Глава 14 Война за тюремной решеткой

Глава 14

Война за тюремной решеткой

В Кокфостерсе, особняке, приспособленном для содержания пленных, жизнь шла своим чередом. Офицеры жили в главном здании, нижние чины – в надворных постройках. Кречмера поместили в маленькой комнате на первом этаже, в которой стояли кровать, шкаф и стол. У него отобрали одежду и личные вещи, а взамен выдали рубашку цвета хаки без воротника, шорты, зубную щетку и противогаз. Позже он сам сделал воротничок из нижнего края рубашки.

На первой неделе заключения армейские офицеры, выполнявшие функции охранников, решили поиграть в футбол, тем более что неподалеку располагалось вполне подходящее поле. В офицерской команде не хватало трех игроков. На их место пригласили Кречмера и еще двух немецких офицеров. Он впервые за долгое время получил возможность заняться физическими упражнениями, поэтому начал игру слишком энергично. Уже на первых минутах он резко оттолкнул английского сержанта. Тот упал и при этом окинул Кречмера таким ненавидящим взглядом, что он сразу же пришел в себя. Оставшуюся игру он провел осторожно, следил за каждым своим движением и ни на минуту не забывал, что является пленным, а все остальные – его охранники.

Спустя несколько дней Кречмер обнаружил, что члены его команды, которых разместили в переоборудованных конюшнях, находятся в довольно-таки тяжелых условиях. Они спали на грязном постельном белье и очень скудно питались. В ответ на многочисленные жалобы им было сказано, что земные проблемы их уже не должны волновать, потому что их со дня на день расстреляют. Кречмер сразу же понял, что все это является частью продуманной кампании, направленной на то, чтобы заставить людей выдать известную им информацию о Лориенте и тактике немецкого подводного флота. Он послал своим людям записку, в которой утверждал, что англичане блефуют и что ни при каких обстоятельствах нельзя сообщать им ничего, кроме своего имени, звания и воинского подразделения.

Однажды утром, после двух недель заключения, в Кокфостерсе снова появился «Бернхардт» и пригласил Кречмера на чай в офицерскую столовую. Когда они расположились за столиком в углу, английский офицер показал Кречмеру полоску бумаги, переданную в Кокфостерс из Адмиралтейства. В ней сообщалось, что 1 марта Кречмеру присвоено звание капитана 3-го ранга. Такое же звание посмертно получил Прин. Соответствующее объявление прозвучало по немецкому радио, было перехвачено в Адмиралтействе, которое позаботилось официально уведомить об этом событии Кречмера. Во время чая к их столику несколько раз подходили английские офицеры, – в результате Кречмер получил ряд приглашений выпить перед ужином в ближайшие дни.

На третьей неделе заключения Кречмера и его команду снова отвезли в камеру номер 1 в Кенсингтон-Гарденс, и допросы возобновились.

Теперь вопросы были политического характера. Англичане желали знать, что немецкие моряки думали о войне и ее дальнейшем развитии. Кречмер неизменно отвечал, что являлся командиром подводной лодки, поэтому не знаком с вопросами глобальной стратегии и не вхож в высшие политические круги. По его личному мнению, Германия должна была двигаться на восток. То, что фронт оказался на западе, в общем ничего не меняло. Германия все равно обречена на победу. Война в Греции уже началась, и следователей крайне интересовала его оценка перспектив итало-германского союза. Они предполагали, что затруднительное положение немецких войск означает конец Германии.

– Мы победим не более чем за шесть недель, – резко сказал Кречмер.

Война в Греции действительно завершилась спустя семь недель после ввода немецких войск.

Кречмера спросили, является ли он сам или его люди членами нацистской партии. На этот вопрос он с уверенностью ответил отрицательно, хотя и не ждал, что ему поверят. Но к его немалому удивлению, проводившие допрос офицеры сказали, что давно уже знали об этом. Кречмеру оставалось только продолжать удивляться, когда ему зачитали его же собственную подробнейшую автобиографию, где нашла отражение вся его деятельность начиная с шестнадцати лет, когда он окончил школу. Он так никогда и не узнал, откуда англичане получили эти сведения, и уже в который раз пожалел, что немцы никогда не интересовались информацией о британских командирах.

