Духовный подвиг Императора Николая II
Духовный подвиг Императора Николая II
2 марта 1917 года в Пскове, в условиях страшной войны, в канун судьбоносного наступления русской армии, совершилась не имеющая примеров в истории измена, измена верхушки русского общества и верхушки армии своему царю — Божьему Помазаннику, Верховному Главнокомандующему. Имена изменников хорошо известны. Эти люди, одетые во фраки и носившие золотые погоны с царскими вензелями, в марте оказали неоценимую услугу грядущему большевизму. Можно с уверенностью сказать, что злодеяние в подвале Ипатьевского дома подготавливалось в том числе и «февралистами», и то, что произошло 17 июля в Екатеринбурге, уходит своими корнями в события 2 марта в Пскове.
Несомненно, что одним из поводов убийства Императора Николая II и его семьи стал страх тех, кто стоял за организацией подложного манифеста, что в случае обретения Императором свободы, вскроется вся ложь с отречением. Это сразу бы делало любую революционную власть в России полностью нелегитимной. Таким образом, убийство Государя стало неотвратимым после мартовского подлога.
Заговорщики, депутаты, капиталисты, генералы хорошо знали, что предают, знали, что лгут, знали, что подвергают царя смертельной опасности. Какими обстоятельствами они руководствовались, становясь изменниками, как переживали эту измену, что с ними потом сделали их подельники по измене, представляет интерес, видимо, лишь для их биографов.
Но, конечно, не эти изменники останутся в памяти России. В ней навсегда останется великий Царский Подвиг, великая Царская Жертва, принесённая за Россию и за её народ. Невозможно представить, что переживал в те далёкие мартовские дни Император Николай II! Оставленный, преданный, не имеющий ни достоверных сведений, ни помощи, Государь постоянно ощущал ту огромную великую ответственность за судьбы страны и народа, которую он нёс перед Богом, которому одному он был готов дать ответ за свои действия.
Чего стоили Императору Николаю II эти псковские и могилёвские дни, хорошо видно из воспоминаний Юлии Ден: «Когда мы вошли в красный салон, и свет упал на лицо Императора, я вздрогнула. В спальне, где освещение было тусклое, я его не сумела разглядеть, но сейчас я заметила, насколько Его Величество изменился. Смертельно бледное лицо покрыто множеством морщинок, виски совершенно седые, вокруг глаз синие круги. Он походил на старика»{1101}.
Все события «отречения» — поединок царя и «февралистов» 1917 года.
До последнего момента Император Николай II надеялся отстоять свои священные права, а значит, отстоять законную власть. Он надеялся получить в этом поддержку от окружавших его людей, ждал от них исполнения священного долга верноподданных. Но тщетно. Кругом царили «измена, трусость и обман».
«Подавить открыто революцию Николай II не мог, — пишет доктор исторических наук Г. З. Иоффе. — В Пскове он был „крепко“ зажат своими генерал-адъютантами. Прямое противодействие им в условиях Пскова, где положение контролировал один из главных изменников Рузский, было практически невозможно. В белоэмигрантской среде можно найти утверждение, что если бы Николай II, находясь в Пскове, обратился к войскам, среди них нашлись бы воинские части, верные царской власти. Однако практически он не имел такой возможности, хотя бы потому, что связь осуществлялась через штаб генерала Рузского. В соответствии с показаниями А. И. Гучкова, Рузский прямо заявил Николаю II, что никаких воинских частей послать в Петроград не сможет»{1102}.
Об этом же писал в эмиграции Д. С. Боткин: «Революция началась задолго до того дня, когда А. И. Гучков и Шульгин добивались в Пскове отречения Государя. Как теперь установлено, Государь фактически был узником заговорщиков ещё до отречения. Когда царский поезд остановился на станции Псков, Государь уже не был его хозяином. Он не мог направлять свой поезд согласно его желанию и усмотрению, и самая остановка в Пскове не была им намечена. Генерал Радко-Дмитриев говорил впоследствии, что если бы государь, вместо того чтобы ожидать в своём вагоне думских делегатов из Петербурга, сошёл бы на станции Псков и поехал в автомобиле по направлению расположения войск вверенной ему армии, события приняли бы совсем иной оборот. Несомненно, что приём Государем гг. Гучкова и Шульгина в штабе Радко-Дмитриева носил бы иной характер и имел бы совершенно иные последствия; но остаётся под вопросом: мог ли Государь осуществить свой отъезд на автомобиле со станции Псков? Мы не должны забывать, что вся поездная прислуга, вплоть до последнего механика на царском поезде, была причастна к революции»{1103}.
Нет сомнения, что в ту страшную ночь 2 марта Государь ответил отказом на все преступные предложения заговорщиков. Он отказывался и от передачи власти «ответственным министрам», и от освещения их власти именем своего сына, и, конечно, от передачи судьбы русской монархии в слабые руки своего брата.
