Важнейшее искусство

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Важнейшее искусство

Пока народ безграмотен, из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк.

Владимир Ленин (Ульянов)

После повторного назначения Мордвинова командующим Черноморским флотом служба Ушакова протекала без особых изменений. Но в 1798 году Павел, вступив в антифранцузскую коалицию с Англией, Австрией, Турцией и Королевством Обеих Сицилий, отправил адмирала в Средиземноморский поход. Объединенная русско-турецкая эскадра под командованием Ушакова заняла десантами Ионические острова, участвовала в освобождении Южной Италии (Бриндизи, Неаполь) от французских войск, в блокаде Анконы и Генуи. За успешные действия Федор Ушаков получил награды Турции и Королевства Обеих Сицилий, а от Павла I – Мальтийский крест и алмазные подвески на полученный в 1791 году орден Андрея Первозванного. Но после смерти Павла I в 1801 году новый император Александр I отправил Ушакова на должность командира второстепенной Балтийской гребной флотилии, а в 1807 году по прошению уволил в отставку «за душевною болезнию». Через десять лет адмирал умер в своем тамбовском имении.

Об Ушакове долго не вспоминали, помещались лишь сжатые справки в энциклопедиях. Стали было вспоминать в Первую мировую, но грянула революция и опять надолго забыли. Разразившаяся в 1941 году Великая Отечественная война вызвала в народе мощный подъем чувства русского патриотизма, который в новых условиях уже не отвергался, а наоборот – поддерживался официальной пропагандой. Об адмирале вспомнили опять.

В 1944 году были учреждены военный орден Ушакова двух степеней и медаль. В городе Рыбинске, в окрестностях которого находится родина адмирала, установили его бюст. Была создана комиссия по поискам его захоронения. К тому времени на территории Санаксарского монастыря, где находилась могила адмирала, размещалась машинно-тракторная станция и училище для мальчиков-механизаторов. Все могилы сровняли гусеницами тракторов. По старой фотографии удалось определить местоположение захоронения. В обрушенный фамильный склеп Ушаковых сливали отработанное машинное масло, сбрасывали ненужные детали, гайки, болты. При раскопках был найден адмиральский погон и остатки золотого шитья мундира. Из останков адмирала сносно сохранился лишь череп; при его изучении стало ясно, что парадный портрет Ушакова не соответствует его внешнему облику: череп значительно короче и шире живописного лица.

С той поры началась широкая, растянувшаяся на многие годы – вплоть до нашего времени – кампания по возвеличиванию Ф.Ф. Ушакова: в его честь называются корабли, бухта, мыс, улицы, проспекты, площади, бульвары, набережные, учебные заведения, станция метро, астероид; ему ставятся памятники, о нем пишутся статьи, диссертации, снимаются фильмы.

Апогеем этой кампании явился фильм «Адмирал Ушаков», созданный в 1953 году на «Мосфильме» по сценарию Александра Штейна, лауреата двух Сталинских премий. Режиссер Михаил Ромм пригласил поистине звездную компанию актеров: Ивана Переверзева, Бориса Ливанова, Владимира Дружникова, Ольгу Жизневу, Сергея Бондарчука, Михаила Пуговкина, Георгия Юматова, Владимира Этуша, Готлиба Ронинсона. В первый год проката в Советском Союзе фильм посмотрели 26 миллионов зрителей.

В этом фильме буквально все – гротеск и потеха. Чего стоят фразы, вкладываемые сценаристом Штейном в уста героев.

«Как же Ушаков собирается с чумой бороться?» – спрашивает граф Войнович Васильева, адъютанта Ушакова. На что тот браво отвечает: «Федор Федорович говорит: «Мы тамбовские, пошли – не остановишь!»

«А кто это там шумит?» – спрашивает опять Войнович.

«Это наш капитан Федор Федорович Ушаков прибыл на сооружение Черноморского флота!» – уже выкрикивает Васильев. Вот так вот: пешком пришел и флот построил!

