Послабления

Послабления

Мы уже отмечали, что талмудическая система крайне догматична и не разрешает отмены ранее введенных правил даже когда изменившиеся обстоятельства делают их абсурдными. Талмуд — в отличие от Библии — священен и незыблем, буквальное исполнение его правил обязательно, никто не имеет права заново его интерпретировать. Однако с наступлением периода классического иудаизма различные талмудические законы стали чрезвычайно неудобны правящим классам (раввинам и богатым евреям). В их интересах был изобретен метод систематического обмана, позволявший придерживаться буквы закона, обходя при этом его дух и смысл. Это лицемерная система «послаблений» ("хейтерим"), на мой взгляд, и была самой важной причиной деградации классического иудаизма. (Вторая причина деградации — еврейский мистицизм, который, однако, возник гораздо позже). Приведем несколько примеров, показывающих, как эта система работает.

(1) Взимание процента по ссудам. Талмуд строго, под страхом сурового наказания, запрещает евреям давать ссуды другим евреям под проценты. (Согласно большинству талмудических авторитетов, брать наибольший возможный процент с нееврея — религиозный долг). Талмудические правила строго запрещали еврею-заимодавцу все другие способы поживиться за счет еврея-должника. Все евреи-соучастники «поживы», в том числе, писец и свидетели сделки, заклеймены Талмудом как бесчестные создания. Они лишались права свидетельствовать в суде, ибо, приняв участие в таком черном деле, как бы заявили, что "не принадлежит к тем, чей Бог — Бог Израиля". Очевидно, что этот закон соответствовал интересам евреев-крестьян и ремесленников, а также маленьких еврейских общин, дававших деньги в рост неевреям. Но со временем ситуация сильно изменилась, прежде всего, в Восточной Европе (в основном, в Польше). К 16-му веку там образовались крупные еврейские общины, составлявшие большинство населения во многих городах. Крепостные крестьяне, чье положение было ненамного лучше рабского, вряд ли могли занимать деньги, а давать в долг шляхте было привилегией немногих очень богатых евреев. Большинство евреев вели дела друг с другом.

Чтобы сделать возможными финансовые сделки между евреями, раввины изобрели юридический трюк, названный "хейтер иска" — "деловое послабление". Он позволял взимать проценты с денег, данных в долг еврею, не нарушая при этом буквы закона, поскольку формально дача денег в долг прекращала быть займом. Объявлялось, что кредитор «инвестирует» свои деньги в бизнес заемщика — на двух условиях. Во-первых, заемщик должен заплатить кредитору в согласованный срок установленную сумму денег (на деле — проценты по займу) как его "долю в прибыли". Во-вторых, предполагается, что должник получает достаточную прибыль, чтобы вернуть кредитору его долю (основной капитал), если только обратное не подтвердит местный раввин или судья раввинского суда, которые, по соглашению, отказываются свидетельствовать в подобных делах. На деле, все что требуется ныне для легализации дачи денег в рост еврею — это текст подобного «послабления», написанный по-арамейски и мало кому понятный. Его можно повесить на стену в комнате, где совершается сделка (копия такого текста выставлена во всех отделениях израильских банков), или даже держать в сундуке. Наличие такого письма делает финансовые операции под проценты среди евреев совершенно законными.

(2) Субботний год. Согласно талмудическому праву (основанному на Левит, 25), принадлежащая евреям земля в Палестине (Или, точнее, во многих частях Палестины. Очевидно, это право применялось там, где в 150–200 гг. н. э. преобладало еврейское население) не должна обрабатываться каждый седьмой (субботний) год. Все земледельческие работы (включая сбор урожая) в этот год на этой земле запрещены. Существуют данные о том, что закон о субботнем годе соблюдался около тысячи лет, с 5 века до н. э. до момента ликвидации еврейского земледелия в Палестине. Позднее этот закон уже не применялся, сохраняя определенное теоретическое значение. Однако в 80-х годах 19-го века, с образованием первых еврейских земледельческих колоний в Палестине, вопрос о его применении снова стал практическим. Раввины, сочувствовавшие поселенцам, охотно изобрели послабление, впоследствии развитое религиозными сионистскими партиями и ставшее обычным в Израиле.

