Княжеский стан на реке Сить Февраль — март 1238 г.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Княжеский стан на реке Сить

Февраль — март 1238 г.

И поехал он на Волгу с племянниками своими, с Васильком, и со Всеволодом, и с Владимиром, и расположился на реке Сити лагерем, поджидая братьев своих…

Лаврентьевская летопись

После того, как князь Георгий получил весть о разгроме объединенной суздальско — рязанской рати под Коломной, он был вынужден признать, что тех сил, которыми он в данный момент располагал для борьбы с нашествием, катастрофически не хватит. Вооруженные силы Владимиро-Суздальской земли вводились в бой по частям, и теперь князь в полной мере пожинал плоды такого решения. Стояние в Ростове теряло всякий смысл, и по большому счету у Георгия Всеволодовича было только два пути — либо со всеми наличными силами идти на стольный Владимир и садиться в осаду, либо отступить еще дальше на север и там дожидаться помощи из Новгорода. В первом варианте князь заранее обрекал себя на бездеятельность, и в случае падения столицы и гибели главы государства со всеми собранными полками на обороне Суздальской земли можно было ставить крест. Во втором случае князь Георгий сохранял свободу маневра, мог наращивать свои силы и в случае подхода новгородской рати вступить в бой с захватчиками тогда, когда это будет выгодно ему. И великий князь, и его родственники прекрасно понимали, что в данный момент они являются той силой, не справившись с которой монголы не могут чувствовать себя победителями. И потому на военном совете было принято решение идти на реку Сить, встать там станом и продолжать собирать воинство для отпора степнякам. Решение это далось князю Георгию трудно — во Владимире-Суздальском оставалась вся его семья, но, с другой стороны, Москва еще взята не была, а сама столица обладала мощнейшими укреплениями, которые неприятелю еще ни разу не удалось преодолеть. Твердое убеждение в том, что степняки не умеют брать городов, довлело и над князьями и воеводами, которые становились невольными заложниками стереотипов, которые сформировались за века противостояния Руси и Степи. Все надеялись на благополучный исход, и русские полки с многочисленными обозами покинули Ростов и отправились на Ярославль — там их ждал князь Всеволод Константинович с ополчением и дружиной. Вместе с князем Георгием покидал свой город и Василько Константинович с ростовским полком — всех, кого только было можно, князь-воин забрал с собой.

Выбор реки Сить местом для сбора войск был не случаен, и здесь, скорее всего, не обошлось без совета угличского князя Владимира Константиновича, в чьих землях она протекала и который был здесь полновластным хозяином. Во-первых, вся река протекала по территории Владимиро-Суздальского княжества и князья могли получать там продовольствие и другие припасы, необходимые для содержания войска. Во-вторых, в верхнем течении она соприкасалась с землями Великого Новгорода, откуда великий князь рассчитывал получить помощь. И в-третьих, в случае нападения монголов русские получали неоспоримые тактические преимущества, поскольку среди лесов и болот монгольской коннице просто негде было развернуться. Все это говорило о том, что выбор князя Георгия был не просто правильным, а очень правильным и в принципе единственно возможным в данной ситуации. Силы, которые пришли на Сить, были очень значительные — полки ростовский, ярославский, костромской, угличский. Ожидались с дружинами два брата Георгия Всеволодовича — Святослав из Юрьева-Польского и Иван Стародубский, но помимо них на Сить двигалось также большое количество мелких и крупных отрядов, набранных по деревням и весям великокняжеских земель. Многие шли в одиночку, поскольку призыв великого князя поднял все северные города и волости Владимиро-Суздальского княжества на борьбу с монгольской нечистью. Ситуацию очень хорошо обрисовала Лаврентьевская летопись: «В ту же зиму выехал Юрий из Владимира с небольшой дружиной, оставив своих сыновей, Всеволода и Мстислава, вместо себя. И поехал он на Волгу с племянниками своими, с Васильком, и со Всеволодом, и с Владимиром, и расположился на реке Сити лагерем, поджидая братьев своих Ярослава с полками и Святослава с дружиной. И начал князь великий Юрий собирать воинов против татар, а Жирослава Михайловича назначил воеводой в своей дружине». И здесь мы видим очень интересную оговорку летописца — Ярослава Георгий Всеволодович ждет с полками, а Святослава с дружиной, а это в принципе не одно и то же. Но дело в том, что летописи Троицкая и I Софийская изображают ситуацию несколько по-другому: «Ждучи к себе брата своего Ярослава и Святослава с полкы». На мой взгляд, пеший полк князь Святослав все-таки привел — именно сборами ратников со всего княжества, можно объяснить то, что его воины не оказались под Коломной, а также долгое отсутствие в стане на Сити, куда он явился одним из последних. Но если с князем Святославом все более или менее понятно, то есть смысл разобраться в другом вопросе — какие же полки мог привести на Сить Ярослав Всеволодович, который, если исходить из сообщений летописей, должен был находиться в это время в далеком Киеве.

