14 ПОСЛЕДСТВИЯ КУЛЬТА СТАЛ И НА ДЛЯ НАУКИ И КУЛЬТУРЫ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
14 ПОСЛЕДСТВИЯ КУЛЬТА СТАЛ И НА ДЛЯ НАУКИ И КУЛЬТУРЫ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
О ВЛИЯНИИ ПРОИЗВОЛА И КУЛЬТА СТАЛИНА НА ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
Тяжелые последствия произвола и культа Сталина в области науки и культуры не исчерпывались гибелью многих тысяч представителей советской творческой интеллигенции. Были искажены методы и разумные формы взаимоотношений между государством и сферой науки и культуры. В этих специфических сферах жизни общества также утвердились диктаторство и монополизм, бюрократизм и чинопочитание. Сталин и его окружение бесцеремонно вмешивались в содержание многих важнейших отраслей науки и культуры. Мы сможем привести на этот счет лишь некоторые примеры.
Как и следовало ожидать, в особенно трудном положении оказались общественные науки. Еще арабский мыслитель XIX века Абд ар-Рахман аль-Кавакиби писал: «Да, у деспота поджилки трясутся, но (только) от страха перед наукой, связанной с реальной жизнью, как, например, теоретическое мышление, рационалистическая философия, наука о правах народов, гражданская политика, детальное изучение истории, ораторское искусство и другие науки... Деспот всякий раз чувствует себя жалким в присутствии человека, знающего больше, чем он, деспот. Поэтому он не терпит присутствия талантливого ученого и, если вынужден прибегать к услугам ученого ... он избирает робкого льстеца» [785] .
Действительно, почти во всех общественных науках Сталин монополизировал право делать «открытия» и новые выводы. Он был здесь верховным жрецом и судьей. Для всех остальных ученых отводилась роль популяризаторов и комментаторов. В общественных науках не было места для свободных дискуссий и борьбы мнений, здесь господствовали догматизм, начетничество, застой и инертность. В годы культа Сталина за истинное принималось не то, что соответствовало фактам, экспериментальным исследованиям, а то, что утверждал на этот счет «товарищ Сталин» и в меньшей степени Ленин, Маркс и Энгельс. Цитаты из классиков марксизма-ленинизма, а Сталин, естественно, был объявлен таковым, стали главными доказательствами научной истины. Это неизбежно вело к искажению фактов, игнорированию действительности.
В особенно тяжелом положении оказались история вообще и история КПСС в частности. Основным типом литературы по истории КПСС стала апологетическая и комментаторская литература. Только в 1946 – 1952 гг. из печати вышло не менее 600 книг и брошюр, написанных по поводу отдельных речей и статей Сталина, заслуги которого превозносились до небес. Как отмечал один из видных советских историков, «к середине 30-х годов возможности для научного исследования современной истории были сведены до минимума. Все более ограничиваемый круг публикуемых сведений не давал уже научной картины развития промышленного и сельского хозяйства. Их критическая проверка стала невозможной. Исследователь был лишен данных о материальном положении города и деревни, их социальной структуре, о многих сторонах общественно-политической жизни. Доступный круг архивных источников резко сузился... Теоретическое осмысление и обобщение стало монополией одного человека – И. В. Сталина... Крупнейшим событием в развитии историографии советского общества явился выход в свет "Краткого курса истории ВКП(б)" в 1938 году. Крайне односторонняя и схематичная концентрация этой книги была в конечном счете подчинена задаче возвеличивания и прославления Сталина, обоснования и оправдания всех его действий. События 20 – 30-х годов излагались в духе панегирика, представлялись сплошным триумфом, почти исключающим трудности, ошибки и недостатки. Само повествование об историческом процессе в "Кратком курсе" велось с помощью пространных цитат из сталинских работ или их пересказа... Чудовищный сплав лакировки и очернительства, панегирики и клеветы – таково содержание последних глав "Краткого курса". Задача научного освещения и объяснения исторического процесса перед этой книгой и не стояла, поэтому написана она в форме аксиом, не нуждающихся в доказательстве. Уже в момент появления "Краткий курс" был объявлен "энциклопедией основных знаний в области марксизма-ленинизма", "средством повышения политической бдительности". Эта книга стала рассматриваться как единственное и официальное руководство по истории партии, "не допускающее никаких произвольных толкований". Историческая наука была фактически лишена возможности самостоятельного осмысливания явлений общественной жизни, творческого анализа фактов» [786] .