После трех дней в камере Кречмер получил приказ собрать свои личные вещи и приготовиться к отправке в лагерь военнопленных. На следующий день вся команда во главе с уоррант-офицером Петерсоном была отправлена в лагерь для «прочих чинов» в Бери, недалеко от Манчестера. Спустя сорок восемь часов Кречмер и его офицеры, включая и «гостя» «U-99», Хезельбарта, прибыли на вокзал Юстон, откуда они должны были уехать на север Англии.

Пока они ждали поезда, чемодан Кречмера, где лежали его белье, мелкие личные вещи и противогаз, упал и открылся. Все пожитки пленного вывалились на перрон. Караульный офицер остановился, сложил на место рассыпавшиеся вещи и перевязал чемодан бечевкой. Кречмер был одновременно удивлен и польщен неожиданной любезностью охранника. Поезд привез пленных к озеру Виндермер. Там их погрузили в грузовик и доставили к большой группе строений, расположенных на склоне горы.

Пленные прибыли в Грайздел-Холл, официально известный как лагерь военнопленных номер 1. Здесь Кречмер стал старшим среди заключенных. Кроме него в лагере находилось около 100 офицеров ВМФ и люфтваффе.

Кречмер информировал адмирала Дёница о развитии событий. В самом начале войны Дёниц разработал свой личный шифр, который офицеры-подводники должны были использовать в случае попадания в плен. Он обоснованно предполагал, что людям позволят написать письма родственникам, и заранее устроил так, что все родные и близкие пленных офицеров пересылали полученные от них письма в его штаб. Кречмер несколько раз писал матери, его письма попадали к Дёницу и тщательно изучались.

Шифр работал следующим образом: в первом письме было сказано, что во время пребывания в Лориенте он посетил вечеринку, которую устраивал Лемп. Кречмер упомянул, что на ней присутствовал Шепке, после чего перечислил имена еще дюжины офицеров. Имена были вымышленные, но с помощью цифрового кода в них были зашифрованы названия эсминцев «Уокер» и «Ванок». Далее Кречмер подробно писал о своем здоровье, зашифровав в этой информации название Кокфостерс и краткие сведения о беседе с капитаном Кризи. Он также сообщил некоторые новости о членах экипажа и гибели инженера. Также он информировал, что лодка погибла при атаке на конвой, который преследовал Лемп. Все письма неизменно просматривались военными цензорами, но они ничего подозрительного не заметили.

После прибытия в лагерь Кречмера вызвал к себе майор Джеймс Рейнолдс Вейч, бывший гвардеец-гренадер, командующий лагерем. Он сказал, что Кречмер, являясь старшим немецким офицером, будет ответственным за организацию деятельности военнопленных в рамках, предусмотренных международным законодательством. Вейч дал понять, что считает своей основной задачей предотвращение побегов и справедливое управление лагерем. Он ожидал от пленных порядочности, а взамен обещал корректность и уважение со стороны лагерных властей. Сто офицеров были размещены в общих спальнях на верхних этажах, внизу была оборудована комната отдыха. Большой участок территории был огорожен колючей проволокой. Таким образом, у заключенных было место даже для занятий спортом.

Вейч только недавно стал комендантом и очень ответственно относился к новому роду деятельности. Он внимательно изучил вверенное ему хозяйство, уделяя особое внимание вопросам обеспечения надлежащей охраны и предотвращения побегов. Были заказаны дополнительные проволочные ограды. А поскольку фундамент оград состоял из гранитных блоков, его укладка в каменистый грунт оказалась нелегкой и весьма длительной работой. Когда же все было сделано, комендант с удивлением обнаружил, что горные бараны без каких бы то ни было затруднений проникают на огороженную территорию.

Рассудив, что, если животные могут попасть внутрь, значит, люди сумеют выбраться наружу, комендант предпринял тщательный осмотр ограды. В результате была обнаружена внушительных размеров брешь, пока еще не найденная заключенными. Пришлось заказать еще несколько тонн проволоки и поставить еще один забор за предыдущим. После этого Вейч успокоился, считая, что сделал все для предотвращения побегов. И это действительно было правдой. По крайней мере, до начала октября, когда свой первый побег организовал Кречмер.

