ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ — РАТОБОРЕЦ ПОЛЯ КУЛИКОВА
ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ — РАТОБОРЕЦ ПОЛЯ КУЛИКОВА
Судьбы великих исторических личностей зачастую бывают непредсказуемыми. Как, например, великого московского князя Дмитрия Ивановича Донского, одного из самых прославленных государей и полководцев в истории государства Российского. Первопричиной его возвеличивания на Руси стала «черная смерть» или чума, посетившая в начале 50-х годов XIV столетия русские земли.
Княжич Дмитрий родился 12 октября 1350 года в семье звенигородского удельного князя Ивана Ивановича и его жены Александры. Радость для родителей была великая: супруги состояли в браке более пяти лет и теперь у них появился не просто первенец, а наследник княжеской династии. Новорожденного окрестили Дмитрием — в честь поминавшегося 26 октября святого Дмитрия Солунского.
Звенигородский князь не был главенствующим в Московском княжестве, хотя и являлся одним из сыновей Ивана Калиты. Верховная власть на московской земле принадлежала старшему сыны Калиты — Семену (Симеону) Гордому. А у того уже подрастали два сына-наследника. По существовавшей тогда династической традиции именно за ними виделось будущее. Дмитрию Ивановичу, их двоюродному брату, светило только правление небольшим Звенигородским уделом. И на многое ему рассчитывать просто не приходилось.
Однако в историю Московского государства вмешалась пришедшая с Востока чума или, как ее называли современники Дмитрия Донского — «черная смерть». Пандемия легочной чумы началась в Китае, перекинулась оттуда в Индию, на Кавказ и в Северную Африку. Чума появилась на европейском континенте сперва в Италии, попав туда с моряками торговых судов, а оттуда разошлась по всей Европе, ополовинив ее население.
В 1352 году эпидемия «черной смерти», бороться против которой было просто невозможно, опустошила в полном смысле этого слова город Псков и Псковскую землю. Весной следующего года чума свирепствовала уже в московских пределах, внеся «коррективы» в правящую династию потомков великого князя Ивана Калиты самым неожиданным образом.
Первой известной жертвой болезни в Москве стал глава Русской Православной Церкви митрополит Феогност. Он скончался 11 марта 1353 года. Вслед за ним умерли маленькие сыновья великого князя Московского Семена Ивановича Гордого Иван и Семен, а в конце апреля скончался и он сам. 6 июня не стало младшего сына Ивана Калиты, серпуховского удельного князя Андрея Ивановича.
Так в династии Калиты единственным взрослым мужчиной оказался его второй сын Иван Звенигородский, отец двухлетнего Дмитрия. В живых после эпидемии чумы оставались вдова Ивана Калиты Ульяна с дочерьми Марией и Феодосией, вдова Семена Гордого Мария Александровна со старшими сыновьями — пятилетним Даниилом и трехлетним Михаилом (судьба их неизвестна, судя по всему, их скоро не стало), вдова Андрея Ивановича Серпуховского Мария Ивановна с сыновьями Иваном и Владимиром, который родился уже после смерти отца.
Иван Иванович Звенигородский сразу же занял «стол» своего старшего брата, взяв в свои руки всю полноту власти в Московском княжестве. Да и иного просто не могло быть в той исторической ситуации — великокняжеский престол должен был оставаться за династией Ивана Калиты.
Новый московский правитель с первых же дней стал заботиться о будущем своей династии в лице сына Дмитрия. Он лишает вдову старшего брата всех ее главных владений, перешедших к ней по завещанию великого князя Семена Гордого. У великой княгини Марии Александровны отбираются города Коломна и Можайск, все сельские можайские волости, три коломенские, а также исключительное право на сбор торгового налога — тамги — с населения всего Московского княжества.
Князь Иван Иванович совершает традиционную для московских правителей поездку в Золотую Орду, везя с собой богатые подарки хану, его семейству и вельможам. В Сарае он получает ярлык на великое княжение. 25 марта 1355 года теперь уже бывший звенигородский удельный князь торжественно возводится на великокняжеский «стол» во Владимире.
Так судьба маленького Дмитрия сделала крутой поворот. Теперь будущее, если судьба не отвернется от него, было за княжичем: как старший сын он должен был наследовать московский великокняжеский престол, будучи законным преемником своего отца, ставшим по воле хана Золотой Орды первым среди русских князей по старшинству.
Княжич Дмитрий воспитывался под строгим присмотром отца так, как воспитывались все другие княжичи того времени. Духовное, православное обучение шло рядом с обучением воинским. Сын все время находился рядом с отцом и познавал от него науку государственного управления. Все исследователи сходятся в одном: природа одарила Дмитрия Ивановича, по сравнению с его отцом, недюжинными способностями, которые развивались на благодатном поприще.
Великий российский историк Николай Михайлович Карамзин писал в «Истории государства Российского»: «Природа одарила внука Калитина важными достоинствами; но требовалось немало времени для приведения их в зрелость, и Государство успело бы между тем погибнуть, если бы Провидение не даровало Димитрию пестунов и советников мудрых, воспитавших и юного Князя и величие России».
Великий князь Иван Иванович правил недолго, он умер 13 ноября 1359 года, когда его сыну Дмитрию было всего девять лет. Он ушел из жизни в тридцать три года, пробыв у власти шесть лет. Для отечественной истории он остался Иваном Ивановичем Красным, то есть Красивым.
О правлении отца Дмитрия Донского летописи сохранили мало известий. Твердо можно сказать только одно: в Золотой Орде не были довольны его правлением, поскольку он решительно пресекал беззаконие ордынцев в своих владениях. Так, он добился, чтобы хан отозвал в Сарай посла «лютого» Алачу. А когда пожаловал на Русь с посольскими полномочиями царевич Мамат Хожа, причинивший много зла соседнему Рязанскому княжеству, то великий князь Иван Иванович «не впусти его во свою отчину в Руськую землю».