Все достижения советской исторической науки за первые 20 лет Советской власти были перечеркнуты. Все партийные и государственные деятели, ставшие жертвами незаконных репрессий 30-х годов, были объявлены «врагами народа» и «шпионами». Их имена были вычеркнуты из истории. Были изъяты все книги и работы арестованных историков и других деятелей общественных наук и теоретиков. Самая грубая и сознательная фальсификация стала не исключением, а правилом в работах по истории и истории партии. В «Кратком курсе» (1938 г.) можно было, например, прочесть: «Колхозы стали зажиточными. Постройка новых амбаров и кладовых стала главной заботой колхозного двора, так как старые места хранилища продуктов, рассчитанные на незначительные годовые запасы, не удовлетворяли и десятой доли новых потребностей колхозников» [787] . Столь же ярким примером фальсификации была и краткая биография Сталина, изданная уже в послевоенный период. Невозможно даже просто перечислить все искажения действительной истории, которые содержались в этой небольшой книге.
Грубо фальсифицировалась в послевоенные годы и вся история опальных народностей. Был искажен действительный характер борьбы народов Кавказа за свою независимость в XIX веке.
О том бесстыдстве и наглости, с которыми в годы Сталина искажалась история, свидетельствуют многие факты. Мы уже писали, что Сталин был объявлен создателем известной Бакинской подпольной типографии, хотя при ее создании его не было в Баку. Некоторые фотографии «из жизни Сталина» были просто наглым монтажом (например, фотография в «Правде» от 8 августа 1932 года, на которой изображены стоящие рядом Ленин и Сталин). На других исторических фотографиях благодаря тщательному ретушированию исчезали все «неугодные» фигуры. Такова известная фотография «Ленин и Сталин в Горках 1922 г.» Некоторые фигуры смывались даже на негативах. Все ошибки, допущенные Сталиным в 1917 году, скрывались или приписывались одному Л. Каменеву. Замалчивались и ошибки Сталина в национальном строительстве, например, его проект «автономизации». Напротив, именно Сталин превозносился в качестве создателя Союза ССР. Вопреки истине Сталин представлялся не только лучшим и ближайшим учеником Ленина, но и его личным другом. Старый большевик С. Петров писал в «Правде», что отношения между Лениным и Сталиным «превосходят все самые трогательные сказания древних о человеческой дружбе» [788] . Эти примеры можно продолжать до бесконечности.
Тяжелое положение сложилось в годы культа в экономической науке, которая в первые десять лет Советской власти находилась в состоянии развития и подъема. В 30 – 40-е годы это развитие сменилось попятным движением. В эти десятилетия основные проблемы экономики и особенно экономики социализма почти не разрабатывались, издание книг по всем экономическим дисциплинам резко сократилось, были ликвидированы многие научно-исследовательские институты, экономические журналы, научные дискуссии не проводились. В течение 20 лет не удавалось создать даже учебника по политической экономии. Не разрабатывались и конкретные экономики, особенно сильно деградировала экономика сельского хозяйства. Основные категории этой науки: себестоимость и цена, хозрасчет и рентабельность, проблемы повышения товарности, оплаты труда, дифференциальной ренты и др. – не разрабатывались. Почти не разрабатывалась наука об организации и управлении народным хозяйством. На практике управление советской экономикой прибрело бюрократически-бумажный характер, здесь утвердилась чрезмерная централизация, не проводилось должного поощрения лучших предприятий, хозяйственников, плохо разрабатывались различные системы материального стимулирования трудящихся. Были ликвидированы созданные в 20-е годы исследовательские центры для изучения многообразных проблем научной организации труда, созданные зачастую при личном участии и по инициативе В. И. Ленина [789] .