Незадолго до начала субботнего года израильский министр внутренних дел выдает главному раввину документ, делающий его законным владельцем всей израильской земли, как частной, так и государственной. Вооруженный этой бумагой, главный раввин отправляется к нееврею и продает ему всю израильскую землю (а с 1967 года — и оккупированные территории) за символическую сумму. В сопровождающем эту «сделку» документе указывается, что «покупатель» "продаст обратно" купленную им землю по окончании года. Это священнодействие повторяется каждые 7 лет, обычно с одним и тем же "покупателем".

Несионистские раввины не признают законной силы этого трюка (Поэтому израильские ортодоксальные евреи-несионисты открывают в субботние годы специальные магазины, продающие фрукты и овощи, выращенные арабами на принадлежащей неевреям земле). Они резонно замечают, что поскольку религиозный закон запрещает продавать палестинскую землю неевреям, вся эта сделка основана на грехе и поэтому юридически недействительна. Сионистские раввины, со своей стороны, утверждают, что закон запретил реальную, а не символическую продажу.

(3) Доение в субботу. Запрет на доение скота в субботу относится к пост-талмудическим временам, когда религиозное право ужесточилось. Этот запрет легко было соблюдать в диаспоре, поскольку евреи, имевшие коров, обычно имели и слуг-неевреев, которым они могли приказать (используя приемы, описанные ниже) их подоить. Первые еврейские колонисты в Палестине нанимали для этого арабов, но с торжеством сионистской политики использования только еврейской рабочей силы понадобилось очередное послабление (это было особенно важно до внедрения машинного доения в конце 50-х годов). Здесь, опять же, позиции сионистских и несионистских раввинов разошлись.

Первые утверждали, что запретное доение становится дозволенным, если молоко будет окрашено в голубой цвет. Это голубое субботнее молоко можно затем использовать исключительно для производства сыра, смывая краску в сыворотку. Несионистские раввины изобрели еще более тонкий трюк (я лично наблюдал его в религиозном кибуце в 1952 году). Они использовали для новых целей старое правило, позволяющее опорожнить в субботу вымя коровы (дабы та не страдала от переполненного вымени) с условием, что молоко при этом льется на землю. Теперь в субботу утром благочестивый кибуцник идет в коровник и ставит под коров ведра — ведь Талмуд этого не запрещает. Потом он идет в синагогу молиться. Затем приходит его коллега, честно намереваясь избавить животных от страданий, и доит их, позволяя молоку литься на пол. Совершенно случайно на полу стоит ведро. Разве он обязан его убрать? Конечно, нет. Он попросту "не обращает внимания" на ведра, выполняет свою работу и идет в синагогу. Наконец, приходит третий благочестивый еврей и, к своему удивлению, обнаруживает в коровнике ведра с молоком. Он ставит их в холодильник и также направляется в синагогу. При этом даже не надо тратить деньги на голубую краску.

(4) Смешанные посевы. Сходные послабления сделаны сионистскими раввинами в отношении запрета (основанного на Левит, 19:19) сеять два разных вида растений на одном поле. Современная агрономическая наука показала, что в некоторых случаях (особенно при выращивании кормовых культур) смешанные посевы — самые выгодные. Дабы не упустить прибыль, раввины изобрели послабление, согласно которому один человек засевает поле «вдоль» одним видом семян, а позднее в тот же день его товарищ, "ничего не знающий" о первом, сеет другие семена «поперек». Однако этот способ требовал излишних трудозатрат, так что был изобретен лучший: один человек насыпает кучу семян и аккуратно прикрывает ее мешком или доской. Другой вид семян насыпается поверх доски. Потом приходит другой человек и заявляет при свидетелях: "Мне нужна эта доска" и забирает ее, так что семена "естественным путем" перемешиваются. Наконец, третьему человеку говорят: "Возьми эти семена и посей их", — что он и делает (Зимой 1945-46 года (в ближневосточном климате сельскохозяйственные работы проводятся круглый год — пер.) я сам, мальчик, не достигший 13 летнего возраста (по еврейским религиозным законам совершеннолетие наступает в 13 лет для мужчин и в 12 лет для женщин — пер.) участвовал в подобной церемонии. Человек, отвечавший за земледелие в религиозной сельскохозяйственной школе, где я учился, был крайне благочестив и считал, что лучше всего, если критическое действие — убирание доски — произведет сирота, не достигший 13 лет, неспособный совершить грех, или ввести в грех другого. (Мальчик до 13 лет недееспособен и не может согрешить, но его отец, если таковой имеется, несет за него ответственность). Мне все объяснили заранее, в том числе, я знал, что должен сказать: "мне нужна эта доска", хотя на самом деле она мне нужна не была).

