Самая русская водка

Самая русская водка

Когда Менделеев создавал формулу водки, он даже представить себе не мог, сколько семей он разрушит и сколько семей создаст.

Исторический анекдот

Иногда водку «Московская особая» в шутку называют «дитя науки», намекая на то, что Менделеев, мол, изобрел русскую водку. Сейчас даже праздник такой придумали — «День рождения русской водки» — 31 января. В этот день в 1865 году Д. И. Менделеев защитил докторскую диссертацию на тему «О соединении спирта с водою». Но водку-то Дмитрий Иванович не изобретал — ее пьют у нас уже более 500 лет. Да и о том, что крепость водки должна быть 40 градусов, Менделеев не говорил. А при чем тогда он вообще? Здесь, как говорится, без поллитры не разберешься…

Александру III принадлежит идея винной монополии в России, которую воплощал в жизнь С. Ю. Витте. Реорганизация питейной отрасли преследовала две основные цели: повышение культуры потребления спиртных напитков и улучшение их качества. Уже в первый год царствования Александра — в 1881 году — кабак был заменен на трактир: отныне в питейном заведении можно было не только «кушать» водку, но и закусывать ее. В кабаке пили вволю, а вот закуски там не были предусмотрены, и на вынос выпивку не продавали, основной целью посетителей было «надраться», и как можно быстрее. Кабак, появившийся при Иване Грозном, во многом сформировал наши национальные установки и стереотипы, которые живы до сих пор: «После первой не закусывают», «Между первой и второй промежуток небольшой», ну и так далее — известный ряд, даже не сомневаюсь, каждый может продолжить!

Если в конце XIX века вопрос с трансформацией кабака в трактир назрел, то предложения Александра по стандартизации водки как национального напитка встретило бурный протест чиновников и производителей: в Европах так не делают!

Тем не менее с приходом амбициозного министра финансов С. Ю. Витте дело сдвинулось с места. Он привлек к решению проблемы Д. И. Менделеева. Дмитрий Иванович в то время находился в опале. После конфликта с министром просвещения и Академией наук он был не у дел, и Витте предоставил ему место управляющего Палатой мер и весов, а вскоре предложил возглавить Комитет по изучению качества «высших питей». Тем более что докторская Менделеева была созвучна новым государственным задачам, хотя она и была защищена за двадцать лет до этого.

Существующая до винной монополии акцизная система предполагала производство крепких алкогольных напитков всеми, у кого для этого были деньги и желание. Водка для России — продукт массовый, поэтому успех сопутствовал той фирме, которая могла обеспечить низкую себестоимость своей продукции. Вот и получалось, что качество продукции практически у всех российских фирм было очень низким. А чего мудрить — все одно выпьют!

Благороднейшим и честнейшим производителем водки в России позиционировал себя в то время «водочный король России» Петр Арсеньевич Смирнов — поставщик Двора Его Императорского Величества. С его продукции и начал работу менделеевский комитет и… схватился за голову, и, надо полагать, одновременно — за печень!

Во всех номерах смирновских водок (№ 20, 21, 31, 32, 40) при химической проверке были найдены азотная кислота, аммиак, азот амидных соединений, большое количество солей (от 439 до 832 мг/л), значительное количество эфиров (от 17,3 до 89,4 мг/л). Как тебе водка с азотной кислотой, читатель? Ох, и забористая была, зараза!

Основными потребителями «Смирновской» было офицерство да студенчество. Когда этот контингент интересовало качество напитка — может быть, сейчас? Главный успех смирновских водок — их реклама: броская этикетка, вычурная бутылка, благозвучное название (типа «Императорская», опять же поставщик Двора…).

Менделеевская комиссия выявила еще один маркетинговый ход водочного короля-отравителя: водку одного и того же состава наливали в бутылки с разными этикетками и резко поднимали стоимость. Радостный потребитель покупал «элитную» водку по немыслимым ценам, увы, она была отнюдь не лучше той, что продавалась бочками и ведрами. Правда, в кругу знакомых можно было щегольнуть: «Отведал я вчера новой «Смирновки» — чисто слеза!»

