ПОЛИТИКА АВГУСТА

ПОЛИТИКА АВГУСТА

В результате победы при мысе Акций над Антонием и Клеопатрой в 31 г. до н. э. Октавиан оказался единовластным правителем Римского государства. В противоположность своему приемному отцу Цезарю он не стремился, по крайней мере открыто, к установлению монархии эллинистического типа и не принял ни царского титула, возбуждавшего отвращение у римлян, ни чрезвычайной неограниченной диктаторской власти, как Луций Корнелий Сулла. Октавиан довольствовался положением принцепса, т. е. «первого среди граждан», и высоким эпитетом Август, а также ежегодным избранием его консулом. После 23 г. до н. э. он предпочел сменить консульство на «империум майюс проконсуларе» — высшую проконсульскую власть, связанную с верховным командованием всеми войсками страны. Кроме того, он облек себя с помощью послушных ему сенаторов пожизненными трибунскими полномочиями, а избрание его в 12 г. до н. э. верховным понтификом дало его правлению столь необходимую религиозную санкцию. Материальную основу его власти составляли доходы с подчиненных ему лично провинций и специально учрежденная наряду с сенатской казной особая казна принцепса — фиск. Получил он также титул императора и, оставаясь формально одним из должностных лиц государства, был фактически единоличным его правителем, основав тем самым Римскую империю, пришедшую на смену республике.

Сохранялись многие республиканские традиции. Продолжали существовать сенат, консулы, преторы, эдилы, квесторы; все должностные лица избирались — на определенный срок. Однако избирали дх главным образом из кандидатов, предложенных принцепсом, который имел также решающее влияние на формирование сената. В отличие от Цезаря, жаждавшего ослабить позиции сената и сокрушить старую римскую знать, его приемный сын и наследник поддерживал верхушку нобилитета, отдав ей высшие должности в государстве и поручив управлять провинциями. Удалив из сената всех вольноотпущенников. Август ввел в него аристократию из италийских муниципиев и колоний. Укрепив различными мерами социальное положение сенаторов — крупных землевладельцев и богачей, он прочно привязал к себе эту влиятельную и опасную для него группу. В дальнейшем, хотя в среде сенаторов нередко возникали оппозиционные настроения, стремления вернуть традиционное республиканское правление, значение этой оппозиции было невелико.

Поддерживало принцепса и другое сословие, также наделенное при Августе важными привилегиями, — всадники. Среди них выделялись «новые всадники», рекрутировавшиеся из муниципальной аристократии, вольноотпущенников и разбогатевших ветеранов армии Октавиана. Установив для всадничества имущественный ценз в 400 тыс. сестерциев, принцепс позволил влиться во всадническое сословие множеству нуворишей, недавно наживших состояния и не связанных психологически со старыми республиканскими традициями. Эта новая, цензовая группа всадников, которой гордо противопоставляет себя поэт Овидий, подчеркивая, что сам он — всадник по деду и прадеду, принадлежащий к этому сословию по наследству, а не в силу нового ценза, была еще более надежной социальной опорой принципата, чем сенат. Ибо вся политика Августа и особенно мир, который он старался поддерживать на границах обширного Римского государства, гарантировали всадникам процветание и сохранение их привилегированного положения. Хотя высшие должности принцепс отдал нобилям, некоторые важные посты были зарезервированы за всадниками (прежде всего должность префекта претория — начальника личной гвардии императора), а быстро росший бюрократический аппарат империи предоставлял им немало возможностей для успешной карьеры.

Не забывал Август и о популярности среди городских низов. Здесь ему достаточно было продолжать делать то, что уже делали влиятельные римские нобили в эпоху республики: раздавать хлеб и устраивать зрелища. Не желая, чтобы кто-либо хоть на время затмил его в популярности, принцепс добился постановления сената, запрещавшего проводить гладиаторские игры чаще, чем два раза в год, и ограничившего максимальное число участвующих в них гладиаторов. Август лично следил за доставкой хлеба в столицу и был особенно щедр в раздачах, так что, по некоторым сведениям, не менее 200 тыс. людей из миллиона населявших тогда Вечный город получали при Августе даровой хлеб от государства. Ограничив пышность игр, устраивавшихся другими нобилями, принцепс сам организовал однажды игры с участием 10 тыс. гладиаторов и тысячи диких зверей, специально привезенных для этого из Африки.

