Обзор использования 82-го пехотного полка с 14.11 по 4.12.41

Обзор использования 82-го пехотного полка с 14.11 по 4.12.41

Ночь с 13 на 14 ноября: 3-й батальон меняет на позициях 1-й батальон 12-го полка в районе Большое Бизюкино.

Ночь с 14 на 15 ноября: 1-й батальон меняет на позициях подразделения 12-го пехотного полка в районе Мерлеево.

Ночь с 15 на 16 ноября: 2-й батальон 82-го полка меняет на позициях 2-й батальон 432-го полка в районе Спас-Конино.

16 и 17 ноября: весь 82-й пехотный полк переводят на передовую.

Ночь с 17 на 18 ноября: 1-й батальон 82-го полка сменен подразделениями 17-го пехотного полка и переходит в резерв в районе Дурнево.

18, 19, 20 и 21 ноября: 3-й и 2-й батальоны 82-го полка выдвинуты на передовую; 1-й батальон остался в резерве в Дурнево.

Ночь с 21 на 22 ноября: 1-й батальон 82-го полка сменяет 3-й батальон в районе Большое Бизюкино; 3-й батальон переходит в резерв полка в Дурнево; 2-й батальон оставлен на передовой.

22, 23 и 24 ноября: 1-й и 2-й батальоны 82-го полка переведены на передовую; 3-й батальон оставлен в полковом резерве в Дурнево.

Ночь с 24 на 25 ноября: 3-й батальон 82-го пехотного полка сменяет 1-й батальон 431-го полка на позициях в районе Нарышкино. 1-й и 2-й батальоны остаются на передовой.

25 ноября: весь 82-й пехотный полк переведен на передовую.

Ночь с 25 на 26 ноября: 17-й пехотный полк освобождает правый фланг 82-го пехотного полка. 1-й батальон 82-го полка растягивает свой фронт к северу и сменяет 2-й батальон в районе Спас-Конино. 2-й батальон перемещается в полковой резерв в Дурнево. 3-й батальон остается на передовой.

26 ноября: 1-й и 3-й батальоны на передовой; 2-й батальон в полковом резерве в Дурнево.

27 ноября: 3-й батальон, усиленный 13-й и 14-й ротами 82-го полка, саперным взводом 82-го полка и 3-м дивизионом 31-го артиллерийского полка 31-й дивизии и 3-й батареей 67-го артиллерийского полка 67-й дивизии, проводит атаку Маньшино[114]. После занятия населенного пункта основные силы 3-го батальона по приказу командира полка[115] покидают Маньшино, оставив там в боевом охранении 9-ю роту. 1-й батальон остается на передовой. 2-й – в полковом резерве в Дурнево.

Ночь с 27 на 28 ноября: 1-й батальон сменен на позициях в районе Спас-Конино подразделениями 17-го пехотного полка и переведен в резерв в район деревень Плешивка и Желудевка.

28 ноября: 3-й батальон на передовой. 1-й батальон в Плешивке и Желудевке, а 2-й батальон в Дурнево, в резерве ХХХXIII армейского корпуса[116].

29 ноября: 3-й батальон на передовой в 6.00 переподчинен командованию 12-й пехотного полка. Штаб 82-го пехотного полка вместе с 1-м и 2-м батальоном перемещается на северный фланг ХХХXIII армейского корпуса, но в тот же день возвращается назад – в район Дурнево – Плешивка – Желудевка.

30 ноября: 3-й батальон на передовой; 1-й батальон в Плешивке и Желудевке; 2-й батальон в резерве в Дурнево.

Ночь с 30 ноября на 1 декабря: 1-й и 2-й батальоны сменяют на позициях у Большое Бизюкино и Спас-Конино подразделения 17-го пехотного полка; 3-й батальон 82-го полка сменен у Нарышкино подразделениями 12-й пехотного полка и переведен в полковой резерв в Дурнево.

1, 2 и 3 декабря: 1-й и 2-й батальон на передовой; 3-й батальон в полковом резерве в Дурнево.

Ночь с 4 на 5 декабря: наступление 82-го пехотного полка на Никулинские Выселки.

С середины ноября противник заметно активизировался. Регулярно начали действовать его разведывательные и диверсионные группы, проводившие атаки местного значения[117], часто поддерживаемые танками. Правда, по большей части все эти действия не имели успеха. Только на участке 82-го полка в результате ночной атаки пехоты и танков противника охранение 3-го батальона было отброшено из Маньшино на передовые позиции батальона у Ларино.

