Глава 7 Псковско-Новгородские ереси

Глава 7

Псковско-Новгородские ереси

Христиане придумали Дьявола как силу, противостоящую Богу и Церкви Христовой. Все, что не вписывалось в ее догматы, автоматически приобретало статус дьявольского. Любой усомнившийся в общепринятых постулатах православия зачислялся в прислужника Дьявола. Он олицетворял Мировое зло и конкретно те или иные общественные течения, противостоящие в данный момент Церкви.

Исторически первыми врагами христиан на Руси были язычники. Борьба с ними не прекращалась никогда, но уже через два-три поколения после крещения волхвы ушли в глубокое подполье. Конечно, скоморохов ловили и казнили и при Иване Грозном, но говорить о серьезной оппозиции государственной Церкви с их стороны явно не приходится. Другое дело внутренние неурядицы среди христиан и споры об «истинном» понимании основных положений их религиозной философии и церковной политики. Тут уже сама жизнь рождала споры и конфликты. Так, в лоне Церкви возникали ереси. В России они не имели того размаха, что в Европе. Соответственно не было у нас и инквизиции. Но казни и костры были…

Стригольники

Первые известия о стригольниках, как вполне определившейся секте, встречаются в 1371 году, но зарождение этого религиозного движения относится к более раннему времени. Есть основания предполагать, что мнения, из которых впоследствии составилось учение стригольников, существовали уже в самом начале XIV веке. Свое наименование эта ересь получила от прозвища ее основателя, псковского диакона Карпа, «художеством стригольника». «Художество» диакона Карпа состояло в пострижении новопоставляемых дьяков. Духовенство обязано было выстригать волосы на темени. Занимавшиеся этим лица (обычно из церковного клира) назывались стригольниками.

Книжный по своему времени, гордившийся своей начитанностью, самоуверенный и энергичный, он решился на открытый протест. В своих речах он, вероятно, вооружался главным образом против церковных поборов и «поставления во мзде» (церковных назначений за плату). Лишенный сана диакона и звания стригольника, Карп не прекратил своих смелых речей и за это был предан проклятию, что было равносильно отлучению от церкви. Тогда он задумал образовать подобие церкви из своих последователей. Этими последователями Карпа были, вероятнее всего, дьяки и вообще клирики (церковнослужители, не имеющие сана), за интересы которых, как казалось им, ратовал Карп, а потом и миряне, особенно люди книжные, начитанные. Так как не одни только низшие клирики, но и епископы, и митрополиты, по мнению стригольников, поставлялись «на мзде» и так как в этом святокупстве принимал участие и сам патриарх константинопольский с его Священным Собором, то всех их сектанты признавали незаконными.

Стригольники находили, что архиереи и монахи обладают чрезмерными богатствами, а белое духовенство берет поборы и дурно живет (пьянствует, развратничает). Отсюда они выводили, что не нужно принимать ни учения, ни священнодействий от таких пастырей, что все их культовые отправления недействительны. Таким путем стригольники дошли до полного разрыва с существующей церковью. Но они не остановились на этом, а пошли дальше — отвергли все церковные предания, признали недостойной и всю древнюю церковную иерархию, которая, подобно современной им, поставлялась, по их мнению, «на мзде». В конце концов стригольники пришли к заключению, что только апостольская церковь есть истинная христианская церковь, только апостолы были истинными пастырями и учителями и только апостольские писания должны служить источником истинной христианской церкви. В них-то они и искали подтверждения для всех главных положений своего учения; отсюда они выводили, что христианские пастыри должны быть нестяжательными, неимущими, бедными людьми; здесь же они находили оправдание и для учреждения у себя самозваных учителей. Эти учителя или наставники, по всей вероятности, проводили у них богослужения. Храмы православные они отвергли на основании слов Священного Писания, что «Всевышний не в рукотворенных храмах живет» (Деяния 7:48).