Умирающий великий князь успел составить завещание — «душевную грамоту». Она сохранилась до наших дней. Грамота выполнена на пергаменте в двух списках, снабженных подвесными великокняжескими печатями из позолоченного серебра. Завещание составлено в том же тоне деловых поручений и распоряжений, в каком писали свои духовные завещания отец и старший брат Ивана Красного.
Прежде всего подробно и четко определялись величины земельных владений, оставляемых наследникам. Столичный град Москва со всеми землями, занятыми под укрепления, жилье, хозяйственные постройки, огороды, сады, луга, боры, ближние речные ловища и прочее, а также со всевозможными таможенными и мытными сборами и пошлинами делится между сыновьями Ивана Красного, старшим Дмитрием и младшим Иваном, и их двоюродным братом на три равные части.
Делится между ними и родовое княжество Московское, но уже не поровну и не целиком. Историк В. А. Кучкин пишет, что согласно отцовскому завещанию, «большую часть его владений наследовал Дмитрий. Ему передавались город Можайск с волостями, которых к концу жизни Дмитрия насчитывалось 12, город Коломна без волостей, часть отошедших к Москве рязанских земель, треть доходов и повинностей с жителей Москвы и ее уезда и село Романовское на р. Рокше (в пределах территории великого княжества Владимирского). Если учесть, что остальные московские династы (два княжича-ребенка и три вдовы — великие княгини) владели в общей сложности 60 московскими волостями, станет ясной сравнительная малочисленность великокняжеских владений Дмитрия. В будущем при наличии внутренних конфликтов это могло грозить политической нестабильностью в Московском княжестве».
Однако сила Дмитрия Ивановича виделась не в его собственно московских владениях. В течение почти трех десятилетий владельцы Москвы беспрерывно удерживали за собой великое княжество Владимирское. Но на это каждый раз требовалось получить ярлык хана Золотой Орды.
Старшему сыну-наследнику отец завещал и немало княжеских драгоценностей, которые хранились в сундуках, ларях и шкатулках великокняжеского дворца. Иван Иванович Красный оставлял Дмитрию нагрудный крест с изображением святого Александра и еще один крест, золотом окованный, затем большую золотую цепь нагрудную с золотым же крестом, золотую цепь кольчатую, да шапку золотую, да большой пояс с жемчужными каменьями, которым завещателя благословил в свое время отец, Иван Данилович Калита, а еще золотой пояс с крюком, и саблю золотую, и серьгу золотую с жемчугом, и большой золотой ковш, и бадью серебряную с серебряной наливкой поверху, и еще разные драгоценности помельче.
Отец не оставил в обиде и младшего сына Ивана. Заботливый родитель, умирая, подумал и о подарках для будущих жен сыновей: каждой на свадьбу будет пожаловано по золотой цепи и золотому поясу.
Думается, что княжичу Дмитрию повезло на воспитателей, среди них были заботливая мать, великая княгиня Александра, «дядя»-воспитатель — московский тысяцкий Василий Васильевич Вельяминов, престарелый митрополит Алексий, сменивший на посту главы Русской Православной Церкви умершего во время чумного «нашествия» на Русь митрополита Феогноста, крупные московские бояре и местное духовенство, ближние отцовские воеводы и дружинники. Все они видели в будущем князя Дмитрия Ивановича и свое будущее.
Как только по весне 1360 года подсохли степные дороги, в Золотую Орду, в ее столицу Сарай отправилась представительная московская делегация во главе с девятилетним князем Дмитрием. Отправилась добывать ярлык на великокняжеский «стол» во Владимире.
Время для поездки в Сарай оказалось крайне неудачным: в Золотой Орде шли кровавые смуты, начавшиеся еще в 1357 году. Тогда правивший в Сарае 16 лет хан Джанибек, по известиям русских летописей, сошел с ума и был задушен своим сыном Бердибеком. Заодно Бердибек вырезал и собственных братьев, не пощадив даже брата-младенца. Такое деяние позволило ему без помех утвердиться на ханском троне. Однако это было только началом золотоордынской смуты. Через два с половиной года Бердибек был убит. Новым владыкой Золотой Орды в конце 1359 года стал Кульна, проживший после «воцарения» всего лишь пять месяцев. Весной следующего года его убил Ноуруз.
К этому хану и попала на прием московская делегация. Но помимо ее в Сарай приехали и другие русские князья. Хану Ноурузу предстояло выбрать среди них нового великого князя, выбор пал на нижегородского князя Андрея Константиновича. Тот, не видя в себе способностей стоять во главе земли Русской, передал ярлык своему брату Дмитрию-Фоме, суздальскому князю. Тот и вокняжился в стольном граде Владимире.
Так великое княжение уплыло из рук Москвы, из рук рода Ивана Калиты. Московский летописец в сердцах писал, что суздальский владелец стал великим князем Владимирским «не по отчине, не по дедине». Однако воспитатели малолетнего Дмитрия не собирались сидеть сложа руки.
В следующем, 1361 году, в Сарай вновь отправляется московская делегация во главе с повзрослевшим на год князем Дмитрием Ивановичем. Цель оставалась прежней — добиться ярлыка на великое княжение. В Золотой Орде сидел уже новый хан Хызр, убивший Ноуруза.
