Глава четвертая «ПЕРЕБЕЖЧИК»

Глава четвертая

«ПЕРЕБЕЖЧИК»

Шел февраль 1942 года. Немецкие войска были остановлены под Москвой. Древний город, который германское командование считало почти побежденным, внезапно оказался недоступным.

Именно после битвы под Москвой во всем мире была разрушена легенда о непобедимой немецкой армии. На советско-германском фронте наступило временное затишье. В этот предрассветный час затихла и природа. Слегка морозило. Ветер лениво кружил редкие снежинки. Молчали вековые сосны.

В снегу на нейтральной полосе неподвижно лежал человек. Его маскировочный халат сливался с белоснежным покровом земли.

Александр находился здесь уже давно и за это время успел вспомнить свое детство, милую добрую маму, жену… Приятные воспоминания согревали душу и помогали коротать долгие часы, оставшиеся до рассвета. Перед тем как уйти на задание, он зашел в Москве к тестю попрощаться. Пожилой профессор, который был в общих чертах посвящен в операцию сотрудников НКВД, несмотря на протесты Александра, повесил ему на шею крестик. Благословил, обнял на прощание, как сына, и сказал: «Саша, я верю. Ты вернешься. Крест защитит тебя». Теперь этот маленький талисман являлся последней ниточкой, связывающей его с домом, с близкими и дорогими ему людьми, с прежней жизнью, в которой не было ощущения смерти, стоящей совсем близко.

Александр посмотрел на часы и решил, что уже пора. Он вытащил из-за пазухи белый кусок материи, бывший когда-то полотенцем, привязал его к заранее приготовленной палке. Встав на лыжи, поднял над головой белый флаг. С криком «Не стреляйте!» Александр побежал в сторону немецких позиций. Немцы, заметив лыжника, сначала открыли огонь, но вскоре прекратили стрелять. «Halt! Minen, minen!» — кричали немецкие солдаты. Александр их не слышал. Он бежал и думал лишь о том, что должен добраться невредимым и выполнить задание. Вдруг лыжная палка скользнула по металлу. «Неужели мины? Да, точно мины. Жаль, погибнуть так глупо…» — подумал Александр, продолжая бежать к вражеским окопам. Войсковые разведчики допустили ошибку. Они не знали, что нейтральная полоса совсем недавно была заминирована немцами. Эта ошибка разведки лишь по счастливой случайности не стоила Александру Демьянову жизни.

В этот день судьба хранила «Гейне». Он благополучно добежал до вражеского бруствера, и немцы помогли ему перебраться в окоп. Из-за быстрого бега и нависшей над ним на минном поле смертельной опасности Александр не сразу пришел в себя.

Добежав до немецких укреплений, Демьянов исчерпал все силы. Необходимо было хоть немного отдохнуть. Кто знает, что ждало его впереди. Закрыв глаза, он на несколько мгновений отрешился от всего.

— Встаньте и идите за мной! — вернул Демьянова к действительности чей-то резкий голос.

Александр открыл глаза. Перед ним стояли четыре немецких офицера. Они с интересом разглядывали пленника, в их взглядах читалось явное недоброжелательство. Демьянов встал и пошел в сопровождении немцев к ближайшему блиндажу.

Блиндаж оказался небольшим. Посередине стоял стол, за которым сидели люди и оживленно разговаривали.

Один из офицеров беседовал по полевому телефону. Он часто повторял одно слово «jawohl», что означало: конечно, слушаюсь, так точно. Больше Александру ничего услышать не удалось, догадался лишь, что высокому начальству докладывают о перебежчике, которым явно заинтересовались на другом конце провода.

Подтянутый молодцеватый майор закончил разговор и посмотрел на Александра оценивающим холодным взглядом. В наступившей тишине вопрос майора прозвучал неожиданно:

— Зачем вы предали свою Родину? — Интонация подчеркивала полное отвращение к перебежчику.

С губ Александра готовы были сорваться резкие и обидные слова. Хотелось грубо ответить на несправедливое обвинение. Сказать, что он никогда не предавал Родину и никогда этого не сделает. Крикнуть оккупантам, что они здесь чужие и в Россию их никто не звал. Саша очень любил свою страну и ненавидел всех, кто явился на святую русскую землю без приглашения, пытаясь разрушить то, что создавалось поколениями его предков, то, что любил и чем жил великий русский народ.

На душе у Александра было тяжело. Все его существо протестовало против того образа, в котором он предстал перед немецкими офицерами. Необходимо было убедить их в искренности своих намерений, чтобы не осталось и доли сомнения в том, что Демьянов именно тот, за кого себя выдает.

Майор, так и не дождавшись ответа, вышел из блиндажа. В разговор вступил другой офицер. Он протянул Александру кружку с чаем и стал расспрашивать о причинах его перехода, о расположении войск на советском фронте.

Демьянов во всех подробностях рассказал, как почти двое суток подбирал место для перехода линии фронта, пока не выбрал именно это — самое подходящее. Упомянул также, что в Москве существует враждебная советской власти монархическая организация «Престол», объединяет антисоветски настроенных людей.

Казалось, немец был настроен дружески, но его внешнее дружелюбие скрывало огромную сосредоточенность, попытку проникнуть в мысли собеседника и разгадать истинный смысл его намерений. После нескольких часов бесконечных вопросов и ответов разговор закончился.

Солдаты вывели Александра из блиндажа, посадили в машину. Автомобиль несся по изрытой воронками лесной дороге и через полчаса остановился около большого бревенчатого дома. Немцы разместили здесь свой штаб, и около входа бессменно стоял часовой.