Когда читаешь воспоминания членов царской свиты о событиях февраля 1917 года, то невольно поражаешься их беспомощности и обречённости. В этих условиях единственным, кто продолжал сопротивляться и отстаивать монархию, был сам монарх. В 1927 г. в предисловии к сборнику «Отречение Николая II» большевик Михаил Кольцов писал: «Где тряпка? Где сосулька? Где слабовольное ничтожество? В перепуганной толпе защитников трона мы видим только одного верного себе человека — самого Николая. Нет сомнения, единственным человеком, пытавшимся упорствовать в сохранении монархического режима, был сам Монарх. Спасал, отстаивал Царя один Царь. Не он погубил, его погубили»{1104}.
Но крушение монархии в России не могло стать результатом только измены верхушки. В 1917 году произошло грехопадение всего народа.
Для того чтобы правильно понять события 2 марта, обратимся к далёкому XVI столетию.
В начале зимы 1564 г. царь Иоанн Грозный покинул Москву. Причиной этого отъезда стала постоянная и упорная борьба части боярства против самодержавной власти царя. Дело дошло до того, что один из ближайших сподвижников Иоанна Грозного, князь Андрей Курбский, бежал в Литву и стал литовским воеводой. Ропот и сопротивление боярства против самодержавной царской власти сковывали державную волю царя. А царствовать не самодержавно Иоанн Васильевич не хотел, ибо считал ограничение царской власти делом противным Богу и вредным русскому государству. Покинув Москву, царь остановился в Александровской слободе. 3 января 1565 г. в столицу с двумя царскими грамотами прискакал гонец. В одной из них, врученной послом митрополиту Афанасию, Иоанн описывал все измены, мятежи и неустройства боярского правления, указывал на невозможность в таких условиях нести царское служение царя и заявил, что «мы оставили государство и поехали, куда Бог укажет нам путь».
Царь спрашивал: «Желаете ли над собой меня, Русского Православного Царя, Помазанника Бoжия, как символ и знак своего избранничества и своего служения? Готовы подклониться под иго и бремя Богоустановленной власти, сослужить со мною, отринув личное честолюбие, жажду обогащения, междоусобицы и старые счёты?»
По словам В. О. Ключевского, это был один из наиболее драматических моментов русской истории. «Всё замерло, — писал В. О. Ключевский, — столица мгновенно прервала свои обычные занятия: лавки закрылись, приказы опустели, песни замолкли».
Странное на первый взгляд поведение царя на самом деле обращалось к издавна сложившимся на Руси отношениям народа и власти. Когда первое оцепенение москвичей прошло, столица буквально взорвалась народными сходками. «Государь нас оставил, — вопил народ. — Мы гибнем. Кто будет нашим защитником в войнах с иноплеменниками? Как могут быть овцы без пастыря?»
Духовенство, бояре, сановники, приказные люди, проливая слезы, требовали от митрополита, чтобы он умилостивил Иоанна, никого не жалея и ничего не страшась. Все говорили одно: «Пусть царь укажет нам своих изменников: мы сами истребим их!»
Митрополит хотел немедленно ехать к царю; но в общем совете положили, чтобы архипастырь оставался блюсти столицу, которая была в неописуемом смятении. Все дела пресеклись: суды, приказы, лавки, караульни опустели. В Александровскую слободу потянулся московский люд, бояре, купцы, мещане. К царю отправилось всё высшие духовенство.
Народ сделал свой выбор. Осознанно и недвусмысленно он выразил свободное согласие «сослужить» с царем в деле Божьем — для созидания России как «Дома Пресвятой Богородицы», как хранительницы и защитницы спасительных истин Церкви. Иоанн понял это: 2 февраля он торжественно вернулся в Москву и приступил к обустройству страны.
Между событиями 1564 и 1917 гг. лежит незримая связь. Перед первым Божьим Помазанником лежал такой же вопрос, как и перед последним: хочет ли народ иметь над собой Богом установленную самодержавную власть или нет?
Тогда, в 1564 г., народ встал на защиту царя, и враги не смогли противостоять силе народной. Самодержавный царь может царствовать только тогда, когда есть православный верноподданный народ. Только при наличии этой взаимной связи может существовать православное царство. В противном случае, если эта связь обрывается, православное царство гибнет, оно не может существовать, и ни один царь, каким бы сильным и волевым он бы ни был, не в состоянии ничего сделать. В пустоте царь царствовать не может.
Хорошо писал об этом русский мыслитель И. А. Ильин: «Мы не смеем забывать исторических уроков: народ, не заслуживший законного Государя, не сумеет иметь его, не сумеет служить ему верою и правдою и предаст его в критическую минуту. Монархия не самый легкий и общедоступный вид государственности, а самый трудный, ибо душевно самый глубокий строй, духовно требующий от народа монархического правосознания. Республика есть правовой механизм, а монархия есть правовой организм»{1105}.
