Внешняя политика

Внешняя политика

Цари российские всегда всякую победу над врагом внешним приписывали своему счастью, своему гению и своему уменью организовать победу.

После всякой удачной войны цари, говоря языком вульгарным, невероятно «хамели» и так высоко задирали нос, что «верноподданные» опасались:

– Не улетел бы на небо высочайший и августейший нос.

Естественно, что после побед, над Наполеоном российские самодержцы сразу положили ноги на стол.

При Николае Россия очень напоминала стоявшего на перекрестке и следящего за порядком городового.

Немножко подвыпивший, гордый своим положением и званием, красноносый городовой выпучил глаза, в которых застыл вопрос:

– Кого бить? Кого тащить в участок?

Николай также стоял на перекрестке Европы и, бешено вращая белками, спрашивал:

– Кого бить?

Европа по возможности уклонялась от услуг Николая Павловича: нетрезвому городовому поневоле пришлось «бить» и «тащить» врага внутреннего. «Били» и «тащили» поляков, евреев. Но больше всех «били» и «тащили» крестьян и солдат. Но вот однажды с Запада послышался крик:

– Горрродовой!.. Горрродовой!

Встрепенулся Николай Павлович. Засверкали глаза. Забилось сердце.

– Кто зовет на помощь? – спросил царь.

Ему сказали:

– Австрия.

– Против кого? Против врага внешнего? Тогда надо подумать.

Но получил в ответ:

– Нет, против врага внутреннего. Народ у него бунтуется. Требует свободы.

– Ах, так! Покажу же я им!

И храбрый Николай двинул свое войско в Австрию на помощь Францу-Иосифу.

Справившись с внутренним врагом Австрии, Николай Павлович снова стал на свой пост.

Недолго пришлось ему стоять без дела. В один прекрасный день пришли греческие люди и принесли жалобу на турок!

– Обижают вас? – спросил Николай.

– Обижают.

– А что дадите за защиту?

Стали торговаться. Николай размышлял:

– Турки народ не очень сильный. Пожалуй, что не сильнее врага внутреннего. Недолгое ним нужно будет возиться. Опять же Константинополь…

Еще задолго до Милюкова русские цари были в вопросе о Константинополе ярыми милюковцами.

При слове «Константинополь» у русских царей начинала слюнка течь, и, глядя на шапку Мономаха, они с презрением говорили:

– Тоже шапчонка!.. Вот корона византийских императоров – вещь!

И спали, и видели во сне, как поверх короны польской, финляндской, российской, и прочая и прочая и прочая, надета корона византийских императоров.

– Пойду за короной в Константинополь! – решил царь. – И с греков что-нибудь стянуть можно будет.

Николай Павлович объявил войну Турции.

Но тут случилось непредвиденное обстоятельство. Наши вечные испытанные друзья англичане решили по-дружески вонзить нам кинжал в спину. То же самое решили сделать французы. Увидел Николай Первый, что дело плохо, и подумал было:

– Не бросить ли в то дело? Бог с ним, с Константинополем, своих столиц немало: Петербург, Москва, Киев, Казань.

Но передумал и решил:

– Авось победим!

Ему робко говорили:

– Армия плохо вооружена…

– Авось сойдет! – отвечал Николай.

– Флот дрянной. Куда ему против английского?

– Авось выдержит! – отвечал Николай.

– Железных дорог нет. Пока войска дойдут до Черного моря…

Но Николай отвечал:

– Авось дойдут.

Но обычаю русских царей, Николай назначил главнокомандующим самого бездарного из своих генералов. Когда этот генерал был разбит, его заменили другим, еще бездарнейшим. Когда и этот генерал был разбит, Николай, подобно отцу своему Павлу, умер естественной смертью…

Как говорит добрая русская пословица «в Бозе почил». Историки полагали, что Николай Первый был наихудшим из Николаев, и что хуже такого уж быть не может. Глупцы! Они не предвидели Николая Второго!..