Петр II и князь Меншиков от 1727 до 1728 года
Петр II и князь Меншиков от 1727 до 1728 года
Одиннадцатилетний император Петр II взошел на престол в день кончины Екатерины, и бояре, и народ единодушно назвали его своим государем. Кроме того, что у него были законные права, за него был сильнейший вельможа тогдашней России — князь Александр Данилович Меншиков. Пора вам, милые мои читатели, узнать подробнее об этом замечательном лице в истории нашего Отечества.
Я не буду описывать вам, как он, будучи самого ничтожного звания, через несколько лет стал не только знаменитейшим вельможей в царстве, но и любимейшим другом государя, — вы уже знаете это. Итак, поговорим о том, как он, достигнув такого редкого счастья, не сумел удержаться на его высоте. Причиной этого падения были жадность к богатству и гордость, из-за которых обычно происходят почти все несчастья людей. Эти две унижающие человека страсти взяли такую власть над душой Меншикова, что в любом случае, где только можно было воспользоваться чем-нибудь для своей выгоды, он этим пользовался; в любом случае, где можно было показать властолюбие, он показывал его. Поэтому его никто не любил; никто не желал ему добра, но, зная власть, какой он обладал при дворе, всякий боялся его.
Император Петр II. Гравюра 1850 г.
Петр II Алексеевич (1715–1730) — сын царевича Алексея Петровича, внук Петра I. За несколько дней до своей смерти императрица Екатерина I по настоянию А.Д. Меншикова подписала завещание о передаче престола Петру II.
Эта власть очень уменьшилась в последние годы царствования Петра I, потому что справедливый государь узнал о многих дурных делах своего любимца и даже не один раз отдавал его под суд за несправедливое присвоение чужих имений и денег, но со времени восшествия на престол императрицы Екатерины, сердце которой, поддаваясь чувству благодарности, видело в Меншикове только хорошие его качества, власть знаменитого вельможи достигла высочайшей степени и продолжалась во все время ее царствования. Все недовольные, начинавшие в последние месяцы жизни Петра I громко роптать на притеснения князя, умолкли, оказавшись в стенах душных темниц или в холодной Сибири. Все их родственники, напуганные неограниченной властью любимца государыни, не смели жаловаться и ожидали от одного Бога облегчения своих страданий. Но долго еще печальные сердца их не могли дождаться этого облегчения: с каждым днем могущество князя Меншикова увеличивалось и, наконец, с кончиной императрицы еще более утвердилось: в ее духовной невестой молодого императора назначалась дочь Александра Даниловича, княжна Мария Александровна. Нельзя описать ужаса, какой почувствовали все неприятели Меншикова, услышав об этой новости и узнав в то же время, что будущий тесть государя сразу же перевез молодого императора из дворца в свой собственный дом.
С этого началось полновластное владычество Меншикова над Россией. Он один управлял всеми государственными делами, хотя в духовной Екатерины и назначена была до шестнадцатилетнего возраста императора правительственная опека[316], состоявшая из ее дочерей — Анны и Елизаветы, герцога Голштинского — супруга Анны, епископа Любского — жениха Елизаветы и шести членов Верховного Сената. Будучи одним из этих членов, Меншиков с первого дня присвоил себе всю власть; остальные же пять: князья Голицын и Долгорукий, графы Головкин и Остерман и генерал-адмирал Апраксин только исполняли его приказания, от которых не мог устраниться и сам герцог Голштинский. Поведение гордого честолюбца стало, наконец, так нестерпимо, что великая княгиня Анна и ее супруг должны были уехать из России. Тогда-то Меншиков вообразил, что все его желания исполнились, и герцог Голштинский, последний неприятель, которого он больше всех боялся, побежден. И вправду, кого он мог бояться после отъезда старшей дочери его великого благодетеля? Царевна Елизавета была еще так молода, что не могла иметь никакого влияния на государственные дела; ее занимали почти детские забавы. Император, незадолго перед тем отпраздновавший двенадцатый год своего рождения, был уже обручен с дочерью Меншикова и жил в его доме.
Но как часто ошибаются люди в своих самых верных расчетах! Редко кто испытал это в такой степени, как честолюбивый князь Меншиков! В то самое время, когда он с гордым восхищением смотрел на свою прекрасную Марию, за которую Русский народ уже молился в церквах как за обрученную невесту государя, в то самое время, когда он мечтал о новом соединении своего семейства с царским домом через брак своего сына с сестрой императора, царевной Натальей Алексеевной, враги искусно подготовили ему погибель.