Далее показан торжественный спуск на воду корабля «Св. Павел». Другие корабли, естественно, не упоминаются – у зрителя должно сложиться впечатление, что именно этот корабль был первым на Черном море – а не вторым, как было в действительности. Вполне в духе сталинской эпохи в фильме фигурируют иностранные шпионы: некий Орфано привозит в Херсон чуму, поджигает верфи, собирается убить Ушакова, якобы уже тогда внушавшего опасения самому турецкому султану. Это убийство Орфано пытается совершить руками рабочего Тихона (актер Сергей Бондарчук) – беглого крепостного Ушакова и сподручника Пугачева. Ушаков, со своей стороны, уговаривает Тихона работать на верфях: «Да какой я барин? Не барин я – моряк! Оставайся, Тихон, не барам служить будешь – России!»

Показан приезд императрицы в Севастополь. Сцена в Инкермане: поднимают завесы на окнах, и Екатерина Вторая (актриса Ольга Жизнева) видит выстроившиеся в бухте корабли. Тут Ушаков поворачивается к императрице спиной (!) и, несмотря на присутствие главнокомандующего Потемкина (актер Борис Ливанов), контр-адмиралов Войновича и Мордовцева (прототип Мордвинова), машет рукой из окна, чтобы корабли палили из пушек. По окончании пальбы Ушаков, продолжая стоять ко всем спиной, орет во все горло: «Молодец Васильев! Всем по чарке водки!» Императрица благодарит за произведенное впечатление Войновича, а потом и Ушакова, жалуя ему очередное звание. Делает это она по-французски, на что Ушаков-Переверзев резко отвечает: «Французского не употребляю!»

– Как же ты обходишься без французского? – спрашивает Екатерина.

– Матросы меня понимают, – отзывается Ушаков.

– Медведь, – обиженно говорит государыня, – как был медведь, так и остался!

Сконфужен и Потемкин: «Лапотный дворянин, смоляная куртка! Не к масти козырь!» Вообще Ушаков в исполнении Переверзева в продолжение всего фильма грубо и хамовато разговаривает с императрицей, с Сенявиным, с Мордовцевым/Мордвиновым и с Потемкиным. Думается, в реальной жизни Ушакову за такое поведение сильно бы не поздоровилось – зуботычины Потемкина генералам известны. А ведь в приведенных нами выше письмах Ушакова патрону Потемкину никакой грубости нет и в помине, скорее наоборот: в них он – сама предупредительность и покорность. Но заказ есть заказ – особенно социальный.

По ходу действия становится просто жалко хороших актеров: харизматичного Ивана Переверзева, обаятельнейшего Бориса Ливанова – они вынуждены произносить ходульные тексты и играть нелепейшие ситуации. Князь Потемкин в гротескном исполнении Ливанова представлен каким-то напыщенным самодуром. Но вот что значит большой актер: несмотря на сомнительную трактовку образа, смотреть на его Потемкина все равно интересно.

Далее в фильме появляется молодой адмирал Нельсон. Сначала у себя в кабинете он заочно расточает комплименты в адрес Ушакова, а затем объявляет свою программу: «Задушить Россию! Заткнуть ей глотку!»

Наконец представлено сражение у Фидониси. Контр-адмирал Войнович – этакий рыхлый добродушный старикашка в исполнении актера Н.В. Чистякова, – глядя в подзорную трубу, считает турецкие корабли. Потом он смиренно выслушивает план Ушакова на предстоящую баталию и говорит: «Воюй, Бог тебе судья! Прощай!» И тут показывают, как этого старичка на качельках спускают в шлюпку и он отплывает на свой корабль, чтобы помолиться Николаю Угоднику. В реальности, кстати, Войнович был моложе Ушакова.

Перед боем Ушаков открывает морякам военный секрет: «Пока на пистолетный не сойдемся, не стрелять!» И, не дожидаясь начала схватки: «Поздравляю вас с первой на здешнем море генеральной баталией!»

После сражения Войнович по-отечески наставляет Ушакова, как вести себя с Потемкиным: «А ты попробуй, Федя, политес, батюшка!»

