Тайна гибели парохода «Металлист»

Тайна гибели парохода «Металлист»

Утром 28 сентября 1939 года газета «Известия» опубликовала сенсационное сообщение: «27 сентября около 6 часов вечера неизвестной подводной лодкой в районе Нарвского залива был торпедирован и потоплен советский пароход «Металлист»…» Там же сообщалось, что спустя несколько часов после описанного инцидента неопознанная подлодка пыталась атаковать у эстонского побережья советский транспорт «Пионер», который, чтобы не избежать гибели, был вынужден выброситься на камни. Что и говорить, в военное время такая публикация кого угодно могла повергнуть в панику, особенно правительство Эстонии, в территориальных водах которой произошел трагический инцидент с советским судном. Последствия для этой небольшой, но амбициозной прибалтийской страны могли бы быть самые серьезные. И опасения эти оправдались…

Загадочное происшествие с «Пионером» вполне достойно того, чтобы войти в историю под грифом «секретно». Однако подоплека всей этой драмы, в общем-то, достаточно проста.

Летом 1939 года стало ясно, что СССР не удается заключить с Англией и Францией договор, направленный на обуздание фашистской Германии и ее союзников. Не будем вдаваться в анализ причин, приведших к провалу переговоров, ограничимся лишь констатацией факта. Правительство СССР, посчитав, что теперь оно вправе действовать без оглядки на Запад, поспешило заключить пакт о ненападении с фашистской Германией. Опять же, не станем морализировать на эту тему. В то время такой договор был выгоден нашей стране, это признавал даже Черчилль, никогда не симпатизировавший СССР. Как известно, договор с Германией имел приложение – пресловутые «секретные протоколы», где было зафиксировано, что отныне «зонами советских интересов» становятся восточные районы Польши, Эстония, Латвия и Литва. Если Западную Украину и Белоруссию СССР присоединил под предлогом защиты от наступающих немецких войск, то со странами Прибалтики дело обстояло сложнее. Нужно было получить либо добровольное согласие их правительств, либо изобрести достаточно веский, в глазах мировой общественности, повод.

В сентябре 1939 года в Москве проходили советско-эстонские переговоры, на которых решались сугубо экономические вопросы. Прибалтийские предприниматели, лишившись с началом войны рынков на Западе, обратили свои взоры на ненавистный восток, что в сложившейся обстановке было вполне естественно. Утром 24 сентября в Москву для подписания торгового соглашения прибыл министр иностранных дел Эстонии К. Сельтер. На состоявшихся вечером переговорах министр иностранных дел СССР В. Молотов предложил своему коллеге помимо подписания торгового договора обсудить возможность заключения соглашения «о взаимной безопасности». Предложение было сделано в достаточно жесткой форме. Огорошенный таким поворотом дела эстонский дипломат услышал из уст Молотова буквально следующее: «…Прошу Вас, не принуждайте нас применять силу в отношении Эстонии». Вот с таким «теплым» напутствием и проектом соглашения о взаимопомощи, вместо полноценного торгового договора, Сельтер убыл к себе на родину.

Чтобы Эстония почувствовала серьезность намерений советского правительства, флот тем временем активизировал свою деятельность у южного побережья Балтики. Предлог был нешуточный – шла война. Незадолго до этого советская сторона заявила о своей обеспокоенности присутствием в эстонских военных базах иностранных подводных лодок. Поводом было появление в Таллине польской подлодки «Ожел» («Орел»), охотившийся в Данцигской бухте на германские транспорты. Эстонские власти интернировали и разоружили подлодку, но в ночь на 18 сентября экипажу удалось вывести ее в море. «Ожел», которым теперь уже командовал другой, более решительный командир, отправился на вражеские коммуникации и – пропал…

Новый командир «Ожела» Грудзинский направил судно в Англию. Сумев благополучно форсировать Балтийские проливы, польские подводники 14 октября прибыли на британскую военно-морскую базу Розайт. Комментариев со стороны английского правительства не последовало – и советская сторона получила возможность использовать исчезновение польской подлодки в своих политических целях.