В 1917 г. в России не стало православного верноподданного народа. Отдельные люди были — народа не было. «Кругом измена, трусость и обман» — это ведь не метафора, а очень точное обозначение того, что произошло в России.
В 1917 г. народ остался равнодушным зрителем того, что происходило в Пскове. В 1564 г. народ требовал от царя указать изменников, чтобы расправиться с ними, в 1917 — народ слушал этих изменников и требовал расправы над царём. Если в 1564 году всё высшее духовенство отправилось умолять царя вернуться на престол, то в 1917 г. мы видим постановление Священного синода, заявившего «свершилась Воля Божия» и именовавшего царских изменников «благоверным Временным правительством». В 1564 году было всеобщее ощущение великой беды: царь нас покинул. В 1917, наоборот, было ликование от того, что царь покинул престол.
Отступничество духовенства от царя, измена Божьему Помазаннику, стало величайшей трагедией Русской Церкви. Эта измена и отступничество определили её мученический путь в ХХ веке.
После издания «манифеста» у Императора было два выбора: призвать к гражданской войне или признать режим узурпаторов. Николай II не сделал ни того, ни другого. Он предпочёл заточение и мученическую смерть, и даже гибель своей семьи, участию в братоубийственной войне и беззаконии. Царь, вслед за Спасителем, которого нечистый дух соблазнял поклониться ему, обещая все блага мира, отвечал сатане: «Изыди от Мене сатано: писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися и тому единому послужиши» (Мт. Гл.4–9).
Протоиерей Александр Шаргунов очень верно выразил суть подвига Императора Николая II: «Когда в силу страшных обстоятельств („кругом измена, и трусость, и обман“ стало ясно, что он не может исполнять долг Царского служения по всем требованиям христианской совести, он безропотно, как Христос в Гефсимании, принял волю Божию о себе и России. Нам иногда кажется, что в активности проявляется воля, характер человека. Но требуется несравненно большее мужество, чтобы тот, кто „не напрасно носит меч“, принял повеление Божие „не противиться злому“, когда Бог открывает, что иного пути нет. Заслуга Государя Николая II в том, что он осуществил смысл истории как тайны воли Божией»{1106}.
Императора Николая II обвиняют в слабости и отсутствии достаточной воли. Однако история знает примеры, когда отречения подписывались государями в гораздо более лёгких условиях. Так, например, Наполеон отрекался дважды, причём второй раз добровольно после Ватерлоо, в условиях, когда Франция проигрывала по его вине тяжёлую войну с объединённой Европой и находилась под угрозой иностранной оккупации. Своими отречениями Наполеон не только дважды обезглавливал армию и государство, но и обрекал свою страну на утрату суверенитета. Однако в памяти людей Наполеон остаётся «сильным» и «великим» человеком.
Совсем по-другому, чем русский царь, повел себя его главный военный противник, свергнутый революцией германский император Вильгельм II, который бежал в Голландию, где безбедно жил в личном имении в тихом городе Дорне, где вторично женился и выращивал тюльпаны.
В 1613 г. русский народ целовал крест на верность династии Романовых. После семи лет смуты XVII века, безвластия и иноземной интервенции, русский народ нашёл в себе силы покаяться и призвать на царство Михаила Феодоровича Романова.
В 1917 г. — эту клятву русский народ нарушил и предал своего природного царя в руки заклятых врагов.
Предательство и отступничество охватили все слои русского общества: генералы спешили содрать с себя царские вензеля и надеть красные банты, поэты, писатели — скорее воспеть новую «свободную» власть «свободной» России, крестьянство — предвкушало передел земли, рабочие — свободу от фабрикантов.
Все хотели освободиться от царской власти. Но каковой будет власть новая, никто не думал. Получилось так, что через несколько дней исчезла вообще любая власть: нелегитимное узурпаторское Временное правительство меньше чем за месяц сломала все старые институты власти, судебную систему, упразднила полицию, дезорганизовала армию, начала новые притеснения против Церкви. Была упразднена и Государственная дума, именем которой был совершён переворот. Её работа, прерванная Указом Государя 27 февраля 1917 г., никогда больше не возобновлялась в полном объёме. В течении лета 1917 г. несколько раз собирался её Временный комитет, а 6 октября 1917 г. Временное правительство окончательно распустило Думу в связи с подготовкой выборов в Учредительное собрание.
1 сентября 1917 г. Керенский незаконно самолично провозгласил Россию республикой, провозгласил себя министром-председателем и верховным главнокомандующим, совершив тем самым окончательную узурпацию власти, установив в России собственную диктатуру. Эта диктатура была слаба и ничтожна, она продержалась недолго, и на смену ей пришла диктатура страшная и античеловеческая. Но диктатура Временного правительства свидетельствовала о полном беззаконии совершённого в марте 1917 года.
