IV. Удар датчан и франков на бодричей. — Основание немецкой крепости на правом берегу Эльбы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

IV. Удар датчан и франков на бодричей. — Основание немецкой крепости на правом берегу Эльбы

Дар западного государя не пошел бодричам впрок. Скоро отведали они горьких плодов союза с Германией.

Три года прошли мирно; неизвестно, насколько бодричи успели утвердиться в это время в отданной им Карлом земле, но видно, что на устье Эльбы уже начинал водворяться торговый обмен Германии со славянским Поморьем. Когда император Карл, в 808 году, ввел закон о торговых сношениях своих подданных с заграничными землями, то из трех мест, где допущена была мена с балтийскими славянами и учреждено нечто вроде таможен, два пункта назначены были близ устья Эльбы (в северо-восточном углу нынешнего Ганновера), на весьма близком один от другого расстоянии, именно в Бардовике и Шезле, и только один на всем протяжении средней Эльбы, в Магдебурге, где немцы могли торговать со Стодорской землей. Меры, принятые Карлом для устройства торговли со славянами на немецкой стороне устья Эльбы, показывают, как важно было для славян приобретение места, где теперь стоит Гамбург. Заметим кстати, как признак политики Карла в отношении к славянам, даже к верным союзникам его, бодричам, что он строго запретил продавать им оружие и брони; он постановил правила, по-видимому, весьма действительные для прекращения запрещенного торга: у того, кто вез оружие к славянам, весь товар отбирался и половина разделялась поровну между сыщиком и смотрителем торгового пункта; только другая половина поступала в казну.

Еще пока бодричи пользовались милостью западного императора, они могли предвидеть участь, которая их ожидала: 806 год прошел в кровавой войне Германии с ближайшими соседями балтийских славян, полабскими сербами. Война эта, в которой погиб сербский князь Милодух, окончилась тем, что для удержания в покорности подчинившихся Карлу западных племен сербских между Солявой и Лабой (Салой и Эльбой), построена была немецкая крепость (Галла, Halle) на восточном, славянском берегу Салы и основана на границе сербов немецкая марка (или мархия), т. е. ряд военных поселений. Жители марки, поставленные под начальство военного начальника, маркграфа, обязаны были постоянно быть наготове для сражения с пограничными племенами. Эти учреждения коснулись и южной части балтийских славян: Карл занял, в том же 806 году, немецким укрепленным поселением участок на правом же берегу Эльбы, напротив Магдебурга, в земле стодорского племени морачан, которое, вероятно, помогало своим соседям сербам в войне с немцами и этим дало повод к такому распоряжению. Это было первым шагом Германии к водворению своего непосредственного владычества на правом берегу Эльбы, на славянской земле.

Скоро очередь дошла и до бодричей, и тут Германской империи помогли враги ее, датчане.

Датчанам и их смелому вождю, королю Годофриду, конечно, горько было видеть, как франкский завоеватель выводил из Нордалбингии их верных друзей, саксов, и как в этой пограничной с Данией земле утверждались исконные враги датчан, славяне. После переговоров с Карлом, которые, как видно, не привели ни к чему, Годофрид вдруг решился одним ударом сломить силу своих соседей бодричей.

Он снесся с велетами, которые были друзьями датчан, потому что ненавидели бодричей; он сговорился с двумя племенами бодричей, глинянами и смольнянами, которым не по сердцу была власть, дарованная Карлом князю Дражко над всей землей Бодрицкой, и поплыл со своими кораблями к славянскому берегу (808 г.). Велеты, со своей стороны, вторглись в землю бодричей. Годофрид соединился с ними. Началась война в прибрежных местах. Несколько бодрицких градов (т. е. укреплений) взяты были велетами и датчанами; Годофрид овладел и главной торговой пристанью бодричей, которая находилась, кажется, близ нынешнего Висмара и которую датчане называли Рерик (по-видимому, славянское имя ее было Рарог[106]). Дражко оставил свою родину, где великокняжеская власть, освященная приговором западного императора, окружила его врагами; он бежал, без сомнения, в Германию. Другой бодрицкий князь, Годолюб, в результате измены попал в руки датского короля и был им повешен. Но, лишившись одного князя и покинутый другим, бодрицкий народ продолжал храбро защищаться. Годофрид потерял значительную часть своего войска; лучшие и отважнейшие витязи датские пали; племянник короля, Регивальд, занимавший после Годофрида первое место в войске, был убит при осаде какого-то бодрицкого укрепления, вместе с многими другими вождями. Тем не менее, сила бодричей была сломлена в неравной борьбе, и большая часть Бодрицкой земли (две трети ее, по словам немецкого летописца) обязалась платить дань датскому государю. Этому условию, вероятно, принуждены были подчиниться именно ближайшие к Дании бодрицкие волости в Голштинии и около Висмарского залива.