Эти враги были не теми бессильными и обиженными родственниками семейств, казненных или сосланных за оскорбления Меншикову, — нет! Это были враги самые могущественные из всех ненавидевших его, это были князья Долгорукие.
Еще в царствование Екатерины начались их ссоры с Меншиковым и продолжались до тех пор, пока один из них, пятнадцатилетний князь Иван, сын князя Алексея Долгорукого, не подружился с молодым императором. Бог, как бы желая показать ничтожность всех хитро обдуманных планов человека, выбрал этого юношу для того, чтобы наказать Меншикова за гордость. Князь Иван был ловок, статен, всегда весел, он умел занимать государя, разнообразить его удовольствия, предупреждать его желания. Вскоре государь, привыкнув к своему молодому товарищу, хотел постоянно его видеть. Но строгий надзор хитрого врага расстраивал эти свидания, и только на охоте друзья могли поговорить с полной свободой. Государь, и без того очень любивший эту забаву, пристрастился к ней еще больше с тех пор, как полюбил своего милого Ивана Алексеевича. Здесь-то заезжая вдвоем иногда нечаянно, а иногда и нарочно в густую чащу леса, Петр и его любимец свободно разговаривали о разных придворных делах. Здесь-то князь Долгорукий по наставлению отца сказал государю о тайных замыслах Меншикова, о том, как он хочет через брак своей дочери завладеть всей царской властью. Петр находил эти замечания справедливыми: он не любил гордого князя, не любил и Марии, несмотря на всю ее красоту. Доверчиво поверял он свои самые тайные мысли любимому другу, и как же обрадовался тот, когда узнал, что невеста не завладела сердцем своего жениха! Услышав об этом, враги Меншикова смелее приступили к делу, а между тем он сам своим безрассудным поведением как будто помогал им во всех их намерениях.
И.Г. Таннауер. Портрет Анны Петровны. 1736 г.
Анна Петровна (1708–1728) — старшая дочь Петра I и Екатерины Алексеевны. В 1725 г. она вышла замуж за Карла Фридриха, герцога Шлезвиг-Гольштейн-Готторпского. Ее сын стал впоследствии императором Петром III.
Петербургское купечество, чрезвычайно любившее молодого государя, поднесло ему в это время 9000 червонцев.
Петр, самый нежный из братьев, хотел одарить этими деньгами свою сестру, великую княжну Наталью, и тотчас же послал их к ней с одним из придворных чиновников. Меншиков встретил подданного, узнал, куда он несет деньги, и, нисколько не думая о дерзости своего поступка, сказал: «Император еще так молод, что не может знать, как должно употреблять деньги: отнеси их ко мне».
Привыкнув без всякого сопротивления повиноваться князю, посланный и на этот раз исполнил его волю. На другой день государь узнал об этом, и его гнев был так велик, что Меншиков едва мог вымолить себе прощение и, может быть, из-за этого неожиданного случая через несколько дней захворал. Его болезнь была даже опасной.
Князь Иван Алексеевич Долгорукий — фаворит молодого царя Петра II.
В это время Долгорукие действовали всеми силами против своего врага. Меншиков после выздоровления сам предоставил им новое средство, которое привело его к погибели.
Вместо того чтобы отправиться в Петергоф, куда переехал двор во время его болезни, он поехал на свою дачу в Ораниенбаум*, где надо было освящать церковь. Меншиков послал пригласить на этот праздник государя со всем двором. Но Петра уговорили отказаться от этого приглашения. Гордый князь, ослепленный несчастным честолюбием, искусно скрыл досаду на отказ, и, чтобы никому из своих приближенных не подать ни малейшего намека о немилости к нему государя, старался показать свое величие больше обычного и забылся до того, что во время освящения церкви занял место императора, приготовленное в виде трона! В тот же день государь узнал об этой новой, величайшей дерзости, и Меншиков уже не видел его больше!
В.А. Серов. Петр II и цесаревна Елизавета на псовой охоте. 1900 г.
Псовая охота относилась к числу любимых царских развлечений. Дружные между собой Елизавета Петровна, дочь Петра I, и Петр Алексеевич, внук Петра I, часто выезжали на подобную охоту.
О дружбе Елизаветы и Петра свидетельствуют и последние, предсмертные слова малолетнего императора, произнесенные им в бреду: «Запрягайте сани, хочу ехать к сестре!»
