троцкий, ну а не вышедший умом бывший троцкист Хрущёв оставил только полив. Затем к Хрущёву в качестве «мусорщиков» присоединились наиболее рьяные из «шестидесятников», ну а о диссидентах, «певших» под западные «голоса» и «плывших» на чужих «волнах» и говорить нечего – они были элементом западной антисоветской пропаганды.

Перестройка ознаменовала новый этап в шельмовании Сталина. Здесь, однако, не Сталин был главной мишенью, а советский социализм, советский строй, советская история, а за ними – русская история в целом. А очернение социализма использовалось для дискредитации русской истории, которая логически вела к социализму. Не случайно один из главных бесов перестройки заявил, что перестройкой они ломали не только Советский Союз, но всю модель тысячелетней русской истории. И то, что главной фигурой слома был выбран именно Сталин, лишний раз свидетельствует о выдающейся роли этого человека-феномена не только в советской, но и в русской истории – сталинская система, помимо прочего, стала активной и великодержавной формой выживания русских в ХХ в. в условиях исключительно враждебного окружения, нацелившегося на окончательное решение русского вопроса.

Рухнул СССР, однако советофобы и сталинофобы не унимаются, и это понятно: за последнее десятилетие в РФ популярность Сталина как политической и исторической фигуры выросла фантастически, причем главным образом у молодежи. Серьезные объективные исследования рушат очернительские мифы о Сталине и советской эпохе. Становится все яснее, кто и почему ненавидел и ненавидит Сталина в СССР/РФ и за рубежом. О зарубежных ненавистниках – правых и левых глобалистах я скажу позже; сначала – о российских ненавистниках Сталина.

В советское время, как при жизни Сталина, так и после его смерти, вождя ненавидели главным образом две властные группы (и, соответственно, связанные с ними отряды советской интеллигенции). Во-первых, это та часть советского истеблишмента, которая была заряжена на мировую революцию и представители которой считали Сталина предателем дела мировой революции или, как минимум, уклонистом от нее. Речь идёт о левых-глобалистах-коминтерновцах, для которых Россия, СССР были лишь хворостом, в лучшем случае – плацдармом для мировой революции. Им, естественно, не могли понравиться ни «социализм в одной, отдельно взятой стране» (т. е. возрождение «империи» в «красном варианте»), ни обращение к русским национальным традициям, на которые они привыкли смотреть свысока, ни отмену в 1936 г. празднования 7 ноября как Первого дня мировой революции, ни появление в том же 1936 г. термина «советский патриотизм», ни многое другое. Показательно, что уже в середине 1920-х годов Г. Зиновьев, «третий Гришка» российской истории (знали бы те, кто нумеровал, каким ничтожеством по сравнению даже с третьим окажется четвёртый) аргументировал необходимость снятия Сталина с должности генсека тем, что того «не любят в Коминтерне», одним из главных критиков Сталина в 1930-е годы был высокопоставленный коминтерновский функционер О. Пятницкий.

Вторую группу сталиноненавистников можно условно назвать «советскими либералами». Что такое «либерал по-советски»? Разумеется, это не либерал в классическом смысле, да и вообще не либерал. Советский номенклатурный либерал – занятный тип: это чиновник, который стремился потреблять больше, чем ему положено по жёстким правилам советско-номенклатурной ранжированно-иерархической системы потребления, а потому готовый менять власть на материальные блага, стремящийся чаще выезжать на Запад и сквозь пальцы глядящий на теневую экономику, с которой он всё больше сливается в социальном экстазе.

– Чем объяснить страх части советской номенклатуры перед Сталиным, сохранившийся после смерти Сталина?

– Страх позднесоветской номенклатуры перед Сталиным – это страх «теневого СССР» перед исходным проектом, страх паразита перед здоровым организмом, перед возмездием с его стороны, страх перед народом. После 1991 г. этот страх обрёл новое, откровенно, а не скрытое, классовое измерение, которое, как демонстрируют время от времени кампании десталинизации, делает этот страх паническим, смертельным.