Подлинно научная работа в области экономики часто была невозможной, так как экономические науки были оторваны от статистики, от естествознания, от конкретной практики планирования. Большая часть статистических материалов была засекречена и не вовлекалась в научный оборот. Во многих случаях статистические данные вообще перестали собираться, в результате чего статистика как наука почти полностью деградировала.
Ненормальное положение сложилось в эпоху Сталина в правовой науке, где полновластным диктатором стал А. Я. Вышинский, утвердивший здесь ряд ошибочных и вредных концепций. Это были концепции о недоступности для суда абсолютной истины (достаточна лишь определенная степень вероятности), об оценке доказательств, основывающихся только на внутреннем убеждении, о законе как алгебраической формуле, применение которой корректирует судья. Вышинский предлагал даже не применять закон, если он «отстал» от жизни. «Надо помнить указания товарища Сталина, – говорил Вышинский на собрании Прокуратуры СССР в марте 1937 г., – что бывают такие периоды, такие моменты в жизни общества и в жизни нашей в частности, когда законы оказываются устаревшими и их надо отложить в сторону» [790] .
Именно Вышинский утверждал, что соучастник должен нести ответственность за всю деятельность группы, хотя он не имел отношения к совершению преступления и согласия на него не давал. Для дел о государственных преступлениях Вышинский считал достаточным доказательством не совокупность различных улик, а признание обвиняемого. Вышинский цинично утверждал, что обвиняемый, отрицающий свою вину, должен сам доказывать свою невиновность. Отбросив воспитательную и организаторскую роль права, Вышинский сводил ее только к принуждению. Таким образом наука, которая должна была стоять на страже законности и правопорядка, была превращена в наукообразную защитницу сталинского произвола. Надо отметить, что в годы культа Сталина у нас в стране не только попирались все законы и Конституция СССР, но и сама система законодательства была неправильной. По первому же предложению Сталина законодательные органы утверждали любой закон, даже если он противоречил основным нормам социалистического общества.
Деградировала марксистская философия. О других философских системах и говорить нечего, так как работать в научных учреждениях, преподавать и публиковать свои работы могли в нашей стране только приверженцы марксистской философии.
Вершиной философской мысли была объявлена небольшая популярная брошюра Сталина «О диалектическом и историческом материализме». Публикация этой брошюры, немедленно возведенной, несмотря на содержащиеся в ней ошибки, в ранг «величайшей и классической», на много лет затормозила развитие философских исследований. Советские философы почти не разрабатывали проблем материалистической диалектики и теории познания, логики, законов мышления, проблем научного метода. Регресс наблюдался и в истории философии, где почти прекратилось, например, изучение немецкой классической философии. С некоторым пренебрежением относились в эти годы даже к ленинским работам по философии. Известные «Философские тетради» Ленина не были включены в Собрание его сочинений. Когда Сталин увидел в плане четвертого издания Собрания сочинений Ленина «Философские тетради», он с раздражением сказал одному из составителей Собрания В. С. Кружкову: «Не растягивайте, не растягивайте ленинское наследие». Кружков понял намек.
В 30 – 40-е годы почти не изучались действительные закономерности и противоречия реального советского общества. Конкретные социологические исследования были заменены изложением общих теоретических схем. Философы не изучали живых явлений действительности и данных науки, а ограничивались подбором отдельных примеров и иллюстраций, хорошо укладывающихся в заранее составленные трафареты.