Весть о нападении датчан и велетов на бодричей принесена была императору Карлу в Ахен, вскоре после Пасхи. Он тотчас отправил к Эльбе своего сына Карла с сильным войском франков и саксов. За бодричей, за своих верных союзников и слуг на славянском Поморье, он ему не велел заступаться (а прежде как усердно брал он сторону бодричей против других славян, велетов!); он приказал ему только стать на берегу Эльбы и действовать против датского короля в том случае, если бы Годофрид вздумал напасть на земли саксов.

Годофрид, вследствие ли потерь в своем войске и приближающегося осеннего ненастья, или из опасения перед франками, решил оставить славянское Поморье. Предварительно он захотел нанести еще один удар Бодрицкой земле — уничтожить ее торговлю. Он разрушил Рарог, несмотря на то, что торговля этого города была чрезвычайно прибыльна для датской казны, в которую от нее поступало много пошлин. Местных купцов он взял на свои корабли и отплыл со своим войском обратно в Шлезторп; тут, как видно, Годофрид поселил захваченных в Рароге купцов, чтобы сосредоточить в своих владениях торговлю южного берега Балтийского поморья, отбив ее у славян. Вскоре Шлейская деревня (Шлезторп) стала именоваться Шлейским городом (Шлезвиг)[107]. Славянская стихия способствовала, таким образом, к водворению торгового мореплавания на датских берегах, которые высылали в эти века много судов на войну и разбой.

По отплытии датчан из Бодрицкой земли, велеты также удалились из нее с захваченной добычей. А затем в Бодрицкую землю вступило войско франков под предводительством Карла младшего. Почему оно до тех пор стояло за Эльбой и не поспешило на выручку бодричам? И с какой целью вступало оно к ним теперь, когда опасность для них миновала? Чтобы восстановить их, освободить от дани, наложенной датчанами, утвердить власть изгнанного великого князя? Нет: политика немецкого государя в отношении к бодричам была теперь уже совсем другого рода. Войско франков и саксов, построив мост на Эльбе, вторглось в волости глинян и смольнян, которые жили по правому берегу этой реки, в юго-западной части нынешнего Мекленбурга; под предлогом наказать их за измену великому князю Дражко и союз с датчанами, молодой Карл принялся разорять их землю. Весьма вероятно (как показывают события, наступившие вскоре), что уже тогда намерением императора было утвердиться военной силой в стране недавних своих союзников бодричей. Но поход его сына не удался; молодой Карл потерял много людей, и возвратился в Германию. Об этой неудаче рассказывает, правда, только одна летопись, а императорский историограф и панегирист Эйнгард пишет, что поход франков в землю глинян и смольнян закончился благополучным возвращением Карла и всего его войска за Эльбу; но, разумеется, первое показание, в особенности когда дело идет о войне с варварами-славянами, заслуживает большего доверия.

Мы сказали, что политика императора в отношении к балтийским славянам была уже совсем не та, как несколько лет перед тем, в то время, когда он нуждался в их содействии для покорения саксов. Теперь земля саксов окончательно вошла в состав Германской империи и начинала жить общей жизнью германо-романского мира. Упрочив за империей границу по левому берегу Эльбы, Карл, естественно, захотел, вследствие самой идеи, руководившей им, как представителем Запада, подчинить империи соседние славянские племена на Балтийском поморье, точно так же, как он пытался, и отчасти успел, сделать это на берегу Адриатики, на среднем Дунае, в Чехии и у полабских сербов.

