Денежный секрет Нижегородской ярмарки
Денежный секрет Нижегородской ярмарки
Легендарная Нижегородская торговая ярмарка официально была учреждена еще в 1641 году, когда ее открыли у стен Макарьевского монастыря, что находился на 90 км от Нижнего Новгорода. Потому еще она и называлась Макарьевской. На самом-то деле на Волге с незапамятных времен торговали купцы, привозя товары с Запада и Востока. В 1817 году ярмарку перенесли в сам Нижний Новгород — так купцам было сподручнее.
Словом, на всю страну гремела ярмарка, миллионные состояния там сколачивались, но и миллионные убытки случались. И легенды, коими она обросла, бесчисленны были. Вот одна из них.
Жил в семидесятых годах XIX века в Костроме на Волге купец Хренов, торговавший скобяными изделиями. Больших денег не нажил, но за двадцать лет торговли амбиций не потерял. Была у купца мечта — купить собственный пароходик, да возможностей не было. Уж и деньги он собирал не раз, да то родители заболеют, то на ученье двоих сыновей потратиться придется. Словом, никак пароходик к нему не плыл. Но и из головы не шел — мечта все-таки…
И вот как-то повез купец свой скобяной товар на ярмарку в Нижний Новгород. «Уж там-то я заработаю на пароходик!» — понадеялся. Но зря! Кроме него, нашлось множество купцов, скобяным товаром торгующих. Так что упала цена на все изделия — и на скобы, и на замки, и на задвижки, и на крючки. А уж про купца из Костромы и вовсе обидный слух пошел: «Конечно, мол, — купец, но купец-то — хренов!»
Словом, ярмарка заканчивалась. Торговые люди уж «по порядку» все сделки спрыснули и по рукам ударили. А всякий знает: слово русского купца надежней любого бумажного договора. В последний день торговые ряды от покупателей закрыли, и каждый продавец перед своим навесом стол с угощениями выставил, чтоб любой из купцов-товарищей зайти смог. Накрыл и Хренов стол льняной скатеркой, да только что на него выставишь — барышей-то нет…
И тут вдруг из-за угла краснокирпичного здания ярмарочной управы послышался шум-гам, развеселое пение. Нарумяненные разряженные девицы легкого поведения, те, что обычно дожидались клиентов, не отходя от своей знаменитой «Ямы», хлынули прямо в почтенную толпу. Бесстыдно хватали купцов за руки, подмигивали приказчикам.
Хренов остолбенел: что творится — не почтенный Нижний Новгород, а Содом и Гоморра! А тут еще из-за угла выбежал, припадая на костыль, седобородый горбун — в дупель пьяный. Взмахнул, дирижируя, своим костылем, и ватага девиц выстроилась в ряд. В руках у них откуда-то появились сковородки с поварешками, и бешеный звон зазвучал над ярмаркой. Горбун захохотал, потрясая костылем, и вся его шумная ватага понеслась по ярмарочным закоулкам.
К Хренову подбежал его приятель купец Саповалов: «Отойдем от греха! Ты-то из Костромы, наших укладов не знаешь. А мы тут научены. Наш местный купчина Рукавишников в разгул пошел. Ишь, собрал нижегородских гулящих девок, у нас их русалками кличут, да и начал свои развлечения».
«Неужто усмирить нельзя?» — подивился костромской купец. «По молодости лупили его — вишь, спину перебили. А теперь кто свяжется с ним — с миллионщиком-то? Теперь он — всему закон. И как только миллионы свои заработал, никто не поймет. Раньше был гол как сокол. Но потом один пароход купил, за ним второй, и вот у него уже флотилия. Как загуляет в трактире, начнет похваляться: коплю, мужики, на новый пароход. И глядь — действительно, покупает!»
«Как же ему удается?» — ахнул Хренов. «Не знаю! Только уйдем от греха подальше. Я с утра прослышал, что наши купцы с московскими в сговор вошли: бить будут Рукавишникова за его разгулы. И верно — через его выверты о нашей ярмарке дурная слава пойдет. Кто ж тогда к нам приедет?»
И точно — едва приятели в сторону отошли, пронеслись мимо них девки визжащие. За ними — купцы с нагайками. А тут из-за угла и сам хулиган горбун вынырнул. Костылями машет, кричит: «Спрячьте, ради бога, православные!»
Только на выручку никто не торопится. Купец Саповалов в свой отсек юркнул. А Хренов не смог: жалко все-таки убогого. Словом, впустил костромской купец Рукавишникова в свою палатку, да еще и тряпками забросал сверху, чтоб не нашли. С час еще нижегородские да московские забияки по ярмарке носились, горбуна искали. Не нашли. Угомонились.
Испуганный Рукавишников до темноты у костромского купца просидел. Как очухался, попросил опохмелиться. А как опрокинул стаканчик, за разговор принялся. «Какой торг?» — спрашивает. Хренов и не потаился: «Пустое дело, одни убытки!»