* * *

В 1236 г. князь Ярослав во главе новгородской рати, куда входил и отряд из Торжка, пошел походом на Киев и утвердился там князем: «И, пришед, седе в Кыеве на столе; и держав новгородцев и новоторжцев одину неделю и одарив я, отпусти проче; и придоша здрави вси». Таким образом, мы видим, что ровно через неделю после победы Ярослав отпустил северные полки домой, а сам остался со своей дружиной, и при этом надо учитывать, что часть княжеских гридней находилась в его вотчине, Переславле-Залесском. Получается, что силы, которые Ярослав мог привести из Киева на Сить, были невелики, да и расстояние между двумя точками было просто огромно, и князь явно не успевал. Но у В. Татищева есть очень интересная информация: «Тогда Юрий, князь великий, послал в Новгород к брату Ярославу, прося его, чтоб со всеми войсками новгородскими как мог к нему поспешил». Как видим, из текста следует, что брат великого князя в это время находился в Новгороде — соответственно и Киев он покинул давно. А это могло произойти только в одном случае — если Ярослав был сразу извещен о монгольском нашествии и поспешил на север, поскольку именно там находились силы, на которые он мог опереться. В Киеве он был человек пришлый и крепких связей не имел, крупными силами после ухода новгородцев не располагал, а поскольку в половецких степях действовал корпус из пяти туменов, то случиться могло всякое. Но главное, скорее всего, заключалось в том, что, будучи извещен братом о той страшной угрозе, которая нависла над всей Суздальской землей, в состав которой входило и его княжество, Ярослав поспешил туда, где мог найти силы для борьбы с этой напастью, — в Новгород. Судя по всему, князь Георгий, уже находясь на Сити, знал о том, что его брат в Новгороде, а потому и слал туда гонцов с просьбой о помощи. Но оговорюсь сразу, это не более чем предположение, поскольку в новгородских письменных источниках сведений о присутствии Ярослава в Новгороде в это судьбоносное время нет.

И вот здесь хотелось бы сделать небольшое отступление, которое касается Ипатьевского летописного свода и Галицко-Волынской летописи в частности, по поводу того, как они отображали события в Северо-Восточной Руси и насколько им можно доверять. Привожу сообщение дословно, оно того стоит: «Князь Юрий, оставив сына своего и княгиню во Владимире, вышел из города и стал собирать вокруг себя войско; но у него не было сторожевых отрядов, и он был захвачен беззаконным Бурундаем, который напал на город внезапно, и самого князя Юрия убили. Батый стоял у города, город упорно сопротивлялся, и сказал он горожанам насмешливо: «Где князья рязанские, где ваш город, где ваш великий князь Юрий? Не наша ли рука, схватив, предала его смерти?» Я не случайно выделил этот текст, просто, если исходить из него, то получается, что князь Георгий был разбит и погиб еще до взятия Владимира-Суздальского монголами. Мало того что в событиях принимает активное участие давно умерший Кир Михайлович, а князь Всеволод лично рассказывает отцу о разгроме под Коломной: «Когда Всеволод был побежден, рассказал он отцу своему о происшедшей битве с напавшими на его землю и города», — там есть и более серьезные ляпы. Если следовать сообщению летописи буквально, то оказывается, что князь Георгий и рать-то собирал не на Сити, а в некоем «городе», на который Бурундай напал внезапно. Можно с уверенностью утверждать, что никаких городов на пустынных берегах Сити никогда не было, как нет их и по сей день, и что имел в виду автор, сказать затруднительно. Скорее всего, о событиях в Северо-Восточной Руси им было рассказано по принципу — слышу звон, а не знаю, где он, и та каша, которая была у летописца в голове по поводу событий в далеких от него землях, в итоге выплеснулась на страницы летописи. Поэтому к этим известиям надо относиться очень осторожно, хотя надо отметить, что, когда дело касается южных и юго-западных земель, автор демонстрирует отличное знание темы и прекрасно владеет материалом.

* * *

Ключевое значение для понимания дальнейшего хода событий заключается в том, чтобы правильно понять расположение русских войск на берегах реки Сити. Никаких сведений об этом в летописях нет, и поэтому единственное, из чего мы можем сделать хоть какие-то выводы, это являются розыски местных краеведов и народные предания. В наши дни Сить впадает в Рыбинское водохранилище на территории Ярославской области, а в XIII в. впадала в реку Мологу, которая являлась притоком Волги. Длина реки составляет 159 км, а исток Сити находится на северо-востоке Тверской области, в районе села Сабурово, ее же среднее и нижнее течение — в Ярославском регионе. Протекает река по равнинной, малонаселенной местности — места там глухие, заросшие густыми дремучими лесами, ни вправо, ни влево с дороги не свернуть, поскольку сразу же увязнешь в трясинах и болотах, которых вокруг видимо-невидимо. Историки и краеведы до сих пор спорят о точном месте побоища, некоторые высказывают версию о том, что кровопролитные бои шли на всем протяжении реки. Чаще всего упоминается деревня Божонка на границе Тверской и Ярославской областей, а также деревни Станилово, Юрьевское, Лопатино и Игнатово Некоузского района, села Сить-Покровское и Семеновское Брейтовского района Ярославской области. Из этого следует, что места, где происходили сражения полков Георгия Всеволодовича с туменами Бурундая, были разбросаны на добрую сотню километров вдоль реки, поскольку войска великого князя располагались по различным селам и деревням и, скорее всего, сражались порознь.