Пользуясь ослаблением бодричей, он тотчас взял назад у них свой прежний дар, землю нордалбингских саксов за устьем Эльбы (западную Голштинию), и приступил к основанию военной линии в низовьях этой реки, наподобие тех, которые устраивались и по остальной границе империи, для подчинения славянских народов. Еще в конце того же 808 года началось первое учреждение постоянной немецкой военной силы, направленной против славянского Поморья. Военная украина или марка в этой стороне делилась на две части. Одна шла по левому берегу Эльбы, напротив земли глинян и смольнян, или полабцев (прибрежных к Эльбе ветвей бодрицкого племени) и стали основанием так называемой Старой марки, из которой развилось впоследствии завоевательное государство Бранденбург. В этой марке построена была у берега Эльбы крепость Hochbuoki (близ нын. ганноверского местечка Gartow, напротив города славянского племени смольнян, Лончина, теперешнего Lenzen). Другую марку Карл основал на правом берегу Эльбы, в земле нордалбингских саксов, возвращенной от бодричей.

Нет никакого сомнения, что, несмотря на меры, принятые недавно, чтобы вывести отсюда строптивое саксонское население, значительная часть его укрылась в своих жилищах и уцелела под мимолетным владычеством бодричей. Теперь эти саксы из врагов империи сделались ее оплотом и, как видно из событий, вскоре последовавших, горячо приняли к сердцу общее дело Германии против врагов-славян. Вероятно, император, отличавшийся удивительным духом организации, умел дать им правильное военное устройство и усилил их военными поселенцами, набранными в других областях саксов: по крайней мере, мы точно знаем об основании таких колоний в другой марке, учрежденной против балтийских славян, о которой мы только что упомянули. В Нордалбингской марке также построена была крепость; современный летописец не называет ее по имени, но не может быть сомнений, что она стояла на месте нынешнего Гамбурга. На это указывают события и документы ближайшего времени, а также предание, записанное в XI в. Карл не мог не понять важности этого места, как лучшей точки опоры для наступательных действий на север и восток от Эльбы, и хотел сделать из Гамбурга основную точку для преобладания Германии над прибалтийскими славянами и скандинавами: тут должна была, по его предначертанию, возникнуть немецкая митрополия для северных народов. Потому он, при разделении земли саксов на епархии, нарочно не причислил Нордалбингию ни к одной из новоучрежденных епископских кафедр на левом берегу Эльбы. В Гамбурге он заложил (кажется, около 810 года) церковь и для освящения ее вызвал из-за Рейна епископа Трирского, чтобы не дать соседним саксонским епископам предлога к притязаниям на Залабский край. Церковь эту он поручил какому-то священнику Геридагу, которого и предназначал к занятию будущей епископской кафедры в Гамбурге; на случай неприятельского нападения он пожаловал ему во Фландрии монастырь, где он мог укрываться на время опасности. Но Геридаг вскоре умер, и военные заботы в Нордалбингии помешали Карлу приступить к учреждению гамбургской митрополии. Его мысль осуществилась в царствование его сына. Пока нужно было думать еще только о военном утверждении в Нордалбингии. Неразумие бодричей помогло в этом Германии.

Предшествовавшие события еще недостаточно убедили их в опасности со стороны Запада. Они не обратили внимания на то, что Карл, которому они оказали столько услуг, не только не поддержал их во время опасности, но тотчас после нападения на них датчан вступил в мирные переговоры с королем Годофридом. Весь гнев их был направлен на их же братьев, велетов. Как только великий князь Дражко, воспользовавшись тишиной, наставшей после отплытия датского короля, возвратился в свое княжество, он стал готовить месть этим домашним врагам бодрицкого племени. Для этого он поспешил помириться с главным виновником беды, постигшей его и Бодрицкую землю, с датским государем, и даже дал ему в заложники своего сына, лишь бы Годофрид отказался от содействия велетам. Затем он заключил союз с другим исконным врагом своего народа, саксами, содержавшими военную линию на Эльбе, и саксы, действуя уже как подданные императора Карла, обещали бодрицкому князю вспомогательный отряд против прежних друзей своих, велетов (809 год). Замечательная перемена отношений, свидетельствующая о том, что саксы уже забыли свои прежние племенные распри и связи и стали представителями интересов Германской империи в славянских делах. Саксы в 809 году играют ту же роль на славянском Поморье, какую в 789 году играли франки, под предводительством Карла, в противодействии саксам: они теперь поддерживают ближайшую и слабейшую славянскую ветвь, против которой вели так долго пограничную войну, пока стояли на одинаковой с нею ступени племенного быта, и пользуются союзом с нею для нанесения ударов отдаленнейшей и сильнейшей ветви, главной хранительнице славянской независимости на Поморье.