Главной опорой власти Августа оставалась армия, и прежде всего преторианская гвардия, составлявшая отныне предмет особых забот императоров. Жалованье выплачивалось регулярно, по окончании службы давалось выходное пособие из специальной воинской казны. Армия была профессиональной, и, поступая на воинскую службу, римский гражданин давал присягу на верность лично принцепсу. Служба длилась от 25 до 30 лет, иногда и больше; служить в легионах имели право только римские граждане — жители провинций могли служить лишь во вспомогательных войсках. Однако после поражения армии Публия Квинтилия Вара в 9 г. н. э. от германцев в Тевтобургском лесу, когда пришлось срочно восполнять потери, понесенные легионами. Август вынужден был допустить к воинской службе в легионах также вольноотпущенников, не имевших римского гражданства.

Завершение длительного периода кровавых гражданских войн принесло государству мир и стабильность, а принцепсу — поддержку всех слоев свободного населения. Не умевший и не любивший воевать Август заботился и о поддержании мира с соседями, не помышляя о расширении границ империи. К сохранению мира побуждали и другие факторы: трудности с пополнением легионов, нехватка финансовых средств, необходимость удерживать в повиновении рабов и жителей провинции. Тем не менее пограничные войны продолжались, и на исходе I в. до н. э. пасынки Августа, Тиберий и Друз, захватили обширные области в Альпах и на Дунае, основав новые провинции Паннония и Мезия. Границами империи стали на севере Рейн и Дунай. Попытка же утвердиться между Рейном и Эльбой, создать еще одну провинцию — Германию, закончилась полным провалом, когда Арминию, вождю племени херусков, удалось уничтожить в Тевтобургском лесу три легиона Вара. О замышлявшемся еще при Цезаре походе на Восток, против парфян, чтобы отомстить им за разгром в 53 г. до н. э. армии Красса, теперь нечего было и думать. Августу пришлось довольствоваться победой дипломатической: парфяне вернули римлянам боевые значки, захваченные у Красса полвека назад.

Эпоха принципата принесла с собой мир, и римские поэты не уставали восхвалять Августа как миротворца, а греческие города в Малой Азии в особых декретах именовали принцепса не иначе как «сотэр» — спаситель. Надпись из Галикарнаса гласит: «Царит мир на суше и на море, процветают города, правят добрые законы, и есть согласие и изобилие всех благ». По словам его биографа Светония, когда Август возвращался из поездок в провинции, «его встречали не только добрыми пожеланиями, но и пением песен. Следили даже за тем, чтобы в день его въезда в город никогда не совершалось казней». Воспетое Горацием торжественное закрытие Августом как верховным понтификом дверей храма Януса Квирина, всегда открытого в дни войн, должно было символизировать наступление новой эпохи — эпохи мира, спокойствия и благоденствия. С проезжих дорог исчезли банды дезертиров, грабившие путников, моря очистились от пиратов, порядок в городах поддерживали специальные отряды городской стражи, была организована первая в Риме пожарная команда.

Не ограничившись упорядочением и реорганизацией государственного аппарата управления. Август ввел целый ряд новых законов, имевших целью способствовать возрождению римского рабовладельческого общества и традиционной римской семьи. Одни законы сурово карали за прелюбодеяния и поощряли многодетность, другие запрещали сенаторам и всадникам вступать в родство с вольноотпущенниками. Широкий отпуск рабов на волю не одобрялся, количество освобождаемых по завещанию рабов ограничивалось. Устои рабовладельческого общества защищал и другой закон, по которому в случае убийства господина смерти ^предавали всех находившихся в то время в доме рабов. Законы эти должны были восприниматься в Риме как возвращение к «старым добрым нравам» патриархального полиса давно минувших столетий.

Те же реставраторские тенденции заметны и в политике Августа в сфере религиозных культов. В деревнях и маленьких городках люди веровали еще в древние земледельческие божества, Фавнов или Сильванов, в богов — покровителей стад и урожаев. В сенаторской же и всаднической среде традиционная вера, религиозность уже исчезли, и должность фламина-диала — «однодневного», избиравшегося на один день, десятки лет оставалась незанятой, ибо желающих занять ее не находилось. Но в период гражданских войн у многих зрела мысль, что несчастья и бедствия, обрушившиеся на Рим, были следствием пренебрежения к старым богам, к традиционным римским культам. Гораций призывал сограждан вновь отстроить храмы, очистить статуи богов от грязи и копоти.