Делегация не добилась желаемого, хотя и везла дорогие подарки. Но ей повезло в другом — москвичи успели выехать из Сарая перед новой вспышкой ханских кровавых распрей. Других русских князей ободрали в золотоордынской столице до нитки. Хан Хызр пал от руки собственного брата, и престол перешел в руки старшего сына Хызра. Но тот правил всего две недели и его убили. Хан Орду-мелик «царствовал» чуть больше — месяц. Когда в Сарае к власти пришел хан Мюрид, Золотая Орда была фактически расколота на несколько государств.
В 1362 году хан Мюрид все же дал 12-летнему московскому удельному князю ярлык на великое княжение. Очевидно, богатая Москва дала хану за ярлык намного больше, чем предложил суздальский князь. И вопрос о старшинстве среди русских князей был решен.
К тому же сила ханской воли на Руси уже падала. Суздальский князь Дмитрий-Фома решил было воспротивиться и укрепился в ближайшем от Москвы владимирском городе — Переяславле. Тогда будущий победитель на поле Куликовом пошел в свой первый военный поход, но не один, а и с дружинами своих братьев: младшего родного Ивана и двоюродного Владимира.
С московскими полками суздальскому князю не приходилось тягаться и он бежал из Переяславля. 6 января 1363 года Дмитрий Иванович въехал во Владимир, где был совершен обряд его посажения на великое княжение.
Его советники-воспитатели были всегда рядом. Они убедили 12-летнего великого князя Владимирского получить ярлык еще и от правителя мамаевой Орды хана Абдуллаха. Так у Дмитрия оказалось сразу два ярлыка, дававших право на великокняжеское правление.
Однако летом 1363 года суздальский князь Дмитрий-Фома Константинович, получивший ярлык от сарайского хана Мюрида, в сопровождении татарского военного отряда въехал во Владимир, но продержался там всего неделю. Подошедшие к стольному граду московские полки не только заставили его бежать к себе в Суздаль, но и начали преследовать, осадив столицу удельного княжества. Дело закончилось миром: Дмитрий Суздальский отказался от великого княжения Владимирского в пользу Дмитрия Московского.
В 1364 году великий князь Владимирский понес две утраты: умер его младший брат Иван — в октябре, а в декабре ушла из жизни мать, великая княгиня Александра. Дмитрий остался без самых близких ему людей.
В это время великому князю пришлось вмешаться в усобицу, которая завязалась между двумя выходцами из суздальского княжеского дома — Дмитрием-Фомой и Борисом Константиновичами. Братья повели борьбу за княжение в Нижнем Новгороде. Дмитрий Московский принял сторону первого, подкрепив свое слово еще и полками. Князю Борису Константиновичу пришлось уйти из Нижнего Новгорода обратно в Городец.
Такое вмешательство Дмитрия Ивановича Московского в нижегородские дела имело большие последствия: Дмитрий-Фома из недавнего соперника превратился в надежного и верного союзника московского князя.
Политический союз Дмитрия Московского и Дмитрия-Фомы Константиновича был скреплен браком: 15-летний внук Ивана Калиты женился на младшей дочери суздальско-нижегородского князя Евдокии. Теперь у великого князя был сильный в военном отношении тесть-союзник, хотя его полки заметно уступали московским по числу воинов.
Перед свадьбой случился разрыв отношений Москвы с вольным Великим Новгородом. Воспользовавшись смутой в Золотой Орде, новгородские купцы, плававшие и торговавшие на Волге, в одночасье превратились в речных разбойников, которые удачливо грабили и чужих, и своих, русских купцов. Более того, в 1366 году новгородцы организовали настоящий военный поход по рекам Волге и Каме, ограбив даже купцов в Нижнем Новгороде и с «многим прибытком» сумели вернуться домой.
В ответ на это великий князь действовал умело и решительно. Своими дружинами он перехватил пути-дороги из Великого Новгорода в подвластную Вольному городу Двинскую землю, а в Вологде арестовал влиятельного новгородского боярина Василия Даниловича с сыном Иваном. Однако в той ситуации на стороне Новгорода оказалось Тверское княжество, давний соперник Москвы за первенство на Руси.
Перед всеми этими событиями на великого князя Дмитрия Ивановича обрушилась большая беда. В засушливый 1365 год страшный по последствиям пожар уничтожил значительную часть Москвы. От огня пострадал и дубовый Кремль, заложенный еще в 1339 году Иваном Калитой.
Дмитрий Иванович принимает поистине историческое решение: укрепить свою столицу новой — не дубовой, а каменной крепостью. Московский каменный Кремль начали возводить сразу после свадьбы Дмитрия и строительство завершили всего за два сезона. Тот Кремль по территории и размерам лишь немного уступал современному Московскому Кремлю.
Строительство большой каменной крепости потребовало огромных средств, которые оказались не по карману великокняжеской казне. Деньгами помогли двоюродный брат Владимир и столичные бояре. Последние оставили свои имена в названиях некоторых кремлевских башен — Свиблова, Собакина и крепостных ворот — Чешковы, Тимофеевские.
Значение возведения каменного Московского Кремля было велико. Он стал единственной каменной крепостью на всем северо-востоке Русской земли. Теперь московскому князю можно было с большей решительностью вести вооруженную борьбу против своих недругов, имея возможность в случае опасности укрыться за крепкими каменными стенами. Более того, Московский Кремль становился символом могущества столицы Дмитрия Ивановича Донского и его потомков.
За всю свою историю существования каменный Московский Кремль Дмитрия Донского ни разу не был взят штурмом неприятельскими войсками. Для XIV–XV столетий как крепость он оказался просто неприступен.
Юный великий князь Владимирский и одновременно князь московский рано проявил себя как искусный политик и дипломат. В 1367 году разрешился «миром» конфликт с Великим Новгородом. Его вольнолюбивые жители решили, что с Москвой лучше не враждовать и потому прислали представительное посольство «с поклоном» — то есть извинениями и дарами. Новгородцы приняли к себе наместников великого князя. А тот сделал ответный шаг — отпустил арестованного боярина Василия Даниловича с сыном.
