Глава 11 Год вторжения

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 11

Год вторжения

После поражения в Северной Африке Роммель оказался «не у дел». Гитлер высоко ценил этого молодого фельдмаршала, инициативного, энергичного и пользовавшегося любовью солдат. Роммель и сам рвался в бой, тем более что хотел искупить постигший его провал в Северной Африке.

Фельдмаршал Кессельринг, главнокомандующий германскими войсками Юго-Запада, продолжал сражаться в Италии, и Гитлер принял решение назначить фельдмаршала Роммеля командующим группой армий «Б» в Северной Италии. Перед ним была поставлена задача занять оборонительную позицию в Генуэзском и Венецианском заливах, чтобы не допустить высадку в тылу Кессельринга. Кроме того, он отвечал за переброску в Италию к Кессельрингу немецкого подкрепления через Альпы. Мало того, Роммель должен был следить, чтобы, в случае перехода Италии на сторону противника, разоружение проходило мирным путем, и заниматься реорганизацией частей, сохранивших верность альянсу.

Поставленные задачи, естественно, не подходили такому солдату, как Роммель. Это распределение обязанностей в Италии оказалось не слишком удачным, поскольку ответственность должна была возлагаться только на одного главнокомандующего, но уж никак не на двух. Даже при самых лучших намерениях со стороны обоих фельдмаршалов между ними обязательно должны были возникнуть разногласия. Фигурально выражаясь, Роммель дышал в спину Кессельрингу, который, естественно, вынуждал Гитлера к выбору: или он, или Роммель, но ни в коем случае не вместе. Штаб вермахта пришел к выводу, что следует расформировать штаб группы армий «Б». У Гитлера на этот счет были свои планы. Он считал, что в 1944 году на Западном или на каком-либо другом фронте обязательно произойдет нечто важное, и в этом случае необходимо иметь в резерве штаб группы армий «Б». Однако, чтобы сохранить Роммеля вместе с его штабом, надо было найти им какое-то применение, и Гитлер решил назначить фельдмаршала Роммеля военным инспектором западных оборонительных укреплений. Суть инструкций, полученных Роммелем от Гитлера, так и осталась тайной для командования Западного фронта.

Чем же должен был заниматься Роммель?

1. Ознакомиться с тем сектором фронта, который, по всей видимости, должен был стать решающим, то есть с побережьем Ла-Манша.

2. Вплотную заняться вопросом усиления оборонительных сооружений. Роммель пользовался безграничным доверием Гитлера и тех, кто поддерживал тесные отношения с партийными лидерами, с организацией Тодта, Шпеером, Геббельсом и другими.

3. Использовать накопленный опыт в борьбе с британцами.

Эти три пункта составляли суть инструкций, полученных Роммелем от Гитлера. Начальник штаба вермахта генерал-полковник Йодль обсудил поставленные задачи с Роммелем.

Гитлер, конечно, приказал Роммелю информировать Рундштедта, как главнокомандующего германскими войсками Запада, относительно результатов проведенных проверок. Это назначение оказалось столь же неудачным, как и предыдущее. Опять встал вопрос: либо один главнокомандующий, либо другой. Ответственность должна лежать только на одном военачальнике. Между Рундштедтом и Роммелем не существовало никаких разногласий, чего нельзя сказать о начальниках их штабов. В результате распределения обязанностей, связанных с вмешательством в административную деятельность обоих штабов, неизбежно должны были возникнуть серьезные трения. Роммель неоднократно подчеркивал, что будет подчиняться только Рундштедту, а Рундштедт, в силу возраста, воспитания и следования традициям, был далек от того, чтобы обидеться на появление Роммеля. Мало того, в узком кругу Рундштедт часто с большим уважением говорил о Роммеле, ясно понимая, почему молодой фельдмаршал активно ищет новую сферу применения своей неуемной энергии.

Роммель имел право напрямую докладывать Гитлеру, и теперь армии, находившиеся под командованием Рундштедта, не понимали, кто в действительности осуществляет командование, Рундштедт или генерал-инспектор Роммель. Это неотвратимо вело к ведомственным разногласиям. Роммель выполнял функции военного инспектора Ставки Верховного командования в Дании, и Гитлер заранее официально сообщил командованию Западного фронта о назначении Роммеля генерал-инспектором западного побережья.