Можно думать, что у них было свое крещение. Все остальные таинства православной церкви они или отвергали, или понимали их своеобразно. Таинство евхаристии они не совершали, изъясняя его в духовном смысле. Таинство покаяния стригольники удержали, но совершалось оно у них своеобразно: вместо исповеди у священников стригольники учили каяться самому, припадая к земле. Священнодействие погребения мертвых, вместе со всеми молитвословиями за умерших, стригольники отвергали решительно. Есть основание думать, что стригольники отрицали почитание святых, священных икон и священного креста, отвергали монашество. В свою очередь, нравственная жизнь стригольников отличалась многими добрыми чертами. Их наставники обыкновенно ничего не брали за труд учительства. Такой нестяжательностью они производили сильное впечатление на своих последователей, которые с гордостью указывали православным на своих учителей как на полную противоположность духовенству. Стригольники подолгу молились, усердно постились, вели вообще аскетический образ жизни и выделялись из среды других людей своим серьезным и сосредоточенным видом. В домашней своей жизни стригольники отличались трезвостью, воздержанием в пище и питье.

Вот такие добродетельные люди подняли голос против произвола духовных пастырей. Историки Церкви, разумея свой интерес, рисовали их исключительно в мрачных тонах. Но протест стригольников и всех сочувствующих им прихожан возник не на пустом месте. Они выступили против гнусной практики поведения священников. И факт их мздоимства, возможно, не был определяющим для стригольников. «Дары», обязательная оплата всех треб (крещение, свадьба, похороны, специальные молебны) касались материальной стороны. Но в корне нездоровыми в те времена были и духовные отношения между паствой и приходским священником. На протяжении шести столетий — с XII по XVII в. для священников, принимающих исповедь, церковью составлялись специальные вопросники предполагаемых грехов. Здесь, наряду с такими темами, как разбой, воровство, клятвопреступление, обращение к языческим волхвам и многое другое, существовал обширный раздел, посвященный половой жизни прихожан, ее «технической» стороне и разнообразным извращениям, с перечислением порнографических деталей (онанизм обоих полов, лесбийская любовь, педерастия). Молодой девушке (оговорено!) священник мог задавать такие вопросы: не блудила ли она с родным отцом или с братом, или со скотом не сотворила ли блуда? Были вопросы о добрачной жизни девушки-невесты; ее спрашивали о том, скольких своих младенцев-эмбрионов она тайно погубила. Жен на исповеди допрашивали, потеряла ли она девство с законным мужем или во блуде, а если верно последнее, то сколько мужчин участвовало в этом. Приводя многочисленные выдержки из этих вопросников, академик Б. А. Рыбаков в книге «Стригольники. Русские гуманисты XIV столетия» делает вывод: «По всей вероятности, вопрос о симонии (поставлении на церковные должности «на мзде») и об эпикурейском образе жизни (с чем боролись и сами церковные власти) не так волновал и возмущал средневековых людей, как бесцеремонное выпытывание интимнейших подробностей в их настоящем и прошлом. Нападки на образ жизни «лихих (т. е. скверных) пастухов» были, очевидно, не самоцелью, а способом самообороны, защиты унижаемых этими пастырями людей от неприличной и опасной любознательности». Мы подробно обрисовали круг взглядов, которых придерживались стригольники, чтобы каждый читатель сам решил, насколько они уклонялись ко злу.

Вождь стригольников Карп, пытаясь расширить круг сторонников, перебрался из Пскова в Новгород. Но новгородский архиепископ предал его суду. Следствием этого суда, вероятно, стала жестокая расправа новгородцев с вожаками секты. В 1376 г., как сообщает летописец, новгородцы утопили в Волхове Карпа и двух его сторонников. Это, однако, не прекратило сектантского движения: оно вскоре приняло такие широкие размеры, что в борьбу с ним включились московский митрополит и константинопольский патриарх. Но даже и через 50 лет у Карпа в Новгороде оставались последователи. Их казнили, заточали в темницы и изгоняли из городов. Но, несмотря на гонения, ересь не исчезла бесследно, а выродилась в новую секту жидовствующих.

Жидовствующие

Движение жидовствующих берет свое начало в Новгороде. Его идеологом был еврей Схария (Захария), приехавший в «северную столицу» Руси в 1470 году вместе с братом киевского князя Михаила Александровича. Позже к Схарии присоединились еще четыре еврея из Литвы. Иосиф Волоцкий так характеризует вождя жидовствующих: «Это был дьяволов сосуд, и изучен всякому злодейскому изобретению, чародейству же и чернокнижию, звездозаконию же, и со астрологи живши в Киеве». По соборному дознанию 1504 года еретики:

— отвергали воплощение Сына Божия;

— не верили воскресению Иисуса;

— не чтили Богоматери, угодников Божиих, икон и мощей;

— не признавали Святой Евхаристии и прочих Таинств;

— держались более Ветхого Завета, нежели Нового, празднуя Пасху по-иудейски (т. е. по Иудейскому календарю); не соблюдали постов, отвергали монашество и предавались явному разврату.

