[249][250]

Исследование эволюции абсолютистского строя в эпоху позднего Средневековья и раннего Нового времени неизбежно порождает обращение к основным институтам абсолютной монархии и обществу того времени. В западной историографии политическое устройство Франции XVI—XVIII вв., называемое «Старым режимом», олицетворением которого считают полудеспотическую власть короля, который правил государством с помощью армии, разветвленного бюрократического аппарата и дворянского, паразитирующего на теле Франции, двора. Сделав себя почти неограниченным источником власти и упразднив большинство традиционных социально-политических привилегий, корона пыталась покончить с самим духом средневекового сословного представительства, традиционных судебных институтов и сеньориальных прерогатив, ограничивающих ее полномочия. С этой членам сословных провинциальных штатов и парламентов, представителям дворянских и церковных ассамблей предлагалась заманчивая возможность приобщения к власти и богатству при дворе короля, который со временем стал мощным институтом[251] давления на корону, от позиции которого зависела вся политика страны. Пребывая в уверенности, что, подчинив двор, тем самым можно дисциплинировать главную социальную силу государства — дворянство, французские монархи недооценили то обстоятельство, что они окружают себя свитой, которой можно не только приказывать, но с интересами которой нужно считаться. Знать Франции, отличавшаяся особенно высоким самосознанием и свободолюбием по сравнению с аналогичными элитами других стран, зачастую подчинялась короне только для того, чтобы извлекать выгоду из своего нового положения, и не упускала шанса любым путем добиваться от короля материальных благ. Король, несомненно, зависел от воли своего двора, борьбы дворянских клиентелл, общественного мнения, формировавшегося в стенах двора и распространявшегося затем по всей стране. Абсолютная монархия во Франции в своих взаимоотношениях с двором так и не стала абсолютной.

Вместе с тем двор и абсолютистский режим на протяжении XVI—XVII вв. претерпевал заметные изменения. Двор второй половины царствования Людовика XIV (1643-1715) и его преемников коренным образом отличался от двора XVI — первой половины XVII в., хотя и являлся его порождением. Справедливо заметить в этой связи, что термин «Старый режим» не отражает особенностей политического устройства Франции XVI-XVII вв., которые стоят особняком во французской истории. Двор в это время развивался под пристальным вниманием короны, желавшей превратить его в лучшую часть государственной машины. В царствование Людовика XIV, когда проблема открытых мятежей знати миновала, двор[252] в обмен на свою лояльность стал диктовать свои условия монархии и довлеть над всей Францией. Король и его бюрократия, равно как и остатки традиционных учреждений страны, оказались у него на службе. Именно наличие паразитирующего двора короля, во многом истощившего ресурсы и терпение страны, стало одной из причин Французской революции XVIII в.

Однако вся логика борьбы монархии за создание своего, подконтрольного и управляемого, двора показывает, что долговременные цели короны отличались от того результата, который она получила позднее. Каждый ее шаг в организации соответствующего времени двора являлся этапом развития абсолютизма, сыгравшего для Франции XVI-XVII вв., несомненно, более положительную, нежели отрицательную, роль. Корона вплоть до конца XVIII в. регулярно инициировала реформаторские нововведения, которые вызывали постоянное сопротивление консервативного двора. Впоследствии положение вещей кардинально изменилось, и двор перехватил инициативу реформирования системы государственной власти во Франции. Если в эпоху последних Валуа и первых Бурбонов большинство родовитого дворянства, составлявшего двор, продолжало рассматривать короля как своего сюзерена и главного военачальника и поддерживало традицию, принося оммаж за фьефы, то социальное смешение двора при Людовике XIV, когда произошла перегруппировка знати, а в состав элиты двора влилась парламентская и бюрократическая верхушка, равно как и провинциальная знать, тесно связало его с административно-судебным аппаратом и изменило саму природу аристократии. Она уже рассматривала себя не военным, а только придворным привилегированным сословием.[253] Между тем еще кардинал Ришелье писал, имея в виду дворянство, что «война — это его главная обязанность, ибо дворянство, которое не готово идти на войну по первому призыву государства, есть роскошь и бремя для страны и не заслуживает тех прав и преимуществ, которые отличают его от горожан». Представления о социальной роли благородного сословия в XVI-XVII вв. уходили корнями в прошлое, в эпоху «золотого века», и по сути оставались средневековыми. Все усилия короны по централизации Франции и подчинению непокорных феодалов в XVI в. постепенно переросли в борьбу за централизацию двора и направление воинственности дворянства на службу государству.

