14

14

Гости спешились за оградой, и затем все подошли к дому и разделились, и одни пошли обходить дом сзади, с тем чтобы нападать с двух сторон, если окажется, что те остались снаружи. Но как они подошли к дверям, увидели, что все зашли внутрь, но одну дверь оставили открытой.

Энунд спросил, кто во главе отряда.

Гудмунд отвечает:

— Невелик статью предводитель. Пожаловала к вам овечка безрогая, с верхних лугов долины, и хоть правда, что она паршивая и шерсти у ней кот наплакал, а все же не найдется овцы-вожака ценнее, чем она. И вот теперь она желает, чтобы случилось одно из двух — или она сбросит с себя последние шерстинки, или же вернется домой, отрастив новую шубу, лучше прежней.

Энунд спросил, нет ли возможности замириться для людей, что внутри.

Гудмунд отвечает:

— Уже сколько раз бывало, что хотя и заключается между нами мир, ничего от него не остается. Поэтому и нынче из замирения ничего не выйдет.

— Ну мы тогда и пытаться не будем, — сказал Энунд.

Тут люди Гудмунда стали кидаться камнями в дверь, и ее захлопнули.

Люди Гудмунда быстро сообразили, что если не пытаться поджечь дом, то нападать будет несподручно — внутри много людей и все хорошо вооружены. Но нигде на хуторе они не смогли найти огня. Тогда они отправились на хутор под названием Травяное поле и в одной из построек нашли огонь. А другие тем временем разобрали крышу над амбаром и кладовкой для еды и принесли оттуда сена, и, как принесли огонь, подожгли его, но дверь от него не загорелась. Тогда на крышу дома залезли Торд с Лиственного обрыва и его люди и разворошили крышу и запалили костер там. А еще они засунули горящее сено во все отверстия и дымники. А деревянные столбы и подпорки под крышей были сухие, и изнутри дома было нелегко бороться с огнем.

Тогда спросили, нельзя ли выйти из дому женщинам и тем мужчинам, к которым у гостей нет дела.

Гудмунд в ответ повелел разобрать стену у двери и убрать обшивку из досок[672], и через этот проем наружу вышли люди, которым это было позволено, потому что внутри было много тех, кому гости не хотели причинить вреда.

Тут начало сильно дымить, и вокруг дома стало плохо видно.

Внутри был человек по имени Тородд, а прозвищу Дымящийся нос. У него было много оружия, и он думал с его помощью прорваться на свободу. Но Хакон сын Торда стоял рядом с проемом и убил его наповал, и знал, что ничего не перепутал, так как они намеревались лишить его жизни. Тородд погиб там первый.

Еще внутри был человек по имени Гальм сын Грима. Он был хороший хозяин и жил на хуторе, что назывался Звенящий луг. Он был всем гостям другом, а самым лучшим — Кольбейну сыну Туми. Он подошел к проему и стал говорить с ними, и тогда пламя было еще не такое сильное, чтобы нельзя было всем спастись и сохранить хутор. Он попросил их, Гудмунда с Кольбейном, чтобы в этот раз они повернули назад, и за это предлагал отдать им все свое имущество. А он был очень богатый человек и владел хутором из лучших.

Кольбейн отвечает и пообещал дать Гальму столько денег, сколько он сам назначит, только бы он вышел из огня.

Гальм отвечает:

— Много вы потешались над тем, что я люблю хорошенько попариться в баньке, а потом хорошенько выпить пива. Ну что же, баньку вы мне сегодня обеспечили, горячее не бывает, а вот насчет пива, тут уж не знаю, получится или нет.

И отказался выходить.

Тогда обратился к Гудмунду Торфинн, его зять:

— Плохо, что со мной в доме нет Ингибьёрг, твоей дочери. Гудмунд отвечает:

— По мне, так не плохо, а вовсе даже хорошо. А кабы она и была здесь, так сегодня это ничего бы не изменило.

Тут выпрыгнул наружу Халль сын Никуласа. Он уже едва соображал от жары и сразу плюхнулся в ручей, что протекал перед домом. А нападать на него должен был Снорри сын Арнтруд, и он подскочил туда и зарубил его насмерть прямо в ручье.

Затем наружу вышел Тьёрви, и ему был назначен в противники Торвальд с Хромой реки, и он пронзил Тьёрви насквозь мечом. А затем Тьёрви вышел на поле и подошел туда, где стоял Гудмунд.

Гудмунд не видел, что Тьёрви ранен, и сказал:

— Раз так, даруем Тьёрви мир, — говорит он, — хотя ты этого и недостоин.

Тьёрви отвечает:

— Нет мне проку от мира, — и упал наземь замертво.

Тогда выскочил наружу Лейв сын Никуласа. А ему противником был назначен Гудмунд сын Тасси. Лейв был без оружия, и хватает человека по имени Свейн сын Йона, и закрывается им. Это увидел Хакон сын Торда и нанес Лейву удар топором по плечу, так что снес все плечо и руку. С этим увечьем Лейву удалось скрыться в церкви.

Ночью поднялся ветер, и всем казалось, что не иначе как загорится и церковь. Тогда Гудмунд принес обет, что отдаст церкви Целую корову, если она выстоит. И ветер тут же унялся. А вскоре после этого поднялся ветер от церкви, да такой сильный, что погасил весь огонь между ней и домами. И стало уже совсем не подойти к пожарищу — головешки вылетали из пламени так высоко, что падали далеко вокруг, и постройки заполыхали вовсю.

Тут они увидели, что в углу дома обрушилась стена, и оттуда что-то выскочило, и они заметили это не прежде, чем выскочивший пошевелился, и спросили, кто бы это мог быть.

Человек ответил и назвался Торфинном. А противником ему был назначен Стейн с Каменников. Но он медлил, потому что на нем [Торфинне] горело все, и волосы, и одежда. Тогда подскочили к нему сыновья Арнтруд, Торстейн и Снорри, и стали рубить его.

Торфинн сказал, что на их месте рубил бы посильнее да почаще, потому что если он выживет, то не найдется человека, который причинит им больше зла, чем он.

Торфинн со своими увечьями укрылся в церкви и прожил еще три ночи.

Но люди говорили, что Торфинн не выжил бы, даже если бы не получил увечий, — так жестоко с ним обошлось пламя.

А Гальм и Энунд сгорели в доме.

Хутор догорел до времени завтрака. Тогда сыновья Торда прошлись по пожарищу и наносили удары копьями в любые места, где, как им казалось, могли остаться пустоты, в которых могли бы прятаться люди. А после этого поехали они все прочь и позавтракали на Гребне. А как они уезжали с пожарища, Кольбейн сказал вису:

Наглые нравом угля

Ньёрды славили фьорда

игр щито-аса трусом,

агнцем с дрожью в ножках.

Ныне ясно: ели узнали

— ярл задал им жару —

почём лезвий лязга

лиха фунт от Гудму?нда.[673]

В тот же день Кольбейн уехал на запад домой. И все они принесли клятвы, прежде чем расстаться, что каждый отомстит за каждого, если из этого дела что-то произойдет. А один человек отказался. Это был Берси сын Вермунда с Вересковой горы. Он сказал, мол, не улыбается ему тратить жизнь на месть за разных подонков, пусть они и были с ним в этом походе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.