ЦАРЬ-РЮМКА И КОВРИЖКА-ГЕРБ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ЦАРЬ-РЮМКА И КОВРИЖКА-ГЕРБ

Ведал Приказ тайных дел и личными прихотями царя и его семейства. А Романовы оказались большими выдумщиками на всякого рода диковинки и увеселения. Небезызвестно, увы, что «веселие на Руси есть пити». И хотя Соборное Уложение 1649 года сильно ограничивало эту традицию, многие, в том числе и царская семья, тайно ее продолжали. Может, поэтому и устраивали празднества и даже кутежи под прикрытием специальной службы. Но так или иначе на Аптекарском дворе царские «винники» создали производство многих видов водки и настоек — коричной, анисовой, тминной, зверобойной, клубничной, клюквенной, малиновой. А уж о браге, медах разных, пиве добром, морсах ягодных и фруктовых и говорить нечего. Их заготавливали бочками. Вершиной «скляничного мастерства» была «царь-рюмка» величиной в целую сажень. Ее могли пригубить лишь избранные.

За царским столом, разумеется, не только пили, но и вволю закусывали. Не меньше трех тысяч разных яств для царского двора готовили ежедневно. К такому изобилию в особо торжественных случаях следовало существенное добавление в виде диковинного десерта. По случаю рождения царевича Петра на десерт подали сто двадцать сладких блюд. И чего только среди них не было! Все ахнули, увидев «коврижку сахарную большую» в виде герба государства Московского.

За двадцать с небольшим лет существования Приказом тайных дел ведали всего четыре дьяка: Томила Перфильев, Дементий Башмаков, Федор Михайлов и Иван (или Данило) Полянский. И все-из худородных, незнатного происхождения. Однако под их началом дел свершилось великое множество, что способствовало спокойствию в государстве и мудрости в решениях. Но сразу же после кончины Алексея Михайловича в 1676 году боярское окружение царского двора добилось ликвидации Тайного приказа и поспешило уничтожить накопленный архив так быстро, что бывший дьяк Приказа Дементий Башмаков с трудом успел «взнести вверх», в царские покои небольшой дубовый ящик с личной перепиской «Тишайшего» и мешок с «тайными азбуками».

Со временем эти документы из Москвы перекочевали в подвалы дома Двенадцати коллегий на Васильевском острове в Петербурге, где не раз страдали от наводнений.

В 1835 году правительствующий Сенат назначил наконец специальную комиссию по разбору архива. Среди обнаруженных двух миллионов дел того времени отыскать все бумаги Приказа тайных дел, конечно, не удалось, а часть из них рассыпалась от прикосновения. Но те, которые были спасены, оказались весьма кстати и попали в руки известных русских ученых историков: С. Соловьева, В. Ключевского, Н. Костомарова, И. Забелина, П. Строева, М. Тихомирова. Тайное стало не только явным, но и «зело полезным», как говаривали в старину.

Но самое удивительное: наиболее полное и глубокое собрание оставшихся и утраченных навсегда документов, только в кратком виде, находится и по сей день в труде Григория Котошихина. Недаром его напечатали уже в 1840 году, а затем еще трижды переиздавали в дореволюционной России — в 1869, 1884 и в 1906 годах. И всякий раз ученая и просто любопытствующая публика «Удивлялась и несказанно наслаждалась очень даже верным», «правдивостью дышащим», «энциклопедичным» повествованиям талантливого подьячего-изменника.