В августе 1940 года подводная лодка «U-570» под командованием лейтенанта-коммандера Рамлова во время плавания в Северной Атлантике сдалась одному из «хадсонов», принадлежащих береговой авиации. Самолет пилотировал командир эскадрильи Дж. Х. Томпсон. В процессе погружения лодку забросали глубинными бомбами. Через несколько минут она вновь появилась на поверхности, причем на перископе болтался белый флаг. На «хадсоне» было на исходе топливо, поэтому Томпсону пришлось вызвать себе на смену еще один самолет, которому предстояло быть свидетелем первого в истории случая сдачи подводной лодки самолету. Вскоре над лодкой закружил другой самолет, а двенадцать часов спустя на место событий подошли два эсминца, чтобы отбуксировать сдавшуюся лодку в порт. С одного из них попытались выслать абордажную партию, но море было слишком беспокойным и спустить шлюпку оказалось невозможно. Несмотря на это, офицеры эсминца приказали Рамлову добираться до корабля на резиновой лодке. Он успешно справился с поставленной задачей, оставив командование лодкой своему заместителю. Находясь в Грайздел-Холл, Кречмер и другие морские офицеры прочли об этом удивительном случае в английских газетах. «U-570» действительно оказалась первой в истории немецкой подводной лодкой, захваченной врагом неповрежденной. В лагере началось бурное обсуждение происшествия. Чтобы исключить неправильное толкование событий, офицеры люфтваффе пригласили Кречмера рассказать пленным о том, что бы он сделал в аналогичных обстоятельствах.

– Ни минуты не сомневаюсь, – сказал Кречмер, – что я бы продолжил погружение, несмотря на атаку с воздуха. Причем мои шансы уйти от врага были бы очень велики, если в это время вблизи не было надводных кораблей с «асдиками». А если при бомбежке моя лодка получила бы повреждения, я бы всплыл и вступил в бой с противником. На моей лодке был отличный орудийный расчет. А поскольку, чтобы бомбометание было более или менее точным, самолет вынужден снизиться, вполне вероятно, что мы сумели бы его сбить. Но в любом случае, прежде чем сказать что-то более определенное, я должен выслушать Рамлова.

В сентябре в Грайздел-Холл были доставлены старший и младший лейтенанты, а также инженер с «U-570». Заключенные отказались их приветствовать до выяснения причин их странного поведения в море. Чтобы решить, как поступить с вновь прибывшими, Кречмер собрал остальных старших офицеров. В соответствии с Женевской конвенцией пленным не разрешается организовывать суд военного трибунала, равно как и производить какие бы то ни было следственные действия в отношении других пленных. Поэтому Кречмер решил устроить тайный суд чести, который должен был установить, виновен ли капитан и офицеры с «U-570» в трусости, проявленной перед лицом врага. В процессе участвовали лейтенант-коммандер Хезельбарт и еще два офицера-подводника. Заседания проводились в обстановке строгой секретности, всем пленным было сказано не вести никаких разговоров об этом в присутствии стражи. Следовало решить следующие вопросы:

1. Проявили ли Рамлов и его офицеры трусость?

2. Виновен ли Рамлов в том, что бросил свою команду, перебравшись на эсминец?

3. Почему лодку «U-570» не затопили?

Первыми перед судом предстали младший лейтенант и корабельный инженер. Эти люди являлись подчиненными и выполняли приказы. Поэтому суд решил, что, хотя офицеры имели возможность действовать более энергично и противодействовать сдаче лодки врагу, они невиновны в трусости. В тот же вечер Кречмер собрал всех обитателей лагеря в комнате отдыха и официально объявил решение суда. Он сказал, что прибывших офицеров не следует больше игнорировать, с этого момента они являются полноправными членами лагерного сообщества и заслуживают обращения, соответствующего их званиям. Он пожал каждому из них руки и официально приветствовал в Грайздел-Холл.

На следующее утро суд рассмотрел дело старшего лейтенанта. Его отделили от остальных, принимая во внимание тот факт, что, являясь старшим офицером, он имел возможность не допустить сдачи корабля врагу. При необходимости он мог даже арестовать Рамлова и принять командование, причем эти действия были бы совершенно естественными и оправданными, если бы он считал, что может спасти лодку. Кроме того, когда Рамлов перебрался на английский эсминец, командование автоматически перешло к старшему лейтенанту, который был обязан принять меры по затоплению корабля. Его долгом было удостовериться, что лодка не попала в руки противника.

