162. Отказ от советского прошлого в порядке подчинения. Гибель утопии братства

162. Отказ от советского прошлого в порядке подчинения. Гибель утопии братства

— Почему с такой легкостью советское население отказалось от советского прош лого?

— Мне кажется, люди так легко отказывались от СССР, не распознав за этим глубины перемен в человеческих отношениях. В 1991 году советские люди в очередной раз подчинились чему-то, что шло не от них, а к ним — «сверху». И еще незримо, травмируя основательно, в поры жизни вошел Мир. Если Вьетнам стал разделительной чертой в американской истории, то для нас Афганистан был еще более резкой чертой.

— Неужели самая благородная из утопий, утопия человеческого братства, погибла в дрянной Панджширской долине?

— Я у старых большевиков расспрашивал, что значило на войне быть пораженцами? Они отвечали — братание!

— Братание сегодня считают коварной спецоперацией немецкого Генштаба.

— Полная чепуха, фронтовые братания известны давным-давно. О них Лев Толстой знал в Крымскую войну. Мы сегодня уже не в состоянии подняться на их уровень. Хотя вроде бы нам следует быть капельку выше. Я не верю, что из жизни людей уйдут цель и утопия братства. Вопреки очевидности — хотя что сегодня очевидно? — я все-таки мыслю планетой дома. Для меня прежняя коммунистическая парадигма планеты-дома рухнула. Но я не уверен, что она рухнула раз и навсегда, в этом вам предстоит разбираться. Есть циклы, возвраты, сложные неугасшие чувства, которые вспыхивают в неподходящий момент. Да, отмирает коммунистический мир с его заявкой на универсум, и одновременно в долгих конвульсиях и в крови отмирает Мир, созданный Европой Запада, — мир национальных членений и разделений. Две судороги пошли навстречу одна другой, как две волны-убийцы.

Будущее, если только оно будет, — это какая-то сложная, трехступенчатая организация, где каждая ступень будет проекцией Мира миров. Маленький, обозримый чувством мир ближних людей. Мир жизнеспособных полнокровных стран и их группировок. И нечто еще, обнимающее всех по неясному мне принципу — не Объединенных Наций, а скорей параллельных глобальных структур, входящих в определенного рода связи друг с другом. Глобальных структур правительств и государств, плане тарных сплетений «невидимых колледжей», коалиций меньшинств, структур экологической регуляции и контроля. Такое переплетение сил потребует новых совершеннейших систем учета мнений. Каких именно — я не знаю.

Но в отношении фундаментальных жизненных возможностей люди должны не выравниваться, а стать глубоко разными. В сфере духа воздвигнется своя иерархия сложных несовпадений. Нельзя строить разные миры, в которых живет человек, на едином универсальном принципе. Каким бы ни был тот принцип — европейский либерализм, советский коммунизм или американский триумф победителей.