Очерк сорок пятый Новые ограничительные меры. Еврейские общественные организации. Поэты и писатели. Издание книг и газет. Участие в русской культуре
Очерк сорок пятый
Новые ограничительные меры. Еврейские общественные организации. Поэты и писатели. Издание книг и газет. Участие в русской культуре
«Вы знаете, что такое господин Гинсбург? Это очень великий человек! Его сам Государь знает лично… И что русское правительство сделает без Гинсбурга на Дальнем Востоке?…»
1
В недолгий либеральный период 1905–1907 годов российские университеты и институты принимали евреев с превышением процентной нормы‚ а то и совсем без ограничений‚ по результатам приемных экзаменов. Количество студентов-евреев возросло в несколько раз; даже в Военно-медицинскую академию, закрытую для евреев много лет, попали по «Высочайшему повелению» несколько «лиц иудейского исповедания». Министр народного просвещения заявил: «Я сторонник немедленной отмены процентной нормы», которая придумана «как будто не людьми, а какими-то врагами рода человеческого».
Но либеральный период быстро закончился; в 1907 году председатель Совета министров П. Столыпин написал в ответ на обращение Киевского отделения Союза русского народа: «Безобразный прием евреев в Киевский политехникум уже обратил на себя мое внимание, и я принял соответствующие меры». А в 1908 году Николай II вновь подтвердил процентную норму – теперь уже законодательным образом. Для университетов и институтов она сохранилась прежней: 10 процентов в черте оседлости‚ 5 – вне черты‚ в Москве и Петербурге – 3 процента. Для средних учебных заведений ее немного повысили: 15 процентов в черте оседлости‚ 10 – вне черты‚ 5 – в Москве и Петербурге‚ однако процентную норму распространили на ряд училищ‚ где она прежде не применялась.
Снова повторилась прежняя ситуация: евреи – выпускники казенных гимназий с золотыми и серебряными медалями оказывались за стенами высших учебных заведений и отправлялись на учебу в европейские университеты. Перед Первой мировой войной в странах Европы обучались 12 000 студентов из Российской империи‚ более 60 процентов из них составляли евреи. Из-за огромного наплыва иностранных студентов недоставало мест в аудиториях; бывало так‚ что лекции слушали стоя‚ а для работы в лабораториях записывались в очередь за несколько семестров вперед. И потому в университетах Европы начали ограничивать прием иностранцев‚ а в Берлине и Мюнхене их перестали принимать.
Молодой человек из Вильно написал Л. Толстому: «Я еврей. Мне двадцать три года. Я окончил среднее учебное заведение‚ но в университет – вследствие ограничения в приеме евреев – не попал. В Западную Европу поехать не могу из-за материальной необеспеченности. Остается одно средство – перейти в православие или в другое исповедание… Должен сказать‚ что к религии иудейской‚ как и ко всякой другой‚ отношусь совершенно безразлично‚ но в решении этого вопроса… чувствую себя бессильным. А потому цель настоящего обращения – услышать Ваш совет по сему поводу».
Л. Толстой ответил ему: «Прежде‚ чем заботиться о том‚ как Вам поступить в университет‚ Вам нужно позаботиться о том‚ чтобы выработать в себе те религиозные убеждения‚ которые‚ как Вы говорите‚ в Вас отсутствуют. Переход же в исповедание той религии‚ в которую не веришь‚ есть поступок нехороший‚ который никак не окупится ни той мнимой мудростью‚ которую Вы почерпнете в университете‚ ни тем улучшением общественного положения‚ которое доставит Вам диплом». Скульптор И. Гинцбург писал о Толстом: «Однажды Л. Н. мне сказал: «Вот у меня теперь сидит очень хороший знакомый – еврей. Прекрасный человек. Он крещеный еврей. Лет десять тому назад он крестился и отчасти благодаря моему содействию. Я раскаиваюсь‚ что сделал это. Это нехорошо. Это была с моей стороны ошибка‚ и никогда больше этого не сделаю»…».
Чтобы обойти процентную норму‚ открывали частные гимназии, реальные училища и профессиональные школы‚ в которые евреев принимали без ограничений. Как правило‚ выпускные аттестаты частных гимназий не давали права на поступление в университеты‚ но их ученики сдавали затем экзамены экстерном в казенных гимназиях‚ так как на экстернов не распространялась процентная норма. Появились в России и частные высшие учебные заведения‚ в которых для евреев не было ограничений. Они не обладали правами казенных университетов; их диплом не давал никаких преимуществ‚ но оставалась надежда – по окончании курса лекций – сдать экзамен на получение государственного диплома‚ обрести право на повсеместное жительство.
В Петербурге для евреев были открыты без ограничений частные женские Бестужевские курсы‚ Психоневрологический институт профессора В. Бехтерева‚ Вольная высшая школа профессора П. Лесгафта. Эти учебные заведения не давали права жительства во время обучения‚ и потому начиналось бегство от полиции‚ жизнь впроголодь‚ погоня за заработком – на пропитание‚ жилье и учебу‚ которая стоила недешево. Бывало так‚ что еврейка брала в полиции желтый билет проститутки‚ чтобы получить право жительства и учиться на Бестужевских курсах; бывало и так‚ что слушатель Психоневрологического института‚ одаренный музыкальным талантом‚ поступал одновременно в Императорскую консерваторию‚ которая давала право на временное жительство‚ – но тогда ему приходилось платить за обучение в двух местах.
Несмотря на трудности‚ высшие курсы были переполнены, стремление к образованию поражало сторонних наблюдателей. «Еврейская молодежь стекается со всех сторон в большие города‚ где все учатся‚ учат других и голодают. Эти обиженные судьбой молодые люди… выжимают из себя все соки‚ все силы на достижение двух-трех уроков за один-два рубля в месяц… живут по пять-шесть человек в вонючей каморке‚ спят на голом полу‚ питаются хлебом и водой и вечно учатся».
2
В 1911 году процентную норму распространили и на экстернов; это лишило многих единственно доступного способа получить казенный диплом: количество экстернов-христиан было настолько ничтожным‚ что малый процент от него приближался к нулю. Новое постановление вызвало переполох среди еврейской молодежи‚ и современник восклицал в отчаянии: «Сколько голода‚ холода и горя выносят эти подростки в своей погоне за ярлыком образованного человека‚ – а многим ли улыбнется удача? У пяти человек не хватит сил доучиться‚ трех срежут‚ девятый покончит самоубийством или уедет в Америку‚ и только один выйдет‚ может быть‚ «в люди»‚ чтобы потом не иметь доступа ни на земский пост врача‚ ни в присяжную адвокатуру… Но что теперь будет‚ куда они теперь кинутся – никакая фантазия не в силах дать ответ».
Это была жизнь в непрерывных лишениях и унизительных просьбах вымолить хотя бы часть того‚ на что другие подданные России имели право от рождения. Перед молодыми людьми возникала проблема: существовать впроголодь под угрозой выселения‚ унижаться‚ навсегда, быть может‚ отказаться от образования – или креститься и получить равные со всеми права. Соблазн был велик‚ требовалась большая нравственная сила‚ чтобы устоять. В Варшаве крестилась группа евреев и без помех попала в университет; в Киеве исключили из коммерческого училища 80 студентов-евреев: они тут же крестились‚ и их приняли обратно. Эта тема обсуждалась на страницах русских и еврейских газет; об этом говорили в домах и на собраниях; 500 еврейских юношей Екатеринослава и Минска опубликовали в газетах свой протест: «Уход от иудейства есть уход от еврейского народа‚ уклонение от участия в общем страдании».
По сообщениям Синода в 1911 году приняли православие 1147 евреев‚ в 1912 году – 1362; после крещения они получили все права‚ «как исцелившиеся от заразы или как терпимая часть неизбежного зла». В 1912 году новые «Правила о приеме в кадетские корпусы» закрыли доступ туда даже тем лицам еврейского происхождения‚ чьи отцы и деды были христианами. Такое ограничение ввели и в Военно-медицинской академии; при поступлении следовало прилагать метрические свидетельства отца и матери‚ а «в сомнительных случаях» – свидетельства о рождении бабушек и дедушек‚ дабы не оставалось сомнений ‚ что «проситель не имеет деда или бабки‚ родившихся в иудейской вере». Это выполнялось неукоснительно, в академию не приняли даже сына профессора А. Данилевского‚ крещеного еврея‚ который был начальником этой академии.
Некрещеные евреи не могли стать нотариусами‚ помощниками нотариусов‚ даже писцами в нотариальных конторах. В университетах было мало преподавателей – некрещеных евреев‚ они не могли получить звание профессора. В Московском университете преподавал приват-доцент Л. Минор‚ основатель московской школы невропатологии; его именем названы симптомы и заболевания‚ им впервые описанные. Медицинский факультет Московского университета присвоил Минору звание профессора‚ но профессорская коллегия университета не утвердила это решение.
Из еженедельника «Рассвет»: «На Литве крещеных вы насчитаете редкими‚ наперечет известными единицами. Там крестится лишь тот‚ кто уезжает из Литвы; разрыв с народом связан с разрывом с родным городом‚ со средою и‚ в большинстве случаев‚ с родительским домом и семьей. В столице юга (Одессе) всего этого нет… За последние годы мы свыклись с какой-то вакханалией бессовестных‚ именно бессовестных крещений».
Те‚ что стояли перед выбором – креститься или не креститься‚ задавали простой вопрос: «А почему нельзя?» Им отвечал В. Жаботинский в одном из фельетонов:
«Когда мы себя об этом спрашиваем‚ то оглядываемся назад‚ и нашему духовному взору открывается картина‚ которая лучше всякого ответа. Перед нами расстилается необозримая равнина двухтысячелетнего мученичества; и на этой равнине‚ в любой стране‚ в любую эпоху‚ видим мы одно и то же зрелище: кучка бедных‚ бородатых‚ горбоносых людей сгрудилась в кружок под ударами‚ что сыплются отовсюду‚ и цепко держится нервными руками за какую-то святыню.
Эта двадцативековая самооборона‚ молчаливая‚ непрерывная‚ обыденная‚ есть величайший из национальных подвигов мира… Сами враги наши снимают шапку пред величием этого грандиозного упорства… В этом упорстве наша высокая аристократичность‚ наш царский титул‚ наше единственное право смотреть сверху вниз. И теперь‚ над могилами несметного ряда мученических поколений‚ разорвать этот круг‚ распустить самооборону‚ выдать старое знамя старьевщикам? Что же нам останется? Как это мыслимо? Как это возможно?..»
Жаботинскому принадлежат и такие гордые слова: «Для меня все народы равноценны и равно хороши. Конечно, свой народ я люблю больше других, но не считаю его выше. Но если начать мериться, то всё зависит от мерки, и я тогда буду настаивать, между прочим, и на своей мерке: выше тот, который непреклоннее, тот, кого можно истребить, но нельзя «проучить», тот, который даже в угнетении не отдает своей внутренней независимости. Наша история начинается со слов «народ жестоковыйный» – и теперь, через столько веков, мы еще боремся, мы еще бунтуем, мы еще не сдались. Мы – раса неукротимая во веки веков, и я не знаю высшей аристократичности, чем эта».
В Петербурге, после смерти нотариуса – крещеного еврея, обнаружили в завещании просьбу – похоронить его на еврейском кладбище‚ так как он всегда чувствовал себя евреем. Священники признали его отрекшимся от христианства‚ а еврейская община исполнила волю покойного. Читатель написал в газету: «Еврей для своей личной материальной выгоды отрекается от еврейства. Десятки лет он пользуется внутренней ложью‚ чтобы устроить себе более легкую жизнь‚ сознательно отделяет себя от миллионов своих собратьев по крови‚ над которыми тяготеет суровый закон бесправия. А когда весь путь земной жизни пройден‚ проделывается скачок в обратном направлении‚ чтобы уготовить себе легкий путь к неземной жизни… Выходит‚ что человек всегда искал свою выгоду: выгоднее жить неевреем‚ приятнее умереть сыном родного народа…»
В то время появились «кающиеся» евреи‚ которые долгое время были оторваны от еврейства и искали теперь пути к нему. Об этом писал С. Ан-ский: «Ощущение у них такое‚ что во имя национальной идеи они отошли от чего-то универсального к маленькому и бедному‚ но своему. И в этом большая ошибка. Происходит она оттого‚ что те‚ которые жили вне своего народа‚ знают еврейство только с внешней его стороны‚ видят в нем только горе‚ страдание и нищету. Вернуться из яркого мира европейской культуры к покрытому язвами старому нищему‚ только потому‚ что он родной‚ конечно‚ подвиг. Но эти возвращающиеся не понимают‚ что нация живет не страданиями‚ а восторгом сознания своего «Я»‚ радостным творчеством‚ гордостью своей культуры‚ поэзией своего бытия. Только этим. Не будь этого‚ еврейского народа давно бы не существовало… На возвращение к еврейству можно и должно смотреть поэтому не как на подвиг‚ не как на самоограничение‚ а как на «ввод в наследство»‚ как на приобщение к огромному богатству‚ которым можно радостно и гордо жить».
Из письма в газету «Псковская правда». «Уважаемый господин редактор!.. Не нуждаясь в покупателях‚ избегающих покупать в еврейских магазинах‚ считаю долгом оповестить‚ что мой магазин принадлежит еврею‚ дабы не желающие хотя бы случайно попасть в еврейский магазин могли избегнуть этого. Примите уверение в совершенном к вам почтении – С. Зильбер».
3
В 1863 году в Петербурге появилось Общество для распространения просвещения между евреями в России (ОПЕ); его первым председателем стал банкир Евзель Гинцбург‚ затем его сын Гораций. Общество выделяло пособия учащимся‚ покупало книги для еврейских библиотек‚ давало деньги на научные издания‚ открывало начальные еврейские школы и подготавливало для них учителей. Вслед за Петербургом отделения общества возникли в тридцати городах России; ОПЕ в Киеве‚ к примеру‚ содержало два еврейских детских сада‚ хедер‚ библиотеку‚ субботнюю школу для взрослых. Общество существовало на частные пожертвования, тратило на благотворительные цели до 400 000 рублей ежегодно.
При ОПЕ работало Еврейское историко-этнографическое общество‚ которое собирало материалы по истории евреев России и Польши‚ выпускало журнал «Еврейская старина». Писатель С. Ан-ский предложил провести этнографические экспедиции по черте оседлости, в местечках Волыни и Подолии. Первая экспедиция под его руководством началась летом 1912, в ней участвовали композитор Ю. Энгель и художник С. Юдовин; через год состоялась вторая экспедиция. Ан-ский считался неблагонадежным, и охранное отделение немедленно доложило: «Из Петербурга выехал в Бердичев член партии социалистов-революционеров… мещанин Витебской губернии Раппопорт, носящий кличку Ан-ский, за которым нужно установить наружное наблюдение».
Участники экспедиции записали «1500 народных песен, до 1000 народных мотивов, песенных, застольных, синагогальных… Собрано несколько сот старинных документов… коллекции писем выдающихся лиц, мемуаров, до ста старинных рукописей, пинкасов. Собрана большая коллекция старинных оригинальных рисунков… сделано около 1500 фотографических снимков со старинных синагог, внутреннего их украшения, надгробных памятников…» Готовились новые экспедиции в черту оседлости, но началась Первая мировая война, многие местечки были уничтожены, памятники культуры погибли, – потому и сказал Х. Н. Бялик: С. Ан-ский «сохранил целый (еврейский) мир, спас его от разрушения и гибели».
Историко-этнографическое общество издало три тома архивных материалов «Регесты и надписи»‚ куда вошли 2500 извлечений из русских актов и летописей‚ имеющих отношение к российским евреям. Составители писали в предисловии: «Из всех этих источников хлынули на нас факты‚ картины‚ идеи – новый богатый мир родной старины постепенно раскрывался перед нашими глазами. И что же!.. Прошедшее невольно сплелось с настоящим‚ в старом мы увидели новое‚ в новом старое‚ и жизнь во всей своей яркости‚ многообразии и жестковатой непосредственности охватила нас со всех сторон; мы ушли по горло во все ее мелочи и изгибы‚ но вышли оттуда мы‚ незадолго перед тем еще хмурые и вялые‚ крепкими‚ ясными… Снова заговорил разум‚ снова зацвели надежды!»
В 1880 году в Петербурге появилось Общество ремесленного и земледельческого труда среди евреев в России (ОРТ). В первые месяцы его существования пожертвования превысили 200 000 рублей; деньги шли на создание и развитие ремесленных училищ‚ сельскохозяйственных поселений и школ земледелия‚ на обучение садоводству и огородничеству‚ на содержание классов рукоделия. В отчетах о потраченных средствах можно прочитать: «за обучение портняжному ремеслу девицы Рахили Гутман в Хотимске»‚ на покупку швейной машины «белошвейке Шпринце Гицис в Бельцах»‚ на приобретение инструментов «переплетчику Янкелю Тетельбауму в Великих Луках» и прочее.
Петербургское Общество для научных еврейских изданий выпускало книги по истории и культуре еврейского народа; совместно с издательством Брокгауза-Ефрона оно издало шестнадцатитомную «Еврейскую энциклопедию». Общество любителей древнееврейского языка распространяло литературу на иврите‚ основывало образцовые хедеры‚ библиотеки и курсы для изучения иврита. Общество еврейской народной музыки устраивало лекции и концерты‚ организовывало хоры и оркестры‚ собирало еврейские народные песни‚ награждало премиями за «музыкальные произведения еврейского характера». Одним из создателей общества был композитор Михаил Гнесин‚ а его сестры Елена‚ Евгения и Мария Гнесины основали Московское музыкальное училище.
