Как встретила Россия известие о расстреле Николая II

Как встретила Россия известие о расстреле Николая II

Широко распространено мнение, что Россия равнодушно встретила известие о расстреле Николая II (о расстреле всей Царской семьи большевики не решились сообщить сразу, об этом начали говорить лишь много лет спустя). 21 июля 1918 года Патриарх Тихон решительно осудил это убийство. Но в те дни на улицах говорили разное: некоторые и злорадствовали, и одобряли, большинство же, как считается до сих пор, были безучастны и равнодушны. Такие свидетельства о реакции людей в Петрограде есть например, в воспоминаниях бывшего премьера В. Н. Коковцова, о подобной реакции в Добровольческой армии вспоминал в своих «Очерках русской смуты» А. И. Деникин [38, т. 1, с. 128].

Из воспоминаний В. Н. Коковцова [52] часто приводят его слова о безучастной, а то и злорадной реакции «толпы на улицах», но перед этим он пишет о реакции своих знакомых, людей своего круга. Цитирую полностью:

На всех, кого мне приходилось видать в Петрограде, это известие произвело ошеломляющее впечатление: одни просто не поверили, другие молча плакали, большинство просто тупо молчало. Но на толпу, на то, что принято называть «народом» — эта весть произвела впечатление, которого я не ожидал. В день напечатания известия я был два раза на улице, ездил в трамвае и нигде не видел ни малейшего проблеска жалости или сострадания. Известие читалось громко, с усмешками, издевательствами и самыми безжалостными комментариями… Какое-то бессмысленное очерствение, какая-то похвальба кровожадностью. Самые отвратительные выражения: «давно бы так», «ну-ка — поцарствуй еще», «крышка Николашке», «эх, брат, Романов, доплясался» — слышались кругом, от самой юной молодежи, а старшие либо отворачивались, либо безучастно молчали. Видно было, что каждый боится не то кулачной расправы, не то застенка [52, т. 2, ч. 7, гл. 3, с. 531].

Есть и другие подобные свидетельства, в том числе со стороны большевиков. Вот отрывок из записи воспоминаний Исайи Родзинского (из команды убийц Царской семьи) о первом митинге в Екатеринбурге по поводу казни Николая II (и там сначала большевики скрывали правду и говорили только о казни бывшего Царя):

Ну, одним словом, это тогда был, по-моему, театр драмы назывался он. Там митинг организовали. Но мы все пришли. Нас интересовало реагирование. Поэтому максимальное число людей, которое могло от нашей организации прийти, пришли и разместились там. Я тоже был там. И митинг открыли областные организации. С докладом выступил Голощекин с сообщением. Вот, надо сказать, что публика собралась случайная: дамы со шляпками, обыватели сидели тут. Рабочего класса не было, потому что и время такое. Не знаю, почему так собрали митинг, ничего не могу сказать. Но во всяком случае вот так. Впечатление было от собравшихся самое такое, что обывательщина пришла.

Вот, я вам рассказывал: дамы в шляпках. Причем кое у кого на глазах слезы были. Мы наблюдали. Понятно, и такие вещи были. Кое-кто не верил, говорил, что врут большевики, что расстреляли. Это мы уже слышали после митинга. Не верилось им, что Царя могли расстрелять. Надо сказать, что Голощекин, когда выступил на митинге, он так вдруг «от Николая до малого» сказал, чего он не должен был, конечно, говорить. Но публика, видимо, не поняла. Потому что все-таки говорили о Николае, а не о семье [26, глава 4] [97].

Вот как. Даже в Екатеринбурге, который славился революционностью горожан и якобы поголовной ненавистью к царизму, у обывателей были слезы на глазах при известии о казни бывшего Царя. А если бы убийцы рассказали всю правду — о зверском убийстве еще десяти невинных людей, в том числе невинных девушек и тринадцатилетнего Алексея?

Но и это еще не все. Вот любопытные сведения из книги, вышедшей еще в СССР [94]:

…Расстрел последнего российского Императора осложнил обстановку на Урале. Мятежи вспыхнули в Оханском, Осинском, Кунгурском, Красноуфимском, Чердынском и других уездах Пермской губернии, в ряде районов Уфимской, в Уржумском уезде Вятской губернии. Под влиянием эсеров и меньшевиков взбунтовалась не только мелкая буржуазия города и деревни, но и значительная часть среднего крестьянства. К мятежникам примкнули отдельные слои рабочих. Бунтовщики жестоко расправлялись с коммунистами, работниками государственных учреждений, их семьями. Так, в селе Сепыч Кунгурского уезда в первые дни мятежа кулаки замучили и расстреляли 46 советских работников, в Кизганбашевской волости Уфимской губернии от рук мятежников погибло 300 человек. Некоторые белогвардейско-эсеровские мятежи подавлялись в короткие сроки. Однако чаще они приобретали затяжной характер, восставшие длительное время оказывали сопротивление советским войскам [94, глава «Главный фронт республики»].

Действительно интересно! Оказывается, сами большевики тех лет, а затем и советские историки (авторы цитируемого сборника) считали если не главной, то очень важной причиной мятежей и бунтов на Урале во второй половине лета 1918 года расстрел Царской семьи! Против большевиков бунтовали меньшевики и эсеры (даже без белых или монархических «закоперщиков»). Неудивительно: ведь и сами уральские большевики считали расстрел Царской семьи событием, которое должно сплотить и усилить уральских рабочих — мол, отступать некуда, белые этого не простят! А вышло наоборот: многие города и села под началом эсеров и меньшевиков взбунтовались против большевиков — значит, они считали убийство Царской семьи преступлением, излишней жестокостью большевиков!

При этом сначала ведь большевики сообщили только о расстреле Николая II. Но и этого оказалось достаточно для начала бунта на Урале. Конечно, это не было главной причиной. Важнее было то, что большевики к июлю 1918 года уже всех «достали» своим военным коммунизмом и жестокостью. Известие же о безсудном расстреле Царя переполнило чашу терпения…

* * *

Современные ленинисты, социалисты и либералы могут сказать, что результаты выборов в Учредительное собрание в ноябре 1917 года оказались антимонархическими: большевики набрали около 25 % голосов, а левые партии в целом — до 70 %.

Однако напомним, что:

• монархические партии, организации и газеты были после отречения запрещены Временным правительством;

• вся либеральная и левая печать все это время (с марта по ноябрь) вела разнузданную антимонархическую пропаганду, скрывая при этом правду о результатах работы следственной комиссии Временного правительства (ВЧСК), которая полностью опровергла все обвинения против Царской семьи;

• к ноябрю 1917 года Временное правительство полностью обанкротилось, выборы, хотя и были свободными и демократическими, но проходили уже после свержения Временного правительства, и при этом — до того, как большевики показали свой звериный оскал. Народ жаждал наведения порядка — этим и объясняется высокий процент голосов в пользу большевиков. Но им и этого показалось мало — через полтора месяца они разогнали Учредительное собрание и расстреляли из пулеметов мирные демонстрации в его защиту. Бесы заполонили Россию.

Как написал замечательный поэт Сергей Бехтеев в ноябре 1917 года: