Театр

Театр

Для того чтобы осветить быструю оккупацию всего немецкого театра евреями, достаточно отослать читателя к книге еврейского автора Арнольда Цвейга «Евреи на немецкой сцене» («Juden auf der Deutschen Buhne»). С несравненной искренностью Арнольд Цвейг описывает, как работа бухгалтера, театрального директора, театрального агента, сценического руководителя, режиссера, актера, критика, поэта и драматурга была узурпирована евреями. Цвейг рассказывает: «Они пришли Бог его знает откуда с карманами, полными денег…».

Это тот тип еврея, который, как и взяточник Каценеленбоген, русский еврей Канн и два брата Роттер, пробовал себя в сценической области, деградируя театр, институт, первоначально предназначенный для высокого искусства, до источника обыкновенной выгоды. А как можно сделать деньги в искусстве? — Только потрафляя самым низменным, плотским и скотским желаниям толпы. С тех пор, как пришли евреи, мы не видим высокого искусства нигде и ни в чем. Цвейг описывает еврейских агентов как работорговцев, от них зависят все роли. Они их продают, если они их не продают, то, значит, они руководствуются своими высшими еврейскими интересами.

Цвейг говорит: «Международные связи между различными театральными агентствами — это прямой результат взаимоотношений современного восточноевропейского еврейства. Нет ни одного актера, который бы не испытал бесконечного унижения и оскорблений на этом рабском рынке в «высокой» сфере искусства. Многие агентства практикуют метод прямого вымогательства и шантажа…».

Весь менеджмент театров целой страны и даже государственных театров — еврейский. Два брата Роттеры одни были владельцами семи театров Берлина. Арнольд Цвейг признался: «Под руководством этих пришельцев литературный театр деградировал до чисто лавочного уровня, обращенного только на извлечение прибыли».

Еврей Леопольд Йесснер (Leopold Jessner), режиссер Берлинского Государственного театра, превратил пьесы Шекспира и Шиллера в эксцентрические постановки, промежуточные между цирком и кабаре. (В Советской России почти в то же самое время это внедрял Мейерхольд. Вспомните постановку «Ревизора», описанную в книге евреев Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев». Примечательно, что в каждой отдельно взятой стране каждый из режиссеров-новаторов претендует на исключительность и гениальность, тогда как все это есть продукт коллективного творчества евреев. Вот определите, кто у кого украл — Мейерхольд у Йесснера, или Йесснер у Мейерхольда, или оба они украли у какого-нибудь американского или французского еврея, или те им идею просто продали. — Примеч. пер.)

Даже сам еврейский критик Фритц Энгель (Fritz Engel) был вынужден выразить свое неодобрение йесснеровской постановкой шекспировского «Гамлета» в декабре 1926 года: «Он превратил это просто в развлечение, шоу, и чтобы посмеяться над гоями».

Не удивительно, что все пьесы отражают менталитет их еврейских собственников. Фундаментальный принцип этих спектаклей направлен на разрушение всего того, что составляет основу государства и общества, его правительство, законодательство, его моральные и религиозные принципы. Всякий, кто повертит в руках театральную программку тех дней, будет видеть только еврейские фамилии.

После войны коммунистический еврейский автор Эрнст Толлер (Ernst Toller) был лидером по части драматургии. Он был членом кровавой большевистской клики в Мюнхене в 1919 году. Его драма «Feuer aus den Kesseln» — это целенаправленная глорификация морского путча 1918 года, а пьеса «Hinkemann» («Изувеченный») — это безудержное поношение армии.

Фридрих Вольф, сценарист и драматург, пьесы которого были включены в репертуар практически всех берлинских театров, тоже сначала специализировался на драмах, навязывающих зрителю понятия государственного мятежа как чего-то срочно необходимого для общества и государства, но затем он перекочевал в область плохо прикрытой порнографии и отвязки от всякого приличия и пристойности. В его пьесе «Cyankali» он яростно выступает против закона, который защищает жизнь еще не рожденного ребенка, то есть защищает не детей, а аборты и еврейских акушеров-гинекологов, забывая сказать, что в своей среде иудаизм запрещает аборты для евреев. Таким образом, еврейство сильно печется об уменьшении численности нееврейского населения и об увеличении численности своего собственного народа с обоих концов: посредством увеличения численности еврейских акушеров-гинекологов и усиления распущенности среди нееврейского населения, и в то же время усиливая моральные нормы среди своего собственного народа.

Вальтер Меринг — это один из самых отвратительных персонажей еврейского литературного мира. Своей враждебностью к своим согражданам и зловредностью он превзошел всех своих соплеменников. Он начал свою карьеру как бард и сочинитель похабных песенок. Его вызывающее творчество было единодушно одобрено преимущественно еврейскими завсегдатаями театров. Причем чем отвратительнее пьеса, тем труднее было достать на нее билет и тем более дефицитной она объявлялась, из расчета, что, дескать, на плохой спектакль народ не пойдет. Весь Кюрфюрстендамм в Берлине бурлил в поисках лишних билетиков на эту мерзость. Это наука спроса и предложения, в которой евреи являются несомненными профессорами.

Драма Вальтера Меринга «Торговец из Берлина» («Der Kaufmann von Berlin»), которая сначала была поставлена еврейским коммунистическим режиссером с итальянской фамилией Пискатор, несомненно является кульминацией еврейского дебоша на отечественной сцене. С жестоким цинизмом, смакуя, Меринг показывает ужасное положение и нищету народа в годы непосредственно после войны и развала государства. Эта пьеса привлекала массу кровожадных зрителей из числа восточноевропейских евреев из Молдавии, Армении, Польши и России. Герой пьесы, нищий, жалкий восточноевропейский еврей появляется в еврейских кварталах Берлина, естественно, в короткий период времени он становится полновластным властителем и правителем столицы, которая теперь подчиняется его любой прихоти. Чрезвычайно воодушевляющий пример для всех еврейских эмигрантов. Совершенно бесстыжий путь, которым проходит его герой, изображается Мерингом как нечто само собой разумеющееся. В кульминационной сцене мусорщики очищают улицу от валяющихся на ней реквизитов нашего общества и государства: валяющихся гербов, флагов и других национальных символов, включая даже труп героя отечественной войны. Хор сопровождения поет: «Весь хлам — в помойку».

Это список еврейских сценаристов и драматургов на самом деле очень длинный. Кроме Арнольда Цвейга и Вальтера Хазенклевера (Walter Hasenclever), особенно надо упомянуть Фердинанда Брукнера (Ferdinand Bruckner) — кумира всех сексуальных маньяков и первертов. Его пьесы «Verbrecher» («Уголовники») и «Krankheit der Jugend» («Болезнь юности») исключительно посвящены прославлению уголовщины и сексуальных извращений, которые изображаются единственной и настоящей целью жизни любого человека.

А теперь спросите себя, какая нормальная и уважающая себя страна, которая ценит свои государственные основания и моральные принципы, будет терпеть эту гнилостную деятельность международной клики литературных растлителей? Действительно, достойно сожаления, что страна, пропитанная гноем еврейской ментальности, продолжала выносить их болезнетворное присутствие такое долгое время, пока национал-социализм не очистил страну от этой заразы.