(5) Определенные продукты брожения еврею запрещается есть или даже иметь в собственности в течение семи (а за пределами Палестины — восьми) дней праздника Песах. Понятие "продукты брожения" ("квасное") постоянно расширялось; отвращение к ним (даже просто к их виду) в течение праздника доходило до истерии. К ним относятся все виды муки и даже немолотое зерно. В реальном талмудическом обществе этот закон был вполне терпим, поскольку хлеб, дрожжевой или нет, пекли обычно раз в неделю. Крестьянская семья могла использовать последнее зерно предыдущего года, чтобы испечь мацу к Песаху, после которого начинался сбор нового урожая. Однако в условиях пост-талмудического европейского еврейства полное соблюдение этого закона стало весьма затруднительным для еврейских семей среднего класса, тем более — для торговцев зерном. Естественно, было придумано послабление, в рамках которого запрещенные продукты фиктивно продаются неевреям до праздника и автоматически выкупается обратно после его окончания. Все, что требуется от еврея — запереть эти продукты под замок на время праздника. В Израиле эта фиктивная продажа стала еще более эффективной. Религиозные евреи «продают» свое квасное местным раввинам, те «перепродают» их главному раввину, а последний «продает» их нееврею. Согласно дополнительному послаблению, эта продажа включает и квасное, принадлежащее нерелигиозным евреям, которые сами участия в этой игре не принимают.

(6) Шабес-гой. Возможно, самые сложные послабления касаются использования "субботнего нееврея". Как упоминалось выше, перечень работ, запрещенных в субботу, постоянно расширялся. Одновременно рос и перечень действий, необходимых для удовлетворения человеческих потребностей. Это особенно актуально в наше время, однако результаты технического прогресса начали ощущаться довольно давно. Запрет на размол зерна в субботу был вполне переносим для еврея-земледельца или ремесленника в Палестине второго века, моловших зерно для домашних нужд на ручной мельнице. Совсем иным представлялся он арендатору водяной или ветряной мельницы (это было одно из самых распространенных занятий евреев в Восточной Европе). Стоит иметь, что даже простое желание выпить в субботу чашку горячего чая из стоящего в комнате соблазнительного самовара, используемого в будние дни, было совершенно неосуществимо. Это только две из множества так называемых "субботних проблем". Можно с уверенностью утверждать, что для общин, состоявших из ортодоксальных евреев, эти проблемы были неразрешимы без «помощи» неевреев, самое меньшее, в течение последних 800-1000 лет. Тем более верно это для "еврейского государства", в котором многие общественные службы, такие как снабжение населения водой, газом и электричеством, становятся "субботними проблемами". Классический иудаизм не просуществовал бы и недели без использования некоторого количества неевреев.

Однако использование нееврея для выполнения субботних работ — большая проблема, поскольку Талмуд запрещает евреям просить нееврея делать в субботу то, что нельзя делать им самим (Например, Талмуд запрещает еврею пользоваться светом свечи, зажженной в субботу неевреем, если только тот не зажег ее для себя еще до того, как еврей вошел в комнату). Я опишу два из многих видов послаблений, изобретенных для таких целей.

Во-первых, была разработана система «намеков», основанная на казуистическом тезисе, согласно которому запретное требование становится дозволенным, если оно сформулировано уклончиво. Вообще говоря, «намек» должен быть туманным, но в крайнем случае дозволен и прозрачный «намек». Например, в недавно изданной брошюре, посвященной правилам соблюдения заповедей в армии, рассказывается, как израильские солдаты должны разговаривать с арабскими рабочими, нанятыми армией в качестве "субботних неевреев". В экстренных случаях, например, когда очень холодно и нужно включить отопление, или необходим свет для совершения религиозной церемонии, благочестивый солдат-еврей может использовать прозрачный «намек» и сказать арабу: «Холодно» (или "Темно")". Но обычно достаточно и туманного «намека»: "Недурно, если бы здесь было потеплее" (Один из моих дядей в довоенной Варшаве использовал еще более тонкий прием. У него была служанка-нееврейка по имени Марыся, и он взял за правило, проснувшись после полуденного сна в субботу, говорить, поначалу тихо: "Как здорово было бы, если бы…" — а потом, повышая голос до крика: "Марыся принесла нам чаю!". Его считали крайне благочестивым и богобоязненным, ему бы и в голову не пришло выпить каплю молока в течении шести часов после мясной трапезы. У него на кухне быдо две раковины — одна для мясной, а другая для молочной посуды). Этот метод «намеков» особенно унизителен, поскольку его объектом обычно оказываются неевреи, из-за своей бедности и подчиненного общественного положения находящиеся во власти своего еврейского нанимателя. Нееврей-слуга (или араб, нанятый израильской армией), который не научится понимать туманные «намеки», будет благочестиво уволен.