Страх сегодняшних властных и привластных коррупционеров перед Сталиным – это страх перед возмездием за разрушение и разграбление страны, страх перед восстановлением строя, основанного на социальной справедливости, страх перед реиндустриализацией страны, которая потребует нефти, газа и металлов – и тогда их уже не продашь за рубеж, а следовательно рухнут все компрадорские гешефты и барыши. Одним словом – конец. И страх этот тем сильнее, чем громче призывы к реабилитации Сталина. Даже В.В. Путин в беседе с журналистами, сравнил Сталина с Кромвелем и поставил вопрос: чем Кромвель лучше Сталина? Ничем. Но Кромвелю в Англии стоят памятники, а в РФ нет. Так почему бы такие памятники не поставить?

Я уверен, наступит день, и он не так уж далек, когда восстановят памятники Сталину, когда городу на Волге вернут имя Сталинград, а в центре Москвы восстановят памятник Дзержинскому. На это работает логика развития ситуации не только в России, но и в мире, где растет мощное антилиберальное движение на всех уровнях.

– В своихработах Вы писали, что первый раз Сталин сорвал попытку глобализации, свернув проект «мировая революция», второй раз – разгромив Гитлера, а третий – создав на рубеже 1940-1950-х годов СССР как сверхдержаву (восстановление экономики СССР, атомная, а затем водородная бомба). Можно поподробнее об этом?

– Сталин сделал для слома «затейки» глобальных «верховников» под названием «мировое правительство» больше, чем все русские цари вместе взятые, использовав при этом противоречия между самими правыми глобалистами. Серпом Красной империи он трижды подсекал глобализацию на поле истории ХХ в.

Первый раз Сталин сделал это во второй половине 1920-х годов, точнее в 1927–1929 гг., когда его команда, опираясь на сохранявшуюся мощь Большой Системы «Россия», на содействие представителей разведструктур Российской империи и на противоречия в лагере мировой буржуазии, заменил проект «мировая революция» проектом «красной (социалистической) империи». Фининтерну в его планах создания Венеции размером с Европу или мир в целом пришлось развёртывать проект «мировая война» и вести к власти Гитлера, всемерно укрепляя конкретное государство – Третий рейх. В результате англо-американской накачки, резко усилившейся именно в 1929 г. – году высылки Троцкого из России («прощальный поклон» Сталина схеме «мировая революция»), «Гитлер инкорпорейтед» смог воевать, сыграв роль агрессора в написанном для него спектакле. По «пьесе» он должен был разнести СССР, а затем пасть под ударом англосаксов.

Однако История – коварная дама, всё вышло по-другому, и Сталин во второй раз сорвал планы глобалистов, разгромив Гитлера. Помогла ему и борьба Великобритании и США. Американцы в ходе войны стремились разрушить не только Третий рейх, но и Третью Британскую империю (Вторая закончилась отложением северо-американских штатов).

В третий раз Сталин сорвал планы глобалистов тем, что при нём СССР, не позволив накинуть себе на шею удавку плана Маршалла, создал ядерные щит и меч и восстановился не за 20, как прогнозировали западные спецы, а за 10 лет, превратившись на рубеже 1940-1950-х годов в сверхдержаву.

– В чем, по-вашему, мировое значение Сталина?

– Сталин – проектировщик и генеральный конструктор единственного геоисторического проекта, который можно противопоставить капиталистическому глобализму – неоимперского, импер-социалистического. В начале ХХ в. глобалистский (на капиталистической основе) проект англосаксов – Британской империи и США – столкнулся с фактом существования империй, мешавших уже в силу своего существования реализации их проекта. Главными из этих четырёх империй были две – Германская и Российская. Их-то и стравили между собой, а затем сломали, использовав и усилив внутренние противоречия. Первая мировая война – терминатор евразийских империй. Примерно десяток лет всё шло как задумано, однако в конце 1920-х годов процесс вышел из-под контроля: команда Сталина взяла верх и над левыми, и над правыми (для тех и других Россия была придатком Запада, вязанкой хвороста в буржуазном очаге) и ещё за 10 лет выстроила красную империю с мощнейшим ВПК – выстроила, используя глобальные тренды и глобальные же противоречия, которые поставила себе на службу. Сталин нашёл золотой ключик к потайной дверце буржуинов-глобалистов – прибыль, которую одна их часть могла получить за счёт вложений в СССР, конкурируя с другой частью.