Из-за близости взглядов еретиков к положениям иудаизма их стали называть жидовствующими.

Евреи во главе со Схарией инициировали движение, вовлекли в него широкий круг образованных русских людей, отойдя со временем в тень. Первыми учениками этих «посланников Дьявола» стали новгородские священники Алексей и Денис. Влияние ереси со временем распространилось и на Москву. Великий князь Иван III, демонстрируя свою либеральность в этом вопросе, назначил в 1480 году Алексея протопопом в Успенский собор Московского Кремля, а Дениса — священником в Архангельский собор. Действуя тайно и хитроумно, эти проповедники ереси нашли себе слушателей даже при дворе. Таковыми были, например, близкий к великому князю дьяк Федор Курицын и дочь государя молдавского княгиня Елена Стефановна (Волошанка) — вдова рано умершего старшего сына Ивана III. Федор Курицын служил посольским дьяком, именно он проводил переговоры с государями Молдавии и Венгрии о союзе против Польско-Литовского государства. Курицын имел свободный вход к великому князю. С конца 80-х годов он стал уже одним из ближайших советников великого князя. Курицын был тесно связан с невесткой князя и приложил немало усилий для того, чтобы в 1498 году наследником московского престола был объявлен ее пятнадцатилетний сын.

По-видимому, Иван III прикрывал еретиков для того, чтобы шантажировать ими официальную иерархию, часто встававшую на его пути. Он был мастером интриг и пользовался для их плетения любой полезной нитью. Что же касается религиозных принципов, то здесь Иван отнюдь не являлся строгим «ревнителем благочестия». Для него важнее была задача укрепления личной власти и подчинения Церкви под свой контроль. И здесь еретики могли сыграть положительную роль, выступив в качестве «разменной монеты». Нужно было только выждать момент, когда государю будет выгодно отдать их на расправу хранителям православия. Вот, в сущности, и вся стратегия Ивана III в отношении жидовствующих. Как говорится, разделяй и властвуй…

Активное церковное сопротивление ереси возглавили новгородский архиепископ Геннадий и Иосиф Волоцкий. Первый руководил борьбой в Новгороде, второй стал добиваться уличения и преследования жидовствующих в Москве. Геннадий открыл существование тайного общества и донес о том великому князю и митрополиту, а сам приступил к розыску. Некоторые из еретиков были уличены и преданы казни, другие подверглись заточению, третьи принесли покаяние. В результате в Новгороде еретики присмирели. Не так было в Москве: там ересь находила покровительство, с одной стороны, в Курицыне, с другой — в новом митрополите Зосиме (1490–1494).

17 октября 1490 года по державной воле Ивана III в Москве был открыт Собор, на котором допросили еретиков, обличили и предали их проклятию. Некоторых из них сослали в заточение, других же отправили в Новгород к святителю Геннадию, который, давно желая искоренить настоящее зло и страхом наказания предотвратить будущее, подверг еретиков всенародному позору. Но в списке осужденных не было главных идеологов ереси. Например, Собор присудил наказать Дениса, но при этом Алексея не тронули. Церковный Собор 1490 года, таким образом, не смог решительно покончить с ересью, и вся борьба была еще впереди.

Распространению ереси благоприятствовало еще одно немаловажное обстоятельство. В 1492 году на Руси ждали конца света. Вместе с христианской литературой из Византии к нам пришло поверье, что с концом седьмой тысячи лет от сотворения мира наступит его конец. Все календари заканчивались 1492 годом. Дальше следовал такой текст: «Здесь страх, здесь скорб; аки в распятии Христова сей круг бысть, сие лето и по конец явился в неже чаем и всемерное Твое пришествие». Но ничего катастрофического в тот год не произошло. Это дало возможность жидовствующим задавать христианам язвительные вопросы вроде таких: отчего же не приходит Христос? а не лживы ли ваши книги? — и т. д. Теперь митрополит московский Зосима стал открыто поддерживать еретиков. Вместе с Курицыным они усилили пропаганду своих идей в столице. Одновременно с этим ересь снова усилилась и в Новгороде. В это время предводителем еретиков был Юрьевский архимандрит Кассиан. Присланный на это место из Москвы по ходатайству Федора Курицына, он собирал к себе разбежавшихся из Новгорода еретиков.