В 1912 году в Петербурге было создано Общество охранения здоровья еврейского населения (ОЗЕ) – для обследования физического и психического состояния еврейского населения, улучшения его санитарно-гигиенических условий. Первым председателем ОЗЕ стал контр-адмирал в отставке С. Кауфман‚ крещеный еврей‚ к концу жизни‚ по-видимому‚ вернувшийся к иудаизму. Общество организовывало в черте оседлости детские площадки‚ ясли и летние оздоровительные лагеря‚ открывало амбулатории, больницы, санатории и пункты «Типат халав» – «Капля молока» для бесплатного снабжения новорожденных молоком‚ предоставляло бесплатные лекарства для нуждающихся и обеды для школьников. Было в Петербурге и Общество гигиенических дешевых квартир для малоимущих еврейских семей‚ а также несколько обществ пособия бедным евреям.
С 1908 года открылись петербургские Курсы востоковедения‚ которые основал барон Давид Гинцбург, – первое в России еврейское высшее учебное заведение с пятилетним сроком обучения. Там изучали Тору и Талмуд‚ иврит‚ арамейский и арабский языки‚ талмудическую и раввинскую литературу‚ историю еврейского народа. Д. Гинцбург был ректором и преподавателем на этих курсах; после смерти отца‚ Горация Гинцбурга‚ он возглавлял еврейскую общину Петербурга, занимался благотворительной деятельностью‚ которой славилась их семья.
Давид Гинцбург умер в 1910 году‚ и в еврейской газете отметили:
«У всех евреев в России умер «барон». Каждый еврей в России привык… представлять барону массу своих забот: ведь он в Петербурге и сделает всё‚ что нужно. Прежде Бог‚ а потом барон. Какое бы ни случилось несчастье – барон‚ одно исцеление от всех недугов… И Давид Гинцбург добросовестно выполнял эту миссию. Ночь он отдавал книге‚ а день – человеку. Сотням‚ тысячам лиц оказывал он помощь; тайно помогал тому или другому и никому не отказывал…
Его деятельность была похожа на деятельность наших раввинов прошлых поколений: случился погром – раввин наскоро надевал свой кафтан и бежал к полицмейстеру‚ к губернатору. Пришла еврейка с жалобой‚ что у нее украли белье с чердака‚ он надевал свой кафтан и бежал спасать… У Давида Гинцбурга мы наблюдали это явление ежедневно. Малое или великое – энтузиазм был тот же… Я понимаю простого еврея‚ когда он узнал печальную весть‚ что умер Давид Гинцбург; тогда он воскликнул: «Господи! Что же теперь будет?»…»
4
С 1908 года в Петербурге существовало Еврейское литературное общество. Оно основывало библиотеки‚ устраивало вечера еврейских писателей и поэтов‚ выдавало пособия нуждающимся литераторам. Летом 1911 года 120 отделений этого общества были запрещены по всей России‚ одновременно с украинскими и польскими культурными центрами: за пробуждение «узкого национально-политического сознания» и «усиление национальной обособленности».
Незадолго до закрытия литературного общества В. Жаботинский прочитал в его киевском отделении доклад на тему «О еврейских языках». Зал был переполнен, слушали с неослабевающим интересом‚ «острая и жгучая» тема вызывала постоянные споры среди еврейской интеллигенции России. Это был «спор языков» между «гебраистами» и «идишистами» – какой язык признать родным для еврейской общеобразовательной школы: древнееврейский – иврит или «жаргон», то есть идиш.
«Гебраисты» – многие из них были сионистами – вводили в школах преподавание предметов на иврите‚ организовывали кружки для изучения этого языка; самые радикальные из них презирали идиш‚ «язык рассеяния»‚ и провозглашали: «Или по-древнееврейски‚ или по-русски». «Идишисты» – и среди них бундовцы – отрицали «мертвый» древнееврейский язык, пропагандируя идиш‚ язык народных масс‚ язык улицы и семьи. Публичные диспуты между представителями двух направлений доходили порой до скандалов‚ каждая сторона требовала‚ чтобы выступали лишь на том языке‚ который она признавала.
«Спор языков» затронул и литературу: какой язык предпочтительнее для еврейского писателя в России – иврит‚ идиш или русский. Израиль Аксенфельд, современник А. Пушкина, автор тридцати романов и пьес, называл себя «писателем для бедных евреев», потому что сочинял на языке идиш. «Мои книги написаны для совсем простых женщин, не знающих другого языка; они найдут в них не только предмет для развлечения, но и для просвещения». Менделе Мойхер Сфорим (Шолом Абрамович) начинал писать на иврите‚ но затем перешел на идиш. «Наши писатели смотрели на жаргон свысока… – вспоминал он. – Меня очень смущала мысль‚ что если я стану писать на жаргоне‚ то этим унижу себя; сознание пользы дела заглушило во мне чувство ложного стыда‚ и я решил: будь что будет – заступлюсь за отверженный жаргон, буду служить своему народу».
Менделе Мойхер Сфорим (в переводе – Менделе-книгоноша) самые известные рассказы и повести написал на идише – о жителях Тунеядовки‚ Глупска и Кабцанска («кабцан» – нищий). Престарелый «дедушка еврейской литературы» говорил: «Странный народ – евреи! Все имеют по одному языку, а у них два, и они, видите ли, обижаются: много! У всех один, а у нас два! Да ведь это неслыханное богатство, единственное в истории, а глупцы хотят от него отказаться… Пишите на том языке, который вам по душе… Перестаньте спорить и пишите побольше и получше – вот что я думаю!»
Но «спор языков» не прекращался. Лев Леванда писал на русском языке‚ выпустил учебник «Русское чтение для еврейского юношества», а потому советовал начинающему литератору: «Ты не пиши на идише. Это отвратительный язык. Ты пиши по-русски‚ потому что живешь в России». Популярный среди литовского еврейства Айзик Дик сочинял на языке идиш и говорил тому же литератору: «Напрасно вы пишете по-русски. Пишите на идише‚ чтобы вас могла понимать всякая еврейская женщина». Реформатор иврита Элиэзер Бен-Иегуда провозглашал‚ что у народа не должно существовать двух языков для разных сфер жизни: иврит – язык священных книг‚ язык молитв и общения со Всевышним‚ и идиш – язык повседневной жизни. Язык должен быть один‚ и это – иврит.
Во второй половине девятнадцатого века появились романы на идише с интригующими названиями – «Кровавая месть»‚ «Нищий миллионер»‚ «Наслаждения любви» и тому подобное. Это были переводы и переделки французских бульварных романов: какого-нибудь «принца Рудольфа» заменяли на «миллионера Кнобельгольца»‚ и получался роман «из еврейской жизни». Прославился на этом поприще Н. Шомер (Нахум Меир Шайкевич)‚ который выпускал десятки романов в год. Издатели платили ему три рубля за очередное сочинение‚ и он говорил: «Сегодня утром я начал роман в двух частях‚ а закончу его послезавтра. Издатели не любят долго дожидаться‚ да и кушать надо».
В его книгах были измены и убийства‚ яд и кинжал‚ короли и графы; местечковые нищие неожиданно превращались в богачей‚ бедный ремесленник оказывался тайным герцогом‚ красавица-принцесса влюблялась в ученика иешивы; «мрачные подземелья», «роковые страсти», «неземная любовь» – девушки в черте оседлости зачитывались книгами Шомера. Одна из них называлась так: «Негр Отелло – знаменитый роман известного философа Шекспира‚ значительно нами исправленный и улучшенный». В предисловии автор сообщал: «Этот знаменитый роман обладает сверхъестественной силой разжигать кровь читателей‚ как бенгальский огонь… До напечатания мы дали роман для прочтения многим видным лицам и сами видели‚ как у них струились слезы из глаз и страшный холод пробегал у них по костям; а весьма образованная В.‚ прочтя роман‚ почувствовала себя крайне ослабленной».
Рассказы и повести Шолом Алейхема вытеснили бульварные романы Шомера и ему подобных. Шолом Алейхем (Шолом Рабинович) создал мир «штетла» – местечка Восточной Европы, мир Мазеповки и Касриловки, где жили «маленькие люди с маленькими мечтами»‚ «заплатных дел мастера»: «гол да весел»‚ «чем беднее‚ тем веселее‚ чем голоднее‚ тем песня звонче». Тевье-молочник‚ мальчик Мотл‚ «человек воздуха» Менахем Мендл сделались воистину народными героями, а Шолом Алейхем стал самым любимым еврейским писателем. Его книги расходились огромными тиражами‚ их переводили на иврит‚ русский‚ английский – с примечанием «перевод с идиша»‚ то есть с того языка‚ которым пренебрегали многие писатели. Шолом Алейхем умер в Нью-Йорке в 1916 году; на похороны пришли десятки тысяч человек, в основном, бывшие российские евреи‚ переселившиеся в Америку.
Поэт Семен Фруг – «певец гонимого народа» – прославился стихотворениями на русском языке‚ которые печатались в еврейских и русских журналах. Это он написал: «Два достоянья дала мне судьба: жажду свободы и долю раба». Стихи Фруга читали на литературных вечерах и в еврейских домах; они стали популярными песнями‚ о которых Фруг сказал: «Каждое слово в той песне – стон из родных мне могил‚ сотен замученных жизней‚ сотен загубленных сил». «Читая его русские стихи‚ – отметил Х. Н. Бялик‚ – я чувствовал в каждом слове язык предков‚ язык Библии‚ чувствовал душу человека‚ страждущего за еврейский народ».
Будем жить‚ моя родная‚
В наши тягостные дни‚
На могилах зажигая
Поминальные огни!
Будем жить‚ к лазури вечной
В нашем горе вековом
Вознося свой гимн сердечный‚
Свой рыдающий псалом!
Будем жить и страстной жаждой
Счастья‚ радости растить
Нивы нашей колос каждый‚ —
Будем жить!..
Ицхак Лейбуш Перец из Варшавы писал на идише стихи‚ повести‚ пьесы‚ сказки для детей‚ используя народный фольклор и хасидские предания. Шолом Аш воспевал в повестях и пьесах на идише обитателей еврейского местечка. Семен Ан-ский (Шолом Раппопорт») писал по-русски и на идише, прославился драмой «Диббук, или меж двух миров». Поэт Шауль Черниховский сочинял на иврите стихи‚ поэмы, идиллии:
Под вечер реб Мордехай‚ зерном торговавший в Подовке‚
Сел на крылечке у хаты‚ обмазанной свежею глиной‚
Скромно стоявшей в венках темно-красного перца…
Хаим Нахман Бялик писал, в основном, на иврите‚ и М. Горький отметил: «Для меня Бялик – великий поэт‚ редкое и совершенное воплощение духа своего народа… Он любит народ свой до отчаяния‚ он говорит с ним языком мстителя‚ оскорбляет его‚ кричит голосом Байрона (перевод В. Жаботинского):
И когда я погибну в вашем брошенном храме‚
Захлебнусь в моей злобе —
Пусть умру средь молчанья: не пятнайте слезами
Мою память во гробе.
Семь пожаров Геенны‚ что прошел я при жизни‚
Пусть найду и в могиле‚
Лишь бы худшей из пыток – вашим плачем на тризне
Вы меня не казнили.
Дайте гнить без помехи‚ глядя мыслью бессонной‚
Как гниете вы сами‚
И обглоданной пастью хохотать о бездонной
Вашей муке и сраме…»
И далее у М. Горького: «Но это гнев любящего‚ великий гнев народного сердца‚ ибо поэт – сердце народа. Сквозь вихрь гнева‚ скорби и тоски пробивается ярким лучом любовь поэта к жизни‚ к земле, и его крепкая вера в духовные силы еврейства: «Мы – соперники Рока‚ Род последний для рабства и первый для радостной воли!» Эта вера Бялика не вызывает сомнения у меня: народ Израиля – крепкий духом народ‚ – вот он дал миру еще одного великого поэта…»
5
В первом десятилетии двадцатого века возросло в России издание книг на иврите и на идише; по количеству экземпляров оно занимало третье место после книг на русском и польском языке. В 1910 году в Царстве Польском увидели свет 463 книги на иврите и идише тиражом в 1 миллион экземпляров‚ а в губерниях черты оседлости – 441 книга тиражом в 1 миллион 240 тысяч экземпляров.