Демьянова в сопровождении солдат провели внутрь дома. В большой просторной комнате на стенах висели иконы, оставшиеся, вероятно, от прежних хозяев. Здесь царило оживление. Люди входили и выходили. Постоянно в помещении находились только три офицера. Они сидели за массивным деревянным столом и заинтересованно смотрели на Александра. Особенно поразил взгляд человека, сидевшего посередине, на вид он был старше всех. Его глаза выражали холод и спокойствие. Мощная фигура немца говорила о превосходстве. Именно он и начал допрос. Вслед за ним офицеры всех рангов засыпали Демьянова вопросами. Спрашивали часто об одном и том же, пытаясь поймать на неточностях, мелочах. Александр терпеливо и уверенно отвечал на все интересующие немцев вопросы.

Наконец старший из офицеров, человек с невыразительным атлетичным лицом, с резкими складками вокруг рта приказал Демьянову выйти из комнаты. Переводчик вывел Александра в сени и усадил на грубо сколоченный табурет, а сам сел напротив и приготовился ждать. Из комнаты, в которой только что велся допрос, слышались возбужденные голоса. Немцы никак не могли решить, что им делать с перебежчиком. Многие сомневались в том, что молодому человеку можно верить.

Через двадцать минут Демьянов снова стоял перед столом, за которым сидели германские офицеры. На вторичном допросе его снова засыпали вопросами: кто послал, как добрался до немецких позиций. Просили подробнее рассказать об организации «Престол», о ее членах. Интересовались семьей Александра и его ближайшими друзьями, записывали их адреса. Демьянов упорно держался первоначальной версии о том, что он принадлежит к организации, объединяющей идеологических противников советской власти. Задача «Престола» — борьба с коммунизмом.

Немцы никак не хотели верить Александру и поставили ультиматум: если Демьянов скажет правду, ему гарантируют сохранить жизнь до окончания войны, в противном случае будет применена «третья степень» пыток.

Наконец усталого и окончательно измотанного пленника вывели в другую комнату. На стенах небольшого аккуратного помещения с двумя кроватями было развешано оружие: пистолеты в кобурах, ружья, казацкие шашки. «Что это? Мне дают возможность покончить с собой, чтобы избежать пыток? Или же еще раз проверяют? Нет, застрелиться — значит, показать свою слабость. А задание? Я же дворянин, я дал слово и должен выполнить порученное задание. Я не имею права сорвать операцию. Убивать себя нельзя, тем более прикасаться к оружию», — думал Александр, разглядывая казацкие шашки, крест-накрест висевшие на стене. «Тик-так, тик-так», — мирно тикали ходики. Он был пленником этой комнаты всего полчаса, но время словно остановило свой бег, а секунды показались часами.

Мерный ход часов немного успокаивал. Александр прилег на кровать и сразу же провалился в тяжелый сон. Разбудили его громкие голоса и топот кованых солдатских сапог. Сильные руки грубо подхватили его, выволокли во двор и поставили спиной к бревенчатому сараю.

Наступил вечер, быстро темнело. Небо было хмурым и неприветливым. Лучи прожекторов бороздили пространство, изредка вспыхивали осветительные ракеты. На крыльце дома появились несколько офицеров. Среди них были те, которые на допросе старались запутать Александра. Немцы что-то оживленно обсуждали, один из них обратился к «Гейне»:

— Вы наконец скажете правду?

— Я рассказал все, что знал, — ответил Александр. Офицер поднял руку, щелкнули затворы винтовок и раздались выстрелы. Веер щепок посыпался на «Гейне».

Александр стоял неподвижно, он словно оцепенел. Все чувства покинули его, и он никак не мог осознать реальность происходящего. Наконец он понял, что жив. Тесть сказал правду — крест его спас.

Усмехающийся офицер подошел к Александру и дружески похлопал его по плечу.

— Ты вел себя мужественно, — сказал он, — теперь нам нужно поговорить.

Немец жестом пригласил Демьянова пройти в комнату, где несколькими минутами раньше его с пристрастием допрашивали. В просторной комнате уже был накрыт стол.

— Господин Александр, коньяк, водочка. Не стесняйтесь. Давайте выпьем за успех. Мы будем работать вместе. Некоторое время вам придется побыть в Смоленске. Туда мы отправим вас завтра. Не будем терять время, приступим к инструктажу.

Итак, игра началась. Эту ночь «Гейне», впервые за трое суток, спал спокойно. Позади были изнурительные допросы и явная враждебность германских офицеров. Он прекрасно знал: от его поведения зависит не только успех операции, но и собственная жизнь. Но все равно, сегодня он одержал первую, пусть небольшую, но победу.

Александр проснулся рано. На душе было тревожно. Погода соответствовала его настроению. Тяжелые серые тучи заволокли небо. Хмурым февральским утром началась операция, запланированная органами госбезопасности СССР.

Демьянов сел в машину, которая, поднимая снежную пыль и ловко объезжая воронки и рытвины, понеслась в сторону Смоленска. По дороге изредка встречались механизированные колонны, прошло несколько грузовиков с солдатами в сопровождении штабной легковой автомашины и полевой кухни. Александр смотрел на передвижение немцев к Москве и думал: «Наполеон со своими войсками тоже двигался по этой дороге. А потом?.. Интересно, по какой дороге побегут немцы к своему новоявленному Наполеону?»

Смоленск показался за очередным поворотом дороги. Холодное зимнее солнце выглянуло ненадолго из-за туч, и его лучик блеснул на куполе полуразрушенного собора.