Был нарушен союз философии и естествознания. Многие философы полностью извратили смысл этого союза и начали произвольно объявлять те или иные неугодные или же просто не понятые ими естественно-научные теории «идеалистическими» и «метафизическими», выступая в качестве непрошеных арбитров в спорах, которые можно было решить только путем строго научного исследования и эксперимента. Такой метод наклеивания порочащих ярлыков наносил огромный вред не только философии, но и естествознанию. Он вел не только к прекращению важных для страны исследований, но и к репрессиям среди ученых.
Были объявлены «идеалистическими» такие теории, как теория относительности, учение о физико-химических основах наследственности, т. е. научная генетика, теория резонанса. Начавшая разрабатываться на Западе кибернетика, так же как и математическая логика были объявлены лженауками. Все это нанесло громадный вред всей практике экономического и научно-технического развития нашей страны.
Огромный ущерб понесла в годы культа и педагогика. В становлении советской педагогики очень важным периодом были 20-е годы. Как справедливо писал в своих заметках бывший работник Наркомпроса и секретарь Н. К. Крупской П. В. Руднев, «это был период смелых творческих исканий и попыток, нащупывания практических путей построения новой системы образования, новых методов учебно-воспитательной работы. Этому периоду свойственен и ряд серьезных ошибок и заблуждений, которые не сразу становились ясными их авторам. Отсюда страстность споров и дискуссий, которые велись в то время. Это был период непрерывного и прогрессивного развития советской педагогики и все большей консолидации всех лучших творческих сил педагогической науки и учительства на основе марксизма, первых шагов воспитания новых, молодых педагогических кадров, смелого выдвижения лучших представителей учительства на руководящую работу. Это был период, когда на фронте народного образования работали посланные партией такие выдающиеся ее деятели, как Луначарский, Крупская, Покровский, Бубнов, Скрыпник и др. Это был также период создания большой группы педагогических и методических журналов не только в Москве, Ленинграде и Харькове, но и на местах (Новосибирск, Свердловск, Горький, Ростов, Иваново и др.), а также многочисленной научно-методической литературы» [791] .
Однако с середины 30-х годов под предлогом борьбы с «перегибами» некоторые видные деятели из окружения Сталина перечеркнули основные достижения советской школы и педагогики 20-х годов. Тенденциозная и ошибочная оценка состояния педагогической науки была дана в постановлении ЦК ВКП(б) о педологии. В советской школе все меньше и меньше обращали внимания на проблемы политехнического обучения и соединения обучения и воспитания с производительным трудом. Преподавание естественных дисциплин отрывалось от жизни и труда, все связи между школой и производством были утрачены, и в конце концов были закрыты даже скромные школьные мастерские. Трудовое обучение было исключено из школьных программ. Против этой тенденции протестовала Н. К. Крупская. В одном из писем в ЦК ВКП(б) она писала: «...На днях вопрос об упразднении преподавания труда в школе, о закрытии школьных мастерских будет голосоваться в ЦК. Не реорганизация труда, а его ликвидация. Вопрос этот не обсуждался с привлечением инженеров, агрономов, рабочих, колхозников, молодежи. Привлекались лишь старые учителя-преподаватели предметов разных... В момент принятия новой конституции, в момент, когда созданы все предпосылки для проведения в жизнь заветов Маркса – Энгельса – Ленина о трудовой политехнической школе, нельзя принимать такое решение. Незачем давать повод тем, кто противился этому делу, говорить, что в школах нужна учеба, а не труд, что ЦК решил обучение труду в школе упразднить.
Конечно, школа у нас в конце концов станет трудовой и политехнической, но нельзя сейчас просто отмахнуться от этого дела» [792] .
Однако как Сталин, так и Жданов отмахнулись от этого письма Н. К. Крупской и отправили его в архив. Советская школа постепенно превращалась под их руководством в «советскую гимназию», и это подчеркивалось не только полной отменой преподавания труда, но и постепенным возрождением многих уже забытых к началу 30-х годов атрибутов старой гимназии, например, раздельного обучения мальчиков и девочек и даже преподавания латинского языка в части школ.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.