Суздальский Кремль. Рождественский собор построен в 1222 г. князем Георгием Всеволодовичем. Фото автора

И вот что в итоге получается — одна группа краеведов и ученых считает, что главная битва произошла в среднем течении Сити, в районе деревень Станилово, Игнатово, Рубцово, Юрьевское и Лопатино — некоторые из этих населенных пунктов уже заброшены. Археологи и местные жители часто находили там, в земле, свидетельства яростных боев — черепа и кости павших воинов, на которых остались следы страшных ранений, ржавые фрагменты панцирей, кольчуг и шлемов, поломанные клинки, наконечники копий и стрел. Да и сами названия сел свидетельствуют о той грозной поре, когда над Русью взлетел монгольский аркан, сохраняя в своих названиях дела давно минувших и страшных дней. Станилово — это где находился главный стан Великого князя, Красное — потому что лед на реке в этом месте после битвы был красный от крови, Рубцово — где рубились русские с монголами, а там, где Юрьевское, погиб князь Георгий (Юрий). Место гибели Великого князя жители окрестных деревень укажут довольно точно — на левом берегу Сити, где сейчас стоит деревянная часовня и где раньше находилась древняя каменная надгробная плита Георгия Всеволодовича. А рядом, там, где теперь на берегах Сити высятся сосны, по местным преданиям и легендам, раньше находились курганы воинов великого князя, погибших здесь в страшной сече в начале марта 1238 года. Недалеко от деревни Лопатино стоит белокаменная стела с металлическим барельефом, высотой в 12 метров, которую открыли в 1980 г. когда праздновали 600-летний юбилей Куликовской битвы. На барельефе изображен князь Георгий, ведущий в бой свои дружины, а также выбита надпись из Лаврентьевского летописного свода, повествующая о трагедии, которая разыгралась на этих берегах. Вот какое описание этого места сделал А. А. Бобров: «Памятная стела возле села Лопатино — бетонная плита, поставленная на крутом живописном берегу. А еще сквозь зияющие проемы разрушавшегося тогда храма можно было увидеть рядом со сгоревшим иконостасом остатки стенной росписи с изображениями Юрия Всеволодовича и Василько Ростовского. Оба они выписаны с оружием, что выглядит несколько непривычно, но нельзя забывать, что храм был построен в честь битвы на месте гибели Великого князя. Здесь испокон веков существовал его культ. Юрьев день справлялся особенно широко. Все пожилые мужчины, местные уроженцы, родившиеся зимой, носили имя Георгий, Юрий, Егор. Окрестные ручьи, урочища и просеки сохраняли древние названия со словом «князь» — Князь-Ивановская, например. Народная память о далеких событиях жила». Казалось, все ясно, все сходится, и битва произошла в среднем течении, но не тут-то было!

* * *

Не менее богатым на легенды и предания, связанные с судьбоносной битвой, оказались и истоки реки Сить, и часть исследователей считает, что возникли они не на пустом месте. И здесь чаще всего упоминается деревня Божонка и ее окрестности, потому что еще в конце XIX — начале XX века тут существовали деревни Станово, Сторожево, Боронишино, Юрьево, которые, как и в среднем течении Сити, привязывали к разыгравшемуся здесь побоищу. Но этим список не ограничивается, его можно и продолжить: Шестихино — там полегли шесть ханов, Раменье, а раньше Раненье — здесь был ранен князь, Добрыни — здесь полегли русские дружины, Кой — стойбище пришельцев, Задорье — где будто бы началась битва (задорились войска), а Могилицы — это место, где пало много русских воинов и над ними были насыпаны курганы. Да и название деревни — Божонка, тоже обросло преданиями — по одному из них здесь Батый «побожился» «больше на Сить не ходить» — и не важно, что монгольский хан в этих местах никогда не бывал. По другой версии, название произошло от слова «божница», поскольку во время сражения здесь стоял великокняжеский стан Георгия Всеволодовича с его походной церковью, где была установлена икона — «боженка». Очень характерно название деревни Шелдомеж — шел до межи, — которая стояла прямо на границе Новгородской и Суздальской земель и где, по легендам, войска князя Георгия пытались устроить засаду монголам. Да и других преданий здесь предостаточно — недалеко от Божонки у Сидоровского ручья, который впадает в Сить, по легенде, спрятаны латы Великого князя владимирского Георгия Всеволодовича, который был здесь же и убит, покажут вам и место гибели Великого князя — небольшой островок в болоте все у того же ручья. В самой Боженке высится громадный искусственный курган, насыпанный, по народному преданию, на месте погребения русских ратников, павших в битве с татарами, а в окрестностях попадались дубы, которые у местных жителей назывались «Батыевы деревья».

Когда в середине XIX в. здесь начал проводить раскопки Д. А. Воронцов, то он отмечал: «Весь берег реки Сить изобилует человеческими костями, и есть предание, что здесь происходили битвы татар с русскими под начальством Великого князя Георгия Владимиро-Суздальского». В 1889 г. Нижегородская ученая Архивная комиссия во главе с А. С. Гацисским после обследования местности пришла к заключению, что битва суздальских дружин с монголами произошла именно у Божонок. По свидетельству ученых, проводивших здесь исследования, «земля в окрестностях Божонки усеяна буграми, как хлебами», что подразумевает массовые захоронения павших ратников. В 1930 году Василий Григорьевич Ян (Янчевецкий), автор блистательной трилогии о монгольском нашествии, провел на Сити три месяца, где собирал материал для своего романа «Батый». Писатель также считал, что битва произошла у деревни Божонка, о чем и рассказал ярко и увлекательно на страницах своего произведения.

А вот какие наблюдения сделала Г. В. Шутова, краевед из поселка Сонково Тверской области: «До сих пор местные жители находят на высоком правом берегу реки Сить черепа и кости. Также они встречаются и в низких пойменных участках, размытых рекой. Старожилы рассказывают, что раньше в окрестностях села Божонка часто, особенно при распашке полей, встречалось оружие — мечи и сабли. Предприимчивые крестьяне сразу же находили им применение: местные кузнецы изготавливали из них серпы, ножи, ухваты и другие предметы крестьянского быта. В ходе историко-этнографической экспедиции, совершенной краеведческим центром «Истоки» по реке Сить, удалось выяснить, что у некоторых жителей деревень Молоди, Литвиново, Задорье еще до начала 1990-х годов хранились старинные сабли, найденные в этих местах… В селе Божонка находится церковь Покрова Богородицы, построенная в 1858 году. Левая часть придела церкви посвящена Святому Благоверному князю Георгию (Юрию). Очень своеобразная живопись храма: она выполнена в технике гризайль с преобладанием холодно-голубого тона, в росписи четко выражена военная тематика. Самые интересные фрески расположены рядом с иконостасом: на них изображены князья Юрий Всеволодович и Василько Ростовский — оба без головных уборов, с оружием».

Ну а что касается памятников, то и они в Божонке имеются — 23 сентября 1972 года по инициативе краеведа В. Д. Попкова там была открыта мемориальная стела. На ней написано: «Здесь 4 марта 1238 года на берегах реки Сити произошла битва русских с войсками монгольского завоевателя хана Батыя». Рядом полуразрушенная церковь с приделом в честь князя Георгия, а на кургане, где, по преданию, похоронены павшие русские ратники, возвышается большой деревянный крест, поставленный уже в наше время. Но монумент, посвященный битве, есть не только в Божонках — примерно в 12 км к югу от нее, в деревне Добрыни, стоит другой памятник — фигура воина со щитом и мечом, а рядом разбитый на две половины набатный колокол. И вот тут появляется серьезное противоречие — с одной стороны среднее течение Сити и деревни Станилово и Юрьевское, с другой стороны — верхнее течение и деревня Божонка. Расстояние между ними не маленькое, километров 50 будет, и предположить, что битва так растянулась по реке, просто невозможно. И возникает вопрос — а как все это совместить?

* * *

Но рассматривая оба варианта, где могла произойти битва, мы совершенно упустили из виду третий вариант — район сел Сить-Покровское и Семеновское, которые находятся примерно в 9–10 км к северу от деревень Лопатино, Рубцово, Станилово и Юрьевское, где погиб князь Георгий. Местные предания также привязывают битву к окрестностям Покровского и Семеновского, мало того, начиная с 2003 года, здесь ежегодно отмечают 17 февраля — день именин святого благоверного князя Георгия Всеволодовича. В самом Сить-Покровском в честь знаменитой битвы и павших в ней воинов в 1808 г. был построен храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы, а до этого там стояла деревянная церковь, которую местные умельцы соорудили в XVIII веке. Церковь к сегодняшнему времени утратила главу и шпиль от колокольни, а рядом с селом находится городище с захоронениями — курганами и могильниками. Семеновское городище считается центральным лагерем русских войск во время стояния на Сити, и, по местным преданиям, самый лютый бой произошел именно здесь. Кроме древнего городища, чьи земляные валы прекрасно сохранились, на территории района расположены 2 селища и 9 курганных групп, где в 1972 г. работала Верхневолжская археологическая экспедиция. Раскопав большинство курганов, экспедиция пришла к выводу, что там похоронены не воины, а мирное славянское население края, которое проживало здесь в IX–X веках. Зато с селищами, которые расположены у сел Михалево и Турбаново, совсем другая картина. По большой примеси золы и угля в земле можно говорить о том, что эти селища погибли во время сильного пожара, а некоторые находки археологов позволяют утверждать, что произошло это в XIII веке. И что самое удивительное, называется количество павших в этих местах дружинников князя Георгия — 800 человек, хотя откуда взялась эта цифра, сказать не берусь.

Но есть еще одно обстоятельство, которое прямо подтверждает предположение о том, что в районе Сить-Покровского и Семеновского происходили яростные бои. Когда в 1987 году у села Байловского проводились земельные работы, то было обнаружено небольшое воинское захоронение, в котором были найдены остатки воинских доспехов и снаряжения — железной брони, обрывков кольчуг и наконечников стрел. Находке значения не придали, посчитав, что ничего ценного не обнаружили, захоронение засыпали, а работы были продолжены. Однако есть предположение, что в этом районе существует до семи массовых захоронений и сосредоточены они как раз в районе между селами Байловское, Большое Иваньково, Тургенево.

Конечно же, местные легенды рассказывают о том, что князь Георгий пал под ударами монгольских сабель в районе села Семеновское, но для нас важнее другое — именно этот район связан с именем еще одного героя битвы — ростовского князя Василько. В тех же местах протекает Прощеный ручей, о возникновении которого существует несколько преданий. Источник расположен на так называемом в народе Княгинином холме, и, по одной из легенд, сюда приходила ростовская княгиня Мария прощаться (отсюда и название — Прощеный) со своим мужем, князем Василько Константиновичем. А затем на этом же месте, она оплакивала князя, погибшего от рук монголов — от ее слез здесь и забил ключ с чистой и целебной водой. Есть и другое предание, которое от первого отличается лишь некоторыми деталями: княгиня Мария приехала сюда после битвы искать тело своего убитого мужа, а когда нашла и поняла, какую мученическую смерть он принял, заплакала — слезы княгини прожгли снег и стылую землю, а на холме забил ключ. Будучи православной, княгиня Мария Ростовская простила врагов, а источник после этого назвали Прощеным ручьем. Но есть и еще одна легенда, которая прямо говорит о том, что возле Прощеного ручья у села Сить-Покровского монголы пленили раненого князя Василька Ростовского. И если смерть князя Георгия привязана на Сити к трем разным местам, то с именем ростовского князя связано лишь одно место, и в дальнейшем мы именно из этого и будем исходить.

И завершая рассказ об этом районе, приведу еще одно предание, которое напрямую связано с битвой на Сити, — в этих краях ходит легенда о золотом коньке. Что был такой талисман у темника Бурундая, и когда после битвы он узнал об огромных потерях среди своих войск, то сорвал и бросил в подтаявший от пролитой крови снег этот талисман. Вроде обычное местное предание, но заставляет задуматься на тему, так почему же Батый не пошел на Новгород — пресловутая распутица или же страшные потери в войсках?

* * *

Ну а теперь о том, как могли развиваться события в январе 1238 г., когда Георгий Всеволодович выступил из Ростова и повел свои полки на Сить. Во всех летописях прописано, что князь выступил на Волгу, причем в некоторых уточняется, что пошел именно на Ярославль: «а сам пошел к Ярославлю и оттуда за Волгу» (Тверская летопись). Соединившись в Ярославле с войсками племянника Всеволода Константиновича, князь Георгий по льду Волги дошел до места, где в нее впадает река Молога, а затем по Мологе дошел до Сити. Двигаясь с полками вдоль ее берегов, князья и воеводы подыскивали удобное место, где можно было бы раскинуть боевой стан. Решение напрашивалось само собой — по обе стороны реки стояло достаточно деревень, в которых можно было бы разместить ратников, поскольку зимой содержать в одном месте такую массу людей было просто проблематично. В районе сел Сить-Покровское и Семеновское расположился ростовский полк князя Василька, и это явно не случайно — дело в том, что это была наиболее боеспособная часть русской рати. Князья и воеводы могли рассуждать примерно так: ближайшие к Сити города — это Углич и Ярославль, но от Углича монголам идти на Сить смысла нет, поскольку места там довольно глухие, заросшие густыми лесами и трудно проходимые для конницы. Да и где будет расположение русской рати, Батый не знает, а потому предпочтет действовать наверняка и пойдет по следам великокняжеских полков. В случае движения орды на Ярославль перед монголами открывался прекрасный зимний путь по скованной льдом Волге, а там по руслу Мологи прямо на Сить. Повторив путь рати князя Георгия, монголы неминуемо выходили прямо на нее, а потому северное направление русские военачальники считали приоритетным и именно здесь сосредоточили лучшие силы. Василько Константинович был воин от бога, ратное дело знал досконально, и потому кого, как не его, было ставить на самое опасное направление. Ростовский князь сразу оценил все преимущества данной местности — используя земляные валы древнего городища, здесь можно было создать надежную линию обороны, а потому по его приказу местные мужики взялись за топоры и стали валить деревья, делая непроходимые засеки и завалы на пути монгольской конницы. Понимая всю серьезность положения, Василько выслал дозоры не только к устью Сити, но и дальше по Мологе, до места ее впадения в Волгу, хотя конные разъезды могли уходить и значительно дальше по волжскому льду. Другого пути с севера, кроме как по рекам, у монголов в этот район не было, поскольку, по рассказам старожилов, раньше в этих местах были дремучие и непроходимые леса.

Земляные валы Юрьева-Польского. XII в. Фото автора

Между тем великокняжеская рать продолжала движение вдоль реки к югу — ратники расходились по деревням и теплым избам, сам Георгий Всеволодович с пешими полками остановился в районе Станилово — Рубцово — Игнатово, а ярославский полк князя Всеволода прошел еще пару километров вверх по реке и встал в районе деревни Роково (Раково). Позднее, когда на Сить приведет свою дружину из Юрьева-Польского князь Святослав, она расположится в районе Лопатино — Красное, в 4 километрах к северу от Станилово. Таким образом, мы видим, что протяженность расположения русских полков в среднем течении Сити была примерно 15–16 км, что в принципе не так уж и много, если считать, что их численность в этом районе достигала от 11 000 до 14 000 ратников. Но тут может возникнуть закономерный вопрос — а куда пропал со своим полком угличский князь Владимир, племянник князя Георгия? Теперь, на мой взгляд, пришло время рассказать и о нем.

* * *

Скорее всего, еще тогда, когда князь Георгий находился в Ростове, к нему прибыл Владимир Константинович — благо от Ростова до Углича хоть и не близко, но и не так далеко — 94 км. Верховья Сити угличский князь знал хорошо, а потому предложил дяде свой план — выдвинуться со своим полком к истокам реки и встать в деревне Божонка, накрепко запечатав все верхнее течение. Поскольку собирались дождаться помощи из Новгорода, то именно эта деревенька становилась тем местом, откуда с Сити до Господина Великого ближе всего, и в случае движения новгородских полков на помощь великому князю им это место было никак не миновать. Божонка приобретала стратегическое значение, а потому было решено, что там встанет угличский полк во главе с князем Владимиром. На это указывал и диакон Н. Тележкин в своей статье «Что спасло Великий Новгород»: «В районе же с. Божонка были разбиты войска князя Владимира Угличского, пришедшие на Сить из Углича». И вот тут все становится на свои места — Владимиру Константиновичу не было нужды тащиться со всей основной ратью на Ярославль, а потом через всю Сить к ее истокам. Как Иван Стародубский, князь Владимир прежде всего озаботился безопасностью собственной семьи — отправил ее вместе с казной и добром в Новгород и лишь потом занялся ратными делами. Подняв дружину и собрав по всей волости ополчение, князь выступил на Сить по маршруту Углич — Ордино — Кой, откуда свернул в район села Воскресенского, а затем по льду реки к Божонке. Кой — это старинное русское село, расположенное на реке Корожечне, в 23 километрах к юго-востоку от села Божонка, и именно оно упоминается в летописях в контексте битвы на реке Сить. Для того чтобы оценить все стратегические преимущества этой небольшой деревеньки, нужно просто внимательно изучить карту, и тогда многое станет понятным. Если идти от Коя на Божонку или Станилово, то зимой это можно сделать только по скованному льдом руслу Сити, поскольку вокруг, кроме лесов, раскинулись и непроходимые болота — к югу от села Воскресенского Солодихинское, а к северу Максиха-Зыбинское, откуда вытекает речка с характерным названием Болотея. Впрочем, часто этим словом обозначается весь этот болотистый регион со всеми его топями, лесами и мелкими речушками, где абсолютно невозможно развернуться монгольской коннице для правильного сражения. Мало того, с юга и запада Божонка прикрыта Моховым болотом, и подступиться к ней можно только с севера, но там путь преграждают многочисленные речки и ручьи — правда, сейчас стояла зима, и это делало возможной атаку врага именно с той стороны. А потому вполне вероятно, что, когда до князя Владимира дошли слухи о взятии Твери и осаде Торжка монголами, он мог распорядиться строить там засеки и лесные завалы, чтобы заранее укрепить позиции на случай вражеской атаки. На это также указал краевед города Углича В. Бородулин: «Для противодействия коннице, а также для обороны нужно было выбрать местность с резко пересеченным рельефом и поросшую лесом, чтобы конники татар вынуждены были вести бой в пешем строю, а это уже давало большое преимущество русским ратям. Таким местом на Сити было ее нижнее течение. Здесь легко было построить и разного рода оборонительные сооружения». Опасаясь появления орды именно со стороны Твери и Торжка, в деревне Шелдомеж была выставлена застава, откуда велось наблюдение за всей прилегающей местностью — как я уже отмечал, об этом рассказывают местные легенды. Таким образом, расположение русских войск на реке Сить прослеживается довольно четко — в деревне Божонка, в верхнем течении, стоял полк Владимира Угличского, и максимум, сколько в нем могло быть ратников, с учетом того, что князь поднял на ноги всю свою волость, так это около 1000 человек. В среднем течении реки, у деревни Роково (Раково), стоял ярославский полк Всеволода Константиновича, а за ним в районе Станилово — Игнатово — Рубцово пешая рать Георгия Всеволодовича. Великий князь мог привести на Сить лишь сотни две своих личных гридней, поскольку и владимирская, и суздальская дружина полегли под Коломной, а потому главную силу его полка составляло пешее ополчение, набранное в северных волостях княжества. Дальше вниз по течению у Лопатино — Красное, расположился князь Святослав с дружиной, и севернее всех, в районе Сить — Покровского и Семеновского, стоял ростовский полк князя Василька. Сразу оговорюсь, это не более чем версия, но, на мой взгляд, она более или менее позволяет увязать между собой все различные аспекты этой битвы.

* * *

Ну а теперь о том, сколько же войск мог собрать князь Георгий на реке Сить и на какие силы он еще мог рассчитывать к началу марта. Максимум того, что могли в этот момент выставить северные города и волости княжества, было 12 000–15 000 ратников и ополченцев, но значительное число небольших отрядов так и не успело подойти на Сить до рокового дня 4 марта. Также спешил с дружиной Иван Стародубский, но и он не успел, поскольку велик был риск натолкнуться на монгольскую облаву, а это было очень опасно. Потому и пробирались все лесами по нехоженым тропам, что соответственно сказывалось на сроках прибытия в боевой стан. Но главной надеждой князя Георгия оставался Новгород и брат Ярослав, однако сведений, которые хоть немного бы осветили то, что происходило в этот момент в самом Господине Великом, в письменных источниках нет. И лишь в Никоновской летописи мы встречаем сообщение, которое немного приоткрывает завесу тайны: «И жда брата своего Ярослава, и не бе его, и повеле воеводе своему и окрепляти люди и готовитися на брань». Ясно сказано — ждал, а раз ждал, значит, знал чего. О том же свидетельствует и В. Татищев: «Он же, ожидая брата Ярослава или помощи от него, но видя, что ни известия нет, более опечалился». Но Ярослав почему-то задерживался, и тогда князь принимает решение, которое можно истолковать так, что он решился на битву с монголами без помощи из Новгорода: «и повеле воеводе своему и окрепляти люди и готовитися на брань». Другого толкования у фразы просто не может быть, особенно если исходить из того, в каком контексте она дается. Да и воевода этот — Жирослав Михайлович, главный военачальник великого князя (который «воеводьство приказа Жирославу Михайловичю»), получает четкий и конкретный приказ, из которого следует, что назревают некие события. И потому, исходя из имеющихся в нашем распоряжении данных, мы можем осторожно предположить, что же планировали великий князь, его родственники и воеводы.