Сталин – автор и создатель единственного успешного антиглобалистского проекта ХХ в. Он наглядно показал, что можно противопоставить глобалистам и как с ними бороться. Если считать годом свёртывания в СССР глобалистского проекта в его «мир-революционной форме» 1929 год (показательно свёртывание в том же году НЭПа, теснейшим образом привязывавшего СССР к глобализации – лево-правая диалектика), то можно сказать, что Сталин отодвинул приход глобализации ровно на 60 лет – до окончательной сдачи Горбачёвым на Мальте 2–3 декабря 1989 г. всего и вся. Ясно, что такое простить Сталину «хозяева мировой игры» никогда не смогут. Тем более что Сталин продемонстрировал технологию борьбы с ними, сделав заявку на развёртывание своей игры и своего социалистического мирового хозяйства, включая альтернативный мировой рынок и подрыв позиций доллара. Здесь глобалисты должны были воскликнуть, как один из русских поэтов XVIII в.: «Льзя ли старика любить?» Конечно нельзя. Им такого «старика» как Uncle Joe, или Old Joe, как называли Сталина англосаксы, любить нельзя – только ненавидеть. С учётом сказанного анализ сталинизма и советского опыта, обязательная историческая критика первого и второго, работа над ошибками – насущнейшая задача для нас.

– В связи с проблемой Сталина возникает вопрос качества учебников истории как в России, так и в сербских землях. Именно сегодня, когда «ветер уносит мусор» с определенных имен, создается впечатление, что написание истинной истории является важнейшей задачей сегодняшнего дня.

– Мне трудно говорить об истории Сербии – я не специалист. Если же говорить об учебниках по истории России, то есть неплохие, хотя и не без недостатков, дореволюционные учебники по дореволюционной истории (В.О. Ключевский, С.В. Платонов, Е.Ф. Шмурло). Из учебников по истории ХХ века я бы выделил учебник профессора А.И. Вдовина. А вот хорошего учебника по истории России в целом нет, поскольку нет единой концепции русской истории. Сегодня в России предпринимается попытка написать единый учебник по истории страны от истоков до наших дней. Я видел его концепцию – абсолютно пресная схема, удалены все спорные вопросы, главный «методологический» принцип – толерантность. И это неудивительно: авторы концепции – чиновники от науки, и учебник будет нести на себе отпечаток чиновничьей отписки. Среди авторов нет ни одного известного историка и, повторю, много чиновников от науки, которые надавали друг другу академических званий и полагают, что стали от этого учеными. Как писал Ф. Энгельс, если щетку для чистки обуви причислить к классу млекопитающих, молочные железы у нее все равно не вырастут.

В декабре 2013 г. состоялось обсуждение концепции нового учебника, которая была подвергнута тотальной критике. Я, в частности, отметил, что по сути мы имеем дело не с концепцией, а чиновничьей отпиской. В плане научности эта концепция – шаг назад по сравнению даже с советскими учебниками, в которых пусть с издержками, но проводились принципы системности и историзма. В новой схеме и намека на это нет. Так, из концепции учебника исчезла социалистическая революция. Вместо нее – период 1914–1921 гг. вообще и Великая российская революция 1917 г. в частности. Здесь нарушен системный социально-экономический принцип: в 1914–1917 гг. в России был самодержавно-буржуазный строй, с 1917 г. – социалистический, т. е.две разные системы. В 1917 г. в России были две разные революции: буржуазная в феврале и социалистическая в октябре. Возможно, авторам концепции очень не нравится социализм. Удивление вызывает и их тезис, согласно которому в 1946–1953 гг. СССР в силу консерватизма политических институтов не смог найти адекватных ответов на общемировые процессы. Иначе как злонамеренным бредом это назвать не могу. Как это не смог найти? Атомную бомбу сделали, лишив США возможности планировавшейся атомной бомбардировки и уничтожения советских городов, т. е. обеспечили безопасность. Водородную бомбу сделали? Экономику восстановили? Да так, что в 1950-е годы на Западе заговорили о том, что США вскоре проиграют СССР экономическую конкуренцию. СССР в начале 1950-х годов стал сверхдержавой. Это называется «не нашли адекватного ответа»? По логике авторов концепции выходит, что адекватный ответ – это лечь под Америку как только американцы развязали Холодную войну.

О патриотизме в концепции нового учебника упоминается вскользь, зато много говорится о «толерантности» и «общечеловеческих ценностях». Если перечислять все огрехи концепции – места не хватит, она вся – сплошная огреха.