Октавиан Август откликнулся на эти настроения. Приняв сан верховного понтифика, он стремился подчеркнуть значение жречества в государстве эпохи принципата. В своих политических мемуарах, высеченных на так называемом Анкиранском памятнике, найденном в Анкаре в Турции, он с гордостью упоминает о том, что восстановил 82 старых храма. Кроме того. Август построил и новые, посвященные богам-покровителям рода Юлиев, из которого он по материнской линии происходил. Богу Марсу, который, как считалось, отомстил за убийство Цезаря тем, что даровал Октавиану и Антонию победу при Филиппах, был посвящен новый храм Марса-Мстителя на только что заложенном новом форуме, где были поставлены статуи видных деятелей римской истории времен республики. На Палатине, близ дома, где жил сам принцепс, был воздвигнут великолепный храм Аполлона, который, как полагал Август, помог ему в битве при мысе Акций.

Следующим шагом было обожествление самого рода Юлиев в 29 г. до н. э. Рим украсился мраморным святилищем Божественного Юлия. Однако Августу хватало политического такта, чтобы не строить на территории Италии храмы, посвященные ему самому. Зато в провинциях он отнюдь не противился этому — там появились святилища Августа, и религиозный культ принцепса как бы продолжил собой старые культы правителей в эллинистических государствах. В Египте Августа чтили так же, как прежних владык, Птолемеев: ему воздавали почести как бессмертному божеству, любимцу Пта и Исиды. В самом Риме религиозным поклонением была окружена не особа принцепса, а его дух-покровитель — гений. Так, в 7 г. до н. э. в Риме между двумя Ларами, установленными на скрещении дорог, было помещено изображение гения принцепса, которому приносили жертвы наравне с Ларами.

Восстановлению обветшавших святилищ и строительству новых сопутствовало возвращение к жизни старых, уже забытых религиозных ритуалов, празднеств, реставрация древних жреческих коллегий. Наиболее характерным было проведение впервые после 149 г. до н. э. — Секулярных, т. е. «столетних» игр. При возрождении этой традиции, восходящей к середине III в. до н. э., было заявлено, что согласно «сивиллиным книгам» век должен длиться не 100, а 110 лет и отныне Секулярные игры следовало проводить точно в срок. В 17 г. до н. э., когда Август возобновил Секулярные игры, они продолжались три дня и три ночи, причем жертвы приносили не только богам подземного царства Диту и Прозерпине, но и Юпитеру, Юноне, Аполлону, Диане и другим богам. 27 мальчиков и девочек составили хоры, распевавшие гимн, написанный Горацием по заказу принцепса специально к Секулярным играм и содержавший обращения к богине Эйлейтии, дабы она одарила многочисленным потомством римский народ, и к Солнцу-Кормильцу, дабы оно не узрело никого более могущественного, чем Римское государство.

Параллельно с реставрацией староримских культов и религиозных традиций разворачивались жестокие репрессии против восточных, особенно египетских, культов, которые после завоевания Египта Римом становились все более популярны, прежде всего в средних и низших слоях общества. О распространении египетских культов говорит то, что в 43 г. до н. э. участники II триумвирата, желая привлечь к себе симпатии народных масс, вынашивали проект постройки в Риме храма Исиды. Проект этот, правда, не осуществился, но поклонение египетской богине утвердилось в частных молельнях, отняв немало верующих у блестящих, но холодных греко-римских богов-олимпийцев. Август поступил с египетской богиней так же, как с вольноотпущенниками в сенате и легионах. Культ Исиды был ликвидирован сначала в самом городе, затем в его окрестностях. Но победа эта оказалась недолгой, ибо через несколько десятилетий императору Гаю Калигуле пришлось включить Исиду в сонм богов-покровителей государства. А за ней очередь дошла и до других восточных божеств — сирийских, финикийских, персидских.

Столь же безуспешны были попытки Августа остановить распространение в Риме магии и астрологии. Ведьмы, чародеи, составители гороскопов, толкователи «вавилонских чисел», как говорит Гораций, по-прежнему оставались живописным элементом римского общества, и их нередко упоминают тогдашние поэты. Вспомним хотя бы горациеву Канидию «в черном подобранном платье», умевшую, как считалось, вызывать тени умерших, наводить порчу и готовить любовный напиток из внутренностей пойманных ею мальчиков. Особенно модной и повсеместно признанной была тогда в Риме астрология.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.