Анализ других водок отечественных производителей показал результаты немногим лучше. Оказалось, что к водке добавляли различные эссенции, метиловый спирт, серную или азотную кислоту и прочие «улучшающие» добавки.

Насмотревшись на ужасы, которые вытворяют производители, Комитет по изучению качества «высших питей» попытался «рафинировать» процесс производства водки и привести его к какому-то общему знаменателю. В результате комиссия утвердила принципиальную схему производства водки, основываясь на многовековом опыте русского винокурения. Ни о каком изобретении водки (которую наши предки употребляли уже несколько сотен лет) речи не шло.

В качестве эталонной водки было предложено использовать водно-спиртовую смесь, содержащую 40 весовых частей этилового ржаного спирта, пропущенную через угольный фильтр и содержащую минимальное оговоренное количество сивушных масел. Вода должна быть не кипяченой, а «живой» — ключевой. В итоге водка была представлена как прозрачная бесцветная жидкость с легким характерным мягким спиртовым ароматом и вкусом. Именно этот алкогольный продукт был запатентован в 1894 году правительством России как русская национальная водка. Она получила название «Московская особенная».

Впрочем, и введение крепости водки в 40 градусов тоже не стало чем-то новым. И до питейной монополии продажная крепость «высших питей» колебалась в пределах 38–40 градусов. Кстати, Менделеев считал идеальной крепостью водки 38 градусов, но это число было округлено до 40 для упрощения расчета налога на алкоголь. Не забывай, читатель, что у тогдашней налоговой службы не было ни компьютеров, ни калькуляторов, а проводить умножение столбиком на 40 гораздо проще, чем на 38, и уж тем более на 38,5. Так что круглая сорокаградусная цифра крепости водки появилась в результате лоббирования налоговиков.

Появление «Московской особенной» в качестве эталонной отечественной водки стало поворотным моментом в современном понимании русской водки вообще. В России до конца XIX века пили прозрачные цветные водки, настоянные на травах и ягодах, перегнанные и ароматизированные. Простые водки, из спирта и воды, хоть в 40 весовых частей, хоть в 38, хоть в 56, считались не то чтобы плебейским напитком, но особым уважением не пользовались.

Современное понятие русской водки как прозрачного водного раствора спирта с «характерным водочным запахом и водочным вкусом» корнями не опускается глубже IV питейной монополии, то есть времени с 1902 по 1914 год[1]. Закрепилось это понятие в народе по причине широкого освещения всех работ, проводимых правительством по подготовке питейной реформы. Все верили, что предложения правительства, ученых, царя-батюшки будут лучшими из всего, что возможно. Надо отметить, что Витте подобрал замечательную компанию пиарщиков. И как только реформа заработала, сразу стало очевидным, что надо употреблять водный раствор спирта без всяких дополнительных добавок, что это и есть настоящая русская водка. В подтверждение этого после 1895 года все частные фирмы переходят в своем ассортименте на «монопольку», причем добровольно! Последнее обстоятельство тоже сыграло свою роль в закреплении нового образа русской водки у народа.

В советское время рецептура дореволюционной «Московской особенной» была слегка подкорректирована, немного изменили и название водки — она стала называться «Московская особая». Ее выпуск был начат в Советском Союзе в 1938 году, а массовое производство уже после войны — в начале 50-х годов. Водка активно поставлялась за рубеж, особенно в социалистические страны, но пили ее с энтузиазмом и в ФРГ, и во Франции. Широкомасштабные поставки «Московской» планировались в США в обмен на «Пепси-колу». Но буквально в последний момент выбор был изменен в пользу «Столичной» — оказалось, что в Калифорнии некий господин Московиц зарегистрировал и разливает мизерными объемами водку «Moscow»[2]. В Министерстве внешней торговли решили не рисковать и запустили в США «Столичную». Сейчас «Moskovskaya», конечно, тоже продается в США, но объемы ее продаж гораздо скромнее.