Если говорить о написании настоящего учебника, истинной истории, то это действительно насущная задача. Английский историк Д. Ливен как-то заметил, что современная историография – это самовосхваление англосаксов, написанное в немецкой манере. Действительно, мировая история сегодня пишется по англосаксонским лекалам, их meum стал универсальным verum. Первый шаг на пути сопротивления мировым хищникам – это самим писать свою историю, на основе своих интересов и ценностей, не срезая острые углы. Учебники истории должны быть не уныло-пресными, а острыми и воспитывать прежде всего патриотизм.

– В связи с проблемой написания истории возникает вопрос о неадекватности образования. Как обеспечить высокий уровень образования в условиях экспансии «болонской системы»?

Это трудная задача, поскольку «болонская система» (далее – БС) как раз и имеет своей целью резкое снижение уровня высшего образования и де-факто уничтожение университета как института эпохи Модерна. БС – это одна из технологий устройства «поминок по Просвещению».

БС – интегральный элемент неолиберальной контрреволюции, которая стартовала на рубеже 1970-1980-х годов тэтчеризмом в Великобритании и рейганомикой в США и зашла в полный тупик в конце первого десятилетия XXI в. Впрочем, главную свою задачу – глобальный передел активов в пользу верхушки мирового капиталистического класса и в ущерб мировым среднему слою и верхним сегментам рабочего класса она выполнила.

Сам глобальный передел осуществлялся как программа (или стратегия), которую я называю «три Д»: деиндустриализация, депопуляция, дерационализация (сознания и поведения). Деиндустриализация ядра капиталистической системы, т. е. перенос промышленности в страны Третьего мира преследовал две цели: экономическую – увеличение прибыли и социально-политическую – ослабление базы рабочего класса и той части среднего слоя, которая была связана с материальным производством и государством. Деиндустриализации предшествовала мощная идеологическая подготовка – создание экологического движения (1962 г.) на деньги Рокфеллеров; в 1968 г. на их же деньги был создан Римский клуб, главной задачей которого стало идейное и концептуальное обоснование деиндустриализации и сокращения мирового населения, депопуляции. Формально необходимость депопуляции объяснялась давлением населения на ресурсы. Однако помимо депопуляции было другое средство – социальные реформы, направленные на более справедливое распределение дохода. Однако мировая верхушка стремилась к прямо противоположному, отсюда – курс на депопуляцию. Еще одна причина этого курса заключалась в том, что многочисленное мировое население трудно контролировать, а потому 6 млрд. чел. нужно сократить хотя бы до 2 млрд. Кстати, сегодня – это официальная позиция ООН.

Наконец, третье по счету, но не по значению – дерационализация сознания и поведения. Этот аспект стратегии «три Д» связан с тем, что информационные факторы производства, особенно знание, становятся решающими. А потому контроль именно над ними начинает выдвигаться на первый план. Главных базовых форм контроля над информацией – две: 1) резкое увеличение потока «мусорной», третьестепенной информации, в которой как в ворохе инфомусора топится наиболее важное, а целостная картина подменяется свалкой некачественных деталей; 2) существенное снижение уровня и качества образования, в основном высшего, чтобы объект информпотока не мог оценить информацию и им легко было бы манипулировать.

– Когда по-вашему начался этот процесс?

– Систематическое и целенаправленное снижение качества и уровня образования стало стратегическим курсом мировой верхушки с 1970-х годов. В 1980-1990-е годы этот процесс развернулся полностью. В это же время происходит вытеснение жанра научной фантастики с ее верой в рациональное знание, прогресс и демократию жанром фэнтези. Фэнтези – это будущее как прошлое, неосредневековье с иерархией и верой в магию и волшебство вместо науки. Классика жанра – фильмы о Гарри Поттере, которые к тому же рекламируют Мальтийский орден (школа Хогвартс, форма учеников и т. д.); напомню, что этот орден занимает специфическое положение в западной политикорелигиозной системе – обеспечивает связь между Ватиканом и важнейшими спецслужбами Запада (МИ-6, ЦРУ).

БС – один из элементов стратегии разрушения системы образования общества Модерна. Бакалавриат ориентирует студента на некие практические навыки, востребованные здесь и сейчас рынком. О фундаментальном образовании, общем мировоззрении и целостной картине мира речь не идет – БС их не предусматривает. Студент должен получить не знание, а некие «компетенции» (бессмысленное и гадкое словцо). А если к моменту окончания бакалавриата быстро меняющемуся рынку эти компетенции уже не нужны? Нужно переучиваться – естественно, за деньги. Казалось бы, универсальное знание, т. е. то, чем славен университет, должна давать магистратура. Но нет, магистрант пишет некую работу, как правило, на узкую тему, что еще более закрепляет узкую специализацию и магистрант становится в лучшем случае «экспертом» – тем, кто знает все больше и больше о меньшем и меньшем.

Цель БС – формально образованные «винтики» системы рыночного тоталитаризма, легко поддающиеся манипуляции из-за отсутствия у них фундаментальных знаний и целостной картины мира.

В самих высших учебных заведениях БС резко увеличивает значение формального, функционального аспекта по отношению к содержательному – он становится второстепенным; увеличивается власть бюрократа от образования над профессурой, а в преподавательском составе от БС выигрывают наименее творческие и наиболее слабые преподаватели, легко принимающие любую форму и действующие в союзе с бюрократом.

БС – это такая же часть неолиберального проекта как мультикультурализм, толерантность, движение геев и лесбиянок и тому подобное. И цель у нее та же, что и у неолиберального проекта – разрушение общества Модерна, европейской цивилизации и христианской (особенно православной) культуры. Я уже не говорю о том, что БС отсекает от реального образования, а следовательно в будущем – от общественного пирога – огромную массу населения. Так, помимо прочего, верхушка решает проблему устранения социальной конкуренции, грозящей их детям и внукам, ведь в учебных заведениях для верхних 2 % нет ничего из БС, нет также тестовой системы, там принципиально иная система образования, которая готовит хозяев жизни, «хозяев истории». Поэтому сопротивление БС – это форма классовой борьбы, сопротивление тому, что А. Грамши называл «культурной гегемонией» буржуазии. Кроме того, такое сопротивление – долг каждого цивилизованного европейца, защищающего исторические достижения своей цивилизации. Поэтому БС нужно саботировать – средств для этого много, было бы желание. Думаю на этом можно поставить точку, тем, кто хочет больше подробностей, рекомендую посмотреть мои статьи против БС в Интернете.

– Если структура русской истории связана, как Вы пишете, со структурой североатлантической истории, с ее циклами накопления капитала и гегемонии, то какова возможность Запада планировать покорение России?

– Действительно, после того как в XVI–XVIII вв. в Западной Европе возник и оформился новый хищный геоисторический субъект – североатлантический, который создал капитализм в его трех ипостасях (собственно капитал, государство/state и закрытые наднациональные структуры мирового согласования и управления), а в северо-восточной, русской Европе – другой новый субъект, самодержавие, их развитие протекает параллельно и в то же время в борьбе.

Так, голландскому циклу накопления капитала (и, соответственно, голландской гегемонии) в мировой капиталистической системе соответствует Московское царство, британским циклу накопления и гегемонии – Петербургская империя, американским циклу накопления и гегемонии – СССР.

Тесная связь между западным (капиталистическим, североатлантическим) и русским (самодержавно-коммунистическим, евразийским) потоками развития проявляется в мировых войнах. Как известно, когда в истории капиталистической системы прежний гегемон вступал в полосу упадка, появлялись претенденты на его корону. После «ухода» Голландии это были Великобритания и Франция, после «ухода» Великобритании – США и Германия (формально, поскольку реально ситуация в ХХ в. была сложнее, чем в XVIII – начале XIX в.). Нетрудно заметить, что один из претендентов был морской державой (Великобритания, США), а другой – континентальной (Франция, Германия). Во всех мировых войнах за гегемонию внутри капиталистической системы – британско-французских (1756–1763, 1792–1815 гг.) и англосаксонско-германских (1914–1918, 1938–1945 гг.; 1938 г. – я веду отсчет реального начала последней Мировой войны ХХ в. с Мюнхенского сговора) морские державы, англосаксы брали верх над континенталами. Из этого нередко делается вывод о принципиальном преимуществе морских держав над континентальными, англосаксов – над французами и немцами. Вывод этот, мягко говоря, неверный, а если называть вещи своими именами – лживый. Он делается при полном игнорировании роли России и русского театра военных действий – восточного фронта – в мировых войнах. При всей важности морской войны и флотов, мировые войны выигрывались на суше, и решающую роль в этих победах играл гиперконтинентальный союзник англосаксов Россия. Именно Россия нанесла поражение Наполеону, размазав его армию по русскому пространству; именно Россия спасла в 1914 г. Париж, после чего о немецкой победе можно было забыть; это – не говоря о том, какие немецкие силы оттягивала Россия на востоке; именно СССР разгромил Гитлера – англосаксы открыли второй фронт только тогда, когда стало ясно: русские разделаются с рейхом и в одиночку.