* * *

Дело в том, что на этот момент командиры русской рати располагали полной информацией о том, где находится в этот момент Батый и где развернулись боевые действия. Разгромив Тверь и осадив Торжок, орда опасно приблизилась к стану на Сити с запада, и русские военачальники не могли не считаться с этой угрозой. От Торжка до Бежецка, ближайшего городка, к расположению великокняжеских войск в наши дни по трассе 191 км, но дело в том, что дорога эта проходит через Тверь, которая на этот момент была уже захвачена монголами, и на Сити об этом хорошо знали. От Твери до Бежецка — 130 км, а от Бежецка до Божонки, где стоит полк Владимира Константиновича, будет километров 40, а это не так уж и много. И князья, и воеводы чувствовали ту опасность, которая подползала к ним с юго-запада, и просто были обязаны принять соответствующие меры. И они их приняли.

Очевидно, было решено все полки выдвинуть в верхнее течение Сити и именно там ждать встречи с монгольской ордой — место, как мы уже убедились, было выгоднейшее, да и князь Владимир, судя по всему, подготовил позиции для боя. Опять же, если вдруг объявится Ярослав, то идти ему будет гораздо ближе до Божонок, чем до района Игнатово — Станилово, и в этом случае появлялась вероятность либо ударить по монголам с двух сторон, либо объединить войска. Но был еще один момент, и он мог стать одним из важнейших — дело в том, что наступила весна со всеми вытекающими последствиями. Пока погода стояла холодная, и лед на реках был крепок, но именно что пока. Если весна вступит неожиданно в свои права и снег начнет таять, то это могло бы привести к необратимым последствиям для всей русской рати. Дело в том, что по весне и сегодня в тех местах передвигаться достаточно сложно, даже на внедорожнике это довольно проблематично, ну а что уж говорить про XIII век! Оставаясь в среднем течении Сити, русские полки реально могли там увязнуть в трясинах и чащобах на неопределенный срок без возможностей получать продовольствие и пополнения. Конечно, утопающая в грязи русская рать сразу же стала бы недоступной для монголов, но собирали ее не для того, чтобы отсиживаться по лесам и прятаться от врага! И если бы Ярослав все же выступил из Новгорода на помощь брату, то он запросто рисковал попасть под удар монголов, не имея ни малейшего шанса на помощь со стороны князя Георгия, который со своей ратью барахтался бы в ситских болотах. И потому решили начать выдвигать войска к Божонке, а самым первым должен был выступить пеший трехтысячный полк под командованием воеводы Дорожа (Дорофея Семеновича). Скорее всего, первоочередной задачей воеводы было укрепить немногочисленную рать угличского князя и крепко удерживать позиции для подхода главных сил. В главном же расположении войск стали готовиться к предстоящему выступлению — собирали продовольствие и свозили корм для лошадей, поскольку стояла весна и закрома крестьян в окрестностях Божонки уже были опустошены.

Что же касается воеводы Дорожа, то совершенно непонятно, почему ему приписывают командование трехтысячным конным полком, поскольку никаких указаний на этот счет в источниках нет. Вряд ли таким количеством всадников располагали князья и воеводы в районе Станилово — Игнатово, поскольку, как уже отмечалось, сам князь Георгий привел на Сить очень мало владимирских гридней. Это однозначно зафиксировано в летописях: «В ту же зиму выехал Юрий из Владимира с небольшой дружиной» (Лаврентьевская летопись). Опять же, все эти всадники могли быть только княжескими гриднями, а свои дружины князья водили сами, зачем им доверять над ними командование воеводе, пусть даже и толковому! Князей собралось на Сити достаточно, и любой из них мог бы возглавить этот отборный отряд, так что версия о 3000 лихих наездниках полностью отпадает.

О том, что полк Дорожа шел в сторону Божонки, свидетельствует тот факт, что он столкнулся с монголами, которые шли от Коя — с юга. О цели похода летописи свидетельствуют так: «и после мужа храбра Дорофея Семеновичя и с ним три тысящи мужей пытати татар» (Никоновская), «Князь же Юрьи посла Дорожа въ просокы въ 3-хъ 1000-хъ» (Новгородская), «Князь же Юрьи посла Дорожа в просокы в 3000 — х муж» (Троицкая). А вот как это звучит в изложении В. Татищева: «Вперед же от войска послал в разъезд мужа храброго Дорофея Семеновича с 3000, проведать о татарах». С одной стороны, информация Василия Никитича вроде бы перекликается с информацией Никоновской летописи, но если посмотреть с другой, то зачем посылать такое огромное количество людей в разъезд «проведать о татарах»? Но скорее всего, именно с легкой руки историка и пошла гулять по научным трудам байка о 3000 всадниках, поскольку в разъезд ходят на лошадях. Опять же, сама фраза «въ просокы» вызывала недоумение, вплоть до того, что шел этот отряд по лесным просекам либо сам эти просеки прорубал. На мой взгляд, совершенно прав краевед П. Голосов, директор Ординской школы Мышкинского р-на, который вполне логично разъяснил ситуацию: «Объяснение этого слова как «просека в лесу» тоже не подходит, так как просеки прорубались для обозначения границ лесных владений. Эта работа требовала больших усилий и в XIII веке в глухих лесных местах была просто не нужна. Поэтому слово «просоки», скорее всего, имеет то же значение, что и «засеки», т. е. лесные завалы на путях движения противника, предназначенные для обороны определенного рубежа». И вот здесь все сходится, поскольку именно в Божонках как раз могли быть те самые засеки и укрепления, о которых говорили местные краеведы.