В то же время резко обострились отношения с Тверью, где на «стол» сел Михаил Александрович. Он был сыном казненного в 1339 году в Золотой Орде по проискам Ивана Калиты князя Александра Михайловича. Сын всегда помнил, кто стал прямым виновником гибели отца.
Москва была озабочена быстрым возвышением Михаила Тверского: к весне 1366 года он сумел сосредоточить в своих руках власть над большей частью земель Тверского великого княжества. Она получила сильного, достойного и упорного противника. Когда началась княжеская междоусобица из-за наследства клинского князя, Дмитрий Московский встал на сторону противников Михаила Тверского. Распря закончилась захватом Твери и ограблением ее жителей. Михаил Александрович перед этим оставил свою столицу и обратился за помощью к Литве.
Борьба за наследство клинского князя — удела очень маленького — стала поводом для длительного конфликта, многолетней вооруженной борьбы, которая закончилась, по сути дела, лишь за год до кончины Дмитрия Донского.
В октябре 1367 года князь Михаил Александрович вернулся из Литвы с военной помощью и восстановил свою власть в столице княжества. Тогда Дмитрий Московский со своими советниками-боярами решились на рискованный шаг: они пригласили Михаила Тверского для переговоров в Москву, дав крестное целование, а там арестовали гостя вместе с его свитой. Однако пленника пришлось отпустить — тому помог случай. В Москву прибыл ордынский посол, и в великокняжеском окружении опасались, что ордынцы могут воспользоваться княжеской распрей в своих целях.
Сказалась здесь и политика главы Русской Православной Церкви митрополита всея Руси Алексия. Он долгие годы был наставником Дмитрия Донского и в той ситуации посоветовал ему отпустить Михаила Тверского, заключив с ним выгодный для Москвы договор.
Великий князь Дмитрий Иванович, которому шел уже восемнадцатый год, решил «повоевать» Тверь и в том же 1368 году послал на город московское войско. И вновь Михаилу Тверскому пришлось бежать с дружиной в Литву. Великий князь Литовский Ольгерд, женатый на его сестре, становится на сторону беглеца. У Ольгерда были свои счеты с Москвой — он опасался ее усиления и к тому же она уже забрала у него город Ржев с окрестностями.
Поздней осенью 1368 года объединенные войска Литвы, Тверского и Смоленского княжеств выступили против Дмитрия Московского.
Разоряя московские уезды, союзники наступали на столицу владений Дмитрия Ивановича. Того появление литовцев застало врасплох и он стал срочно собирать полки. 21 ноября 1368 года на реке Тросне близ современного Волоколамска союзники разбили наспех собранный в Москве сторожевой полк. Больше войск у князя Дмитрия под рукой не оказалось и он «затворился» в каменном Кремле, сев в осаду. Были сожжены все городские постройки, окружавшие крепость.
Великий князь Литовский Ольгерд стоял под Московским Кремлем три дня, но взять крепость не смог. Захватив добычу и пленных, он ушел в Литву. Политическим результатом того похода на Москву стало то, что Дмитрий Иванович возвратил Михаилу Тверскому земли Клинского княжества, захваченные было им.
Воспользовавшись тем, что Ольгерду в 1369 году пришлось начать войну с немецким Тевтонским орденом, Дмитрий Московский двинул свои полки против Смоленского княжества. Его воеводы в 1370 году совершили нападение на Брянск и захватили города Калугу и Мценск. В такой неблагоприятной для себя ситуации Михаил Тверской попытался искать мира с Москвой, но та не захотела поддерживать с ним мирные, соседские отношения.
Михаил Тверской вновь отъехал к Ольгерду за военной помощью, а московская рать во главе с Дмитрием Ивановичем пошла походом на город Зубцов, «отчину» князя Михаила Александровича. Зубцов был взят штурмом, сожжен, тверские волости «повоеваны», селения разорены и выжжены, люди убиты или уведены в полон.
Тогда князь Михаил Тверской отправился в Золотую Орду, где уже властвовал могущественный темник Мамай, который заменил хана Абдуллаха ханом Мухаммед-Булаком. Получив богатые дары и обещание еще больших, Мамай выдал ярлык на великое княжение Владимирское тверскому князю. Тот поехал вокняжаться вместе с послом Сары-Ходжой. Однако Дмитрий Иванович не пустил соперника в стольный град Владимир и тому пришлось, уходя от погони, вновь уйти в Литву.
В конце 1370 года Ольгерд вновь пошел походом на Московское княжество, осадил его столицу и опять не смог ее взять. Великий князь Литовский, заключив перемирие с Дмитрием Московским, увел свои полки домой.
Тогда Михаил Тверской опять поехал в Сарай к Мамаю. Тот еще раз выдал ярлык на великое княжение. Картина повторилась снова: Михаила Александровича не пустили даже близко ко Владимиру, а посла Сары-Ходжу, щедро одаренного в Москве, отпустили в Золотую Орду.
Однако ссориться с ней еще не приходилось. Летом 1371 года Дмитрий Иванович отправился в Сарай. Десять лет уже не ездили великие московские князья в Золотую Орду, перестав во многом считаться с нею и, по всей видимости, не платили ей традиционной дани, установленной еще при хане Батые. Дмитрий Московский вез «многы дары посулы подавалъ Мамаю и царицамъ и княземъ, чтобы княжениа не отъняли». Мамай дал гостю ярлык на великое княжение Владимирское.
