Долгая предыстория московского «Спартака»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Долгая предыстория московского «Спартака»

Постоянные перемены в организации спортивной жизни молодой советской России очень сильно сказались и на предыстории еще одного московского клуба, которому, в конце концов, суждено было стать знаменитым «Спартаком».

Команда «Красная Пресня», с которой 17 июня 1923 года провели свой первый официальный матч на первенство столицы московские динамовцы, — это будущий «Спартак». «Пищевики», с которыми в 1929 году сошлись в финале того же розыгрыша первенства Москвы железнодорожники КОРа, будущий «Локомотив» — это тоже будущий «Спартак». Помимо этого, в 20–30-е годы прошлого века бывали у этого клуба и другие названия. Но первоначально он именовался Московским кружком спорта — МКС.

Зарождался кружок спорта осенью 1921 года на Пресне, рабочем московском районе. Главным предприятием здесь был хлопчатобумажный комбинат, который при дореволюционных владельцах назывался «Прохоровской мануфактурой», а при советской власти стал «Трехгорной мануфактурой». При мануфактуре еще с начала XIX века существовала ремесленная школа, ставшая потом техническим училищем, которое готовило специалистов-текстильщиков. Среди его учащихся, а также рабочих мануфактуры тоже появились любители спорта, в том числе, разумеется, футбола. Популярность игры быстро росла и среди всех остальных жителей Пресни.

В 20-е годы XX века Пресня была почти сельской местностью, здесь хватало и пустырей, и огородов, и лугов, где пасся скот. Поэтому место для будущих спортивных площадок с помощью Пресненского райкома комсомола найти было нетрудно. Одним из главных энтузиастов Московского кружка спорта стал пресненский сапожный мастер Иван Артемьев, старший в знаменитой футбольной семье Артемьевых. Сам он начал играть в футбол еще до революции, выступая за клуб «Новогиреево». Теперь же в новую, только что организованную команду МКС пришли по его примеру многие хорошие футболисты, в числе которых были братья Канунниковы, братья Старостины, Станислав Леута, да и младшие братья самого Ивана Артемьева. Вдобавок второй по старшинству брат Петр Артемьев, тоже, разумеется, футболист, тогда работал в Пресненском райкоме комсомола и помогал в строительстве спортивных площадок, чем мог.

Главной проблемой была финансовая. Собственных средств членов МКС, конечно, не хватало, и тот же Иван Артемьев придумал выход — устраивать платные концерты. Тот, кто умел, — пел, кто-то играл на балалайке, другие декламировали стихи. В конце концов, на помощь спортсменам пришли и профессиональные артисты и музыканты. Публику привлекало еще и то, что билеты в кассе продавал знаменитый футболист Павел Канунников, прославившийся еще в дореволюционные времена.

К весне 1922 года, наконец, необходимые средства были собраны, они пошли на оплату рабочим, строившим трибуны и павильоны, но многое делалось на субботниках, в которых с удовольствием принимала участие пресненская молодежь. Построили стадион быстро, и тот же Иван Артемьев позже с удовольствием вспоминал о тех днях:

«Наконец-то мы могли собираться не у «чужих» и не на улице, раздеваться не в кустах, а в собственном доме. Здесь были и раздевалки, и комнаты отдыха, и даже буфет — с ирисками и квасом. Сразу начали работать несколько кружков: гиревого спорта, французской борьбы, велосипедный, городошный, футбола, хоккея. С утра до вечера домик жужжал, как улей».

Ну а что касается футболистов МКС, то новый, только-только основанный клуб сразу же показал свою силу. Первые матчи, правда, были товарищескими, зато соперники самыми достойными. 18 апреля 1922 года МКС встретился с многократным чемпионом Москвы Замоскворецким клубом спорта — знаменитым ЗКС — и одержал победу — 3:2. Затем пришла пора официальных матчей.

В весеннем чемпионате Москвы 1922 года дерзкий новичок выступал в классе «Б». В первом матче соперником МКС был еще один именитый соперник — подмосковный клуб «Орехово», неоднократный чемпион Москвы, в предыдущем сезоне «опустившийся», правда, до класса «Б». Пресненцы победили — 3:1, а затем одержали победы и во всех остальных матчах, заняв первое место. В чемпионате участвовали и младшие команды МКС, хотя клубного зачета в том году не существовало, и тоже победили каждая в своем разряде.