В начале заседания подсудимому задали ряд вопросов, касающихся подробностей атаки. Офицеры хотели знать, сколько времени прошло между моментом обнаружения противника и началом бомбометания, высоту самолета и точность нанесения бомбовых ударов. Представшему перед судом офицеру сказали, что ему представляется возможность приводить любые аргументы в свою защиту. Его заверили, что вопросы задаются не для того, чтобы заманить его в ловушку, а чтобы помочь выбраться из неловкой ситуации. Допрос велся следующим образом:

– Знаете ли вы, что боевыми инструкциями предписывается не допускать попадания подводной лодки в руки противника?

– Да.

– Почему вы не приняли меры по выполнению этого приказа?

– Я думал о безопасности своей команды. В тот момент я решил, что обеспечение безопасности экипажа важнее, чем недопущение захвата лодки.

– А вы понимали, что захват лодки позволит врагу выведать наши секреты, что, в свою очередь, приведет к гибели сотен моряков в будущем?

– Сейчас я это понимаю, но в тот момент я думал только о своих людях.

– Вы определенно должны были понимать, что, обладая знанием о вооружении и оборудовании наших лодок, враг способен свести на нет все наступательные инициативы нашего подводного флота!

– Да.

– Вы считаете, что ваша жизнь и жизнь членов вашей команды стоят дороже, чем жизни будущих моряков? По вашему мнению, это справедливо?

– Да.

Ведущие допрос офицеры были смущены. Вопросы формулировались таким образом, что любой нормальный человек поймет, какого ответа от него ждут. А этот офицер наперекор всему утверждал, что он и его командир были правы, спасая себя и не думая о последствиях. В процессе последующего допроса офицеры так и не сумели убедить упрямого лейтенанта изменить свою позицию, он упорно стоял на своем. Поэтому на следующем общем собрании Кречмер объявил, что суд чести признал старшего лейтенанта с «U-570» виновным в трусости, проявленной перед лицом врага. Когда немецкие войска оккупируют Великобританию (а в то время узники Грайздел-Холл не сомневались, что так оно и будет), он будет передан оккупационным властям и предстанет перед судом военного трибунала. А пока ему не разрешалось принимать участие в лагерных мероприятиях. Такое решение полностью изолировало виновного от общества. В дополнение к этому Кречмер назначил двух офицеров присматривать за виновным.

В результате бывший офицер «U-570» оказался не только пленным, но еще и изгоем среди своих товарищей. Он не смог этого вынести. Через несколько дней один из надзирателей доложил Кречмеру, что он осознал свою вину и желает ее искупить, совершив самоубийство. Кречмер ответил, что такое предложение свидетельствует о еще большей трусости, чем первоначально предполагалось. Вероятно, дело так бы и тянулось, но как раз в это время в газетах появилась информация о том, что «U-570» отбуксирована в Барроу и поставлена там на мертвый якорь.

После того как эту информацию подтвердил болтливый охранник, ее передали Кречмеру, который сразу же собрал в своей комнате старших офицеров и изложил свой план. В результате его осуществления должны были быть достигнуты одновременно две цели: уничтожение подводной лодки и реабилитация ее старшего лейтенанта. Ему предстояло бежать из лагеря, добраться до Барроу, приникнуть на «U-570» и потопить ее. Если он согласится претворить в жизнь этот план, суд чести позаботится о том, чтобы это стало известно военному трибуналу.

Офицер сразу же согласился, и началась подготовка. В кратчайшие сроки была собрана информация, позволившая Кречмеру нарисовать план гавани и указать три наиболее вероятных места стоянки «U-570». Другие офицеры изобразили карту местности, на которой отметили три возможных маршрута от Грайздел-Холл до Барроу.