Парадокс: Россия и СССР, не претендовавшие на роль и место гегемона капиталистической системы, своим участием, своей людской, пространственной и экономической массой решали исход борьбы за то, кто будет «властелином капиталистических колец».

Еще один парадокс: этот исход они решали в пользу своего главного (с конца XVIII в.) геоисторического и стратегического противника – англосаксов, который ситуационно тактически оказывался союзником в мировой войне. Разумеется, и французов, и особенно немцев англичане (а Гитлера и американцы) умело натравливали на Россию/ СССР, сталкивая европейские и евразийского континентальных гигантов в своих интересах, но это уже вопрос дипломатии и разведки.

В борьбе за Европу англичане с XVI в. последовательно и логически двигались с запада на восток, убирая одного своего конкурента за другим: Испания, Франция, Германия. К борьбе с евразийским гигантом в XIX в. они привлекли все великие державы Запада (Крымская война), а в ХХ в. англоамериканский союз привлек к решению этой задачи весь Запад и значительную часть мира – от Японии и Китая до арабских монархий и латиноамериканских диктатур (Холодная война). Разумеется, без предательства и капитуляции части советской верхушки Западу не удалось бы одержать победу в Холодной войне, но это отдельная тема. Сейчас мы говорим о геополитике, в частности о том, что сегодня англосаксы в их Drang nach Osten докатились до Китая, но ситуация для них осложняется тем, что часть англо-американской верхушки и сшившего их еврейского капитала по тактическим соображениям заинтересована и в Китае с его юанем и в существовании относительно сильной России как противовеса Китаю. Иными словами, игра планировщиков истории усложнилась, а время – кризис – поджимает. И здесь мы подходим к очень важному вопросу – о планировании в истории.

– Мне кажется, здесь мы подходим к очень важному вопросу – о возможности планировать ход истории.

– Одно из главных отличий капитализма от других систем, его главная тайна заключается в том, что его история с определенного, причем довольно раннего момента, примерно с середины XVIII в. приобретает проектно-конструируемый, если угодно, направляемый, номогенетический характер. Нельзя сказать, что до XVIII в. никто, никакие группы и силы никогда не предпринимали попыток направить ход истории тем или иным образом. Однако эти попытки, за редкими исключениями, во-первых, носили локальный характер; во-вторых, были краткосрочными и, как правило, проваливались; в-третьих, до середины XVIII в., а точнее до хроноотрезка 1750-1850-х годов для такого рода попыток не было серьезной производственной базы.

Возможности проектировать и направлять ход истории, конструируя ее, зависят от нескольких факторов:

• наличия организации, способной ставить и решать задачи подобного рода, т. е. обладающей геоисторическим целеполаганием, способностью к стратегическому планированию в мировом масштабе и волей действовать на этой основе;

• адекватного объекта манипуляции как средства решения задач проектно-конструкторской (геоинженерной) исторической деятельности;

• наличия финансовой базы, обеспечивающей доступ к власти и собственности и сохранение прочных позиций в обеих этих сферах;

• контроля над информационными потоками при значительной роли последних в жизни общества или, как минимум, его верхов;

• наличия структур рационального знания, анализирующего закономерности истории, массовые процессы и социальные группы в качестве объектов и средств реализации проектно-конструкторской деятельности.

– И все это, по-вашему мнению, появилось в Западной Европе в XVIII веке?

