Глава 17. «Технология» развода Наполеона

Глава 17. «Технология» развода Наполеона

Интересно, а что думала обо всем этом сама Жозефина? Как мы могли заметить, поначалу она не очень-то и ценила любовь молодого генерала Бонапарта. Своими похождениями, например с тем же Ипполитом Шарлем, сразу же после свадьбы она быстро низвергла страсть Наполеона на уровень дружбы и навязчивой привычки, создав тем самым предпосылки и для его собственных измен. Она первая изменила ему и этим изменила его. К несчастью для самой Жозефины, и это не литературный каламбур, а правда жизни, и потом ее обманутый муж словно мстил ей, а она с каждым днем любила его все больше и больше…

В самом деле, по мере того как росли могущество и слава Наполеона, Жозефина, некогда такая уверенная в своих чарах, все сильнее влюблялась и, как следствие, начала безумно ревновать. Будучи женщиной умной, она понимала, что рано или поздно наступит день, когда им придется расстаться. И ее пугала не мысль оставить дворец Тюильри, хотя она не раз плакала и по этому поводу, а то, что она лишится возможности находиться рядом с этим великим человеком. Это может показаться удивительным, но то, что ее муж был императором, теперь не имело для нее первостепенного значения.

В тот самый момент, когда ее муж, находившийся так далеко от Парижа, созревал до окончательного решения, она догадывалась о грозящей ей катастрофе и, давая волю слезам, признавалась своей подруге Лоре д’Абрантес, жене ставшего генералом и герцогом Жюно:

— Ах, если бы вы знали, как я страдаю всякий раз, когда кто-то приносит ко мне своего ребенка! Боже мой! Я ведь никогда никому не завидовала, а теперь, когда вижу красивых детей, словно ножом кто-то проводит по моему сердцу… Горе мне! Из-за бесплодия мне придется покинуть постель того, кто дал мне императорскую корону. Тем не менее, Господь тому свидетель, я его люблю больше жизни…

Жозефина, конечно, знала, какой властью она обладала над Наполеоном, но она знала и другое, о чем он сам часто ей говорил: «У политики нет сердца». И как только она увидела его снова в Фонтенбло, она по одному его виду догадалась — ее час пробил. Впрочем, не догадаться было сложно: по приказу Наполеона был замурован проход между их апартаментами. А еще он вызвал к себе архиканцлера Камбасереса и объявил:

— Я намерен жениться на «брюхе».

Убедившись, что проблема с наследником связана не с ним, Наполеон был счастлив и горд, и он действительно принял решение развестись с Жозефиной.

* * *

Как мы помним, бракосочетание Наполеона и Жозефины имело место 9 марта 1796 года. Рассказывая об этом, мы уже отметили, что в брачном договоре имелся ряд неточностей, на которые «не обратил внимания» нотариус. Прежде всего, слишком уж велика была разница в возрасте между женихом и невестой, причем намного старше был не жених, а как раз наоборот. Чтобы не вызывать ненужных разговоров, Наполеон прибавил себе полтора года, заявив, что он родился не 15 августа 1769 года, а 5 января 1768 года, Жозефина же, родившаяся 23 июня 1763 года, сделала себя моложе на четыре года. Таким образом, Наполеон указал в брачном договоре, что ему 28 лет, а Жозефина — что ей неполных 29 лет. Внешние приличия были соблюдены. Знала бы тогда Жозефина, чем эта невинная ложь обернется для нее через тринадцать с небольшим лет…

* * *

Развод действительно любивших друг друга Наполеона и Жозефины (по-своему, конечно, но любивших) был предопределен. Слишком уж много аргументов «против» было у этого брака. Повторим их еще раз. Во-первых, категорически против креолки был весь клан Бонапартов, открыто объявивший войну этой, как они ее называли, «самозванке». Во-вторых, как окончательно стало ясно, Жозефина не могла больше иметь детей, а ставшему императором Наполеону непременно нужен был наследник. В-третьих, на развод с Жозефиной Наполеона толкали его министры, искавшие возможности укрепления через новый брак необходимого Франции союза с Австрией.