Напрасно поехал он тотчас после своего праздника в Петергоф: император уехал оттуда на охоту; напрасно поехал он потом в Петербург и два дня ожидал возвращения государя в свой дом: разгневанный Петр не только не возвратился, но даже приказал все свои вещи перевезти в Летний дворец и на другой день после своего приезда оттуда, 7 сентября 1727 года, послал генерала Салтыкова объявить Меншикову, чтобы он не занимался никакими государственными делами и не выезжал из дома; 9 сентября несчастный горделивец получил приказание ехать в Раненбург — город, самим им выстроенный и теперь находящийся в Рязанской губернии.
Герб Рязанской губернии.
Символом Рязанских земель стал князь в зеленом одеянии с накинутой на плечи червленой епанчою и шапке с собольей опушкой. Князь держит в правой руке серебряный меч, а в левой — ножны.
Это новое приказание, и вовсе неожиданное, поколебало твердость несчастного, но он и тут сумел скрыть свою горесть, и только отчаянная его супруга и дети отправились к государю умолять о помиловании. Никто из них не был допущен к нему, и бедные, всеми оставленные, в неописуемом положении возвратились они в свой великолепный дворец, где каждая комната своей царской пышностью жестоко напоминала им о потерянном величии.
Однако Меншиков думал и в изгнании сохранить это величие и потому выехал из Петербурга с такой многочисленной свитой и в таких богатых экипажах, что его враги, раздосадованные этой неуместной важностью, попросили государя отдать новый приказ опечатать все его вещи и оставить ему только самое нужное. Это было исполнено в Твери. Отсюда уже несчастный поехал как совершенный изгнанник, и не в Раненбург, а был сослан в Сибирь, в отдаленный город Тобольской губернии, Березов. Огорченная жена и дети ехали с ним же, и величайшим наказанием, посланным Богом гордой душе Меншикова, было видеть свое семейство, еще так недавно окруженное счастьем и славой, теперь покрытое стыдом и в бедности! С особенной грустью смотрел он на свою любимицу, на свою милую Марию, обрученную невесту государя. Кто бы мог предсказать ей малейшее несчастье три месяца назад, в ту торжественную минуту, когда архиепископ Новгородский Феофан подал ей кольцо императора! Кто бы мог подумать тогда, что она когда-нибудь поедет в Сибирь в простой телеге изгнанника?
Однако он не впал в отчаяние от ужасного поворота в своей судьбе даже и тогда, когда его бедствие еще усилилось потерей супруги, ослепшей от слез и скончавшейся от горя в дороге. Напротив, казалось, что с каждым новым ударом он приобретал и новую твердость. Это происходило оттого, что он начал больше думать о Боге и о будущей жизни, начал раскаиваться в совершении своих дурных поступков и молить о прощении. Его дети, слушая наставления отца, ставшего очень благочестивым, разделяли его чувства. Вскоре положение их сделалось еще приятнее: получая десять рублей в день на свое содержание, Меншиков тратил очень мало, и из оставшихся денег вскоре накопил столько, что мог построить в бедном городке Березове, месте своего изгнания, деревянную церковь. Часто и он, и его сын, бывший в тринадцать лет уже обер-камергером[317] Петра II, трудились собственными руками над этой постройкой. Молодые же княжны шили в это время покровы для алтаря и одежды для священника. Часто радость разливалась в их сердцах за этой работой: они утешались теперь спокойствием отца больше, чем раньше самыми великолепными праздниками, на которых нередко лицо его было угрюмо и сердито.
Так текла жизнь изгнанников. Вдруг жестокое несчастье снова встревожило их уже успокоенные сердца: Мария, кроткая, любимая всем семейством, умерла от оспы! Горестный отец был неутешен; через несколько месяцев, а именно 22 октября 1729 года, скончался и он от апоплексического удара[318]. Его похоронили в церкви, им построенной, возле дочери. Так закончилась судьба счастливца, которому долго завидовали все вельможи, окружавшие трон России; так правосудный и милосердный Бог смирил его гордость и исцелил сердце от пороков. Меншиков в последние два года своей жизни благодарил Бога за несчастье, исправившее его, и говорил, что был бы счастлив, если бы ему нужно было давать в будущем отчет только за ту жизнь, которую он провел в Березове. Сын и его дочь Александра возвращены были из ссылки через некоторое время после его смерти, в царствование императрицы Анны Иоанновны.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.