22. Нашествие Тамерлана

22. Нашествие Тамерлана

Тимуру покорились Грузия, Армения, его войска вступили в Малую Азию, вышли к границам Сирии. Перед ним лежали владения мамлюкских султанов. Когда-то египетские халифы формировали личную гвардию из черкесских, русских, турецких, африканских рабов, считали, что они будут более надежными, чем соплеменники. Но в XIII в. невольники-мамлюки низложили халифов до положения своих марионеток, превратились в привилегированную касту. Как раз здесь, в Сирии и Египте, сходились главные пути торговли со странами Азии, отсюда итальянцы везли восточные товары в Европу, здесь раскинулись основные мировые работорговые рынки. Здесь был и основной очаг тайных ересей, темных оккультных учений.

И все это оказалось под угрозой! Переполошились самые могущественные купеческие семейства – арабские, персидские, еврейские, генуэзские, венецианские. Тамерлана следовало немедленно отвлечь. С ближневосточными торгашами переплелись деловыми связями и родством крымские и ордынские купеческие группировки, они-то продавали татарских пленников как раз в Египет. Тимура они люто проклинали за крушение своих замыслов, за уничтожение Хорезма. А сейчас подключились генуэзцы, сирийские и египетские партнеры и родственники, договаривались: надо навалиться на Тамерлана с разных сторон. Если не разгромить, то перенацелить, увести в другую сторону.

На Тохтамыша насело его окружение, настойчиво убеждало: надо воевать. Так убеждало, что хан понимал, что отказываться нельзя. Купцы выступили и дипломатами, сновали между Сараем и далеким Египтом, подготовили союз с мамлюкским султаном. Тохтамышу оставалось скрепить печатью грамоты, составленные и согласованные многоопытными закулисными советниками. А в рамках союза хан уже обязан был воевать. Для этого купцы готовы были предоставить любые деньги. Татарам внушали: Тимур – кровный враг, они будут не мужчинами, если не отомстят. Чтобы восполнить потери в войсках, во множестве нанимали кавказцев, манили грядущей добычей.

Ордынские послы с тугими мешками золота поплыли и в кавказские порты, к царю Грузии Георгию VII. Предлагали ему сбросить власть Тамерлана: разве плохо быть независимым, никому не платить дань? А татары его поддержат. Георгий заинтересовался. В его стране орудовали те же генуэзцы и родственники крымских купцов, его придворные не меньше любили золото, чем сарайские, а грузины не меньше жаждали свободы, чем любой другой народ.

«Железный хромец» больше не обращал внимания на Орду. После кровавых уроков любой на месте Тохтамыша должен был успокоиться. Но соглядатаи доложили – Грузия вооружается, намеревается восстать. Тамерлан направил корпус привести вассалов к порядку. Георгия и его подданных это только подхлестнуло. Они знали, как карает Тимур за измену, заперлись по крепостям, оборонялись до последнего. И им было на что надеяться – на обещанную помощь Тохтамыша. Хан не обманул ожиданий, через Дербент в Закавказье ворвались ордынские тумены. А джагатаи допрашивали пленных грузин, татар, и открылось, кто организовал мятеж и развязал войну. Тамерлан был просто поражен. Он не собирался воевать с татарами! В данный момент он размышлял – идти ему на Сирию или на турок? Но Тохтамыш с невероятным упрямством опять лез на рожон!

Тимур отправил ему очередное послание. Недоумевал: «С каким намерением ты, хан кипчакский, управляемый демоном гордости, вновь взялся за оружие?» Напомнил, что даже в собственном царстве он не смог укрыться от возмездия. Тем не менее, повелитель джагатаев еще раз предоставлял Тохтамышу выбор: «Хочешь ли ты мира, хочешь ли войны?» Но предупредил, что выбирать он может в последний раз, «на этот раз тебе не будет пощады». Само это предложение перечеркнуть взаимные счеты и помириться удивило Тохтамыша, он колебался. В самом деле, за что воевать? Что если принять протянутую руку? У него будет прочная южная граница, он сможет шерстить литовцев, русских…

Но подобные настроения пресекли его собственные эмиры, «оказали сопротивление, внесли смуту в это дело». Заказывал музыку тот, кто платил, а эмиры исполняли заказ. Мог ли хан противиться всей ордынской верхушке? Он не только отказал Тимуру, а «написал грубые выражения». Однако его противник времени не терял, в Закавказье уже шли его главные силы. А вступать в битву не захотелось ни эмирам, ни хану, они поспешно отступили за Дербент. Но и Тамерлан выполнил обещание – если война, то пощады больше не будет. Его армия двинулась следом.

