Разрушить общину!

Разрушить общину!

«Вопрос о пересмотре узаконений о крестьянах возник в Министерстве внутренних дел еще в царствование Александра III, но дальше некоторого предварительного опроса местных учреждений, произведенного еще в 1895 г. через особые губернские совещания, и печатной сводки последовавших отзывов не продвигался. Двинуть этот вопрос, хотя бы формально, но все же более решительно, выпало на долю Д. С. Сипягина. По его предложению 1 января 1902 г. последовал высочайший указ, коим на министра внутренних дел был возложен пересмотр узаконений о крестьянах “для их согласования с действительными потребностями жизни и пользами государства”. Этой ничего не говорящей фразой, напоминающей известные резолюции китайских властей, предписывающие “соответственной власти принять надлежащие меры”, ограничивались все указания на основной характер предстоящего пересмотра крестьянского законодательства. В каком направлении предполагал произвести этот пересмотр Сипягин, мне неизвестно, да, вероятно, он и сам этого сколько-нибудь точно не выяснил. Одно лишь несомненно, а именно, что никаких радикальных изменений в строе крестьянской жизни произвести не предполагалось, причем вся реформа, если только ее можно назвать таковой, должна была быть осуществлена в строго консервативном духе, о чем можно судить как по общему облику самого Сипягина, так в особенности по тому, что руководителем всего дела должен был быть приглашенный Сипягиным к себе в товарищи А. С. Стишинский».

(В. И. Гурко)

Сипягин и в самом деле являлся прямо-таки каноническим образцом «тупого консерватора». По большому счету, ничего менять он не желал. 25 марта 1902 года Сипягин был убит эсером Степаном Балмашевым, открыв счет Боевой организации эсеров. На его пост вступил Вячеслав Константинович Плеве. Он тоже являлся правым, но не ретроградом. При нем вопросами аграрной реформой занялся знакомый нам Владимир Иосифович Гурко. Это человек был подлинным энтузиастом. Вот как он сам рассказывает:

«Принять возможно близкое участие в этой работе мне хотелось чрезвычайно. Начав свою службу в крестьянских учреждениях губерний Царства Польского, знакомый до известной степени с великорусским крестьянским бытом в качестве сельского хозяина, с детства постоянный – в летние месяцы – деревенский житель, я уже давно пришел к убеждению, что непреодолимым и грозным тормозом нормального развития сельских народных масс и тем самым всего государства является несомненный пережиток старины – земельная община. Приблизиться так или иначе, ввиду этого, к пересмотру крестьянского законодательства, с тем чтобы по возможности двинуть этот пересмотр в направлении скорейшего упразднения общины, было в то время моей неотвязной мечтой. Судьба мне в этом отношении улыбнулась: одним из первых лиц, удаленных Плеве с ответственных должностей в центральном управлении Министерства внутренних дел, был управляющий земским отделом – Савич. Между тем именно в этом отделе, вопреки своему названию ничего общего с земством не имеющем, а ведающем всем обширным крестьянским делом, должна была производиться работа по пересмотру узаконений о крестьянах. Я решился воспользоваться этим обстоятельством и обратился с письмом к Плеве, в котором заявил о моем страстном желании занять означенную вакантную должность».

Обратим внимание, что Гурко вынес свои взгляды на агарный вопрос из Западного края. Как и Столыпин. А там условия были несколько иные, чем в Центральной России. Так или иначе, Гурко назначение получил. Дело было как раз в крестьянских выступлениях – они вынудили отнестись к проблеме серьезнее. А тут появился такой горячий энтузиаст…

Взгляды Гурко были очень четкие.

«Система помощи слабым и опека их от сильных извращает деятельность сильных; слабых же лишь ослабляет, так как не воспитывает в них умения противостоять сильным. Прогресс человечества является результатом деятельности сильных, а улучшение социальных условий зависит прежде всего от степени той органической силы, которой обладает народная масса. Предоставленные самим себе слабые элементы, быть может, действительно погибают, но для человеческого прогресса, равно как и для внутренней прочности народа и созданного им государства эта гибель не имеет значения, а в известной степени даже полезна. Необходимо предоставить простор свободной игре, свободному состязанию экономических сил и способностей народа, так как при нем происходит тот естественный подбор, при котором преимущественно вырабатываются и крепнут сильные народные элементы».

Напомню, что в данном случае «погибают» – это не метафора. Помирали с голоду. Социал-дарвинизм в полный рост.

Забавно, что, оказавшись в эмиграции, Гурко скулил о «грабителях-большевиках». Хотя – в чем проблема? Выживает сильнейший. Крестьяне почему-то помирать не захотели и пошли за большевиками. И оказались сильнее. Но так всегда. Социал-дарвинисты очень расстраиваются, когда в «свободной игре» они получают по голове…

Однако действовать Гурко приходилось осторожно. Разрушение общины выглядело слишком радикально. Так что первоначально вопрос стоял о ликвидации особого положения крестьян. Точнее – об уравнении их в правах с другими «податными сословиями»[30]. Это Гурко очень расстраивало.

«Вообще в этом вопросе не только бюрократия, но и общественность проявляли какую-то странную робость. Число лиц, сознававших и, главное, признававших все отрицательные стороны общинного землевладения, было более чем значительно, но число решившихся высказаться за энергичные меры, направленные к разрушению общины, было совершенно ничтожно. Так, среди множества уездных сельскохозяйственных комитетов не было ни одного, поставившего этот вопрос ребром и осмелившегося его определенно разрубить. Земельная община представлялась каким-то фетишем, и притом настолько свойственной русскому народному духу формой землепользования, что о ее упразднении едва ли даже можно мечтать».

(В. И. Гурко)

Что тут сказать? Ну, не все были социал-дарвинистами.

После убийства 15 июля 1904 года Плеве дело снова на некоторое время застопорилось. Затем вопрос перешел в ведение Витте, ставшего к тому времени председателем Комитета министров. Я уже упоминал, что его аграрный вопрос не слишком волновал. Точнее, он использовал его в разного рода политических играх.

«Становилось все очевиднее, что непосредственная цель, которую в то время преследовал Витте, состояла в огульном, до их рассмотрения в центральных учреждениях, забраковании проектов новых узаконений о крестьянах, выработанных в Министерстве внутренних дел, и передаче всего этого дела для новой разработки в какое-либо подведомственное Витте междуведомственное учреждение, хотя бы, например, в Комитет министров или в то же сельскохозяйственное совещание с учреждением при нем специального с этою целью рабочего органа».

(В. И. Гурко)

В общем и целом, дело шло по обычному бюрократическому пути. Все были заняты делом – заседали, писали бумажки, интриговали. Ответственности брать никто на себя не хотел.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.