С целью противодействия этому Геннадий призвал себе на помощь Иосифа Волоцкого. Они оба стали действовать решительно, несмотря на силу ереси при дворе. Хотя митрополит Зосима принужден был в 1494 году оставить кафедру, но для искоренения зла нужно было участие Церкви, нужен был новый Собор. Иван III, не желая открыто поддерживать еретиков, в то же время по возможности сдерживал гонения против них. И лишь осенью 1503 года великий князь отступился от своих прежних собеседников и пообещал Иосифу Волоцкому, что скоро начнет «обыскивати еретиков». Возможно, на его решение повлияло и то обстоятельство, что еретики пользовались сочувствием опальной теперь Елены Волошанки.

В 1504 году был созван церковный Собор. В числе заседавших на нем был и игумен Волоколамский Иосиф Волоцкий. Он требовал казни еретиков. Обвиняемые решились открыто защищать свое учение, но это им не помогло. Главные из еретиков были осуждены на смерть и всенародно сожжены в клетке (в их числе были, в частности, брат Федора Курицына Волк и архимандрит Кассиан); другим резали языки, иных заключали в темницу. Осужденные хотели было спасти себя раскаянием, но Иосиф настаивал, что притворство, вынужденное страхом наказаний, не есть раскаяние истинное и потому не должно приниматься во внимание.

Казни еретиков странным образом совпали с темной кончиной попавшей в опалу и заточенной вместе с сыном Дмитрием в темницу в 1502 году княгини Елены Стефановны. «Тое же зимы генваря 18 (1505 года. — А. А.) в суботу преставися великая княини Елена Волошенка великого князя Ивана Ивановичя, и положиша ея в церкви у Вознесения на Москве», — говорит летопись. В день смерти Елены церковь праздновала память святителя Афанасия Александрийского — знаменитого борца с еретиками…

Конечно, и в большой политике бывают случайные совпадения, но если даже княгиня и умерла своей смертью, то сам факт ее тюремного заключения свидетельствует о ее причастности к крупной политической игре. Наивно полагать, что жидовствующие были романтиками от религии и не думали о захвате политической власти. В их рядах находилась мать наследника престола княгиня Елена Стефановна, тогдашний министр иностранных дел Федор Курицын, крупнейшие иерархи церкви и значительное количество представителей московской знати. Это была серьезная общественная сила. До тех пор, пока великий князь Иван III благоволил к ним (а так и было на протяжении большей части его правления), еретики копили силы и крепили ряды явных и тайных сподвижников. Но в какой-то момент их тайная организация должна была обнаружить себя решительным выступлением против официальной церкви и самого князя. Собор 1490 года показал, что они в состоянии вести борьбу на самом высоком уровне: преследования не затронули их главных идеологов и «серых кардиналов» движения. Известные нам источники ничего не говорят о людях типа Схарии, зачинателях и вдохновителях ереси. Но ясное дело, что никуда они не делись и по-прежнему продолжали участвовать в деятельности секты. Понятна и конечная цель заговорщиков — возвести на трон сына Елены Волошанки Дмитрия и править от его имени.

Обрисуем вкратце ситуацию, сложившуюся в борьбе за московский престол в конце XV века. Она воистину напоминает шекспировскую драму. Ее начало восходит к 1467 году, когда «смиренная и кроткая» Мария Тверитянка, первая жена Ивана III, отошла в мир иной. От нее у великого князя остался сын Иван (его называли еще Иван Молодой), будущий муж Елены Волошанки. Оставшись вдовым, Иван III стал думать о новой супруге. Ею стала София Палеолог, племянница последнего византийского императора. После рождения трех дочерей она в 1479 году принесла мужу долгожданного наследника, нареченного в честь деда Василием (впоследствии родились еще пять сыновей и три дочери). Так появилась вторая мужская линия потомков Ивана III, которая могла претендовать на московский престол в случае кончины великого князя. Соответственно возник и очаг напряженности в отношениях между Иваном Молодым и княгиней Софьей, которая искренне переживала, что в случае прихода к власти пасынка ее детей ждет гибельная участь.