Гражданские войны (1559-1598 гг.), развернувшиеся в царствование последних Валуа, во многом явились реакцией дворянства на растущий авторитаризм короны. Желание Генриха III (1574-1589 гг.) замирить при дворе враждующие лагеря обернулось еще более ожесточенной вспышкой противостояния. Создав жесткую иерархию рангов и церемониал, расширив систему дворцовых учреждений, король сам спровоцировал конфликт с поддерживавшим его вначале католическим дворянством, исключая из штата двора целые клиентеллы. Королевская власть в XVI в. не смогла выиграть битву за двор, так как позволила усилиться высшей аристократии и вследствие этого была вынуждена лавировать между разными противоборствующими союзами. Все попытки Генриха III привлечь грандов ко двору вступали в противоречие с их политическими амбициями, что толкало короля на борьбу с их влиянием с целью переманить родовитое дворянство на свою сторону.[254]

Испытания, выпавшие на долю короны во время гражданских войн, способствовали, однако, ее желанию компенсировать потерю прежней силы, и монархи стали возносить на небывалую высоту идею божественной природы королевской власти, свое королевское величество, что выражалось прежде всего в той роли церемониальных королей, которую они начинали играть. Было очевидно, что в мирных условиях церемониал сможет дисциплинировать дворянство и стать средством управления им.

Первые Бурбоны пошли в общем по пути Генриха III, предпочитая держать грандов на вторых ролях и полностью удалив их от политической жизни. Действовать им было гораздо легче, нежели королям прежней династии, поскольку гражданские потрясения во многом обескровили дворянство, многие лидеры которого погибли в междоусобице. Однако далеко не все родовитое дворянство было готово поддержать корону и принять дворцовые строгости. Поляризация дворянства продолжала оставаться существенным фактором политической жизни двора и страны. Корона часто использовала борьбу фракций, укрепляя свое положение. Обделенные королевским вниманием дворяне толкали на интриги и мятежи своих патронов из числа высшей знати, вступая в борьбу с лояльной королю частью дворянства, в составе которой было много аноблированных лиц. Социальная политика абсолютизма еще была слишком несовершенна, чтобы обеспечить службой все дворянство, прежде всего при дворе. Короне вместе с тем удалось переломить тенденцию складывания политических клиентелл грандов путем окружения последних максимальными почестями и материальными благами.[255]равно как суровыми мерами по подавлению всякой оппозиции. Оставшееся в одиночестве, разоряющееся среднее и мелкое дворянство предпочло мир с короной, осуществленный во второй половине XVII в.

Институт двора обеспечил победу политического курса Генриха IV и Людовика XIII. Работа по совершенствованию его структуры, увеличению численности не прекращалась на всем протяжении царствования этих королей, хотя они и не обладали богатым опытом своих предшественников по обустройству двора. Тем не менее двор стал цементирующей основой в судьбах второго сословия, для многих членов которого придворные должности становились главной семейной собственностью, передаваемой по наследству. Круг двора, или «общество двора», при Людовике XIII стал обладать тенденцией к самозамыканию, превращаясь в главный социально-политический институт страны. Состав двора в 1620-1630-е гг. стал фиксироваться особыми учетными списками, содержащими перечень его благородного и неблагородного состава. Двор на службе короля был целью Людовика XIII и его главного министра Ришелье, в этом корона видела венец своего величия.