С конца 1371 по 1373 год не затухала борьба Москвы с Михаилом Тверским. Захватывались города, гибли люди. Поход Ольгерда на Москву в третий раз закончился неудачей — на сей раз московская рать встретила противника на западных границах, но дело до битвы не дошло: стороны заключили очередное перемирие.
Чтобы пресечь возросшую военную активность Михаила Тверского, Дмитрий Московский решается на следующий шаг. Он направляет в Сарай послов, которые везут Мамаю огромную сумму денег — «тму рублевъ», то есть десять тысяч. За них в Золотой Орде выкупается находившийся здесь в заложниках старший сын Михаила Александровича, и княжича под бдительной охраной привозят в Москву.
Летом 1373 года Мамай совершил набег на Рязанское княжество, опустошив его. Дмитрий Московский вместе с двоюродным братом, собрав полки, встал на левом берегу Оки и не допустил золотоордынцев в московские и владимирские земли, но избиваемых рязанцев защищать не стал.
В начале 1374 года Москва и Тверь заключили перемирие. Михаил Тверской уступил Дмитрию Московскому некоторые территории, а тот отпустил к отцу княжича Ивана.
Великий князь Дмитрий Иванович начинает понимать, что серьезное военное столкновение Руси с Золотой Ордой неизбежно, что оно уже не за горами. Походы великого князя Литовского Ольгерда 1368, 1370 и 1372 годов Московское княжество отразило с огромным напряжением сил. Но уже в противоборстве с литовско-тверской коалицией Дмитрий Донской выступает все в большой мере как защитник общих для основной части Северо-Восточной Руси интересов. Благодаря своей политике, прежде всего внешней, Москва становится притягательной силой для большинства соседних русских княжеств.
Дмитрий Иванович проводит независимую от Сарая политику. Не без его совета и помощи двоюродный брат великого князя Владимир возводит на окском порубежье новую крепость — Серпухов. В городе Переяславле собирается съезд «велик» русских князей. Как показали последующие события, Дмитрию Ивановичу удалось на этом съезде создать внушительную коалицию против Мамая.
Борясь с внешней опасностью, великий князь не забывал и о порядке в собственном доме. В сентябре 1374 года умер воспитатель Дмитрия, его «дядя», московский тысяцкий В. В. Вельяминов. Тысяцкий имел в подчинении весь городской и посадский люд Москвы и был не просто сановитым и богатым боярином. Вот что пишет о месте и значении этой должности большой историк Древней Руси академик М. Н. Тихомиров:
«…Тысяцкий назначался князем, но это не мешало тысяцким при поддержке бояр и горожан становиться грозной силой, с которой приходилось считаться самим великим князьям. Ведая судебной расправой над городским населением, распределением повинностей и торговым судом, тысяцкие вступали в близкие отношения с верхами городского населения, а при благоприятных условиях могли опереться на широкие круги горожан. Поэтому смена тысяцкого затрагивала интересы многих горожан и была важным политическим делом, а не простой сменой одного княжеского чиновника другим. Этим объясняется тенденция тысяцких передавать свою должность по наследству…»
Поэтому после смерти отца его старший сын Иван стал добиваться должности тысяцкого по наследству. Дмитрий же своим указом упраздняет эту должность — тысяцкий представлял немалую опасность для московской великокняжеской власти. Разобиженный Иван Вельяминов вместе с сурожским (из Крыма) купцом Некоматом бежит в Тверь. Михаил Тверской решил воспользоваться конфликтом Дмитрия Московского с ближним боярином и отправляет перебежчиков в Сарай. В июле 1375 года Некомат возвращается из Золотой Орды с ярлыком на великое княжение для Михаила Александровича.
Дмитрий Иванович мог бы поступить с Михаилом Тверским как в прошлом. Тверского князя с ярлыком на великое княжение можно было просто не пустить в стольный град Владимир. Но теперь перед Москвой стал зримо маячить враждебный союз Твери, Литвы и Золотой Орды.
В такой ситуации московскому князю пришлось действовать решительно и быстро. Менее чем за две недели после очередного разрыва отношений с Тверью Дмитрий Иванович собрал в городе Волоколамске огромную рать, к которой присоединилось даже городское ополчение Великого Новгорода. Летописец подчеркивает большое число русских удельных князей, пожелавших участвовать в походе на Тверь, — около 20 князей нижегородско-суздальских, ярославских, ростовских, белозерских, стародубских, смоленских, брянских, оболенских, новосильских, тарусских и удельно-тверских.
Был взят город Микулин — «отчина» Михаила Тверского. Опустошив микулинские волости, объединенное войско через четыре дня подступило к самой Твери. 5 августа началась осада города-крепости, которая длилась целый месяц. По тем временам это был длительный срок.
Крепостная ограда Твери была, как и почти всех русских крепостей, деревянная. Стены снаружи обмазывали глиной — чтобы их трудно было поджечь — и иногда белили известью, чтобы придать внешне красивый вид. Князь Дмитрий приказал построить через Волгу два моста и часть полков переправил на противоположный берег реки.
Соорудив деревянный примет к стенам тверского кремля и изготовив туры, полки великого князя пошли на приступ. Тверичи бились отчаянно и в день приступа 8 августа совершили яростную вылазку во главе с князем Михаилом Александровичем. Осажденные уничтожили туры, изрубили несколько осадных машин и перебили много штурмующих. В числе прочих погиб и московский воевода боярин Семен Добрынский. Приступ был успешно отбит.
Тогда Дмитрий Иванович приказал огородить осажденный город крепкой деревянной оградой, которая шла параллельно крепостной стене. Теперь через эту осадную ограду нельзя было пробиться ни к городу, ни из города. За три последующие недели осады в Твери начался голод. Поскольку литовская помощь не подошла, князь Михаил капитулировал перед неприятелем.