С начала девятнадцатого века в Российской империи напечатали 110 изданий Библии и 20 полных изданий Талмуда. В виленской типографии «Вдова и братья Ромм» отпечатали Вавилонский Талмуд со многими комментариями, который прославил эту типографию во всем мире. Местные власти сообщали о ее деятельности: «Вильно является поставщиком Талмуда для всего света… Экземпляров Талмуда печаталось так много, что часто, несмотря на свои пятнадцать больших типографских машин, эта типография должна была заказывать свои работы по другим типографиям, чтобы удовлетворить заказчиков».
Первая в мире ежедневная газета на иврите «Га-Йом» («Сегодня») вышла в Петербурге в 1886 году; по тем временам это было сенсацией‚ многие не верили‚ что на «мертвом» языке можно писать на самые злободневные темы. В начале двадцатого века в Петербурге выходила на иврите ежедневная газета «Га-Мелиц» («Заступник»)‚ в Вильно – «Га-Зман» («Время»)‚ в Варшаве – популярная «Га-Цфира» («Заря); одну из своих поэм Ш. Черниховский начинал такими словами:
Реб Элиокум‚ резник‚ встает неспешно со стула‚
Все нумера «Га-Цфиры» сложил и ладонью разгладил‚
Выровнял‚ ногтем провел по краям. Ему «Га-Цфира»
Очень любезна была‚ и читал он ее со вниманьем…
Первая ежедневная газета на языке идиш «Дер Фрайнд» («Друг») начала выходить в Петербурге с января 1903 года; через два года ее тираж возрос до 50 000 экземпляров. Из воспоминаний читателей: «Бежали взглянуть на эту газету как на великое чудо. Действительно газета, как русские? Со статьями, фельетонами, телеграммами на идише?..»
Центром издания еврейских газет и журналов на русском языке был Петербург. С 1881 по 1906 год там выходил ежемесячник «Восход» и «Недельная хроника Восхода»; их основал и многие годы редактировал А. Ландау. Выходили в Петербурге еженедельник «Будущность»‚ журнал «Еврейская старина»‚ сборник «Пережитое»; сионисты издавали ежемесячник «Еврейская жизнь»‚ еженедельники «Хроника еврейской жизни» и «Рассвет». На иврите‚ идише, русском языке выходили в разных городах газеты и литературные сборники; одни из них существовали короткое время‚ а другие выпускали малыми тиражами несколько лет подряд.
Со второй половины девятнадцатого века евреи приняли участие в издании русских газет. О. Нотович выпускал в Петербурге «Новое время» – в ее либеральный период‚ затем еженедельник «Новости». А. Липскеров основал в Москве газету «Новости дня» и «Новости иностранной литературы»; М. Кулишер редактировал киевскую «Зарю», одну из лучших провинциальных газет, И. Кугель – «Киевскую мысль»‚ а затем петербургскую газету «День». И. Гессен был одним из редакторов кадетской газеты «Речь»; Я. Гуревич издавал в Петербурге педагогический журнал «Русская школа»; театральный критик А. Кугель основал еженедельник «Театр и искусство», создал театр сатиры и пародии «Кривое зеркало».
Участие евреев в русской культуре непрерывно возрастало. И. Ефрон, основатель фирмы «Брокгауз и Ефрон», издавал «Библиотеку великих писателей»‚ «Библиотеку самообразования»‚ «Библиотеку естествознания»‚ «Библиотеку промышленных знаний»; он же выпустил «Большой энциклопедический словарь» в 86 томах и 16 томов «Еврейской энциклопедии». «Товарищество М. О. Вольфа» было одним из ведущих издательств книг на русском языке; Н. Цейтлин выпустил в издательстве «Просвещение» свыше 500 книг и двадцатитомную энциклопедию; И. Кнебель основал первое в России издательство изобразительного искусства; братья А. и И. Гранат выпускали энциклопедии, З. Гржебин основал издательства «Пантеон» и «Шиповник»‚ а Н. Столяр – «Универсальное издательство» и издательство «Современные проблемы».
Дирижер С. Кусевицкий создал в Москве симфонический оркестр и «Российское музыкальное издательство» для пропаганды русской музыки. С огромным успехом гастролировал по миру скрипач Б. Губерман; городской совет Генуи пригласил его дать концерт на скрипке Паганини‚ которую хранили как национальную реликвию. Э. Купер дирижировал оркестром Большого театра в Москве; А. Хесин – симфоническими оркестрами Петербурга‚ Москвы и Киева; И. Добровейн, пианист и композитор, дирижировал лучшими оркестрами России и Европы. С большим успехом выступало «Московское трио»‚ ансамбль камерной музыки – скрипач Д. Крейн‚ пианист Д. Шор‚ виолончелист Р. Эрлих. В дневнике Л. Толстого помечено (1893 год): «На днях был тут музыкант Шор. Мы с ним говорили о музыке, и мне в первый раз уяснилось истинное значение искусства, даже драматического».
Скрипач Яша Хейфец из Вильно начал выступать с шести лет – «маленький мальчик с золотыми кудряшками и маленькой скрипочкой в руке». Через три года он выступил в Петербурге, и рецензент сообщил в газете о мальчике, «исполнение которого нельзя назвать иначе, как чудом… Он играл предельные по трудности пьесы с такой легкостью, тонкостью и отчетливостью, которые доступны только самым первоклассным скрипачам». Яша Хейфец с девяти лет учился в Петербургской консерватории, с огромным успехом выступал в России и за границей; его причисляли к «категории гениев» наравне с А. Рубинштейном и Ф. Листом.