Горбун свой горб почесал да и говорит: «За то, что ты меня спас, я тебя научу, как денег добыть. Я сам в молодости грошу был рад, а теперь миллионы не знаю куда девать. А все благодаря денежной банке, в которой я деньги коплю. И ты делай, как я».
«Вряд ли скоплю я денег, — отвечает Хренов. — Много раз откладывал, да все тратить приходилось. То одну прореху латать, то другую. Мечта у меня есть — пароходик прикупить. А денег на ту мечту никогда не хватает. Только соберу, опять дела и случаи…» Рукавишников только хмыкнул: «Видать, неправильно собираешь. Слушай, как я тебя научу! — Горбун, прижавшись к стене, опять почесал свой горб. — Возьми самую простую банку стеклянную, только большую. Подержи ее в руках, согрей. Потом отчетливо скажи, в нее глядя, свое имя, отчество, фамилию. И положи на дно купюру. Конечно, лучше купюру класть подороже, но вообще-то любая сойдет. Потому дело тут не в деньгах, а в заговоре. Потом, опять же глядя в банку, скажи, какой драгоценный камень тебе больше всего люб. Например: «Бриллиант!» И снова положи купюру. Потом реши, какой мех ты особо любишь. И назови его, глядя в банку. Например: «Соболь!» И опять — купюру на дно. Четвертым будет твое заветное желание — то, ради чего ты деньги копить хочешь. Например: «Хочу купить пароход!» И кладешь четвертую купюру. Все это — твое имя, драгоценный камень, любимый мех и желание — будут четыре твоих пароля, на которые деньги отзываться станут и собираться. Только суй их в банку!»
«Странно как-то… — подивился Хренов. — Как же мне все свои деньги в эту банку засовать?» Рукавишников аж озлился: «Да не все, дурья башка! В банку надо только по четыре купюры с каждой выручки класть!» — «Так ежели по четыре, мне на пароходик не хватит!» — насупился Хренов. «В том и фишка: станешь ритуал проводить, деньги рекой потекут. А ты четыре купюры в банку, остальные, куда хошь. Но как только у тебя соберется денег на исполнение мечты, ты ее исполнить должен и деньги именно на нее потратить, а не на что другое. А то уйдут денежки-то. Понял? Вот и валяй. А мне, пожалуй, пора. Прокрадусь задами, пока темно…»
Горбун подхватил костыли, да и был таков. А купец Хренов в свою Кострому вернулся. Решил: «Сделаю, как научил Рукавишников. Все равно, пока денег нет, ничего не теряю». Нашел банку, подержал в руках, назвал свое имя, отчество, фамилию и положил купюру. Потом сказал: «Лазурит» — и вторую. Потом: «Лиса» — и третью. А потом — «Хочу купить пароход!» — и последнюю, четвертую. Завязал банку чистой тряпицей и поставил на верхнюю полку, куда только сам и мог добраться.
С той поры, как выручку получит, в заветную банку четыре купюры с паролем кладет. И хоть в банке деньги на донышке, но торговля оживилась, стала доходы приносить. Но не все гладко — захворал купец. Лежит в жару, бредит: «Деньги надо в банку положить!» А тут как на грех два его сына заветное хранилище нашли да и услышали просьбу отца. Как известно, отеческое слово — закон. Вынули сыновья Хреновы деньги из банки да положили в банк на отцов счет. Да не прознали, что банк тот на грани краха находится.
Очнулся купец, выздоравливать начал, но как узнал, что деньги, считай, в банкротство вложены, чуть ума не лишился. Неделю стонал хлеще больного. На сыновей глядеть не мог. Одно думал: «Вот невезуха — почти накопил на пароход, и опять все в трубу!»
Но через неделю из банка сам управляющий пожаловал. Купцу Хренову в пояс поклонился: «Ваш вклад банк от разорения спас! Другие торговцы деньги снимали, а вы вложили. Мы на то перекрутились. А тут и другие одумались: отчего, мол, Хренов так Сделал, видать, на барыши надеется? Народ ведь алчный, вкладов к нам вдвое больше прежнего нанес. А мы посоветовались и решили вам, Иван Иванович, тоже вдвое больше денег выплатить. Так сказать, давидент!»
Хренов головой покрутил: «И сколько ж теперь у меня на счету?»
Банкир сумму назвал, купец аж поперхнулся — тут не только на покупку пароходика хватит, еще и останется. Вот тебе и банка денежная, ловкая! Даже из банковского краха себе прибыль сотворила.
На другой день Хренов деньги на пароход снял. А в своей волшебной банке новые пароли завел. Впрочем, первые три — те же: «Иван Иванович Хренов. Лазурит. Лиса». А четвертый стал звучать так: «Хочу второй пароход купить!»
И купил. Уже через несколько лет целая флотилия по Волге бегала — из Костромы в Нижний Новгород грузы возила. Будут знать нижегородцы, как шутить над костромичом: «Купец Хренов!» Да теперь все знают — миллионщик Иван Хренов!