Второй метод используют, когда нееврею хотят поручить не спорадическое запрещенное действие, на которое можно «намекнуть» в случае нужды, а постоянную работу без еврейского присмотра. Согласно этому методу, называемому "скрытое включение" ("хавлаа") субботы в рабочую неделю, нееврея нанимают "на всю неделю" (чаще — на весь год), не упоминая субботу в контракте. На деле нееврей работает только в субботу. В прошлом именно таким образом нанимали нееврея для того, чтобы он гасил свечи в синагоге после молитвы в канун субботы (чтобы не дать им сгореть попусту). Современные израильские примеры: регулирование подачи воды или наблюдение за резервуарами по субботам. (Иногда происходят досадные ошибки, ибо подобная работа может быть весьма удобной — 6 выходных в неделю. Город Бней-Брак, находящийся рядом с Тель-Авивом, большинство жителей которых — религиозные евреи, был потрясен в 1960-е годы ужасным скандалом. После смерти "субботнего нееврея", которого нанимали в течении более 12 лет для надзора за водоснабжением в праздничные дни, выяснилось, что он был не христианин, а еврей! Поэтому, когда был нанят его преемник, друз, городские власти потребовали (и получили от правительства!) документ, подтверждающий, что их новый работник — на сто процентов нееврейского происхождения. Ходили достоверные слухи, что к делу были привлечены спецслужбы)

Похожая идея используется и для легализации оплаты еврейского субботнего труда. Еврею запрещено получать плату за работу в субботу, даже если сама эта работа является разрешенной. Это относится, например, к сакральным занятиям раввина или ученого талмудиста, проповедующих или обучающих в субботу, к работе кантора, который поет только по субботам и другим святым дням (когда действуют те же запреты), служки в синагоге и т. д. В талмудические времена (а в некоторых странах и несколько веков спустя) эти работы вообще не оплачивались. Но позднее, когда они превратились в оплачиваемые профессии, общины стали использовать метод "скрытого включения" — этих людей нанимали «помесячно» или «погодно». Случаи с раввином и ученым талмудистом еще запутаннее, поскольку Талмуд запрещает брать плату за проповеди и преподавание Талмуда даже в будни. (В то же время за преподавание Библии на начальном уровне разрешалось брать плату. Это занятие считалось малоуважаемым и низкоплачиваемым) Для них было введено дополнительное послабление, определяющее, что они получают не зарплату, а "компенсацию за безделье" ("дмэй батала"). В результате этих двух фикций оплата исключительно или преимущественно субботнего труда превратилась в компенсацию за безделье в будни.

Общественные аспекты системы послаблений (и других сходных действий), их социальная характеристика заслуживают особого упоминания.

Во-первых, основная черта системы послаблений (и классического иудаизма в той степени, в которой он основан на них) — обман. Ее назначение — обмануть, обвести вокруг пальца, прежде всего, самого Бога (если вообще стоит называть так существо, которое с такой легкостью позволяет раввинам себя надуть). Несомненно, раввины полагают, что они гораздо умнее его! Бог классического иудаизма ничем не напоминает величественного библейского Бога, описанного еврейскими пророками. Бог раввинов гораздо больше похож на греческого Зевса, которого тоже нередко водили за нос, или на богов, описанных в "Золотой ветви" Фрэзера.