Но 7 марта 1490 года в возрасте 32 лет Иван Иванович Молодой скончался. Следствие установило, что он был отравлен венецианским лекарем Леоном, который приехал в Москву из Рима зимой 1489/90 года в числе разного рода иностранных умельцев, сопровождавших родного брата Софьи, Андрея Палеолога. По прибытии в российскую столицу этот приезжий врач обратил внимание, что князь Иван Иванович Молодой страдает болезнью ног и ходит с трудом. «…И видев лекарь жидовин мистр (магистр. — А. А.) Леон похваляся рече великому князю Ивану Васильевичю, отцю его: «Яз излечю сына твоего великого князя Ивана от тоя болезни; а не излечю яз, и ты меня вели казнити смертною казнью». И князь великий няв тому веру, веле ему лечити сына своего великого князя Ивана, лекарь же дасть ему зелие пити и жещи нача стькляницами по телу, вливая горячюю воду; и от того ему бысть тяжчае и умре. И того лекаря мистра Леона велел князь велики поимати, и после сорочин (сорокадневного траура. — А. А.) сына своего великаго князя Ивана повеле его казнити смертною казнью, головы ссещи». Так лаконично повествует обо всей истории летопись. Истории, добавим, очень темной. Даже после прошествия пяти с лишним веков историки не в силах расследовать это преступление.

Смерть Ивана Молодого была выгодна Софье. Это очевидно. Отношения между пасынком и мачехой были неприязненные. Кроме того, венецианский лекарь приехал в делегации, возглавляемой ее братом. Но, с другой стороны, Андрей Палеолог не мог нести ответственность за мастеров искусства, прибывших искать счастья в северной стране. Да и лечение проводилось с одобрения Ивана III. Курбский прямо обвинял его в отравлении собственного сына. Комментируя это обвинение, Н. С. Борисов, автор книги «Иван III», пишет: «В это трудно поверить. И дело не только в человечности, без некоторого присутствия коей не обходится никто. Такой поворот событий, открывавший путь к престолу детям Софьи, был и в самом деле выгоден деспине (повелительнице. — А. А.). Однако самого Державного он ставил в крайне сложное положение. Вероятно, в этой интриге Иван III, приказавший сыну воспользоваться услугами тщеславного лекаря, оказался лишь слепым орудием в руках хитроумной гречанки». Итак, что же, заказчица убийства — Софья? Думаем, что нет.

Историки почему-то забывают, что в смерти Ивана Молодого были заинтересованы также и жидовствую-щие. Леон, напомним, был иудеем, но не это самое главное. Обратим внимание на дату убийства. 7 марта 1490 года было полнолуние, в этот день праздновалась иудейская Пасха. А в канун этого дня («стык в стык») иудеи отмечают праздник Пурим — день гибели своих врагов — в честь кровавой расправы над персами, описанной в Книге Есфири. Убийство Ивана Молодого было ритуальным жертвоприношением, совершенным врачом-иудеем. Это было понятно всем заинтересованным лицам. Другое дело, как добраться до истинных организаторов убийства? Казнив лекаря, Иван III обрубил ниточки, ведущие к его сообщникам. Организация еретиков, подчеркнем, была тайной. Ее члены не заботились о распространении нового учения в народе. Они тщательно отбирали кандидатуры для вербовки в среде высшего духовенства и властных структур. Приверженцам ереси предписывалось «держать жидовство тайно, явно же христианство».

Очень показательно в этом смысле небольшое сочинение, написанное одним из вождей еретиков Федором Курицыным. Оно называется «Лаодикийское послание». Уже само это название настраивает на серьезный философско-религиозный анализ послания. «Лаодикия» в переводе с греческого означает «народный суд». Это имя носил большой и богатый малоазийский город. Лаодикийская Церковь называется в числе семи Мало-азийских Церквей, упоминаемых Иоанном Богословом в Откровении (3: 14). Знаменитый евангелист обличает лаодикийцев за недостаток веры и пристрастие к земным удовольствиям. Ангелу Церкви Лаодикийской Господь провещал через тайновидца Иоанна: «Я богат, разбогател, говоришь ты, и ни в чем не имею нужды; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Откровение 3: 17). Произведение Курицына служит своеобразным ответом Иоанну, обоснованием своей позиции. Формулируя ее, Федор Курицын как бы выставляет ее для «народного суда», это, если хотите, его политический манифест, тот круг идей, которым он следует.