Переславль-Залесский — родина Александра Невского. Фото автора

Но в самый канун решающих событий Георгий Всеволодович получил страшную весть о гибели всей своей семьи. «На исходе февраля месяца пришла весть к великому князю Юрию, находящемуся на реке Сити: «Владимир взят и все, что там было, захвачено, перебиты все люди, и епископ, и княгиня твоя, и сыновья, и снохи, а Батый идет к тебе». И был князь Юрий в великом горе, думая не о себе, но о разорении церкви и гибели христиан» (Тверская летопись). «Пришла весть к великому князю Юрию: «Владимир взят, и церковь соборная, а епископ, и княгини с детьми, и со снохами, и с внучатами скончались в огне, а старшие твои сыновья, Всеволод с братом, вне города убиты, люди перебиты, а теперь татары идут на тебя» (Лаврентьевская летопись). Источники единодушны в том, что свое горе великий князь переживал страшно, но именно на нем в этот кризисный момент лежала ответственность за всю Суздальскую землю и именно от него зависело дальнейшее развитие событий. Он не имел права устраняться от дел, он был последней надеждой разграбленной и униженной страны, и от этого Георгию Всеволодовичу было еще тяжелее. Ведь он лишился не только всей своей большой семьи, он практически лишился и своего княжества, столица которого теперь лежала в руинах. Именно это и имел, скорее всего, в виду летописец, когда записал, что «Князь же, услышав это, в слезах закричал громким голосом, оплакивая правоверную христианскую веру, и особенно сокрушаясь о гибели церкви, епископа и всех людей (ведь он был милостив), нежели о себе, о жене и о детях» (Лаврентьевская летопись). И Тверская, и I Софийская летописи тоже об этом свидетельствуют, и скорее всего, именно в эти черные дни князь Георгий осознал весь масштаб катастрофы, которая постигла его землю и которую он не смог предотвратить. Погибло все, чему он посвятил свою жизнь, и от этого на душе было еще горше — но не только ему. Весть о падении Владимира-Суздальского и разгроме всего княжества произвела самое негативное впечатление на воинство: и явно не прибавила ратникам боевого духа, что и отметил Татищев: «Князь великий Юрий с племянниками, уведав, что Владимир и другие грады взяты, великая княгиня и князи все побиты и пожжены и татары на него идут, плакали о том горько, и были печаль и страх великий во всем войске его». Но на скорбь времени уже не оставалось, поскольку события вступили в решающую фазу и развивались стремительно.

* * *

Последнее время, когда речь заходит о битве на реке Сить 4 марта 1238 г., то многие исследователи в своих умозаключениях ссылаются на работу С. Ершова «Тайна битвы на реке Сить». Хотя, на мой взгляд, никакой тайны в этом нет, все очень ясно и понятно, просто иногда люди зачем-то усложняют то, что и так видно невооруженным глазом. Конечно, на карте все охваты и обходные маневры на сотню километров выглядят красиво, но с реальностью они, как обычно, не имеют ничего общего. Вот как выглядит подход туменов Бурундая на исходные позиции перед атакой в изложении С. Ершова: «Таким образом, первый оперативный отряд Бурундая скрытно сосредоточился вблизи села Воскресенского, а ярославский отряд в лесу на левом берегу Мологи выше села Ветрина, в районе потом построенной деревни Пенье (теперь в зоне затопления). Второй оперативный отряд, отделившийся от отряда Бурундая в Угличе и направляющийся через Мышкин — Некоуз — частью к Станилову, а в основном к Семеновским обозам, также подошел скрытно. Этому отряду путь был ближе: до Станилова — 71 километр, а через Лацкое до Семеновского — 113 километров». Действия этого второго отряда можно начисто отмести как мифические, и не я один так думаю, вот какое наблюдение по этому поводу сделал П. Голосов: «Вторым считают путь от Углича по левому берегу Волги, через Мышкин и Некоуз, с ударом в центр. Однако вот это-то направление вызывает некоторые сомнения. Скорее всего, здесь двигался отряд, имеющий вспомогательное значение, так как от Углича и Мышкина и далее к Сити и сейчас раскинулись значительные лесные массивы, а в XIII веке здесь были сплошные еловые леса, которые очень затруднили бы движение больших конных войск, да еще в самом конце зимы. От Углича до Станилова — основного места Ситской битвы — этим путем около 90 километров. Учитывая сложность движения в конце зимы по глубоким снегам, это два дневных конных перехода». Таким образом, мы видим, что посылать крупные силы этим маршрутом Бурундай не мог, а посылать малые не было никакого смысла — зачем просто так ослаблять свое войско?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.