По приказу Гитлера в ноябре 1943 года в Париж прибыл фельдмаршал Кейтель. Он заявил, что Гитлер не собирается проводить какие-то изменения и Рундштедт по-прежнему будет решать вопросы тактического использования группы армий «Б». Кейтель выразил точку зрения Гитлера, считавшего Роммеля не стратегом, а инициативным, находчивым солдатом и умным тактиком. Весьма примечательно, что Гитлер всегда рассматривал в качестве возможного преемника Рундштедта фельдмаршала Клюге. Рундштедт был уже официально проинформирован об этом решении фюрера.

По прибытии на Западный фронт Роммель с генералом Гаусом, начальником своего штаба, сразу же провели предварительные переговоры с Рундштедтом. Роммель выразил желание разместиться как можно ближе к побережью, чтобы действовать в тесном сотрудничестве с командованием Западного фронта. Рундштедт согласился с предложением Роммеля, и «штаб группы армий «Б», то есть Роммель со своим штабом, разместился в Фонтенбло.

В декабре 1943 года Рундштедт информировал Роммеля об общей ситуации, сложившейся на Западе, и предполагаемом вторжении западных держав. Суть разговора сводилась к следующему.

В Англии находятся в боевой готовности около шестидесяти дивизий, прекрасно обученных и полностью оснащенных. Проведены все подготовительные мероприятия, предшествующие высадке. По предварительной оценке, в распоряжении противника имеется порядка восьми–десяти танковых и парашютных дивизий. Получить более точные данные не представляется возможным.

Несмотря на собранную на данный момент информацию, все еще нельзя было с уверенностью сказать, в каком месте произойдет высадка союзников. На участке между Дувром и Плимутом размещались две англо-американские группы войск, и следовательно, высадка могла произойти в любой части побережья Ла-Манша. В портах Южной Англии находились небольшие военные корабли союзников. Большие военные корабли швартовались в портах Северной и Центральной Англии. Противник имел абсолютное превосходство в воздухе, и третий воздушный флот был не в том положении, чтобы решительно вступить в боевые действия. Однако к началу вторжения командование Западного фронта ожидало обещанное подкрепление.

Вторжение выпадало на самый благоприятный с точки зрения погоды период с мая по сентябрь 1944 года. Побережье Ла-Манша было наиболее вероятным местом высадки по двум причинам: самый короткий путь до незащищенной Рейнской области и возможность одним ударом отрезать командование Западного фронта от Германии. Высадка в Голландии виделась маловероятной, поскольку особенности рельефа этой страны представляли значительные трудности для проведения крупномасштабных операций, в особенности танковых, а побережье Голландии было довольно хорошо укреплено. Кроме того, многочисленные каналы, реки и заболоченные участки служили естественными оборонительными рубежами. При этом не исключалась возможность высадки в Нормандии, хотя в этом случае союзникам пришлось бы дольше добираться до Германии. И наконец, рассматривался вариант высадки союзников в районе Гавра, с тем чтобы продолжить наступление на Париж.

Высадка с равной степенью вероятности могла произойти в Бретани и в Бискайском заливе, хотя здесь понадобились бы авианосцы для оказания поддержки сухопутным войскам. Высадка в Бискайском заливе стратегически не была выгодна, поскольку пришлось бы проделать слишком большой путь до Германии. Под угрозой оставалось Средиземноморское побережье. Там всегда можно ждать нападения из Италии, Африки или с Корсики и Сардинии. По этой причине шли жаркие споры относительно того, не стоит ли отказаться от усиленного внимания к побережью Южной Франции и перебросить находившиеся там силы в центральную часть, к Парижу.

Роммель получил подробную информацию о войсках, вооружении и строительстве оборонительных сооружений. В разговоре с Роммелем Рундштедт саркастически отозвался об «Атлантическом вале» как о «детище пропаганды». Кроме того, Роммель был проинформирован о нехватке дееспособного резерва, танковых и пехотный дивизий. Тыловые позиции тоже внушали серьезное беспокойство. Нанесенная на карту линия фронта, проходящая через Сомму–Марну–Сону к швейцарской границе, существовала только теоретически. Рундштедт закончил беседу с Роммелем коротким комментарием: «Дела плохи!»

Слова Рундштедта сильно подействовали на Роммеля, но он надеялся, что, обладая влиянием на Гитлера и большую часть партийных и государственных деятелей, сможет в скором времени исправить ситуацию.