Татары поняли: теперь джагатаи не собираются отставать от них, будут идти хоть до Сарая. Представили и то, что они натворят в ордынских землях. Значит, надо было все-таки драться. Тохтамыш наметил неприступную позицию на берегу ущелья по р. Койсу, развернул войско. Но Тимур обманул его. Изобразил, будто готовит переправу, а сам скрытно отправил отряды вверх по реке. Хану сообщили, что его обходят, он приказал отступить дальше. А Тамерлан не позволил ему закрепиться на новой позиции, бросился в погоню. Настиг на Тереке, и 15 апреля 1395 г. две армии сшиблись. Рубились долго и крайне упорно. Даже обоим царям пришлось самолично возглавлять атаки. Разве что между собой не встретились, протыкали копьями и секли саблями каких-то безвестных неприятелей.

Выучка гулямов снова взяла верх над порывом татарских и кавказских ополченцев, они сломались, рассыпаясь кто куда. Тимур учитывал уроки прошлого. Бил Тохтамыша под Ходжентом, на Кондурче – оказалось мало. Сейчас он решил разорить Золотую Орду полностью. Верных ему белоордынских татар с царевичем Койричаком «Железный хромец» послал на Волгу. А большая часть ханских воинов откатывалась в западном направлении. Тамерлан устремился за ними. Прочесывали степи, уничтожали татарские улусы. Неприятелей гнали до Днепра. Некоторые вступили в отчаянную схватку, их перерубили и перетопили. Другие хлынули в Литву, просили убежища у Витовта. А джагатаи после этого повернули на… русских.

Ну а как же, Москва тоже числилась в составе Орды. Она была самым богатым, самым сильным вассалом хана, и Тамерлан подозревал, что Тохтамыш укрылся именно там. На Руси можно было и крупно пограбить, а деньги были не лишними, гулямам надо было платить за тяжелую и опасную работу. Был объявлен поход «на Машкав». Полчища Тимура стерли с лица земли Курск, Липецк, Елец. Местные князья погибали в безнадежных скоротечных боях. Жителей забирали в плен или истребляли. В Москве первыми вестниками о нашествии стали разбегающиеся татары. За ними появились русские беженцы. Приносили ужасающие слухи – будто у Тамерлана 400 тыс. воинов, никто не может сравниться с ними ни в бою, ни в свирепости.

Разумеется, врагов было значительно меньше, но угроза и в самом деле нависла чрезвычайная. До сих пор самые многочисленные и сильные войска выставляла Орда, а джагатаи уже в который раз побеждали ее! И все-таки, Русь не намерена была сдаваться. Вспоминали Куликово поле, ведь и Мамай вел бесчисленные тучи. По городам собирались полки, ратники прощались с женами и детьми. Доведется ли еще увидеться? Выступили дружно, Василий Дмитриевич расположил свои рати на Оке возле Коломны. Если не удержат незваных гостей, если все полягут, готовились до последнего оборонять Москву, эту задачу государь поручил пожилому Владимиру Храброму. Но в большей степени уповали не на себя, а на Небесное заступничество. Если Господь поможет, кого убоюся? А если осудит на погибель, что толку в мечах и крепостных стенах?

Дмитрий Донской шел на битву под Рождество Пресвятой Богородицы, сейчас приближался другой праздник, Успения Божьей Матери. Начался пост, во всех храмах каялись в грехах, молились. Праздник-то был особым. И во Владимире, и в Москве главные соборы строились в честь Успения, и великого князя вдохновила мысль: перенести из древней столицы в новую Владимирскую икону Девы Марии. По приказу Василия Дмитриевича Киприан снарядил священников, монахов. В день Успения чудотворную святыню, покровительницу Северной Руси, взяли из Владимирского собора. Торжественно понесли по дорогам, к шествию примыкали толпы людей из попутных сел и городов, молили Богородицу заступиться. Через 10 дней дошагали до Москвы. Все жители вышли встречать икону на Кучково поле, взывали: «Матерь Божия, спаси землю Русскую!»

Чудо произошло. Как раз в это время Тамерлан неожиданно остановил армию и две недели не двигался с места. Предание рассказывает, что во сне ему привиделась высокая гора. Оттуда спускались люди с золотыми жезлами, а над ними в лучезарном сиянии стояла Дева в окружении Небесного Воинства. Тимур начал выяснять у придворных мудрецов и у пленных, что это может означать? Ему пояснили, что он удостоился чрезвычайной чести, ему явилась Сама Дева Мария, Мать христианского Бога Иисуса, а в мусульманском толковании – Мариам, мать пророка Исы, и Она запрещает идти на Русь.