В подписанном 1 сентября 1375 года договоре он навечно отказывался от Владимирского великого княжения, признавал свою вассальную зависимость от Москвы, обязывался не выступать против других русских князей, союзников Дмитрия Ивановича, разорвать мир с Литвой и в случае ее похода на Русь воевать с Ольгердом. Ничего захваченного в ходе войны союзным войском Твери не возвращалось.
1375 год стал тем годом, когда прежние отношения между великим князем Дмитрием Ивановичем и Мамаем были окончательно порваны. Военный союз русских князей становился реальной силой, и в Сарае это поняли. В ответ конные отряды Мамая пограбили земли Нижегородского княжества. Тогда московские полки и рать Нижнего Новгорода совершили ответный поход на подчинявшийся Мамаю город Булгар и заставили его сдаться. Получив контрибуцию в пять тысяч рублей и взяв добычу, русские войска возвратились домой.
Золотоордынцы решили провести против Руси крупную карательную операцию. Хан заволжской Синей Орды Араб-шах с большим конным войском двинулся на Нижний Новгород. Московские полки пришли на помощь нижегородцам. Поскольку неприятель не появлялся, великий князь отбыл в Москву. Его воеводы устроили лагерь у реки Пары, правого притока реки Пьяны. Русские ратники вели себя крайне беспечно: дозоры не неслись, люди упивались отнятым у местного населения хмельным медом, бояре охотились, оружие во множестве оставалось в обозе. 2 августа 1377 года золотоордынцы, проведенные по тайным тропам мордовскими князьями, внезапно обрушились на русский стан.
Разгром русских полков в битве на реке Пьяне был полный. При бегстве много людей потонуло в реке и попало в плен. Татарская конница с налета ворвалась в Нижний Новгород, опустошила его и сожгла. Нижегородскому князю удалось бежать. Отряды Араб-шаха разграбили окрестные волости и ушли в степи.
Теперь поход большого, объединенного ордынского войска на Московскую Русь виделся реальным. Вопрос стоял только о времени его начала.
12 февраля 1378 года скончался митрополит всея Руси Алексий, который был твердым и надежным сторонником великого князя Дмитрия Ивановича, его духовным наставником. Для последнего это была огромная потеря. Константинопольский патриархат загодя приготовил ему замену — болгарина Киприана, назначив ему резиденцией город Киев. Однако Дмитрий Московский хотел видеть митрополитом своего человека — священника Михаила (Митяя) из Коломны.
Получив известие о смерти митрополита Алексия, Киприан в сопровождении многочисленных слуг выехал из Киева в Москву и сумел миновать сторожевые заставы москвичей. Однако под самыми стенами Москвы по приказу великого князя незваных гостей арестовали и, дав лошадей, отправили назад.
Летом 1378 года Мамай, фактический правитель Золотой Орды, собрал значительные силы конницы и направил опытного военачальника темника Бегича в поход на Русь. Думается, что московские власти через лазутчиков были прекрасно осведомлены о готовящемся большом набеге и заранее приготовились к его отражению. Знали не только о численности противника, но и маршруте его движения.
Остается фактом: московская рать оказалась подготовленной к встрече золоордынского войска. Показательно, что великий князь Дмитрий Донской сам искал решительного столкновения: русские войска не остановились на рубеже реки Оки, чьи берега были удобны для обороны, а переправились через нее и вступили в глубь Рязанского княжества — пограничного с Диким Полем, где кочевали ордынцы.
Великокняжеские полки двигались по древней дороге из Коломны в Переяславль-Рязанский (Новая Рязань). К ним присоединились и рязанские ратники под начальством князя Данилы Пронского. Русская рать беспрепятственно вышла к реке Воже и выбрала там удобную для битвы позицию.
Появление многотысячного русского войска застало темника Бегича врасплох. В течение нескольких дней противники стояли друг против друга, не предпринимая наступательных действий. В летописях нет данных о численности сторон, но исследователи оценивают их силы в несколько десятков тысяч.
Русскими командовал сам великий князь Дмитрий Иванович.
Перед Бегичем встала трудная задача. Противник оказался равен ему по силам и не собирался покидать берега Вожи. Золотоордынцы не могли отступить обратно в Степь — в предвидении богатой добычи на русской земле они шли в поход с огромным обозом. Их отступление влекло за собой неизбежную потерю при преследовании многих тысяч лошадей, верблюдов и повозок.
Все же темник Бегич решился на форсирование реки. 11 августа, во второй половине дня, ордынская конница переправилась через Вожу и на рысях атаковала русские силы. Однако на противоположном берегу конные тысячи Бегича ждала мастерски устроенная ловушка. Большой полк во главе с Дмитрием Донским атаковал неприятеля в лоб, а с флангов ударили полки правой и левой руки. Ими командовали опытные воеводы — окольничий Т. В. Вельяминов (брат тысяцкого В. В. Вельяминова) и рязанский князь Данило Пронский.
Произошла скоротечная конная сшибка, где главным оружием стало тяжелое копье. Русские воины сразу же доказали свое несомненное превосходство в умении владеть оружием и ратном мастерстве. Ордынская конница смешалась и началось ее беспорядочное бегство обратно через Вожу, в ходе которого много ордынцев утонуло в реке. Их преследование прекратилось под вечер.
На следующий день перед обедом (с утра стоял сильный туман) московские рати переправились на противоположный берег, но неприятеля перед собой не увидели. Ордынское войско начало отступление, а потом и бегство еще с вечера. Русские конные дружины пошли в преследование и сумели захватить вражеский обоз.