Композитор И. Сац писал музыку к спектаклям Московского Художественного театра; Н. Бернштейн был инициатором создания Петербургской народной консерватории и общества музыковедов; П. Столярский стал основателем одесской скрипичной школы; композитор С. Майкапар вел класс фортепиано в Петербургской консерватории и написал более двухсот пьес‚ которые вошли в учебный репертуар начинающих пианистов. Дирижер военного оркестра С. Чернецкий сочинял военные марши‚ ставшие классическими в русской‚ а затем и советской армии; военный дирижер М. Кюсс написал знаменитый вальс «Амурские волны».
Математик С. Дикштейн был одним из основателей польских физико-математических журналов и председателем физико-математического общества в Варшаве. В востоковедении и семитологии успешно работали А. Гаркави – почетный член научных обществ разных стран и Д. Хвольсон – почетный член Петербургской Академии наук. Получили признание философы С. Франк и Л. Шестов‚ литературоведы Ю. Айхенвальд‚ А. Волынский‚ М. Гершензон‚ А. Горнфельд; историк русской литературы С. Венгеров руководил изданием «Библиотеки великих писателей»‚ был основателем и первым директором Книжной палаты.
В русских театрах шли пьесы Ш. Аша и Я. Гордина в переводе с языка идиш‚ а также пьесы Д. Айзмана‚ О. Дымова‚ С. Юшкевича‚ написанные на русском языке. (На другой день после петербургской премьеры пьесы Ш. Аша «Бог мести» драматурга выслали из столицы‚ потому что у него не было права на жительство. «Пьеса моя может жить в Петербурге‚ – писал он. – А я не могу».) Режиссер А. Санин был среди основателей Московского Художественного театра, где с успехом выступал актер Л. Леонидов (Вольфензон); братья Роберт и Рафаил Адельгеймы первыми сыграли на провинциальной сцене Отелло‚ Гамлета‚ Фауста‚ короля Лира‚ Шейлока и другие роли классического репертуара.
Художник Л. Бакст – один из основателей объединения «Мир искусства» – оформлял спектакли в Александринском театре Петербурга‚ создавал костюмы и декорации для спектаклей балетной труппы С. Дягилева во время «Русских сезонов» в Париже‚ сыграл огромную роль в развитии русского и европейского театра. Художник Л. Пастернак преподавал в Московском училище живописи‚ ваяния и зодчества, стал учителем многих русских художников. И. Пэн открыл в Витебске школу живописи и рисования‚ в которой учился молодой М. Шагал; евреи-художники основывали школы живописи в Риге‚ Минске‚ Одессе‚ Кишиневе‚ Ашхабаде; на выставках появились картины авангардистов Н. Альтмана и Р. Фалька.
Внедрение евреев в культурную жизнь России вызывало беспокойство русской интеллигенции, споры на эту тему. Писатель и критик К. Чуковский считал‚ что уход евреев в русскую культуру нанесет вред их национальной культуре: «Они идут в компиляторы‚ переводчики‚ рецензенты‚ в репортеры‚ интервьюеры‚ хроникеры… Пропеть на весь мир «Песнь песней» и потом пойти в хористы чужой‚ полудикой литературы‚ чтобы подхватывать чужие мотивы и подпевать неслышными голосами по чужим нотам‚ – это ли не рабство духовное‚ не унижение… Я утверждаю‚ что еврей не способен понять Достоевского‚ как не способен понять его англичанин‚ француз‚ итальянец. Иначе либо Достоевский не Достоевский‚ либо еврей не еврей».
Писатель А. Белый возмущался нашествием тех‚ кто не понимал «глубины народного духа». «Вы посмотрите списки сотрудников газет и журналов России: кто музыкальные‚ литературные критики этих журналов? Вы увидите почти сплошь имена евреев… Масса еврейских критиков совершенно чужда русскому искусству, пишет на жаргоне эсперанто и терроризирует всякую попытку углубить и обогатить русский язык». М. Гершензон, автор работ о А. Пушкине, А. Грибоедове, А. Герцене, С. Аксакове (его называли «славянофил в талесе») писал на эту тему в частном письме: «Я чувствую свою психику совершенно еврейской и совершенно разделяю точку зрения Чуковского‚ Андрея Белого и пр.‚ т. е. я уверен‚ что интимно понять русских я не в состоянии».
В те же годы Борис Пастернак и Осип Мандельштам опубликовали в журналах первые свои стихи.
6
Петербургский купец Л. Фридланд собрал библиотеку редчайших еврейских книг и рукописей, подарил Азиатскому музею в Петербурге 13 000 книг и 300 рукописей. Библиотеки с редкими экземплярами еврейских книг и рукописей собрали московские библиофилы З. Персиц и О. Гавронский. Семья банкиров Гинцбургов владела огромной библиотекой книг и рукописей на иврите‚ арабском и персидском языках. Барон Д. Гинцбург завещал ее библиотеке в Иерусалиме; их не успели вывезти до начала Первой мировой войны‚ а затем советская власть запретила вывоз этих книг из России.
Варшавский библиофил И. Беренштейн владел одной из самых крупных в мире коллекций книг и рукописей по еврейской этнографии и фольклору, выпустил сборник‚ в который вошли 4000 еврейских пословиц и поговорок‚ записанных в России‚ Польше и Галиции. Ш. Леман из Варшавы на свои средства организовывал экспедиции в еврейские местечки, собрал более 5000 еврейских песен‚ 30 000 пословиц‚ тысячи сказок‚ преданий и анекдотов. М. Страшун подарил еврейской общине Вильно около 6000 книг, которые встали на полках еврейской библиотеки. По призыву И. Хазановича из Белостока собрали в России и отправили в иерусалимскую библиотеку более 63 000 книг и документов, из них 20 000 – на иврите; они составили основу будущей Национальной библиотеки Израиля.