Содержательная часть послания крайне невелика и состоит всего из девяти строк. Его переводы на современный русский язык значительно разнятся между собой, так как зашифрованный смысл написанного достаточно сложен. Поэтому приведем текст курицынского манифеста по-древнерусски:

«Душа самовластна, заграда ей вера.

Вера – наказание, ставится пророкомъ.

Пророк – старейшина, исправляется чюдотворением.

Чюдотворения дар мудростию усилеетъ.

Мудрости – сила, фарисейство – жителство.

Пророкъ ему наука, наука преблаженная.

Сею приходим в страх Божий.

Страх Божий – начало добродетели.

Сим вооружается душа».

Ключевым словом в этом «символе веры» является фарисейство. Курицын заявляет его в качестве основополагающего принципа жизни. Но, как известно, фарисеи — это правоверные иудеи, ревностные последователи Моисеева Закона. Именно они не приняли Иисуса Христа, а Сам Спаситель многократно обличал их за искажение истинной веры. Предрасположенный к иудаизму, Курицын ставит Моисеев Закон выше Благодати (заповедей Христовых). К христианству же он рекомендует относиться по-фарисейски, то есть быть двуликим и практиковать в своих толкованиях двойные стандарты. Овладеть такой «мудростью» можно лишь с помощью наставника, некоего «пророка-старейшины», волей которого и будет ограничено самовластье души. Но и уроки пророка можно творчески переосмысливать и подправлять. Это путь саморазвития и самосовершенствования личности.

Иосиф Волоцкий обвинял Курицына в причастности к чародейству и астрологии: «И звездозаконию учаху и по звездам смотрети и строити рожение и житие человеческое». Это стремление понять природу и законы, которым она подвластна, стремление к научному знанию. Его и открывает человеку пророк, указывает жаждущему путь к богатствам знания, накопленным ранее. Но это отнюдь не предел познания, на свете еще много неясного и непознанного, много «чудес» и «чюдотворений». Размышления над ними делают человека мудрее и заставляют отказаться от мысли о всемогуществе собственного разума с его вековечной мечтой «объять необъятное». Бог — архитектор Вселенной, все в природе подчинено его законам, и не следует в своей гордыне излишне полагаться на силы человеческого разума. Как говорится, что позволено Юпитеру, то не позволено быку.

Текст послания написан в духе жидовствующих, во всяком случае, акценты и приоритеты в нем расставлены в соответствии с их учением. Кроме того, во второй части сочинения, где содержатся элементы алфавитной мистики и цифровой тайнописи, Курицын демонстрирует свое знакомство с учением Каббалы. А уж это самый верный признак увлечения иудаизмом. Таким образом, как один из вождей движения, Курицын указывал каждому новообращенному в ересь и конкретный путь совершенствования личности — через приобщение к каббалистическим опытам. Курицын, как видим, был чрезвычайно образован, умен, но в то же время скрытен и хитер. Он идеально подходил для руководства тайной организацией. К тому же он имел значительный вес при дворе, и бороться с ним его оппонентам было чрезвычайно трудно.

Еретики всячески способствовали распространению слухов о причастности Софьи к смерти Ивана Молодого. Но Иван III на провокацию не поддался. Более того, он не препятствовал обличениям жидовствующих, прозвучавшим на Соборе 1490 года, и преследованию некоторых из них. Атака на еретиков тогда, правда, не удалась. Во-первых, это связано с тем, что на Руси еще не было опыта борьбы с тайными союзами. Имей Иван III у себя инквизицию, Курицына и его сторонников сожгли бы в два счета. Во-вторых, Иван III опирался ранее на их помощь в своей борьбе с Новгородом. В тот период еретики вроде Алексея и Дениса на деле доказали свою преданность московскому князю, отчего и получили затем выгодные назначения в столице. Тем не менее решения Собора 1490 года можно считать ответным ударом христианской партии за убийство сына Ивана III.