Если судить по количеству медалей, то «Московская особая» — самая заслуженная водка. Конечно, если учитывать реальные медали, а не брать в расчет региональные алкогольные «междусобойчики» и звания типа «продукт года», «бренд десятилетия», «победитель продуктовой ярмарки» и так далее. Именно «Московская особая» открыла счет советским медалям в 1954 году на Международной выставке в Берне. В 1958 году она получила золото на Всемирной выставке в Брюсселе, в 1969-м — на международной выставке в Пардубицах, а в 1977 году — Гран-при на международной выставке в Загребе.

Постсоветская ее история во многом схожа с судьбой «Столичной». Разве что основной заграничный рынок «Столичной» находится в Америке, а «Московской» — в Германии. Поначалу от «Московской», по сути, открестилось государство, и фальсификат с зеленой этикеткой залил всю Россию и СНГ. Позже положение начало выправляться, но очищенный от паленого привкуса водочный источник был незамедлительно приватизирован и широким потоком направлен в Европу параллельно трубам Газпрома. В начале двухтысячных, когда у государства дошли руки до водки, оно начало возвращать товарные знаки, и это привело к водочным баталиям между «S. P. I. Group» и ФКП «Союзплодоимпорт». Мы еще поговорим об этих войнах подробнее.

Этикетки «Московской особой», пожалуй, были самыми узнаваемыми в водочном ряду. На антиалкогольных плакатах 50—60-х годов и на карикатурах в журнале «Крокодил» если изображалась «злодейка с наклейкой», то последняя чаще всего была зеленого цвета — цвета «Московской особой».

Сначала наклейка была горизонтальной, неказистой — белого цвета с широкой зеленой полосой. На разных этикетках зеленая полоса занимала от 20–30 до 60 процентов поля. Чаще преобладал тускло-зеленый цвет, иногда с желтизной, встречались оливковые и фисташковые разновидности — в общем, какую краску завезли — той и печатали. Одно время Средазсовнархоз печатал зеленую этикетку, но не привычно стандартную в полосочку, а в веселенькую зелененькую клеточку. Несколько позже этикетку украсили позолоченные (но чаще — бронзовые) рамочки и заработанные медали. Правда, «металл» чаще заменялся обычной желтой краской: дефицит. На этикетках некоторых крупных предприятий (Московский, Ленинградский, Алма-Атинский ликероводочные заводы) красным цветом стал выделяться логотип: зубр, олень под северным сиянием, знаменитый алма-атинский апорт…

Для поставки за рубеж был разработан дизайн новой этикетки — вертикальной, но главное — не изменился узнаваемый цвет наклейки; на бело-зеленом фоне осталось и вызывающе-яркое красное пятно — логотип поставщика: СОЮЗКООПВНЕШТОРГ, например, или PRODINTORG.

Позже вертикальные этикетки были унифицированы и приспособлены под большинство отечественных водочных марок. Неофициальное название таких этикеток — «две полоски». Объяснение простое. За основу бралась имеющаяся этикетка, заключалась в широкую рамочку, а сверху и снизу размещались две полоски: верхняя обычно с названием водки на русском или на английском, например: «Московская» или «Moskovskaya», а на нижней написано «Русская водка» («Russian vodka»). Сначала «две полоски» шли только на экспорт, а потом их приспособили и для внутреннего пользования. Во времена перестройки и гласности вся унификация пошла прахом и на полосках стали печатать что ни попадя.

Когда Союза не стало, этикетка долгое время еще держалась почти без изменений (а за кордон она как поставлялась, так и поставляется только в классическом варианте). Интересной разновидностью стала этикетка «специальной серии», которую относительно небольшим тиражом выпустили к 850-летию Москвы. На привычном бело-зеленом поле появился основатель Москвы Юрий Долгорукий, а на контрэтикетке — небесный покровитель города — Георгий Победоносец.