Книги на иврите выпускали одесское издательство «Мория»‚ варшавские – «Ахиасаф» и «Тушия»; издательство «Идише библиотек» в Варшаве выпускало книги на идише. В 1911 году В. Жаботинский основал в Одессе издательство «Тургеман» – «Переводчик» для перевода на иврит классиков мировой литературы. Х. Н. Бялик перевел на иврит «Дон Кихот» Сервантеса; Ш. Черниховский переводил на иврит Гомера‚ Софокла‚ В. Гете‚ В. Шекспира‚ Г. Лонгфелло; Д. Фришман – Д. Байрона‚ В. Гете‚ В. Шекспира‚ Ф. Ницше‚ А. Пушкина (первым перевел стихи Пушкина на иврит Л. Мандельштам – еще в 1847 году). Появились переводы на иврит М. Лермонтова‚ Л. Толстого‚ И. Тургенева‚ А. Чехова и других писателей.
В 1908 году драматург П. Гиршбейн основал в Одессе театр на языке идиш‚ гастролировавший в городах и местечках черты оседлости. Через год Н. Цемах создал в Белостоке драматический кружок на иврите‚ который впоследствии превратился в театр «Габима». С успехом выступал в Петербурге‚ Москве и других городах варшавский театр на идише А. Каминьского; главные роли в спектаклях играла «мать еврейского театра» знаменитая Эстер Каминьская.
Ш. Гинзбург и П. Марек выпустили первый в России сборник текстов еврейских народных песен. Адвокат М. Варшавский из Киева сочинял тексты и мелодии песен на идише‚ многие из которых стали народными – «Ойфн припичек»‚ «Алеф-бейс» и другие «Плакать – по-нашему это жить‚ – сказано в его песне. – Жить – это страдать и петь песни».
7
Моисей Гинсбург (он же Моше Месс) – уроженец местечка Радзивиллов Волынской губернии, из бедной многодетной семьи – рано лишился отца, с детских лет работал, помогая матери, в пятнадцатилетнем возрасте уехал в Одессу. Там он проработал два года, скопил немного денег и переехал в Германию.
В Гамбурге Гинсбург нанялся матросом на корабль, добрался до Англии, а оттуда – чернорабочим на паруснике – приплыл в Нью-Йорк. Работал в Калифорнии на строительстве железной дороги, торговал вразнос в Сан-Франциско, скопив деньги на билет, приплыл в японский порт Иокогаму – в кармане у него было пять долларов. В Иокогаму приходили военные корабли российского флота, и Моисей Гинсбург выполнял различные поручения моряков и русского консула.
Дело его расширилось, и со временем он стал главным поставщиком российской Тихоокеанской эскадры. О нем говорили, что Гинсбург «делал часто такие дела, которые никто другой не мог бы выполнить»; его чеки «ходили в Манчжурии не хуже золота». О нем вспоминал впоследствии великий князь Кирилл Владимирович, двоюродный брат Николая II: «Он был нашим благодетелем, от которого зависел весь наш Тихоокеанский флот… От булавки до корабельного якоря, от заклепки до дымовой трубы – всё приходилось доставать с помощью Гинсбурга… Стоило лишь передать заказ через его агентов, и всё необходимое доставлялось в срок».
Служащий Гинсбурга говорил о нем: «Вы знаете, что такое господин Гинсбург? Это очень великий человек! Его сам Государь знает лично. Господин Гинсбург хотел было ликвидировать свои дела и уйти из Дальнего Востока, но его не пустили. Сам Государь не позволил. И что русское правительство сделает без Гинсбурга на Дальнем Востоке?…»
У него появились деньги, и Гинсбург стал помогать евреям родного местечка: построил там синагогу, больницу, школу, училище, привел в порядок кладбище, кормил бедных жителей. На средства Гинсбурга построили синагогу и приобрели землю под кладбище для небольшой еврейской общины города Нагасаки. Перед русско-японской войной он создал в Порт-Артуре запасы продовольствия, угля и медикаментов, которые понадобились во время осады; на его средства эвакуировали из осажденного города семейства офицеров, чиновников и прочих лиц.
После падения Порт-Артура Гинсбург переехал в Петербург, построил там дом для престарелых евреев на 200 человек, который содержал за свой счет, давал щедрые пожертвования на нужды еврейской общины столицы. В 1911 году он основал в Петербурге «Общество поощрения высших знаний среди евреев», чтобы помогать бедным студентам, ежегодно жертвовал на нужды общества три четверти его бюджета.
Гинсбург был награжден российскими орденами, получил чин действительного статского советника; во время Первой мировой войны выполнял важные поручения правительства, основал в своем доме госпиталь для моряков, помогал семьям погибших матросов российского флота. О нем вспоминал современник: «По размаху благотворительной деятельности Гинсбург не имел себе равного в Петербурге, был во всех отношениях замечательным человеком».
Летом 1917 года Гинсбург уехал в Японию, построил в Иокогаме дом для приема и содержания русских беженцев. Жил затем в Париже; денег у него было уже немного, но он продолжал оказывать помощь, особенно бывшим русским морякам. Один из беженцев сообщал: «Его дающая рука не оскудевает. Следует воздать должное не только уму и энергии Моисея Гинсбурга, но в большей мере – его безграничной сердечной доброте».
Моисей Гинсбург умер в Париже в 1936 году.
В указе о веротерпимости 1905 года сказано: «Лица, числящиеся православными, но в действительности исповедующие нехристианскую религию… подлежат по желанию исключению из православия». Некоторые этим воспользовались, и в польской газете сообщили: «В Варшаве замечается за последнее время массовое возвращение крещеных в лоно иудейства. Среди них много женщин‚ которые принимали католичество‚ выходя замуж за поляков».
Из еврейского анекдота начала двадцатого века. «Папа, сколько лет надо прожить, чтобы стать евреем?» – «Что за глупости ты спрашиваешь? К возрасту это не имеет никакого отношения». – «А всё-таки, папа! Мне двенадцать лет – я христианин. Тебе сорок лет – ты тоже еще христианин. Но дедушка – вот он уже еврей!»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.