Когда весенний чемпионат Москвы был завершен, победители в классах «А», «Б», «В» и «Г» разыграли между собой звание абсолютного чемпиона Москвы. Обыграв в полуфинале еще одну из «новых» команд, победителя класса «В» «Академию», созданную при Главной военной школе физического образования трудящихся, МКС вышел в финал.

Но здесь пресненцы потерпели первое в своей истории поражение от чемпиона в классе «А» клуба ОЛЛС, будущих армейцев. Уже в начале матча они пропустили два мяча. И хотя до перерыва Иван Артемьев сумел поразить ворота ОЛЛС, матч закончился со счетом 4:2 в пользу Общества любителей лыжного спорта.

Перемены 1923 года, когда была упразднена Московская футбольная лига, а спортивные площадки и собственность расформированных осенью прошлого года именитых дореволюционных клубов перешла новым, «пролетарским» командам, мало коснулись МКС. Построенный пресненскими спортсменами стадион, как и сам клуб, лишь оказались в ведении Пресненского райкома комсомола, поэтому и название МКС переменилось на «Красную Пресню». Вдобавок в клуб пришли некоторые сильные футболисты из расформированных команд, например, Петр Исаков, прежде игравший в Замоскворецком клубе спорта — ЗКС. Однако это было лишь начало постоянных реорганизаций советского спорта.

Осенью 1923 года «Красную Пресню» покинул главный основатель клуба Иван Артемьев, перешедший в «Динамо». Но команда постоянно пополнялась хорошими игроками. В эти годы лучшие футболисты «Красной Пресни» — Павел Канунников, Петр Артемьев, Николай Старостин, — входили и в сборную Москвы, и в сборную РСФСР, впервые сыгравшую в том же 1923 году.

После расформирования «дореволюционной» Московской футбольной лиги спортом в Москве стал ведать Московский губернский совет физической культуры (МГСФК) при президиуме Московского Губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Это была сложная структура со многими подразделениями — спорт тоже быстро обрастал новой советской бюрократией. Зато идей у нового спортивного московского начальства хватало. Весной 1926 года, например, президиум МГСФК постановил распустить так называемые районные кружки спорта. Их члены должны были перейти в профсоюзные кружки в зависимости от своего места работы. «Красная Пресня» попала как раз в число таких «районных» кружков и могла прекратить свое существование.

Выход был найден в том, что клуб, сохранив своих футболистов, полностью перешел в ведение профсоюза работников пищевой промышленности. Пришлось опять менять название — так «Красная Пресня» стала «Пищевиками».

У профсоюза пищевиков к тому же появился собственный стадион, расположенный неподалеку от теперешнего метро «Динамо». Спортивная площадка с футбольным полем существовала там еще с дореволюционных времен, но во время Первой мировой войны превратилась… в гигантское кладбище сломанных трамваев. Эта «спортивная» свалка была передана профсоюзу пищевиков, который с марта 1926 года начал там грандиозные строительные работы. И в июле того же года был открыт новый стадион, который на тот момент был самым большим и благоустроенным в советской стране.

Кроме основного футбольного поля, на котором «Пищевики» стали проводить свои домашние матчи, на стадионе были еще два тренировочных поля, несколько баскетбольных и волейбольных площадок, теннисные корты, велодром, помещения для занятий борьбой, боксом, тяжелой атлетикой, тир, кегельбан. Однако центром стадиона было, конечно, главное футбольное поле с трибунами, вмещавшими несколько тысяч зрителей. Этому стадиону профсоюза пищевиков суждено было жить долгие годы, менять хозяев и стать, наконец, хорошо знакомым целым поколениям москвичей Стадионом юных пионеров.

А что касается первенства Москвы 1926 года, то любителям футбола того времени оно запомнилось очередными нелепицами и несуразицами. Спортивные власти, продолжавшие бороться с «районными» кружками, умудрились не включить «Пищевиков» в календарь, несмотря на то что они теперь были профсоюзным клубом. Точно так же «под горячую» руку попали ведомственные клубы — армейский ОППВ и даже «чекистское» «Динамо».