У золотоордынцев погибло пять князей (мурз), людей знатных: Хазибей, Ковергуй, Карабулак, Кострук и Бегичка. Все они относились к феодальной знати. Потери московской рати оказались несравненно меньшими. Известны имена лишь двух погибших русских воевод — белозерского боярина Дмитрия Моностырева и Назара Кусакова из московской служилой фамилии.
Победа в сражении на реке Воже имела принципиальное значение в отношениях Руси с Золотой Ордой. Это была первая в истории битва, выигранная русскими у ордынцев.
События на Воже подготовили Куликовскую битву не только в общеисторическом плане, но и конкретно, как боевой опыт. Сражение 11 августа 1378 года предвосхитило многие черты, столь ярко проявившиеся на поле Куликовом: стремление решить исход войны в открытом столкновении с ордынцами; наступательная тактика Дмитрия Донского, обеспечивающая выбор наиболее удобного места, времени и предпочтительного способа ведения боя; хорошо налаженные разведка и оповещение своих сил о появлении неприятеля.
Поражение темника Бегича привело Мамая в неописуемую ярость: русские данники одержали победу на Ордой! Он решил прежде всего наказать Рязанское княжество — его ратники были на Воже. Осенью, собрав большие силы, Мамай обрушился на рязанские земли. Князь Олег не был готов к отпору и бежал за Оку. Татары взяли приступом стольный Переяславль-Рязанский и, разграбив город, подожгли его. С собой в Орду они увели множество пленных.
1379 год прошел в подготовке сторон к решающим событиям, стороны собирались с силами. В конце года великий князь совершил поход на Брянское княжество, взяв города Трубчевск и Стародуб Северский. Правивший в Трубчевске брат великого князя Литовского Ягайлы Дмитрий Ольгердович со своим двором (дружиной) перешел на службу к московскому правителю.
Дмитрий Донской позаботился и о том, чтобы на Руси появился новый глава Русской Православной Церкви. Он отправил в Константинополь Михаила (Митяя), не дав ему материальных ценностей, поскольку ордынцы могли просто ограбить священника и его спутников. Зато он дал своему выдвиженцу в митрополиты незаполненные листы пергамента, скрепленные великокняжескими печатями. Тот мог заполнить их сам, превратив в долговые обязательства. Золотоордынцы пропустили русского священника через степи беспрепятственно.
Первые известия о начале похода правителя Золотой Орды пришли в Москву где-то в самом конце июля 1380 года. Силы Мамая были огромны, хотя достоверных летописных сведений о соотношении сил в битве на Куликовом поле нет. Историки по сей день спорят о нем.
Многие исследователи считают, что в той исторической битве с каждой из сторон участвовало примерно по 100–150 тысяч человек. Однако равенство в численности войск вызывает сомнение. Более позднее летописное свидетельство называет следующую цифру войск Дмитрия Донского: «а всей силы было с полтораста тысяч или со двести тысущи». Однако даже после объединения всех русских земель в XVI столетии Россия могла выставить на брань 60–80 тысяч воинов. В Куликовской же битве участвовали войска далеко не всех русских княжеств, основу военной силы которых составляли княжеские конные дружины и ополченцы из городов, отчасти сел.
В Золотой Орде дело обстояло несколько иначе. Все мужское население, владевшее оружием и способное держаться на коне, под страхом смертной казни участвовало в войне. Так, в XVI веке Крымское ханство отправляло в набеги на соседей конное войско численностью до 40–60 тысяч всадников. Крым же был только частью Золотой Орды. После гибели Мамая хан Тохтамыш, объединивший все ордынские владения, противопоставил среднеазиатскому завоевателю Тимуру 200-тысячное войско. Мамай же владел большей и лучшей частью Золотой Орды.
Он основательно готовился к походу на Русь. По его грозному повелению пришли войска подвластных народов — черкесов и осетин, «бусурмане» из Волжского Булгара и буртасы (мордва). Из Таны (Азова) и других итальянских колоний на берегах Азовского и Черного морей пришли отряды тяжеловооруженной наемной пехоты, скорее всего венецианцев.
Мамай намеревался где-то в 20-х числах сентября соединиться с великим князем Литовским Ягайлой, который стал его союзником в войне с Московской Русью. После этого намечался совместный поход на Москву.
К походу Мамай пытался привлечь и рязанского князя Олега. Тот, напуганный ордынским нападением 1378 года и связанный договором с Ягайлой, не хотел нарушать и добрососедских отношений с Дмитрием Ивановичем. Поэтому он занял выжидательную позицию, не оказывая реальной помощи ни Дмитрию, ни Мамаю. Историки уже длительное время спорят по поводу того, с кем же был перед Куликовской битвой князь Олег Рязанский? Думается, что он все же решился предупредить московского князя о планах Золотой Орды и Литвы. В противном случае история не простила бы ему измены.
С первым известием о начале движения Мамаевых конных полчищ великий князь стал сосредоточивать в Москве большую рать. За помощью он обратился к удельным князьям, поторапливая их с прибытием. К середине августа русское войско оказалось в своем большинстве собранным воедино. Оставив часть воинов в Москве, Дмитрий Донской повел полки к Коломне. Здесь его нашел посол Мамая, но переговоры результатов не дали и не могли дать: военные силы противоборствующих сторон уже пришли в движение.
Прибытие ордынского посла означало одно — Мамай не собирается немедленно начать боевые действия, он еще собирает силы и ведет переговоры с союзным Ягайлой.
20 августа великий князь Дмитрий Иванович выводит собранные полки из Коломны, идет с ними на запад вдоль берега Оки и у устья реки Лопасни становится походным лагерем. Вперед, на юг, высылаются ближние и дальние дозоры из числа опытных дружинников собирать сведения о противнике. Взятые «языки» показали, что Мамай со своим огромным воинством расположился на реке Мече, правом притоке Дона. Там, близ границ Великого княжества Литовского, он ожидал подхода Ягайлы.