В этическом плане классический иудаизм является деградирующей религиозной системой. Он переживает процесс длительного упадка, продолжающийся по сей день. Совершенная им подмена требовательной религиозной этики банальной племенной магией, сводом пустых обрядов и шаманских суеверий имеет серьезные политические и социальные последствия. Необходимо иметь в виду, что предрассудки классического иудаизма влияют на еврейскую массу в тысячу раз больше, чем те части Библии или даже Талмуда, которые имеют реальную религиозную и этическую ценность. К примеру, большинство евреев считает самым «святым» и торжественным актом в богослужебном календаре иудаизма (важном для многих евреев, весьма далеких от религии), известную молитву "Коль Нидрей". Эта молитва, произносимая в канун Йом Кипура, является декламацией бессмысленных и лживых самоувещеваний, согласно которым все личные обеты, которые будут сделаны молящимся в следующем году, заранее объявляются недействительными. (Другой "крайне важный" обряд — трубить в бараний рог на праздник Рош ха-Шана с целью сбить с толку Сатану) В личной жизни сходную роль играет молитва «Кадиш», которую в дни траура произносят сыновья покойного якобы для того, чтобы души их умерших родителей попали в рай. Между тем, это простое цитирование арамейского текста, непонятного для абсолютного большинства молящихся.

Другая важная черта послаблений состоит в том, что они по большей части служат духу наживы. Сочетание лицемерия и жажды наживы пронизывает классический иудаизм насквозь. В Израиле общественное мнение начинает это осознавать. Поэтому высокопоставленные религиозные деятели — раввины и религиозные политики — имеют там очень скверное моральное реноме. Это же, до некоторой степени, относится и к большинству ортодоксальных евреев, снискавшим репутацию людей двуличных и алчных. Разумеется, общественное мнение (часто основанное на предубеждении) не может подменить собой объективный социальный анализ. Тем не менее, мало кто оспаривает тот факт, что ведущие религиозные деятели, действующие под разлагающим влиянием ортодоксального иудаизма, склонны к жульничеству и взяткам, Поскольку в общественной жизни Израиля религия — лишь одна из активных социальных сил, ее влияние на широкие массы намного меньше, чем на раввинов и активистов религиозных партий. Порядочные израильские религиозные евреи (а многие из них, несомненно, таковы) честны не благодаря влиянию религии и раввинов, а вопреки ему. С другой стороны, в тех сферах жизни Израиля, которыми находятся под контролем религиозные круги, уровень жульничества, алчности и продажности далеко выходит за рамки, терпимые в нерелигиозном обществе.

В главе 4-й мы увидим, каким образом власть наживы в классическом иудаизме связана со структурой средневекового еврейского социума и ролью евреев в нееврейском обществе, среди которого они жили в «классический» период. Здесь я просто хочу отметить, что неизбывная жажда наживы характерна не для всех периодов иудаизма. Только платоническая концепция, гоняющаяся за метафизической, вневременной «сущностью» иудаизма вместо того, чтобы проанализировать исторические этапы развития еврейского общества, может это обстоятельство игнорировать. Именно эта концепция, автоматически подтверждающая т. н. "исторические права" еврейского народа на Палестину, антиисторически выведенные из Библии, всемерно поощряется сионизмом. Апологеты иудаизма утверждают, не без некоторых оснований, что Библия враждебна наживе, а Талмуд к ней безразличен. При этом они «забывают» о том, что и Библия, и Талмуд были составлены в совершенно иных, «неклассических» социальных условиях, в период, когда еврейские общины жили сельским хозяйством и состояли, в основном из крестьян. Эти древние общины не имели ничего общего с еврейскими общинами периода классического иудаизма.

В 5-й главе мы подробно рассмотрим враждебное отношение классического иудаизма к неевреям. Еще более важной является другая его социальная черта — мотивированная жаждой наживы легитимизация обмана богатыми евреями своих ближних — бедных евреев. Именно для этого были введены послабления, сделавшие законным взымание процентов по займам. Я должен признать, несмотря на мое отрицательное отношение к марксизму как к философии и социальной теории, что Маркс был прав, охарактеризовав в своих статьях иудаизм как "движимый стяжательством". Разумеется, это определение может относиться лишь к знакомому Марксу классическому иудаизмом, который в дни его молодости уже начал разлагаться. Маркс сформулировал его внеисторично, не приведя доказательств; скорее всего, он пришел к нему чисто интуитивно, однако марксова интуиция в данном случае — и с должными историческими ограничениями — верна.