Во второй половине сентября Министерство иностранных дел СССР уведомило эстонцев о том, что крайне обеспокоено фактом исчезновения из Таллина польской подлодки «Ожел» и намерено искать ее по всей Балтике, прибегая к мерам, которые сочтет нужными. Эстонцы немедленно отправили в отставку командующего флотом и его начальника штаба. Однако Москва этим не удовлетворилась. Советские суда начали демонстративно «прочесывать» Балтику. В Таллин полетело обвинение в предоставлении эстонских портов для базирования кораблей враждебных СССР государств. Хотя зачем, спрашивается, эстонцам было это делать? Впрочем, политика хотя и считается тонким делом, но не чурается иногда и весьма грубых приемов.

К поискам «Ожела» подключился и эстонский флот. Что интересно, в ходе проведения этих мероприятий эстонцы иногда действительно обнаруживали неопознанные подлодки. Возможно, советские…

Тем временем Балтийский флот расширял зону поисков неуловимого врага, а советское правительство продолжало оказывать давление на руководство Эстонии, принуждая его к заключению выгодного для СССР договора. В 20-х числах сентября советские моряки несколько раз «замечали» в Лужской губе перескопы неопознанных субмарин, а лидер «Ленинград» даже обстрелял в заливе Эру-Лахт, неподалеку от Таллина, «секретную» базу врага. Но самое главное заключалось в том, что СССР начал всерьез готовиться к войне…с Эстонией! Тому имеются документальные подтверждения, в частности, существует приказ штаба Балтийского флота, в котором регламентируются различные флотские мероприятия на случай начала войны с прибалтийским соседом. Все силы флота были приведены в повышенную боевую готовность. Тральщики проверили фарватеры в южной части Финского залива, авиация флота непрерывно вела разведку района. Подводные лодки начали развертывание у эстонского побережья, в море вышли надводные корабли…

Одним словом, положение становилось критическим. И тут – заявление ТАСС о потоплении в Нарвском заливе неизвестной подлодкой советского транспорта. Можно себе представить реакцию эстонских политиков. Однако на том и строился весь расчет. Сообщение о трагедии в Нарвском заливе стало для Таллина сигналом: отступать больше некуда. В тот же день, 28 сентября 1939 года, между Эстонией и СССР был заключен договор о взаимопомощи. Вскоре подобные договоры были заключены с Латвией и Литвой. Давление на Финляндию, как известно, подобного эффекта уже не возымело и закончилось кровопролитной войной, но это – отдельная тема. А мы вернемся к пароходу…

Действительно, а кто видел этот «Металлист» и кто занимался, если такое вообще было, его подъемом со дна Нарвского залива? А никто не видел и никто не занимался. Вернее, в документах Балтийского флота есть противоречивые сведения о том, что в указанное время в Нарвском заливе действительно стоял на якоре пароход «Металлист», но достоверных данных о его потоплении нет. Сведения о проведении спасательных работ судна тоже отсутствуют. Все это наводит на мысль, что инцидент с «Металлистом» – чистой воды провокация, направленная на то, чтобы заставить эстонские власти принять предложение советского правительства.

В зарубежной печати долгое время муссировалась версия о том, что «Металлист» был потоплен советскими кораблями. Однако и она не выдерживает критики, поскольку указанные в этих источниках корабли, в частности, подводная лодка Балтийского флота Щ-303, даже не находилась на Балтике.

Что касается самого «Металлиста», то оказалось не так просто установить, о каком вообще судне шла речь в сообщении от 28 сентября 1939 года. Больше всего на эту роль подходит военный транспорт «Металлист», потопленный, как это теперь достоверно известно, у полуострова Ханко 26 июня 1941 года. Возникает вопрос: разве можно судно, потопленное осенью 1939 года, успешно поднять и ввести в строй за такой короткий срок? А если можно, то где хранятся сведения об этом трудовом подвиге? Ответа нет…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.