«С падением Царя, — писал генерал П. Н. Врангель, — пала сама идея власти, в понятии русского народа исчезли все связывающее его обязательства. При этом власть и эти обязательства не могли быть ничем заменены»{1107}.
В этих условиях Император Николай Александрович насильственно царствовать над народом, не желавшим больше признавать его своим Царём, — не мог.
Однако это вовсе не означает, что он добровольно отказался от власти в пользу заговорщиков. Нет, Император Николай II до конца остался верен присяге, данной им в Кремле во время священного коронования.
2 марта царь был насильственно, без его ведома, лишён короны. Он был поставлен заговорщиками пред свершившимся фактом. Узнав об этом, Николай II воспринял этот факт как Волю Божию, сопротивляться которой он не мог. Христоподражательный подвиг Императора Николая II заключался не в том, что он подписал преступный документ, навязанный ему заговорщиками, а в том, что он, сопротивляясь этим заговорщикам до конца, не стал сопротивляться свершившийся Воле Божией.
В марте 1917 г. не царь отрёкся от своего народа, а народ отрёкся от своего царя, и за это получил «самозваных и жестоких правителей», о которых предупреждал Иоанн Кронштадтский, правителей, заливших Россию кровью.
Л. П. Решетников очень верно писал, что в условиях всеобщего отступничества «русский Царь, как Помазанник Божий, становился непонятным и ненужным. Тем более такой Царь, как Николай II. Бог даровал России удивительного по своим духовным и человеческим качествам Царя. Император Николай II сочетал в себе непоколебимую преданность Христу и России с государственной прозорливостью. Это непонимание, неприятие именно такого Царя создавало условия для распространения различных измышлений о профессиональных и человеческих качествах Государя. Всё это вполне объяснимо: Царь, говоря современным языком, оставался в православном поле, а его оппоненты из политической и интеллектуальной элиты давно это поле покинули. Впрочем, и писания современных интерпретаторов действий Николая II даже приблизиться к их подлинному пониманию не могут всё по той же причине: они пока находятся в совсем другом духовном поле»{1108}.
Суть подвига Николая II очень точно подметил архимандрит Константин (Зайцев): «Царь, оставаясь Русским Царем, не мог себя ограничить западной конституцией, не мог сделать этого не потому, что судорожно держался за свою власть, а потому, что сама власть эта, по существу своему, не поддавалась ограничению. Ограничить её — значило изменить не её, а изменить ей. Русский Царь не просто Царь-Помазанник, которому вручена Промыслом судьба великого народа. Он — тот единственный Царь на земле, которому вручена от Бога задача охранять Святую Церковь и нести высокое царское послушание до второго пришествия Христова. Русский Царь — тот Богом поставленный носитель земной власти, действием которого до времени сдерживается сила Врага»{1109}.
2 марта 1917 г., когда русский царь был насильственно лишён своего венца, в селе Коломенском под Москвой произошло явление иконы Божьей Матери Державной. Крестьянка слободы Перерва Бронницкого уезда Евдокия Адрианова во снах стала видеть белую церковь с повторяющимся требованием найти там чёрную икону и сделать её красной. Крестьянка рассказала о снах настоятелю Вознесенского храма в Коломенском. После долгих поисков в подвалах церкви была найдена большая почерневшая от времени икона. На доске проступало изображение Младенца Христа на коленях у Богородицы, главу которой украшала царская корона. В руках Богородицы — царские регалии: скипетр и держава. Храм Вознесения Господня был построен Великим Князем Василием Иоанновичем в благодарность Богу за дарование ему сына Иоанна (будущего первого русского царя Иоанна Грозного).
Пресвятая Богородица явила России, что отныне царский венец, скипетр и держава приняты Ею. Лик Богородицы, исполненный печали, предвещал и царскую екатеринбургскую Голгофу, и грядущие муки России.
Но большинство людей в те дни ничего не знали об этом явлении Божьей Матери. Они были увлечены революцией. Свидетель мартовского Петрограда 1917 г. И. Л. Солоневич писал: «Я помню февральские дни: рождение нашей великой и бескровной, — какая великая безмозглость спустилась на страну. Стотысячные стада совершенно свободных граждан толклись по проспектам петровской столицы. Они были в полном восторге — эти стада: проклятое кровавое самодержавие — кончилось!
Они были счастливы — эти стада. Если бы им кто-нибудь тогда стал говорить, что в ближайшую треть века за пьяные дни 1917 года они заплатят десятками миллионов жизней, десятками лет голода и террора, новыми войнами и гражданскими и мировыми, полным опустошением половины России, — пьяные люди приняли бы голос трезвого за форменное безумие».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.