Офицера снабдили гражданской одеждой, для него раздобыли документы, из которых следовало, что он голландский моряк, возвращающийся из отпуска. Он получил даже продовольственные карточки и документ, удостоверяющий личность. В этом поспособствовал один из охранников, позарившийся на крупную сумму денег. В соответствии с легендой моряк был в отпуске в Лондоне, где истратил всю наличность и теперь вынужден добираться до Клайда, где стоит его корабль, на перекладных.

Вскоре все было готово. Оставалось только дождаться удобного момента. Он подвернулся только в самом конце октября. В один из погожих дней командование лагеря решило провести общее мероприятие – концерт. Место для этого было выбрано возле внешней ограды между двумя караульными башнями. Оба стража были увлечены зрелищем и не заметили, как двое пленных проделали отверстие в проволочном заборе. Вечером концерт завершился и пленные вернулись в дом. А ровно в 10 часов готового к побегу старшего лейтенанта спустили из окна второго этажа. Он быстро пересек двор, проскользнул в дыру и скрылся в близко прилегающем лесном массиве. А спустя два часа караульные провели очередную проверку пленных, которые уже находились в постелях. По неизвестной причине они заподозрили неладное и принялись откидывать каждое одеяло, чтобы убедиться в наличии пленного и через некоторое время обнаружили, что на одной из кроватей лежит застегнутое на все пуговицы пальто с двумя подушками внутри.

Была объявлена тревога. В ту ночь в лагере никто не спал. Люди с тревогой следили за развитием событий. Ничего не произошло, и утром пленные решили, что если сбежавший офицер сумел проявить прыткость, то уже успел удалиться довольно далеко от лагеря. Но во второй половине дня со стороны леса снова послышалась стрельба. Офицеры поняли, что, по всей видимости, беглец обнаружен. А часом позже Кречмера вызвал к себе майор Вейч и сухо проинформировал его, что беглец мертв. Его обнаружили на склоне близлежащего холма прячущимся в каменном хлеву. Он рассказал полицейским свою легенду, которой они в общем-то поверили, но все же решили для проверки отвезти его в Грайздел-Холл. Они пообещали обескураженному беглецу, что, если в лагере его не узнают, полицейские помогут ему добраться до Клайда, а значит, и до ожидающего его судна, вовремя.

По дороге обратно старший лейтенант с «U-570», зная, что в Грайздел-Холл его наверняка опознают, спрыгнул с грузовика и бросился бежать. Поскольку он не реагировал на оклики и приказы остановиться, полицейские открыли огонь. Несколько пуль попало беглецу в спину. Когда преследователи приблизились к конвульсивно дергающемуся телу, беглец все еще был жив. Его отнесли в близлежащее жилище и послали за врачом. Но раненый не дожил до его прихода.

Вейч поведал хранившему невозмутимое спокойствие Кречмеру, что сожалеет о столь неблагоприятном исходе дела. А местный разведчик, капитан К.Х. Слей, вознамерился узнать, откуда к беглецу попали найденные на трупе документы. Кречмер довольно натурально изобразил полное непонимание и заявил, что ровным счетом ничего не знал о подготовке побега. Но Слей не отставал, справедливо полагая, что такая качественная подготовка не могла быть проведена в одиночку. С последним утверждением Кречмер согласился, но продолжал настаивать на своей полной непричастности. Слей заметил, что знает о недоразумениях, возникших между погибшим и остальными пленными, и захотел выяснить причины. Но Кречмер перевел разговор на другую тему и попросил, чтобы убитого похоронили со всеми воинскими почестями. Вейч согласился. Через три дня 12 старших немецких офицеров в полной форме и при наградах были доставлены в деревушку Эмблсайд. Там на местном кладбище рядом с отрытой могилой уже стоял гроб, покрытый боевым флагом Королевского ВМФ. Английский почетный караул произвел три выстрела, после чего гроб медленно опустили в могилу. Церемония была проведена в строгом соответствии с Женевской конвенцией.

Кречмер заранее попросил разрешения произнести над гробом речь и, естественно, получил его. Но когда Вейч предоставил ему слово, он неожиданно наотрез отказался, причем выглядел при этом очень напряженным. По возвращении в лагерь Кречмер сообщил собравшимся вокруг него офицерам, что снимает с погибшего обвинение в трусости и считает, что тот кровью смыл свою вину. А через три часа в лагерь прибыл лейтенант-коммандер Рамлов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.