Ход дальнейшей политической борьбы между приверженцами Софьи (православными) и Елены Стефановны и Курицына (жидовствующими) за московский престол удобно изложить в виде хроники последовательных событий.

Осень 1497 года. Иван III распорядился подготовить торжественный обряд «венчания на царство» внука Дмитрия. Узнав об этом, сторонники Софьи и княжича Василия составили заговор. Предполагалось физическое устранение Дмитрия, а также бегство княжича Василия на Белоозеро. Однако все это так и осталось замыслами.

Декабрь 1497 года. Князь узнает о заговоре. Следует арест всех его участников, включая Василия, и свирепая расправа: шесть человек были казнены, многие из «детей боярских» заключены в тюрьму.

В ходе расследования выяснилась причастность к заговору Софьи Палеолог. Утверждалось, что Софья добыла яд для умерщвления Дмитрия и готовилась пустить его в ход. В летописи записано: «И в то время опалу положил князь великий на жену свою, на великую княгиню Софию, о том, что к ней приходиша бабы с зелием; обыскав тех баб лихих, князь великий велел их казнити, потопити в Москве реке нощию, а с нею с тех мест нача жить в брежении».

4 февраля 1498 года. 14-летний Дмитрий Иванович был торжественно объявлен наследником престола в Успенском соборе Московского Кремля. Софья и ее сын Василий на коронации отсутствовали.

Январь 1499 года. Иван III обрушил гнев на своих давних фаворитов князей Патрикеевых. Глава дома, Иван Юрьевич Патрикеев, был приговорен к смертной казни, которую в последний момент заменили пострижением в монахи и ссылкой в Троице-Сергиев монастырь. Его сын Василий Косой (будущий вождь нестяжателей Вассиан Патрикеев) отделался пострижением и ссылкой в Кирилло-Белозерский монастырь. На плаху отправился лишь зять Ивана Патрикеева — князь Семен Иванович Ряполовский. Клан Патрикеевых поддерживал Дмитрия и был его опорой.

13 февраля 1500 года. 14-летняя дочь Феодосия, дочь Ивана III и Софьи, выходит замуж за князя Василия Даниловича Холмского — сына знаменитого полководца.

11 апреля 1502 года. Арест Елены Волошанки и ее сына Дмитрия. Условия содержания им определены самые жестокие.

14 апреля 1502 года. Князь Василий объявлен наследником престола.

Победа православной партии досталась не без труда. Но Иван III самолично расставил все акценты в этом крайне запутанном политическом противостоянии. Русский правитель впервые столкнулся с действием изощренной тайной организации внутри страны и в своем окружении. Остается неизвестным, как сложилась судьба Курицына, и с конца 90-х годов о нем нет никаких сведений. Но его роль советника при Дмитрии перешла к князю Патрикееву. Великий князь, похоже, до самого последнего момента доверял и ему, и поддерживавшим его еретикам. Что же отпугнуло монарха от них?

Кажется, что за давностью лет до этой тайны уже не докопаться. Однако зададимся очень простым вопросом: чего же, собственно, добивались жидовствующие? Ответ очень прост: возможность иудеям селиться в России. В Западной Европе в то время усилились гонения на евреев. В 1492 году их изгнали из Испании, и вопрос о массовом перемещении в страны Восточной Европы был для них самым что ни на есть животрепещущим. Дипломаты-резиденты вроде Схарии уже задолго до этого наводили мосты и завязывали дружеские связи с правителями восточноевропейских государств. Там же, под прикрытием этих друзей, они создавали тайные структуры, на которые можно было бы опереться при проведении тех или иных политических акций. Местные члены тайных союзов, как правило, и не подозревали об истинных целях организации. Им рассказывали байки о различиях религиозных учений, о конце света и церковных таинствах, но требовали решения вполне конкретных политических вопросов. Иван III в беседе с Иосифом Волоцким признавался, что еретики пытались привлечь его на свою сторону. Разговоры с ними не могли обойти «еврейский вопрос». И тут-то государь вполне мог смекнуть, чего от него хотят. А поскольку нрава он был крутого, то и слетели Патрикеевы и иже с ними со своих теплых местечек…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.