О перестрелке у Калиакрии в фильме сказано без обиняков: «Ушаков превратил турецкую эскадру в стадо баранов!» Во время стычки Ушаков кричит командиру турок Сеиду-Али: «Я тебе покажу, сукин сын, как обещать султану!» (привезти его в железной клетке). Алжирец Сеид-Али (Владимир Этуш) заметно смутился, что его на чистом русском языке назвали сукиным сыном. Голос за кадром об Ушакове: «Он положил Черное море к ногам России!»

Любопытные подробности об истории создания этого фильма сообщает адмирал, Герой Советского Союза Н.Г. Кузнецов:

«Во время войны у нас появились новые правительственные награды. Весной 1942 года Указами Президиума Верховного Совета были учреждены ордена Отечественной войны I и II степени, Суворова, Кутузова и Александра Невского, а в октябре 1943 года, в дни боев за освобождение Украины, – орден Богдана Хмельницкого.

Вполне естественное желание иметь «свои» ордена появилось и у моряков. Еще в середине 1943 года на докладе у И.В. Сталина я завел разговор о целесообразности учреждения таких наград. Отказа не последовало, но и особой поддержки я тогда не получил. Однако от мысли своей мы не отказались.

Готовя предложение в правительство, мы заспорили было, кого ставить выше – Ушакова или Нахимова? Этот вопрос отнюдь не риторический. О Нахимове написано было куда больше. Объяснялось это тем, что воинская доблесть Нахимова связана с более близким для нас временем – Крымской войной в середине прошлого века. А адмирал Ушаков сражения выигрывал в конце XVIII века. В те времена – да и после тоже! – монарший двор и сановная знать до подобострастия преклонялись перед всем иностранным, кумиром для них был английский адмирал Нельсон, а на заслуги своего соотечественника они смотрели с пренебрежением. Так и оказался Ф.Ф. Ушаков в тени.

Своих я кое-как убедил, но представили мы наш проект в правительство, там тоже возникли сомнения: «Почему Ушаков выше?» Была создана специальная комиссия. Мне не раз пришлось беседовать с ее председателем Александром Сергеевичем Щербаковым, вначале он тоже колебался. Наконец согласился с нами, после чего и вся комиссия поддержала нас. Наш проект был вынесен на обсуждение Государственного Комитета Обороны. Приняли. 3 марта 1944 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждении орденов Ушакова и Нахимова I и II степени и медалей Ушакова и Нахимова.

Перед этим я побывал у И.В. Сталина, чтобы согласовать проекты статутов и рисунков новых наград. В кабинете у него в тот момент никого не было. Сталин разложил листы ватмана на длинном столе поверх карты, над которой до этого работал. Внимательно рассмотрев, он одобрил эскизы ордена Ушакова и медалей, а рисунки ордена Нахимова обеих степеней отложил в сторону и молча направился к своему письменному столу. «В чем дело?» – встревожился я. Открыв средний ящик, Сталин извлек орден Победы. Сверкнули бриллианты и алые грани рубинов.

– А что, если и орден Нахимова украсить рубинами? – спросил Сталин. – Разумеется, настоящими. По-моему, очень к месту будут.

Возражать не было оснований. Так орден Нахимова I и II степени получился, по-моему, самым красивым, но дороговатым.

Стоило в газетах появиться Указу, нас засыпали письмами. Так как широким кругам народа Нахимов был известен больше, чем Ушаков, то многие высказывали недоумение: почему более высокой наградой стал орден Ушакова, а не Нахимова?

– Что будем делать, комиссар? – спрашиваю своего заместителя И.В. Рогова.

– Попробуем разъяснить через газеты и радио. А вообще-то фильм бы хороший сделать…

Во время войны нам было не до фильмов, но сразу же после победы мы подняли этот вопрос, нас поддержали.