И все же под давлением рынка и безграмотных менеджеров с середины девяностых бутылки «Московской особой» запестрели аляповатыми разноцветными наклейками, которые никак не ассоциировались с классической этикеткой. Появились мрачно-синяя, обезличенно-белая, угрюмо-черная, кричаще-красная, безумная сине-красная этикетки. На некоторых из них хотя бы оставляли привычный шрифт, другие и этого не сохранили. К концу девяностых фантазия дизайнеров и вовсе пошла вразнос — на кричаще-пестрых этикетках стали рисовать все, что мало-мальски связано с Москвой. В первую очередь, конечно же, — Кремль, чуть реже — храм Василия Блаженного, здесь и Спасская башня, и здание МГУ, и Триумфальная арка, и храм Христа Спасителя, памятники Минину и Пожарскому, Юрию Долгорукому и даже «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной. Другим художникам для самовыражения не хватило архитектурного облика города, а может, их одолела тоска по «Москве кабацкой» — в ход пошли персонажи Гиляровского и Сергея Есенина:

Ах, сегодня так весело россам,

Самогонного спирта — река.

Гармонист с провалившимся носом

Им про Волгу поет и про Чека.

Времечко тогда и вправду было похожее, для точности надо было бы лишь откорректировать лишь одну строчку Есенина: «Осетинского спирта — река». Если кто помнит — контрабандный спирт из Северной Осетии тогда составлял чуть ли не половину всего российского алкоголя.

Кстати, гармонист в картузе есть на этикетке мытищинской «Московской особой», и половой из трактира в жилетке и алой косоворотке тоже присутствует. Но эффектнее всех обошлись с «Московской» в Саранске: там на местном ликероводочном комбинате выпустили водку с бело-зеленой этикеткой под названием «Мордовская особая».

С классической этикеткой «Московской» связан небольшой политический скандал. В свое время вдрызг разругались две фирмы: частная «S. P. I. Group», которая поставляла «Московскую особую» в Европу, и «Союзплодоимпорт», созданный, собственно, для того, чтобы вернуть «Московскую особую», наряду с другими водками, в государственные руки. «Союзплодоимпорту» удалось доказать, что «Московская особая», которую реализует в Германии «S. P. I. Group», производится в Латвии. Однако на этикетках нагло указывалось, что это, во-первых, «Настоящая русская водка», во-вторых, что она «Импортирована из России» и, наконец, в-третьих — что она «Произведена и разлита в России». В результате земельный суд Гамбурга наложил запрет на продажу в Германии «Московской». Запрет-то был наложен, а вот отобрать водочный бренд у «S. P. I. Group» так до сих пор и не удалось.

Через какое-то время «S. P. I. Group» получила небольшое моральное удовлетворение. Россию ей пнуть, правда, не удалось — отыгрались на Эстонии. В 2007 году в Эстонии выпустили пельмени — «Moskovskiye». Все бы ничего (хотя непонятно, как вообще в Эстонии появились продукты с таким промосковским названием?), но на упаковке была изображена бутылка со знакомой, ну очень знакомой зеленой этикеткой. Представитель «S. P. I. Group» потребовал уничтожить все партии «алкогольных» пельменей и выразил недоумение, почему это, мол, всемирно известные этикетки, права на которые находятся у «S. P. I. Group», размещены на пакетах с пельменями — и вообще какую смысловую нагрузку они несут?

Вот человек — разве не знает, что пельмени без водки… не вкусные. Перечитал хотя бы знатока и любителей пельменей: «Ужинали с Макариным у него дома. Две рюмки под мои любимые пельмени, приготовленные его женой Феодосьей Кузьминичной, выпили: одну — за успешное начало целины, другую — за здоровье хозяйки». Узнал — читатель? Это же Брежнев Леонид Ильич — «Целина». Классику вторит и современный писатель Виктор Ерофеев: «Русский человек знает, что, выпивая водку с пельменями, можно достичь если не нирваны, то полного кайфа».

В общем, загубили на корню чиновники от «S. P. I. Group» доброе эстонское начинание…