Нечаевцы в общественно-политической жизни Китая и русской эмиграции. Отношение эмиграции к службе наемников

Нечаевцы в общественно-политической жизни Китая и русской эмиграции. Отношение эмиграции к службе наемников

В Европе эмигрантские газеты, например парижское «Возрождение», печатали материалы о нечаевцах. В них нечаевцев представляли как продолжателей дела борьбы с большевизмом на китайской земле. При этом под «большевиками» понимали поддерживаемых коммунистами китайских маршалов – Фына и Чан Кайши.

Многие беженцы, попавшие в тяжелые условия чужой страны, с пониманием относились к службе нечаевцев, но большинство эмигрантских организаций осуждали их. Кто-то боялся, что русские будут стрелять в русских, поступивших на службу к другому маршалу. Кто-то опасался, что в Китае, «поставив не на ту лошадку», в случае проигрыша можно потерять все. Другие не верили китайцам, что они помогут свергнуть большевиков в России. 20 декабря 1925 г. Казачий союз в Шанхае осудил службу нечаевцев: «По вопросу об участии членов Союза и вообще русских в китайской гражданской войне общее собрание считает, что такое участие, вне целей общего Русского дела и общего плана борьбы, вредно для этого дела и губительно для его участников. Участие же в рядах китайских красных отрядов – считать изменой Родине и предательством ее»[874].

Было известно, что многие «авторитеты русской армии и представители разных организаций на Дальнем Востоке относятся резко отрицательно к участию русских в китайской гражданской войне. 16 ноября 1925 г. Комитет защиты прав и интересов русских в Шанхае выпустил заявление: «Ввиду слухов о вербовке русских в китайскую армию, Комитет доводит до сведения всех русских города Шанхая, что Комитет считает совершенно недопустимым участие русских в китайской гражданской войне и рекомендует им воздержаться от сношений с людьми, занимающимися подобной вербовкой. Комитет предупреждает, что поступившие в китайскую армию теряют право на защиту и покровительство их Комитетом»[875].

По поводу гибели русских на китайской службе эмигранты-пацифисты поднимали невиданный шум, обвиняя в этом лидеров белых. И хотя многие эмигранты относились сочувственно к нечаевцам и поддерживали их как продолжателей «борьбы против коммунистов», другие относились к погибшим нечаевцам с презрением, говоря, что наемники, проливающие свою кровь за чужие интересы, никакой жалости не достойны[876].

Пример подобного отношения дает журналист Ильин: «Старший сын Лебежинского был в отряде Нечаева и там погиб. Мать, когда получила весть о смерти одного из ее троих сыновей, сказала: «Туда ему и дорога, нечего было идти!»[877] Она была коммунисткой и даже к смерти сына в стане белых отнеслась цинично, с партийной точки зрения.

Но стремление общественности не допустить русских в китайские войска не увенчалось успехом. Тяжелые условия жизни на Дальнем Востоке, трудность получения заработка и нищенское существование многих являлись причинами, почему русские продолжали идти в ряды китайских войск.

Негативное отношение к этой проблеме общественности постепенно менялось, и многие стали считать, что факт участия русских в китайской гражданской войне – меньшее из зол, чем если бы они прозябали без дела, и что лучше не препятствовать поступлению туда русских, так как пресечь это невозможно. Они считали положительным то, что белогвардейцы были сосредоточены в одном отряде, чем, по их мнению, исключалась борьба русских против своих. Перемена в настроении была из-за того, что Чжан Цзолин объявил себя врагом большевиков.