– Да. Организацией, способной определенным образом направить ход истории, было английское масонство, опиравшееся на финансовую мощь Сити, мощь операторов мирового рынка (буржуазии), аристократических клубов и, конечно же, государства Великобритании. В конце XVIII в. к масонам «присоединились» иллюминаты, «созданные» иезуитами для борьбы с масонством, но вышедшие из-под их контроля, а сами масоны получили сработанную ими оперативную базу – искусственно созданное, полигонно-историческое государство США, куда вскоре устремились и иллюминаты, процветающие там до сих пор (Йель: «Череп и Кости»), и другие группы и структуры, неуютно чувствовавшие себя в Европе.

В середине XVIII в. удивительным образом одновременно возникли и адекватный объект манипуляции – массы («вещество»), и мощнейшая финансовая база – деньги («энергия»), и новые информпотоки («информация»).

Объектом манипуляции может быть масса, в меньшей степени – класс, т. е. такой атомизированно-агрегированный человеческий материал, который состоит из индивидов, а не из коллективов, массовый индивид. Любым традиционным коллективом, укорененным в «малой традиции», имеющими общие нормы, ценности, предание, будь то община, клан, племя, каста и т. п. трудно манипулировать. А вот «одинокая толпа» (американский социолог Д. Рисмэн) городов, особенно прединдустриальных и раннеиндустриальных, еще не превратившаяся в «трудящиеся классы» и только еще превращающаяся в «опасные классы», столь красочно описанные французским писателем – современником Бальзака Эженом Сю, – совсем другое дело, это адекватный объект для широкомасштабных исторических манипуляций. И появляется этот объект, это «вещество» – массы – именно в середине XVIII в., чтобы взорваться, а точнее, быть взорванным в «эпоху революций» (английский историк Э. Хобсбаум), в 1789–1848 гг.

Выход масс на авансцену истории предоставил огромные возможности широкомасштабным манипуляторам.

В середине XVIII в. начинается финансовый взрыв; если во второй половине XVII в. «высокие финансы» снимают урожай «длинного XVI века», то в середине XVIII в. формируются основы современной финансовой системы. Разумеется, и в докапиталистическую эпоху, и на заре капитализма в XV–XVI вв. банкиры могли оказывать существенное воздействие на ход истории.

Взрыв в развитии банковского капитала, о котором идет речь и который сделал его всесильным, был обусловлен тремя факторами, стимулировавшими развитие «высоких финансов»: британско-французской борьбой за мировое господство; колониальной экспансией европейских держав и начавшейся промышленной революцией.

Наконец, последнее по счету, но не по значению – роль информации. В XVIII в. произошло еще одно изменение кардинального порядка – резко, качественно выросла роль определенным образом организованной («упакованной»), подаваемой в качестве рациональной, научно обоснованной, принципиально новой и направленной информации и контроль над ней. Эти информпотоки обосновывали претензии новых социальных групп и их союзников из структур Старого Порядка на участие во власти и становились мощным психоисторическим оружием КС в переформатировании сознания элиты, социальной вербовке адептов средством тщательно подготавливаемого перехвата власти с помощью массового движения, первым из которых впоследствии станет Французская революция 1789–1799 гг.

«Энциклопедия» продемонстрировала ту роль, какую играет в обществе претендующая на рациональную новизну и социально ориентированная и идейно упакованная информация (информация специального и политического назначения), каково ее воздействие на элиты, ставящее их под воздействие определенного информпотока и открывающее их таким образом влиянию КС или даже превращающее во внешний круг последних. По сути «Энциклопедия» – это первый пример успешной информационной войны эпохи Модерна, причем войны двойной: энциклопедистов и тех, кто стоял за ними, против Старого Порядка за умы и сознание элиты и войны между основными кланами самих энциклопедистов за то, кто будет влиять на элиту и получит главные дивиденды от этого.

Таким образом, в середине – второй половине XVIII в. впервые в истории в невиданных доселе масштабе и форме произошло соединение вышедших на первый план по логике развития капитализма как системы «больших финансов» (денег, золота), информпотоков и больших масс атомизированного населения. Произошло соединение в одной точке Вещества (массы), Энергии (деньги) и Информации (информпотоки, идеи), концентрация их в одних контролирующих руках. Точкой соединения и одновременно субъектом последнего, соединителем, контролером стали, прежде всего, закрытые наднациональные структуры согласования и управления, в данном конкретно-историческом случае – масонские конспироструктуры (КС).

– Вы говорите о социально-экономическом историческом планировании. А геополитическое?

