Патриарх Никон от 1649 до 1654 года

Патриарх Никон от 1649 до 1654 года

В деревне Вельяминово близ Нижнего Новгорода жил крестьянский мальчик Никита. Его бедные родители заметили в нем с самых ранних лет большую охоту к ученью и потому очень обрадовались, когда один добрый монах из монастыря, находившегося недалеко от Нижнего Новгорода, вызвался выучить его грамоте. Мальчик же обрадовался больше их и начал так прилежно твердить свои уроки, что за короткое время уже научился читать часовник[185] и псалтырь[186]. В старину это были первые книги, даваемые детям, начинающим читать. Я думаю, вам не нужно говорить, друзья мои, что часовник — это книга, заключающая в себе службу часов, а псалтырь — псалмы[187] Давида. Маленький Никита, проводя почти все свое время в монастыре, полюбил монашескую жизнь и, когда вырос, очень хотел постричься там, но его родителям это не нравилось: они тосковали по милому сыну, просили его не разлучаться с ними и со светом так рано, и Никита послушался их, оставил монастырь, а чтобы совершенно успокоить и утешить их, женился и жил с ними. Его благочестие и знание всей церковной службы скоро обеспечили ему место приходского священника. Никита был совершенно счастлив и доволен своей судьбой. Вдруг у него умирают родители, потом все дети. В сильном горе он подумал, что Бог хотел показать ему этими несчастьями, что он предназначал его не для светской, а для монашеской жизни. Как только пришла ему в голову эта мысль, он уже не мог больше оставаться в свете, уговорил свою жену расстаться с ним и уехал на остров Анзерский, расположенный в Белом море, недалеко от Соловецкого. Там был в то время монастырь, называвшийся Анзерский скит[188]. Этот монастырь славился строгими правилами монахов: сюда-то спешил Никита и вскоре после своего приезда постригся и был назван Никоном.

Его примерная жизнь, несмотря на отдаленность пустынного острова, обратила на себя внимание высшего Московского духовенства, и Никон был сделан настоятелем Кожеозерского монастыря на Онежском озере. Мои читатели знают, что это озеро гораздо ближе к нашей древней столице, чем Белое море, да к тому же и Никон был теперь уже не простым монахом, а начальником монастыря и, значит, занимался вопросами, для решения которых должен был ездить в Москву. Вот в один из таких приездов ему и удалось увидеть царя. Алексей Михайлович, умевший быстро различать людей и ценить их истинные достоинства, заметил необыкновенный ум Никона, и его повелением настоятель неизвестного Кожеозерского монастыря был поставлен архимандритом Новоспасского монастыря в Москве. В этом звании Никон провел счастливейшие дни своей жизни. Его душа не имела еще и тени того честолюбия, каким овладела она впоследствии; она наполнена была только пламенной любовью к Богу, неограниченным усердием к государю, нежным состраданием ко всем ближним. Помогать несчастным и просить за них царя было единственным занятием архимандрита Никона в то время, когда он не стоял на молитве. Его любимым днем была пятница: в этот день он ездил к государю. Алексей Михайлович так любил разговаривать с умным архимандритом, что приказал ему каждую неделю приезжать во дворец. Здесь-то совершилось множество добрых дел, которые прославили Никона! Здесь-то он был ходатаем за всех обиженных, за всех несчастных, не имевших случая и возможности излить свои жалобы самому государю. Алексей Михайлович, уверенный в справедливости поступков своего любимца, исполнял все его просьбы, и часто добрый Никон прямо из дворца спешил в жилища страдальцев отнести щедрое пособие или живительное царское слово… Так прошли три года, и архимандрит Новоспасский стал митрополитом Новгородским.

Патриарх Никон.

Святейший Никон (1605–1681), патриарх Московский и всея Руси, в миру Никита Минов, был избран патриархом в 1652 г. Он провел церковные реформы, которые фактически привели к расколу в Русской Православной Церкви.

В.Г. Шварц. Вербное Воскресение при царе Алексее Михайловиче. 1865 г.

Во времена Алексея Михайловича в последнее воскресенье перед Пасхой (называемое Вербным) устраивалось религиозное шествие, символизирующее торжественный въезд Иисуса Христа в Иерусалим за неделю до распятия. В процессии участвовали царь, патриарх, их приближенные и много народа. Процессия направлялась от храма Василия Блаженного в Кремль. Обычно впереди всех вместе с боярами торжественно шел царь; за ним верхом на «осляти» (на лошади в специальной попоне) с крестом в руке следовал патриарх.

С теми же добродетелями, с той же любовью к народу Никон приехал к месту своего нового назначения. И здесь он сыпал благодеяния царские: устроил за счет казны четыре богадельни, где жили спокойно и счастливо старые люди и дети-сироты; смотрел за тем, чтобы чиновники хорошо исполняли свои обязанности; посещал темницы и, находя там иногда невинно заключенных, докладывал о них царю, с которым не только часто переписывался, но даже и виделся, так как Алексей Михайлович приказывал ему каждую зиму приезжать в Москву. Во время этих свиданий и сладких бесед Никон просил царя о тех милостях для жителей Новгорода, о которых они умоляли его перед отъездом.

Но подумайте, друзья мои, насколько неблагодарными оказались Новгородцы, или лучше сказать — подивитесь, до чего могут дойти люди, если они решаются сбросить с себя власть, которой должны повиноваться, если они решаются делать, что хотят. Я говорю о том времени, когда Новгородцы, недовольные притеснениями боярина Морозова, вздумали взбунтоваться. Надо сказать вам, что главной причиной этого бунта был бессовестный купец Новгородский по имени Волк. Можно с уверенностью сказать, что это имя очень подходило ему! Вот этот Волк не любил иностранных купцов, которых всегда было много в торговом и богатом Новгороде. Он от природы был завистлив и досадовал, что многие из них были богаче его. Что же сделал этот злой человек? Он начал распускать в народе слухи, что иностранные купцы, скупив хлеб, самовольно повысили на него цену. Этого было довольно, чтобы взволновать всех Новгородцев, которые всегда любили своевольничать. Итак, дерзкий народ бросился на дома иностранцев и разграбил их.