В результате человеческое чувство уступило место государственным соображениям и целесообразности. Решение о разводе созрело уже в 1807 году, а прошедшие после этого два года были полны горьких переживаний: доводами «за» были политика и интересы Франции, доводами «против» — любовь и жалость. Многие до сих пор считают, что это решение было одним из самых трудных в жизни Наполеона, что оно потребовало от него нечеловеческого напряжения сил.

И все же Наполеон почти до конца 1809 года медлил с решительным объяснением. Наконец, 30 ноября 1809 года в конце обеда он объявил Жозефине, что намерен ее покинуть.

— Милая моя Жозефина, — мрачно сказал он, — ты знаешь, я любил тебя!.. Тебе одной я обязан всеми минутами счастья, которые были в моей жизни. Но теперь моя судьба побеждает мою волю. К сожалению, перед лицом выгод для Франции я вынужден заглушить голос своего сердца.

Императрица не захотела его слушать:

— Замолчи, я это знала, и я понимаю тебя…

Рыдания помешали ей продолжить.

Когда венценосный муж говорит, что намерен жениться на «брюхе», что династия без наследника — это династия без фундамента, что высшие государственные интересы требуют, чтобы у него был законный ребенок, — это не просто слова. Для неспособной иметь детей жены — это приговор. Приговор окончательный и обжалованию не подлежащий.

Говоря о чувствах Жозефины, Рональд Делдерфилд пишет:

«Несмотря на многие месяцы подавляемых предчувствий, это явилось для нее страшным ударом.

И Жозефина, вскрикнув, без чувств упала на ковер…»

Камердинер Наполеона Констан описывает эту сцену так:

«Император попросил помочь перенести императрицу в ее апартаменты. „У нее, — объяснил он, — сильное нервное потрясение, и ее состояние требует, чтобы о ней немедленно позаботились“. Господин де Боссе с помощью императора поднял императрицу на руки; и император, взяв лампу с каминной доски, освещал путь господину де Боссе вдоль коридора, из которого небольшая лестница вела вниз, в апартаменты императрицы. Эта лестница была столь узкой, что человек с такой ношей не смог бы спуститься, не рискуя упасть; и господин де Боссе призвал на помощь хранителя архивов, который обязан был всегда находиться у дверей императорского кабинета, которые выходили на эту лестницу. Хранителю архивов передали лампу, в которой уже не было необходимости, так как во дворце повсюду только что зажгли лампы. Его Величество прошел мимо хранителя архивов, который все еще держал лампу, и, взяв ноги Ее Величества, вдвоем с господином де Боссе благополучно донес находившуюся в состоянии обморока императрицу вниз по лестнице до ее спальной комнаты».

Потом, когда Жозефину уже окружили горничные, Наполеон сказал:

— Интересы Франции и моей династии заставляют меня пренебречь сердечной привязанностью. Развод — суровый долг для меня. Три дня назад Гортензия сообщила Жозефине о моем решении разойтись с ней. Я думал, что у нее стойкий характер, и не ждал такой сцены; тем более, я огорчен сейчас. Я жалею ее всей душой…

* * *

Судьба Жозефины была окончательно решена в декабре 1809 года на семейном совете. Наполеон тогда в очередной раз сказал:

— Один Бог знает, как тяжело мне было принять это решение. Но никакая жертва не может быть слишком велика для меня, если я уверен, что это необходимо для блага Франции.