Огонь русской артиллерии был в основном направлен на места дислокации немецкой пехоты. В расположенных близ фронта деревнях то и дело вспыхивали пожары. Цель этих обстрелов была ясна: русские хотели лишить нас возможности находить в домах защиту от холода. В предвидении этого личный состав 82-го полка заблаговременно оборудовал полевые укрытия – землянки, пусть даже и довольно примитивной конструкции. В этом нам неоценимую помощь оказала подчиненная командованию полка 1-я рота саперного батальона 31-й дивизии. Земля еще промерзла не очень глубоко, поэтому строительство землянок было возможно, но каждый сантиметр их рытья давался с большим трудом. Все, однако, понимали, что пот, пролитый при рытье землянок и блиндажей, позволит сберечь кровь. При правильном распределении сил, чередовании охранения, рытья землянок и отдыха нам удалось многого добиться в оборудовании полевых оборонительных позиций. Если бы наше Верховное командование перешло в середине ноября к обороне, отказавшись от наступления, то мы смогли бы – несмотря на все связанные с приходом холодов и отсутствием строительных материалов трудности – построить вполне надежные полевые укрепления и жилища. Можно было сохранить боеспособность войск и избежать многих бессмысленных жертв. Занимая оборудованные полевые оборонительные позиции, можно было сохранить высокую боеспособность подразделений.

До 4 декабря число обморожений держалось на удивительно низком уровне, что не могло нас не радовать. Солдаты имели возможность после пребывания на открытом воздухе обогреться в землянках или близлежащих деревнях. Это пребывание в течение часов или дней в убогих деревнях было, конечно, не идеальным решением, так как мест для расквартирования там не хватало, дома были тесными и кишели насекомыми. Тем не менее даже в таких домах солдат мог обогреться, помыться и поесть горячую пищу. Все эти меры, возможные в обороне, становились невыполнимыми во время наступления. При наступлении солдатам приходится бессменно пребывать на открытом воздухе, перемещаться по снегу, не имея земляных укрытий на случай артиллерийского огня противника. К тому же земля стала твердой как камень, а у солдат нещадно мерзли руки. Единственной надежной защиты от холода – зимнего обмундирования – не было, а изготовить его в достаточных количествах собственными силами было невозможно. По милости собственного командования миллионы солдат нашей армии остались беззащитными перед лицом суровой русской зимы. Просьбы и требования вовремя обеспечить войска зимним оснащением и обмундированием – как об этом уже говорилось выше – неоднократно, в течение нескольких месяцев, направлялись командованию 31-й дивизии. Так как эти требования оставались неудовлетворенными, то штаб 31-й дивизии, чувствовавший свою ответственность, передавал их вышестоящему командованию. Вина ложилась на тех же людей, которые словами и делами отвечали за проведение наступательных операций и снабжение войск.

1) 2-я танковая армия после 27.11[118] основными силами начала наступать южнее Каширы на запад, к шоссе Тула – Серпухов, для того чтобы выйти севернее Тулы с востока в тыл противнику, уничтожить его и, таким образом, во взаимодействии с нашим корпусом сократить протяженность линии фронта.

2) Перед ХХХXIII армейским корпусом была поставлена задача в ходе наступления уничтожить находящуюся в Алексине и южнее группировку противника и, развивая успех в северо-восточном направлении, соединиться на шоссе (Москва – Тула. – Ред.) с наступающей с востока 2-й танковой армией.

3) Вследствие контрударов неприятеля со стороны Каширы на юг, а оттуда на запад 2-я танковая армия после первоначального успеха прекратила наступление и перешла к обороне.

4) Вследствие создавшегося положения соединение с наступавшими из района Каширы танковыми соединениями в районе реки Вашана оказалось невозможным.

Зимние вещи и бытовые принадлежности на фронт в это время вообще не поступали, продовольствие подвозилось нерегулярно и в недостаточном количестве, полевая почта вечно запаздывала. Командиру 82-го пехотного полка пришлось самому искать какой-то выход из положения. 22 ноября обер-лейтенант Шрадер, командир 1-й роты 82-го батальона, был отправлен в Германию, чтобы непосредственно получить там обмундирование – преимущественно зимнее белье и теплые сапоги, а также закупить бытовые принадлежности. С собой Шрадер вез письма командира полка к начальнику транспортного ведомства сухопутных сил (генералу Герке), главному квартирмейстеру (генералу Вагнеру), начальнику центрального отдела Генерального штаба (полковнику фон Цильбергу), командиру резервного батальона 82-го пехотного полка (подполковнику Файту) и обер-бургомистру Гёттингена (Гнаде). Сочувствие и участие этих людей, их отзывчивость позволили значительно смягчить нужды и лишения войск[119].

«Сегодня Шрадер выезжает отсюда со своим грузом. Я выделил для него одного унтер-офицера и 14 солдат охраны. Шрадер получил все, что хотел, и остается только по– желать, чтобы все эти вещи как можно скорее попали в 82-й полк»[120]. После полного разнообразных приключений путешествия по железной дороге вагоны с обмундированием 22 января 1942 года прибыли наконец в Рославль. Несмотря на все злоключения этого долгого пути, эти вагоны привезли нам первое зимнее обмундирование![121] Когда Шрадер прибыл в Рославль, 31-я дивизия настолько сильно поредела, что не только 82-й полк, но и другие части дивизии смогли воспользоваться результатами его поездки. Эта самостоятельная доставка тем не менее была сделана с центрального склада и поэтому была зачтена при последующих поставках в войска зимнего обмундирования.