В эти ужасные минуты бунта, когда каждый заботился о своем спасении, митрополит думал только о том, как успокоить народ, и не нашел ничего другого, как, забыв собственную опасность, выйти к мятежникам и начать увещевать их. Но могли ли они послушать кого-нибудь, если бешенство помутило их рассудок? Безумные, вместо того, чтобы обратить внимание на слова своего добродетельного митрополита, бросились на него с колами и камнями, и пастырь[189] едва не погиб под их ударами! Вы думаете, что это остудило его усердие? Нет! На другой же день он опять появился на площади, опять обращался к народу, и его слова уже не остались без внимания: они тронули жестокие сердца мятежников, смирили их гордость и заставили просить помилования у оскорбленного святителя. Вы можете себе представить, что им не надо было долго умолять Никона: он не только простил им собственную обиду, но выпросил прощение и у царя; только один купец Волк был казнен с главными своими сообщниками.

Государь не знал, чем наградить верного подданного, благородного и неустрашимого любимца. За такое великодушное пожертвование собой только одна дружба царя могла быть достойной наградой, и Алексей Михайлович в полной мере наградил ею Никона. В 1654 году счастливый друг одного из лучших царей Земли возведен был в достоинство патриарха. Достигнув этого высокого звания — может быть, тайной цели своих давнишних желаний, Никон прославил себя делом таким же трудным, как и знаменитым.

Обладая от природы тонким и проницательным умом, он быстро мог отличить хорошее от дурного и, любя Россию, искренно желал просветить и сделать счастливыми своих соотечественников. Просвещение тогда основано было в первую очередь на изучении церковных книг, а умный патриарх находил в некоторых из них ошибки, вкравшиеся по недосмотру переписчиков и подававшие повод к некоторым странным толкам. Например, говорили, что те люди, которые носили платья нового покроя и брили бороды, были беззаконники, достойные проклятия и отлучения от церкви. А бритье бороды считалось величайшим грехом. И, к сожалению, такие правила, в числе многих других и в самом деле полезных и достойных похвалы правил, были утверждены в царствование Иоанна Грозного и даже вошли в Стоглав* — книгу правил, названную так потому, что в ней было сто разных статей. Вот патриарх Никон, видя зло, причиняемое этими предрассудками, решил уничтожить их, несмотря на всю опасность такого намерения: нельзя было надеяться, что народ с легкостью согласится отказаться от них. Никон предвидел, что многие будут противиться ему, и поэтому приступил к этому важному делу не один, а созвал собор из всего высшего духовенства и поручил ему рассмотреть недостатки церковных книг.

Неизвестный художник конца XVIII — начала XIX века. Изображение некоторых атрибутов обрядности и символики, принятых в официальной православной церкви.

Вводимые патриархом Никоном изменения в церковные обряды и богослужебные книги привели к расколу среди верующих.

В 1653 г. патриарх предписал совершать крестное знамение тремя перстами, как совершали его в то время Греки.

До этого Русские православные христиане крестились двумя перстами. В ходе реформы были изменены также многие другие установления. Большой Московский Собор 1666–1667 гг. одобрил церковные реформы Никона, а их противников предал анафеме*.

В 1655 году, ровно через год после созыва собора, была напечатана первая исправленная книга — Служебник церковный[190]. Народ, давно слышавший о замышляемых патриархом переменах и заранее недовольный ими, с нетерпением начал читать новую книгу. С первых страниц она поразила его: вместо неправильного написания: Исус в исправленном Служебнике церковном было напечатано везде: Иисус! Для грубых умов довольно было одной этой поправки: они не захотели читать дальше эту, по их мнению, безбожную книгу, закричали, что православная вера погибла, и с ужасом отделились от тех своих соотечественников, которые одобрили благоразумные исправления, сделанные собором, и приняли их с благодарностью, сохраняя в своих душах чувства веры и благочестия. Отделившиеся безумцы, назвавшиеся православными староверами, испытывали такое отвращение к своим прежним братьям по вере, или, как они называли их теперь, к Никонианцам, или нововерам, что даже не хотели есть и пить из одной с ними посуды, не хотели ходить в те церкви, где служили по новым книгам, не хотели слушать священников тех церквей, а если их принуждали к этому, то они, скорее, соглашались умереть самой мучительной смертью, чем оставить свое упрямство, и называли это упрямство усердием к вере, а себя — святыми мучениками! Одним словом, трудно поверить, сколько беспорядков, сколько бед и несчастий принесло это намерение, за которое, казалось, надо было благодарить Никона. Но его твердость была удивительна; он не обращал внимания на жалобы и ропот недовольных и продолжал вместе с собором заниматься начатым делом. Прежде, чем оно было окончено и собор распущен, случилось происшествие, прославившее царствование Алексея Михайловича, происшествие, которого Русские давно желали и ожидали и, наконец, дождались!

А.М. Васнецов. Красная площадь во второй половине XVII века. 1925 г.

До конца XVII столетия Кремль был центром всего Русского государства.

Недаром у иностранцев тогдашняя Россия была известна под названием Московия. По словам иностранных послов и путешественников, Москва XVII века не уступала по площади Парижу и многим выдающимся городам Европы. Население ее составляло около 200 тысяч жителей.