Для «Пищевиков», правда, место в московском чемпионате вскоре все же нашлось, а «Динамо» и ОППВ играли «вне конкурса». Строгого соблюдения календаря не было, а в июле чемпионат вообще прервался из-за страшной жары. Продолжился он после большой паузы, когда и болельщики, и спортивные журналисты потеряли к нему всякий интерес, и затянулся чуть ли не самой зимы. Чемпионами стали армейцы — тогда все уже забыли, что они выступали «вне конкурса».

О неразберихе, царившей в те годы в московском футболе, свидетельствует и горячая дискуссия, развернувшаяся в прессе летом следующего, 1927 года: «Почему за профсоюзные команды играют футболисты других профсоюзов?» «Пищевики» в этом отношении никак не могли быть примером единства профессий. Вернувшийся в клуб из «Динамо» Иван Артемьев был сапожным мастером, Александр Старостин — работником стадиона клуба «Пищевик», Андрей Старостин и Николай Старостин работали тогда на предприятии «Сельхозмашины», Павел Канунников — продавцом в магазине «Коммунар», Петр Исаков трудился на фабрике «Дукат», Станислав Леута был слесарем московского коммунального хозяйства…

Всех этих футболистов объединяло, конечно, то, что на футбольном поле они были единомышленниками и сражались с противниками плечом к плечу, но по газетным статьям можно было догадываться, что новые спортивные реорганизации не за горами. Как бы то ни было, в том, 1927 году «Пищевики» стали наконец чемпионами Москвы.

А дело с новыми спортивными реформами на удивление затянулось — они последовали только в ноябре 1930 года. Всесоюзная конференция профсоюзов по физической культуре и спорту приняла тогда решение об организации физкультурного движения по производственному принципу. Пришла пора создавать крупные спортивные общества по профессиональной принадлежности.

«Пищевиков» вроде бы нововведения не должны были коснуться — спортивный клуб и так находился в ведении крупного профсоюза работников пищевой промышленности. Но в 1931 году этот профсоюз… был ликвидирован решением ВЦСПС и распался на добрых два десятка мелких отраслевых профсоюзов. И «Пищевики» оказались теперь в ведении Всекомпромсовета. Теперь клуб стал называться «Промкооперацией».

Перемены отразились и на стадионе, принадлежавшем профсоюзу пищевиков, — теперь он достался команде табачной фабрики «Дукат». В нее перешли и некоторые футболисты «Промкооперации». Через некоторое время их примеру последовали многие другие, в числе которых были братья Старостины и Станислав Леута. Поэтому и «Дукат» в известной мере тоже можно считать одним из предшественников «Спартака». Однако в 1934 году ведущие футболисты вновь вернулись в «Промкооперацию».

И, наконец, 22 сентября 1935 года было объявлено о создании нового добровольного спортивного общества, которое, как говорилось в постановлении, «объединило бы всех спортсменов, работающих на предприятиях промысловой кооперации». Оно было задумано по типу «Динамо», тоже называвшегося добровольным спортивным обществом.

О том, почему оно было названо «Спартаком» и при каких обстоятельствах появилось это название, позже появились свои легенды. А вот многие другие подробности, связанные с организационными вопросами нового спортивного общества, окутаны ореолом некоей загадочности. Понятно, что решение о его создании принималось не руководителями «Промкооперации», а на более высоком уровне. И что возможности общества были велики, раз вступать в него, как показала дальнейшая практика, могли и не одни только работники промкооперации…

Огромная роль в создании общества «Спартак» принадлежит старшему из знаменитых футбольных братьев — Николаю Петровичу Старостину. Но даже этот человек, которому позже пришлось пережить ужасы сталинских лагерей, в вышедших многие годы спустя книгах в подробности, похоже, не особенно хотел вдаваться.

В книге «Футбол сквозь годы» о рождении «Спартака» Николай Старостин рассказывает только следующее:

«Как капитан сборной СССР по футболу я был знаком с генеральным секретарем ЦК ВЛКСМ Александром Косаревым и председателем Всекопромсовета Иваном Епифановичем Павловым. Оба они были страстные охотники. Я же, выросший в семье егерей, рядом с ними чувствовал себя профессионалом, и они с удовольствием пользовались на практике моими советами.