В последний момент миссия обер-лейтенанта Шрадера едва не закончилась провалом. Своим поручением, данным обер-лейтенанту Шрадеру, командир 82-го пехотного полка – руководствуясь исключительно заботой о личном составе – совершил поступок, выходящий за пределы его служебной компетенции. Армейская интендантская служба (подчиненная командованию 4-й армии) заявила о конфискации груза в Рославле. Но фронтовые солдаты умеют действовать быстро. Содержимое шести вагонов очень скоро оказалось там, где оно и должно было быть, – на заснеженных позициях 31-й дивизии в районе города Юхнов.

Некоторое время спустя после того, как обер-лейтенант Шрадер отбыл на родину, начальник финансовой части Бэре был отправлен со значительной суммой денег, собранных среди офицеров, солдат и унтер-офицеров, в Варшаву, для закупок. Он тоже вернулся в январе 1942 года, привезя с собой вагон вещей, которые мы не получали или получали крайне нерегулярно: например, медикаменты, медицинское оснащение, предметы для делопроизводства (бумага, ручки, карандаши и 2000 блокнотов), жир для смазки упряжи, ваксу для чистки обуви, 3000 свечей, 200 литров керосина, 300–400 фунтов карбида, несколько ламп, 400 литров спирта, около 150 тысяч сигарет, 1000–1500 сигар, 500 фунтов конфет, станки для бритья с лезвиями, зубные щетки и зубную пасту, мыло и 8–9 ведер приправ. После удовлетворения потребности 82-го полка значительный остаток довольствия был передан другим полкам.

Во время отступления в конце декабря мы собственными глазами увидели, как велики были в тылу запасы продовольствия, обмундирования, боеприпасов и бытового довольствия. При своевременной доставке все эти запасы могли бы оказать неоценимую помощь до крайности изнуренным войскам, стоявшим под Тулой. Было большой ошибкой, что тактически 31-я дивизия подчинялась во время операции под Тулой 2-й танковой армии, а организационно – 4-й армии.

После того как установились морозы и дороги вновь стали проходимыми, в полк вернулась давно ожидавшаяся рота противотанковых орудий. Почти месяц пушки простояли без движения там, где распутица сделала их дальнейшее продвижение невозможным. Зажатая между застрявшими клиньями группы Гудериана, 14-я рота вела свое обособленное существование. Люди жили вдали от командиров, не зная даже, где находятся их тягачи. Уже в Белеве противотанковая рота была срочно переведена на конную тягу. Улучшившаяся от морозов проходимость дорог не сделала эту меру излишней, так как немецкие автомобили не соответствовали условиям и требованиям русской зимы. Отсутствовали антифриз и колесные цепи для движения по снегу. В сильные морозы двигатели заводились только после долгого прогревания. Даже и в это время лошади оставались самым надежным транспортным средством пехоты, хотя уход за ними требовал зимой чрезвычайных усилий. В немногих деревнях находилось достаточно места для размещения наших лошадей. Нам поэтому приходилось тратить массу сил на строительство временных полевых конюшен. Поставки фуража никогда не были регулярными, и поэтому на корм лошадям приходилось использовать солому с крыш домов и сараев.

Надо было сделать изменения в применении гужевых транспортных средств, чтобы сохранить мобильность войск. Наши боевые и обозные транспортные средства были слишком тяжелы для того, чтобы по снегу и льду поспевать за пехотой. Мы стали использовать обычные для России сани и разделили транспорт на санный и тележный. Небольшие сани, однако, не были приспособлены для перевозки всех грузов, которые мы до сих пор перевозили гужевым транспортом. На санях можно было перевозить лишь небольшую долю грузов, обеспечивавших боеспособность войск. Поэтому мы не могли полностью отказаться от колесных транспортных средств. Кроме того, надо было помнить о том, что зима когда-нибудь кончится и нам снова придется переходить на колесный гужевой транспорт.

Уверенность солдата в своих силах и его боеспособность в огромной степени зависят от качества его оружия. Летом и осенью мы могли целиком и полностью положиться на наше оружие – оно никогда нас не подводило. В ноябрьские дни под Тулой положение изменилось: отсутствовала морозоустойчивая смазка. В результате стрелковое оружие от долгого пребывания на улице замерзало. Надежность оружия снизилась, пропала уверенность в том, что при нажатии спускового крючка винтовка выстрелит. Это сильно нервировало как командиров, так и солдат. В обороне с этим еще можно было как-то справиться, в наступлении это было исключено. Эта проблема имела такое большое значение для сохранения боеспособности войск, что только из-за нее одной стоило бы воздержаться от проведения массированных наступательных операций.