Некоторые белые генералы также осуждали нечаевцев. Генерал Космин полагал, что из-за ухода в наемники русские теряют напрасно своих лучших бойцов и что на китайской службе они впитывают в себя непригодные для борьбы с коммунистами методы борьбы. Он опасался, что, надев на себя китайские мундиры, русские уже не захотят их снимать. Он также считал, что участие в китайской гражданской войне за деньги сильно понизит мораль белогвардейцев, и писал в 1926 г.: «Вспомните мои слова – «подвиги» каких-нибудь калмыковцев или анненковцев по сравнению с китайскими кондотьерами, руководимыми всякого рода милостивыми государями, – будут детской игрой. Вот куда теперь уходят те, на кого мы возлагали наши надежды. Недавно к Нечаеву уехали сразу около 300 моих солдат! И все, как один, говорят: «Ну, что теперь, в Россию попасть надежды нет, а там, по крайней мере, будем богаты!» Шильников по вербовке и отправке «голов» проявляет исключительную энергию, а тем, кто пытается отговорить солдат от этой поездки, вербовщики совершенно недвусмысленно намекают, что за подобного рода пропаганду виновные будут иметь дело с китайскими властями. Шильников же говорит, что вербовка дает ему возможность вести повстанческую и подпольную работу в Забайкалье… Но нечаевская и шильниковская карьера обошлись нам уже около тысячи жизней[878], а ведь погибли-то лучшие люди. Чтобы послать к Нечаеву лишнюю «голову», вербовщики идут буквально на все. Только что от меня вышла группа солдат и офицеров, которые пришли спросить, «правда ли, что движение против коммунистов начнется с похода в Монголию, для чего в Циндао под общим руководством Плешкова производится формирование русских частей?» И им предлагают отправиться в Циндао!» Космин жаловался, что в борьбе против записи в наемники он был почти один и что даже «Монархический Совет сделал по этому вопросу лишь пространный доклад Маркову»[879].

Русские военные не только занимались воинской службой, но и активно участвовали в жизни всей русской эмигрантской общины. Так, они поддерживали собранными «по кругу» деньгами харбинскую газету «Русское слово»[880], которая больше всего отвечала по духу белогвардейцам и противостояла как фашистской прессе, среди которой особенно выделялся журнал «Наш путь», резко критиковавший Белое движение, так и коммунистической. Она правдивее других и с положительных сторон писала об участии русских в китайской гражданской войне. Несмотря на это, фашисты пытались найти с белогвардейцами общий язык через присылку своих членов в Русскую группу для обучения военному делу. Тихобразов, несмотря на то что штаб наемников очень сильно нуждался в людях, отказался сотрудничать с «черными рубашками», считая их явление фарсом[881].

В это время русские наемники доставляли Шильникову оружие для подготовки партизанских отрядов, действовавших на советской территории, и организации рейдов в Забайкалье[882]. Тем самым они были верны собственной идее – находясь в китайской армии, готовить почву для вооруженной борьбы против коммунистов. На очередной годовщине убийства в Алапаевске великих князей, когда к их гробнице стекались немногие монархисты, оказалось, что в составе маленькой группы тех, кто пришел их почтить с венками, были лишь русские наемники на китайской службе.

Командование Русской группы, не теряя связи с политическими организациями русского зарубежья, осуществляло вычеты зарплаты у личного состава, главным образом у офицеров, в «казну великого князя Николая Николаевича – фонд спасения Родины»[883]. В 1927 г. из общих денег, собранных на Дальнем Востоке, заработанные кровью средства нечаевцев составляли значительный процент. Монархическая организация великого князя Николая Николаевича занималась поддержкой антисоветских акций и вела активную борьбу против коммунистов. Летом 1928 г., несмотря на тяжелую ситуацию с деньгами, малочисленный Русский отряд продолжал жертвовать деньги – 666 франков в «фонд спасения Родины»[884]. Кроме того, они регулярно высылали денежные сборы для казны РОВСа[885]. Видными монархистами в отряде были Михайлов, Сараев и Жадвойн. Однако разногласия между монархистами и их организациями николаевцев и кирилловцев в среде гражданской эмиграции проявились и в Нечаевском отряде.

Полковник Николаев являлся одной из ключевых фигур антисоветской организации Союз борьбы за Россию в отряде Нечаева. К 1927 г. эта организация действовала неофициально, так как китайцы запретили в войсках «политическую деятельность». Члены этой организации поддерживали в отряде антисоветский дух пропагандой и противодействовали коммунистической агитации.

Кроме того, сами наемники не забывали оставлять о себе память. Ими был нанят писатель и историк Иванов, который создал историю отряда Русской группы[886]. В то же время Тихобразов безвозмездно вел работу по сбору архивных материалов по участию русских наемников в китайской гражданской войне, и во многом благодаря ему читатель анализирует эти строки.

Но русские наемники так и не реализовали из-за последующих роковых событий принятое в декабре 1927 г. свое решение издать специальные альманахи о русских в китайской армии. Планировалось издание отдельных альманахов по каждому роду оружия с фотографиями[887]. Случись это – изучать историю русских в армии Чжан Цзучана было бы намного легче.