– Геополитическое планирование появилось раньше. В частности планы Запада по установлению контроля над Россией возникли в последней трети XVI в. почти одновременно в Священной Римской империи, у католиков, и в Англии, у протестантов. В Англии астролог, математик и разведчик Джон Ди, подписывавший свои донесения королеве Елизавете I «агент 007» выдвинул концепцию «Зеленой империи», предполагавший установление контроля Англии над Северной Америкой и Северной Евразией, т. е. Россией. Кстати, сын Джона Ди под фамилией «Диев» подвизался в Московском царстве в конце XVI – начале XVII в. в качестве медика и фармацевта (готовил лекарства и яды при дворе), ну и, конечно же, английского разведчика.

Оба плана установления контроля над Россией – немецко-католический и английско-протестантский просуществовали, видоизменяясь до ХХ в. и нашли отражение в планах Рокфеллеров и Ротшильдов по ослаблению и разрушению России, но это отдельная тема.

– Мировое правительство – это миф или реальность?

– Мировое правительство как некий единый орган, все решающий и направляющий из-за кулисы – это миф. И одновременно это мечта верхушки мирового капиталистического класса, к осуществлению которой эта верхушка – прежде всего англо-американская, крепко спаянная еврейским капиталом – стремится уже почти два столетия, и все время на ее пути оказывается Россия, сначала самодержавная, а потом советская. Отсюда – западная русофобия, отсюда же отношение к сербам как к «балканским русским».

Мирового правительства нет – мир слишком сложен и велик, чтобы его контролировать из одного центра. А вот система, сеть тесно связанных между собой закрытых наднациональных структур мирового согласования и управления существует. Фасадными организациями этой сети выступают различные ложи (масонские), клубы (Бильдербергский, Пилигримов, Римский, Богемской рощи и др.), комиссии (Трехсторонняя). Но все это структуры прежде всего согласования, реализующие интересы 300–400 семей/кланов, сконцентрировавших в своих руках власть, собственность и средства массовой информации. Решения же принимаются в значительно более узком кругу, на неформальных встречах или в структурах, о которых мы не знаем – реально тайных, а не просто закрытых.

– Почему при капитализме должны существовать закрытые наднациональные группы?

– Закрытые структуры мирового согласования и управления (и стоящие за ними тайные общества) – имманентная черта капитализма как системы. Без них его воспроизводство как системы трудно себе представить, оно невозможно, они снимают базовое противоречие капитализма. В экономическом плане капитализм – цельно-мировая, наднациональная (supranational) система, мировой рынок не знает границ. А вот в политическом плане капиталистическая система – это не целостность, а совокупность, мозаика государств, их международная (international) организация, т. е. организация национальных государств. Это одно из серьезнейших противоречий капитализма – противоречие между капиталом и государством, мировым и национальным (государственным).

У крупной буржуазии, в какой бы стране она ни жила (особенно если это крупная страна), прежде всего у ее финансового сегмента, всегда есть интересы, выходящие за национальные рамки, за пределы государственных границ – своих и чужих. И реализовать эти интересы можно только нарушая законы – своего государства или чужих, а чаще и своего, и чужих одновременно. Причем речь идет не о разовом нарушении, а о постоянном и систематическом, которое, следовательно, должно быть как-то оформлено. Ведь одно дело, когда капиталу противостоит слабая или даже не очень слабая полития в Азии, не говоря уже об Африке – здесь достаточно силового варианта «дипломатии канонерок». А как быть в мире равных или относительно равных: Великобритания, Франция, Россия, Австрия, со второй половины XIX в. – Германия, США? Это совсем другое дело. Здесь необходимо не огнестрельное, а организационное оружие, которое оформило бы воедино интересы капиталистических верхушек различных государств и стало выразителем их целостных и долгосрочных интересов.

Таким образом, поскольку товарные цепи на мировом рынке постоянно нарушают государственно-политические границы, нередко вступая при этом в противоречие с интересами «пересекаемых» государств, верхушке капиталистического класса, во-первых, необходимы наднациональные, надгосударственные структуры/организации; во-вторых, эти организации должны быть если не совсем тайными, то закрытыми от широкой публики; в-третьих, эти организации/структуры должны иметь возможность эффективно влиять на государства, воздействовать на их руководителей, лидеров, находясь одновременно и над государством, и над капиталом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.