О благе Франции говорила и рыдающая Жозефина. Отчаянию двух любящих сердец не было предела, но им обоим предстояло смириться с неизбежностью…

* * *

Если быть до конца честным, то следует признать, что именно Жозефина сделала Наполеона тем, кем он стал. С другой стороны, будучи замужем за Наполеоном, она шаг за шагом создала себе некий гипотетический мир, мир блистательный и благополучный. Развод теперь отнимал у нее эту иллюзию собственной исключительности. Но многое терял с разводом и сам Наполеон. В связи с этим историк Андре Кастело пишет:

«Думал ли он в эту минуту, что, отказываясь от Жозефины, он терял и свою звезду? Ту самую, которая загорелась <…> когда он встретил ее впервые. Он, конечно, человек суеверный. В этом виноваты его корсиканские корни. Через восемнадцать месяцев, когда счастье отвернется от него, он услышит, как недовольно пробурчит один из его „ворчунов“: „Не нужно было бросать свою старуху, она не только ему приносила счастье, но и всем нам!“»

* * *

16 декабря 1809 года, в девять часов вечера, Жозефина предстала перед семьей Наполеона в полном составе, перед плачущими Гортензией и Эженом, перед архиканцлером Камбасересом, перед государственным министром Реньо де Сен-Жан д’Анжели и подписала акт развода.

Перед этим она сказала:

— Я обязана заявить, что, поскольку я больше не могу надеяться родить детей и тем самым удовлетворить политические потребности императора и интересы Франции, я счастлива, что могу предоставить ему самые убедительные доказательства своей привязанности и преданности, которые когда-либо предоставлялись на этой земле… Я всем обязана его доброте: его рука короновала меня… Я останусь лучшим другом императора…

Затем она удалилась.

Во время этой ужасной церемонии император не произнес ни слова, не сделал ни одного жеста. Он стоял неподвижно, словно статуя. Почти безумным взглядом он уставился в одну точку и пребывал в подавленном настроении весь день.

* * *

Наполеон как-то сказал: «Легче создавать законы, чем следовать им». В связи с этим и в связи с разводом Наполеона и Жозефины нельзя не отметить один удивительный момент. Дело в том, что официально развод был введен во Франции революционным декретом от 20 сентября 1792 года. По мнению «строителей новой жизни», право на развод было одной из составляющих частей общей свободы человека. После этого гигантская волна разводов буквально захлестнула страну. Через десять лет, работая над своим вошедшим в историю Гражданским Кодексом, Наполеон решил ввести в принцип права развода ряд ограничений. После принятия Кодекса Наполеона простой ссылки на несовместимость характеров уже стало недостаточно (подобный довод император посчитал вульгарным). Необходимым стало доказательство факта измены одного из супругов. Были введены и возрастные ограничения, затрудняющие разводы: в частности, разрешались разводы лишь после двух, а запрещались — после двадцати совместно прожитых лет. Кроме того, самим же Наполеоном в Кодекс была внесена статья, категорически запрещавшая оставлять женщину 45 лет и старше по одному лишь требованию мужа.

Формально на момент развода Жозефине было 46 лет, и Наполеон, согласно своему же собственному закону, не имел права инициировать развод с ней. Но вот тут-то ему и пригодился их старый брачный договор, в котором возраст Жозефины был уменьшен на четыре года. Согласно этому договору Жозефине было лишь 42 года, а значит, развод с ней был возможен.

Все это лишний раз подтверждает мысль французского историка Абеля-Франсуа Вильмена, который говорил, что «в судьбе не бывает случайностей, а человек скорее сам создает свою судьбу, чем покорно встречает ее».

* * *

Дворцовый этикет не знал жалости, и Жозефине пришлось полной ложкой черпать из котла унижений. Все, ее волшебная сказка закончилась. Клан Бонапартов ликовал, а клан де Богарне даже и не пытался сдерживать слезы.

А 17 декабря 1809 года началось скорбное перемещение Жозефины из дворца Тюильри в загородный Мальмезонский дворец. Через несколько дней она получила от Наполеона короткое письмо, в котором говорилось:

«Если ты меня еще любишь, то должна приложить все силы, чтобы быть счастливой и без меня. Прошу тебя, не подвергай ни малейшему сомнению мою постоянную и нежную дружбу к тебе. Я никогда не буду счастлив, зная, что ты несчастна. Прощай, моя дорогая!»

После этого Наполеон начал активно заниматься вопросом нового брачного альянса, который в большей степени отвечал бы интересам Франции.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.