Показания убийцы

Показания убийцы

Соловьев вдруг стал словоохотлив. Он с удовольствием рассказал, что ночь перед выстрелами «провел… у одной проститутки». (Ему нравилось шокировать.) Насладившись напоследок радостями жизни, он и отправился убивать императора, не забыв надеть «чистую рубаху, которую припас, а грязную бросил на панель». Ведь на смерть шел. Зачем шел на смерть? Мстил за товарищей.

«Как тени, проходят в моем воображении мученики за народ, фигурировавшие в целом ряде больших политических процессов и безвременно погибшие».

С удовольствием объяснял и цели, ради которых пошел на убийство: «Я принадлежу к русской социально-революционной партии, которая признает крайнею несправедливостью то, что большинство народа трудится, а меньшинство пользуется их трудом…

Мы, социалисты, объявляем войну правительству… К царю, как к врагу народа, могу питать только враждебные чувства».

Верил, что своим выстрелом «приближал светлое будущее». Правда, «светлое будущее», ради которого убивал, представлял несколько смутно: «Не могу ясно представить себе новый строй жизни, но думаю, что человечество должно дойти до такого совершенства, что каждый будет удовлетворять всем своим потребностям без всякого ущерба для других…».

И первые сановники империи, которые раньше и на порог кабинета его не пустили бы, теперь внимали каждому его слову, старательно записывали все его рассуждения!

Более того, он, неизвестный никому Соловьев, заставил Царя всея Руси и всю царскую семью изменить свою жизнь! От утренних прогулок по городу царь теперь отказался.

И на следующий день наследник записал в дневнике:

«Сегодня мне пришлось первый раз выехать в коляске с конвоем… Папа?, слава Богу, решился тоже ездить с конвоем и выезжает, как и я, с урядником на козлах и двумя верховыми казаками».

Это было внове для населения – увидеть царя едущим по собственной столице в сопровождении такой охраны. И император Александр I, и его отец Николай I выезжали в коляске без всякой охраны.

Генеральша Богданович записала в дневник то, что говорили вокруг:

– Тяжело это видеть!

Особое присутствие Сената приговорило Соловьева к смерти. Он выслушал приговор совершенно спокойно. Ему предложили написать просьбу о помиловании. Он оставил бумагу чистой.

28 мая 1879 года при стечении четырехтысячной толпы его привезли на Семеновский плац, где когда-то ожидали смерти Достоевский и петрашевцы.

Эшафот – высокий деревянный помост – был окружен со всех сторон железной решеткой. На нем – два деревянных столба с перекладиной. С перекладины раскачивались на ветру две петли. А рядом с эшафотом, на виду у всех, стояло нечто прикрытое рогожей… Это был гроб, заготовленный для живого еще человека. Наконец подъехала колесница. Соловьев сидел на скамейке спиною к лошадям, руки его были перевязаны сзади веревкою. На груди висела черная доска, на которой было написано «государственный преступник». Войска выстроились вдоль помоста плотными шеренгами.

На эшафот поднялся некто Фролов – вчерашний преступник, который за помилование согласился стать палачом. Фролов был очень картинен – высокий, в красной рубахе, поверх – черный жилет с длинною золотою цепью от часов… Фролову предстояло еще много казней.

Соловьев с усмешкою стоял у позорного столба, пока читали приговор. Потом священник подошел к Соловьеву, но тот отрицательно покачал головой: как показал он на следствии – не верил в Бога. Теперь им завладел Фролов. Помог надеть белый балахон, который должен был скрыть лицо, точнее – муку в последний миг. И обняв за плечи, палач возвел его на «западню». Набросил петлю, заботливо поправил на шее и подал знак. Помощник ударом ноги выбил подпорки, и Соловьев рухнул в раскрывшийся под его тяжестью люк «западни». Белый балахон судорожно дернулся и повис, чуть раскачиваясь на ветру.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.