Поход Дражко с отрядом саксов против велетов был весьма удачен. Они опустошили огнем и мечом Велетскую землю и возвратились оттуда с огромной добычей.

Затем Дражко выпросил себе еще большее подкрепление из саксонской марки и пошел войной на смольнян, которые, как мы знаем, отошли от союза бодрицких племен, и, заключив дружбу с врагами немцев, велетами и датчанами, нанесли в предыдущем году значительный урон войску Карла Великого. Бодричи и саксы взяли и разрушили главный город смольнян, который немецкая летопись называет Connoburg: предполагают, что он лежал на том месте, где ныне село Konow, близ городка Domitz, в южной оконечности Мекленбургии. Немецкое название Connoburg, вероятно, переделано из славянского Конёва.

Нет сомнения, что эта война велась не против одних только смольнян, племени слабого, занимавшего, как видно, малое пространство земли. Конечно, смольнянам помогали их соседи и постоянные союзники глиняне и другие ветви бодричей, не хотевшие повиноваться великокняжеской власти Дражко: иначе трудно было бы понять, почему бы Дражко, для борьбы со смольнянами, потребовал у Германии больших вспомогательных сил, чем для похода против могущественных велетов. Важное значение войны, которая велась тогда в крае смольнян, видно из того, что взятие их главного города повлекло за собой усмирение всех бодрицких племен: все они снова покорились Дражко, как своему общему князю.

Но это уже ни к чему не вело. Уже не вернуть было бодричам устья Эльбы и прежнего своего могущества. Германия более и более утверждалась в Нордалбингии и умножала тут свои военные силы, на пороге Балтийского поморья. Еще в том же 809 году император Карл велел собрать во Франции и Германии людей, годных к военному ремеслу, снабдил их оружием и всем нужным для переселения и отправил их морем из Фрисландии в устье Эльбы. Кажется, их водворение возложено было на верного слугу немцев, бодрицкого князя Дражко. Но судьба избавила его от тяжелой обязанности — готовить Германии новую силу к завоеванию его собственной родины. Он был убит в Рароге (известной нам торговой пристани бодричей) людьми, подосланными датским королем Годофридом. Император Карл поручил устройство переселения одному из своих графов, Огборту.

На реке Стыри, впадающей в Эльбу у самого ее устья, выбрано было место для сбора военных сил в Нордалбингии. Место это называлось Эзесфельд. Эгберт и другие графы (волостные начальники) саксов привели сюда вооруженных колонистов, и в марте 810 года приступили к постройке крепости Эзесфельдобург, которая теперь называется Jtzehoe (в западной Голштинии, на север от Глюкштадта). Этим Залабская марка получила окончательное утверждение. Она в предположениях Карла основана была столько же против датчан, сколько против славян, и кажется даже, что желание иметь пограничную точку опоры против датчан, которые начинали сильно тревожить Германию и Францию своими нападениями с моря, более всего побудило тогда Карла к военному занятию Нордалбингии.

Но в своих последствиях эта мера оказалась направленной почти исключительно против славян. С датчанами Германия мало-помалу ужилась: голос кровного родства был сильнее политического соперничества, и Дания вступила в братство западных народов. С балтийскими славянами Германия ужиться не могла, и братства между ними никогда не настало. Для балтийских славян военное занятие Нордалбингии Германией было роковым событием. Немецкий народ, который в 804 году совершенно удалился было за Эльбу, теперь переступил снова эту природную грань и опять обосновался на пороге славянского Поморья, в соседстве бодричей; но то не были уже независимые саксы, разделенные на мелкие племена и волости, а правильно устроенное военное поселение, сторожевой отряд сильного, завоевательного государства. И с тех пор немцы уже не возвращались за Эльбу, а шли вперед шаг за шагом, захватывая земли соседей своих, пока не овладели, наконец, всем славянским берегом Балтийского моря. И тут они не остановились, а шли все дальше и дальше, и успокоились только, когда знамя, водруженное Карлом Великим в Гамбурге и на Эзесском поле, развевалось в Ревеле и Нарве. Нельзя сочувствовать этому подвигу, как всякому насилию и истреблению народностей, но нельзя отказать в справедливой дани удивления железной твердости и настойчивости средневековой Германии: в IX и Х вв. ни слова не говорилось по-немецки на всем берегу Балтийского моря, а в XIV немецкий язык был господствующим от Голштинии до Финского залива.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.