Как раз на охоте у нас возникла идея спортивного добровольного общества Промкооперации. Вскоре я выступил в печати с такой инициативой. В ответ последовала разгромная статья в газете «Труд». Называлась она «Пора вправить мозги Николаю Старостину». Обвинения сводились к тому, что я — профсоюзник — ношусь с комсомольской затеей. Но это лишь подхлестнуло нас еще активнее взяться за дело.

Вот, пожалуй, вкратце и вся предыстория «Спартака», рождение которого имело огромное значение в развитии советского спорта.

Потом появилось много версий, некоторые из которых успели стать легендами о том, как и почему новорожденному дали имя «Спартак». А что было в действительности? В Промкооперацию входило более десятка союзов различных отраслей: швейный, кожевенный, текстильный, пищевой… Нужно было найти одно, всех объединяющее, название. Но, что правда, то правда: искали его в муках. Мы с братьями и друзьями подолгу сидели вечерами у меня дома и ломали себе голову.

В памяти сохранилась поездка сборной Советского Союза в Германию в 1927 году, где нас принимали рабочие-спортсмены, объединенные в клуб «Спартак». У них был значок — поднятая рука с твердо сжатым кулаком. Я часто вспоминал впечатляющее зрелище: сотни встречающих и провожающих людей со вскинутыми в едином порыве руками. «Спартак» — в этом коротком и звучном слове слышалась мелодия порыва, таилась готовность к бунту, чувствовался неукротимый дух. Оно показалось мне очень подходящим. Конечно, я знал, кто такой Спартак. Но, признаюсь, прочитал знаменитую книгу Джованьоли уже после того, как все было решено.

К нашему огромному удивлению, в только что родившееся, еще неокрепшее общество ринулись лучшие спортивные силы Москвы. Легкоатлеты братья Знаменские из «Серпа и Молота»; боксеры Николай Королев, Иван Ганыкин, Николай Штейн, Виктор Степанов; ведущие гребцы, пловцы, конники, баскетболисты и волейболисты. Мы не могли понять, в чем дело. Потом выяснилось, что по Москве пошел слух: в «Спартаке» во главе стоят свои люди — спортсмены».

Тут надо заметить, что эти слова Николая Петровича подтверждают: возможности «Спартака» и в самом деле позволяли обходить общепринятые тогда принципы профсоюзной организации спорта «по отраслям». Впрочем, вновь слово Николаю Старостину:

«Молва, что у нас не надо ожидать очередного указания руководителей по поводу тренировок, оказалась устойчивой и была лучше всякой рекламы. Если добавить к этому значительные финансовые возможности Промкооперации (ее бюджет позволял не жалеть на «Спартак» никаких денег), станет ясно, почему «Спартак» смог так быстро и крепко встать на ноги.

Наши всемогущие хозяева, не моргнув глазом, отвалили 260 тысяч за базу в Планерном, перекупив ее у Осоавиахима. У китайского клуба было приобретено здание католической церкви, где после реконструкции устроили залы для бокса, борьбы, бильярда… Но наиболее ценным приобретением стал участок земли рядом с подмосковной Мамонтовкой, блиставшей своей футбольной командой. Кто бы мог подумать, что со временем ничем не примечательная Тарасовка затмит славу Мамонтовки. В течение сезона в Тарасовке был выстроен стадион с трибунами на 3000 мест и деревянным павильоном, где могли жить футболисты…»

Забегая вперед, надо сказать, что с тех пор за многие десятилетия Тарасовка, загородная база московского «Спартака», конечно, неузнаваемо изменилась. Но Николай Петрович Старостин абсолютно прав в том, что Тарасовке суждена была особая слава: она сыграла огромную роль в истории не только «Спартака», но всего советского футбола.

А возвращаясь к истории происхождения названия именитого московского клуба, надо заметить, что немецкая команда с названием «Спартак», о которой говорит в своей книге Николай Петрович, вспоминая поездку сборной СССР в Германию в 1927 году, была не единственной, носящей такое имя. Еще в 1924 году в Ленинграде было создано сразу несколько клубов, называемых «Спартаком». Капитан сборной СССР Михаил Бутусов в 1924–1926 годах играл в команде, которая называлась «Спартак» Выборгского района «А». И Николай Старостин, конечно, не мог этого не знать.

Словом, во всей этой истории есть опять-таки какая-то недоговоренность…