Поговорил я с адмиралом И.С. Исаковым. Он загорелся и с присущей ему энергией взялся за дело. Известный драматург А. Штейн написал отличный сценарий. Богатая событиями жизнь великого флотоводца дала ему интереснейший материал. Вначале Александр Штейн боялся, что без любовной интриги фильм не получится. И в один из первых вариантов сценария вплеталась такая сюжетная линия. Якобы Федор Ушаков, еще командуя яхтой Екатерины II, встретился с одной из фрейлин императрицы и полюбил ее. Однако их пути разошлись. Ушаков уехал на Черное море, весь отдался службе, а белокурая фрейлина быстро его позабыла и вышла замуж за одного из царедворцев. Много лет спустя, когда императрица соизволила совершить путешествие в Севастополь, в ее свите снова была фрейлина со своим мужем. Здесь она и встретилась опять с Ушаковым. Грустно улыбаясь, фрейлина кивнула на своих отпрысков: «А ведь и у нас с вами могли быть такие дети». Ушаков задумчиво посмотрел на нее, а потом с гордостью показал на корабли в севастопольской бухте: «Вот мои дети». От этой фабулы пришлось отказаться: материал и так не укладывался в две серии фильма. К тому же она несколько уводила от исторических фактов.

Когда фильм был полностью готов, мы с адмиралом И.С. Исаковым еще раз просмотрели его и дали «добро». Но кто-то в Народном комиссариате иностранных дел высказал опасение, как бы не ухудшились наши взаимоотношения с Англией, ведь в картине показана двуличная политика правящих кругов Великобритании тех времен. Несколько недель фильм без движения пролежал на складе. И вот в День Воздушного Флота, когда мы с балкона здания в Тушино наблюдали парад, меня подозвал И.В. Сталин. Он сказал коротко:

– «Ушакова» можно показывать.

Значит, он уже просмотрел картину и одобрил ее. Так фильм «Адмирал Ушаков» получил путевку в жизнь. Поток писем на тему «Почему Ушаков, а не Нахимов?» сразу прекратился».

Интересен и эпилог истории с фильмом. Вот что писал в шестидесятые годы сам создатель картины режиссер Михаил Ромм (статья «Не вернуться ли к истории», или «Большая тема искусства»):

«Думается, правильно будет говорить о биографическом жанре в кино на собственном примере. Я имею в виду двухсерийную картину «Адмирал Ушаков», поставленную мною в 1951–1953 годах. И сценарий этого фильма, написанный А. Штейном, и моя режиссерская работа несут на себе явный отпечаток установок того времени. Давайте вспомним, в чем заключалась общая мерка для множества послевоенных биографических исторических картин. Герой обязательно ставился над народом, он должен был являться фигурой исключительной, как бы вне времени и пространства. Народ присутствовал в картине только в качестве своего рода простодушного «окружения», ведомого вперед все понимающим и все знающим героем. Эта трактовка роли личности в истории отражает ошибки и заблуждения, связанные именно с культом личности.

При таком подходе герой, стоящий над народом, кем бы он ни был – полководцем, ученым или художником, – разумеется, должен был изображаться как существо в какой-то мере идеальное, лишенное каких-либо человеческих слабостей, лишенное вместе с тем и своеобразия характера, ибо характер возникает в результате органического слияния противоречий. А у такого героя никаких противоречий и, следовательно, никаких проявлений подлинного своеобразия быть не может.

Не было этих черт своеобразия и в образе Ушакова. Не потому, что мы с автором сценария не хотели сделать образ Ушакова своеобразным и живым, а потому, что нам это не было позволено. Разумеется, и сами художники, испытывая на себе влияние установок того времени, шли на поводу неверных тенденций, но если они позволяли себе идти на поводу недостаточно усердно, то их поправляли.

То, что произошло в кино с Ушаковым, – пример далеко не единичный. Биографический жанр был представлен в кино целым потоком парадных, пресных, чинных и, по существу, лживых картин, искажавших историческую перспективу. Их герои до обидного похожи друг на друга, они причесаны и напомажены, вырваны из своего времени и поставлены в искусственные условия, далекие от подлинной жизни».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.