ОТ АВТОРА

ОТ АВТОРА

Россия, отмечающая в этом году 630-летие со дня Куликовской битвы, помнит и чтит ее героев, знакомых всем нам со школьной скамьи: великого князя Дмитрия Ивановича Донского, Владимира Андреевича Храброго, Дмитрий Михайловича Боброка-Волынского, Пересвета и многих других. Их имена бережно сохранили древнерусские летописи, агиографические сочинения и так называемые памятники Куликовского цикла.

Однако те же источники не меньше внимания уделяют и их противнику — золотоордынскому полководцу и государственному деятелю Мамаю. Почему же русские средневековые авторы придавали столь большое значение личности врага, да еще и потерпевшего поражение? Немногочисленные сведения о Мамае, сохранившиеся в дошедших до нас русских, восточных и западноевропейских источниках, дают основание считать, что это был весьма влиятельный политик, в течение двух десятилетий стоявший у кормила власти в Золотой Орде и сыгравший значительную роль в истории Руси, да и всей Восточной Европы 1360-1370-х гг.

Стало быть, такое пристальное внимание к нему — отражение его значимости в истории русско-ордынских отношений? Такой ответ вполне устроил бы нас, если бы не одно обстоятельство: ни один враг Руси и России в российской историографии не характеризовался изначально столь негативно, причем со временем отрицательное отношение к нему со стороны историографов только усиливалось, и они предъявляли этому деятелю все новые и новые обвинения. В результате к настоящему времени Мамай в историографии предстает практически олицетворением вселенского зла, одинаково враждебного как Руси, так и (как ни парадоксально)… самой Золотой Орде! Ни один золотоордынский (или вообще степной, восточный) правитель, политик или полководец с древности и до настоящего времени не вызывал у российских историков столь отрицательного отношения, не обвинялся столь последовательно во всех смертных грехах.

Попытавшись проанализировать причины такого отношения к Мамаю в исторической науке, мы исследовали все доступные нам источники, содержавшие хотя бы косвенные сведения о Мамае. В результате обнаружилось, что единого Мамая в историографии не существует, он как бы распадается на два образа: первый — реальный политический деятель, второй же — мифологизированный персонаж, имеющий весьма мало общего со своим реальным прототипом. Этот вывод заставил нас поставить перед собой еще одну задачу — выявить причины появления мифов о Мамае.

Однако чтобы понять, что именно может быть отнесено к мифам, было необходимо вычленить из источников более-менее объективные сведения об этом деятеле. К таковым могут быть отнесены актовые материалы (официальные документы), данные археологии и нумизматики, а также те сведения летописей и других нарративных текстов, которые находили подтверждение в других, не зависимых от них, источниках — например, совпадающие сведения русских летописцев и западноевропейских или восточных историков. Итогом исследования стало написание первой (насколько нам известно) подробной политической биографии Мамая, истории его жизни, которая и составила первую часть настоящей книги.

Вторая же часть книги повествует о его «жизни после смерти», т. е. история формирования его образа в средневековых исторических сочинениях и современных исследованиях, который сегодня прочно заменил в историографии реального политика. Мы постарались выявить наиболее значительные историографические мифы, причины их появления и степень «мифологичности» их сведений о Мамае. И если нам удастся помочь уважаемым читателям понять, где проходит историографическая граница между реальным золотоордынским политиком второй половины XIV в. и его стереотипом, созданным средневековыми и современными историками и идеологами, можно будет считать цель, поставленную при написании настоящей книги, достигнутой.

Считаю своим приятным долгом поблагодарить за ценные советы, рекомендации и консультации при написании данной книги Д. М. Исхакова, М. Г. Крамаровского, И. М. Миргалеева, В. В. Трепавлова, В. В. Чубаря и А. Г. Юрченко.

Р. Ю. Почекаев, Санкт-Петербург — Челябинск — Санкт-Петербург,

2008-2010