Скорее всего, полученная информация о золотоордынском войске оказалась достаточно полной, поскольку великий князь-полководец после этого действовал решительно и с меньшей осторожностью. Перевес вражеских сил не испугал его. Поскольку Мамай пока не нападал на московские владения и земли союзников Дмитрия Ивановича, из Москвы вызывается часть оставленных там полков. В столице остаются достаточные силы для обороны каменного Кремля. Одновременно усиливается дозорная служба по берегу Оки — река тогда была пограничной.
Русская рать 26–27 августа переправляется через Оку. План Дмитрия Донского был смелым и точно рассчитанным. Он задумал разбить войско Мамая еще до соединения с ним Ягайлы. Москва и подходы к ней были обезопасены.
После форсирования Оки русские полки двинулись на юго-восток, к левому берегу Дона. Великий князь вел войска с осмотрительностью, медленно двигаясь по маршруту, известному только немногим близким людям Дмитрия Ивановича. Дальняя дозорная служба велась днем и ночью. Труднопроходимый для конницы Дон прикрывал русских от вероятных налетов ордынской конницы.
Мамай, опытный полководец Золотой Орды, тоже искал противника, собирал о нем сведения. 6 сентября 1380 года передовые отряды русских близ впадения в Дон реки Непрядвы столкнулись с разведывательным конным отрядом ордынцев и в скоротечной, жаркой сече разгромили его. Бежавшие смогли принести Мамаю нужные сведения.
Русское командование ожидало, что к вечеру появятся главные силы Золотой Орды, но они не появились и 7 сентября. Положение оставалось неясным. Тогда великий князь собрал военный совет, на который пригласил союзных князей и московских воевод. На совете уяснили обстановку. Дон хорошо защищал русские полки от нападения врага. Но будет ли наступать здесь Мамай, или он со своей конницей совершит стремительный обход и бросится на Москву, чтобы разорить ее, или пойдет на соединение с литовским войском?
Летописные сведения о том военном совете весьма скупы и потому нет данных о том, было ли единодушие, когда Дмитрий Донской высказал мнение пойти первым на врага. Совет принял решение перейти Дон. В ночь на 8 сентября русские полки по нескольким наведенным мостам и вброд (так шла конница), перешли на правый берег реки и расположились выше устья Непрядвы, прикрываясь от возможного удара ордынской конницы этой речкой и ее левым притоком Буйцей.
Так, проделав путь в 200 километров от города-крепости Коломны до Дона, русская рать вышла на безвестное до битвы поле Куликово. Думается, что Дмитрий Иванович хорошо знал от «сторожи» о месте, где можно было удобно и выгодно расположить многотысячные полки русских ратников для большого и решающего сражения. Да и сам великий полководец Руси лично обозрел Куликово поле, чтобы иметь достаточно полное представление о месте предстоящей битвы, которой предстояло решить исход начавшейся войны между Русью и коалицией Золотой Орды и Литвы.
Московский великий князь сделал все, чтобы воодушевить русское воинство, которое впервые вышло на битву с главными силами Золотой Орды. Преподобный Сергий Радонежский напутствовал великого русского полководца на решительную битву. 20 августа коломенский епископ Герасим «благословил Дмитрия Донского идти против „окаянного сыроядца Мамая, нечестиваго Ягелла и отступника Олега“». По пути к Дону прискакал гонец от преподобного Сергия, великого святителя православной Руси. В благословенной грамоте говорилось: «Иди, господин, иди вперед, Бог и Святая Троица поможет тебе!» Все русское войско знало об этом.
Куликово поле представляло собой широкую степную равнину, покрытую буйными травами. Поле заметно повышалось к югу, где находился Красный холм, который возвышался над местностью. Слева от русской позиции поле упиралось в густую дубраву, справа шли речные заросли. Золотоордынцы на поле предстоящего сражения лишались своего главного преимущества — возможности массированного удара конницей во фланг противнику и его охвата. Атаковать русских можно было только лобовым ударом, когда конница теряет все свои преимущества перед пешими воинами, стоящими плотной стеной. Все это и предвидел Дмитрий Донской, набравшийся ратного опыта за последние неполных два десятка лет своей жизни.
Русские полки выстраивались на Куликовом поле с утра, под прикрытием тумана. Впереди поставили сторожевой полк — его задачей стало не дать ордынским конным лучникам засыпать ливнем разящих стрел главные русские силы. Затем стал передовой полк, которому предстояло принять на себя первый удар главных сил Мамая. За передовым выстроился большой полк, состоявший целиком из пеших воинов. На флангах встали сильные по составу полки левой и правой руки. Был оставлен в тылу резервный полк — на случай, если неприятель где-нибудь прорвет русский строй.
Как полководец великий князь Дмитрий Донской умел хитрить на войне. В густой дубраве на левом крыле он укрыл сильный засадный полк преимущественно московских ратников. Засадой командовали князь Владимир Серпуховский и зять Дмитрия Ивановича воевода Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский. По замыслу битвы, этому полку предстояло выйти на поле Куликово в самую решающую минуту. Известно, что ордынская разведка так и не обнаружила русский засадный полк.
Перед сражением Дмитрий Донской объехал все выстроившиеся на поле полки, обращаясь к ним с традиционным призывным словом постоять за землю Русскую:
— Возлюбленные отцы и братья! Все мы здесь, от мала до велика, семья единая, внуки Адамовы, род и племя едино, едино крещение, едина вера, единого Бога имеем, Господа нашего Иисуса Христа… Умрем же сей час за имя его святое, как и он принял муку крестную за други своя!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.