Доселе непобедимый властитель задумался и пришел к выводу: поход и впрямь может обернуться бедой. Он слишком далеко оторвался от родных стран. Приближалась осень, ночами холодало. Завязнешь в боях, и зальют дожди, потом ударят морозы – и как выбираться назад? К отступлению Тимура подтолкнули и донские казаки. Они снова выступили на стороне Москвы, принялись жечь траву в степях [99]. Джагатайские кони и стада, служившие пропитанием армии, рисковали остаться без корма. 26 августа Тамерлан велел поворачивать на юг. Но казаков за их самоотверженную диверсию он покарал. Разделив войска на несколько корпусов, пустил один из них по Дону. Берега проутюжили сверху донизу.

Городки, уцелевшие от карателей Тохтамыша или отстроенные заново, прекратили существование. До «Машкав» не дошли, но в целом результатами похода были довольны. На русских окраинах и на Дону набрали немалую добычу. Историки Шереф-ад-Дин Йезди и Низам ад-Дин Шами восторженно описывали пленных русских женщин «подобных пери», обозные телеги наполнили «рудное золото и чистое серебро, затмевающее лунный свет, и холст, и антиохийские домотканые ткани… блестящие бобры, черные соболя, горностаи, меха рыси, блестящие белки и красные, как рубин, лисицы».

Но «Железный хромец» не спешил покидать территорию Орды. Южные области Божья Матерь не брала под защиту, там джагатаям не грозили морозы и голод. Армия Тимура подступила к Тане-Азову. В этом ключевом центре торговли угнездились купцы всех мастей: генуэзцы, евреи, венецианцы, испанцы, египтяне. Они надеялись выкрутиться, город принадлежал не Тохтамышу, а Генуе. Разноплеменные колонии сговорились между собой, выслали к Тамерлану совместную делегацию, выложили перед ним массу подарков. Но он уже догадывался, кто натравил татар. Милостиво принял послов, а пока властитель слушал славословия, его гулямы по одному и группами приближались к стенам, как бы прогуливались. Прозвучала команда, и они одним махом влетели в Азов. Спаслись те торгаши, кто догадался вскочить на корабли и побыстрее отчаливать, а на улицах рубили, кололи, вязали пленных.

Азов снесли до основания. Опустошили и Крым. Хотя в Кафе и Сугдее генуэзцы были уже учеными, делегаций не высылали, а задерживаться с осадой мощных крепостей Тимур не стал. Он двинулся по Северному Кавказу. В недавних набегах кавказцы составляли изрядную долю ханского воинства, и заплатить за азербайджанские трофеи пришлось сурово. Местные племена набились по горным крепостям, но они были слабее, чем генуэзские. Такие же крепости гулямы отлично научились брать в Персии. Крушили их одну за другой, а защитников связывали вместе и сталкивали в пропасти. Вернувшись к Дербенту, «Железный хромец» устроил грандиознейшее пиршество для всех соратников от начальства до рядовых. Напоследок он выделил воинам еще одну награду, послал их разграбить Сарай и Астрахань. Но владеть ими Тимур не собирался. Свою границу определил по Кавказскому хребту, а в Орде назначил ханом Койричака.

На Руси славили Пресвятую Богородицу, избавившую народ от смертельной угрозы. Василий Дмитриевич и Киприан учредили праздник Сретения (встречи) Владимирской иконы, а на месте ее встречи заложили Сретенский монастырь. И было за что славить Владычицу. То, что осталось от Золотой Орды, выглядело совсем незавидно. Кочевья опустели. Там, где вчера поднимались дымки над очагами кибиток, паслись многотысячные табуны и отары, белели только россыпи костей, обклеванных вороньем и обглоданных волками. Развалины городов смердели гарью и трупами.

Эти перемены сказались на судьбах казаков. Спастись от нашествия сумели многие. Все-таки они знали родные места, как пять пальцев. Пересидели в зарослях или плавнях, пока враги уйдут. Но жить на Дону и его притоках стало невозможно. В Орде рухнул всякий порядок. Торговля заглохла, не было больше промыслов по обслуживанию волоков и перевозов. Степь превращалась в Дикое Поле, где разбойничали шайки татар. Казаки разбредались кто куда. Одни подались на Днепр, другие на Яик, третьи нанимались служить в генуэзские и крымские города. Приходили и к русским князьям. Их охотно брали, кому не нужны хорошие воины? Давали землю для поселения и договаривались: податей они платить не будут, а вместо этого станут охранять границы. Так появились рязанские, мещерские, северские казаки…