Генерал-инспектор с огромным рвением взялся за выполнение поставленной задачи. Он тщательнейшим образом обследовал все побережье, перемещаясь от армии к армии, от корпуса к корпусу, от дивизии к дивизии. Роммель старался выполнить рекомендации Гитлера по усилению оборонительных рубежей. Но… он не мог отдавать приказы армиям, поскольку, в первую очередь, являлся всего лишь инспектором, так что нет ничего странного, что возникли серьезные трения между инспектором и командующими более низкого статуса, чем Рундштедт. Затруднительную ситуацию, создавшуюся между командованием Западного фронта и Роммелем, взялся разрешить Рундштедт, человек благородной души. С этой целью он обратился к Гитлеру.

Роммеля не устраивало его положение, казавшееся ему неопределенным и сомнительным. По его совету Рундштедт внес Гитлеру следующие предложения.

Роммель и его штаб группы армий «Б» отвечают за организацию обороны побережья и, следовательно, несут ответственность за:

1) части, защищающие датское побережье;

2) 15-ю армию, расположенную между Остенде и Гавром;

3) 7-ю армию, расположенную на отрезке от Гавра до устья Луары. Этот сектор включал Нормандию и Бретань.

Таким образом, Роммель получил самый ответственный участок, Ла-Манш вместе с Нормандией и Бретанью. Теперь он отвечал за эту территорию и, являясь командующим, мог отдавать приказы в своей зоне.

Позже к нему присоединилась группа армий «Г» под командованием Блашковица. Под его командованием находились:

1) 1-я армия, занявшая позиции между устьем Луары и Биаррицем, то есть на побережье Бискайского залива;

2) войска прикрытия на северных склонах Пиренеев;

3) 19-я армия, находившаяся на Средиземноморском побережье между Вандром и Ментоной;

4) альпийские отряды прикрытия между Ментоной и Монбланом.

Группа армий «Б» под командованием Роммеля и группа армий «Г» под командованием Блашковица подчинялись главнокомандующему германскими войсками Запада Рундштедту, который должен был взаимодействовать с третьим воздушным флотом, западной военно-морской группой и военными командующими в Париже и Брюсселе. После нескольких обращений Гитлер в принципе согласился с предложениями Рундштедта и отдал необходимые приказы, хотя группа армий «Г» была еще не сформирована. Блашковиц являлся отличным солдатом, но Гитлер относился к нему с прохладцей. Он, вероятно, не хотел, чтобы Блашковиц оказался в равном положении с Роммелем. Наконец, проблема была урегулирована и каждый принялся решать поставленную перед ним задачу. Поначалу еще возникали некоторые разногласия, поскольку Роммель оставался инспектором всего побережья и, следовательно, имел право контролировать участок фронта под командованием Блашковица.

В начале 1944 года в Париже были проведены учения, на которых присутствовал генерал-квартирмейстер сухопутных войск. Разработчиком стратегии учений являлся начальник оперативного отдела штаба командования Западного фронта полковник Циммерман. Он взял за основу реальную ситуацию, которая могла бы сложиться во время вторжения союзнических армий. Полковник предположил, что высадка произойдет на побережье полуострова Котантен и с воздуха в Нормандии.

Гитлер испытывал серьезное беспокойство в отношении Запада, особенно после полученного в октябре 1943 года меморандума Рундштедта, и направил на Западный фронт начальника штаба вермахта генерал-полковника Йодля. Вообще-то Гитлеру было не свойственно надолго отпускать лиц из своего ближайшего окружения; он поступал так только в случае крайней необходимости.

Йодль должен был провести инспекцию побережья Ла-Манша, то есть 15-й армии; генерал фон Бутлар – 7-й армии (Нормандия, Бретань), а генерал Варлимонт – южного побережья, после чего доложить результаты инспекции Гитлеру. Рундштедт, воспользовавшись возможностью, откровенно высказал генерал-полковнику Йодлю свое мнение о сложившемся на Западе положении и методах работы Верховного командования. После проведения инспекционной поездки генералы представили Гитлеру отчет, подчеркнув, что на Западе существуют две диаметрально противоположные точки зрения.

1. Рундштедт, начальник его штаба и начальник оперативного отдела считают, что в любом случае имеющимися в их распоряжении силами не удержать побережье. Противник, сконцентрировав мощные ресурсы, легко преодолеет любую из укрепленных береговых позиций. Береговые дивизии, конечно, могут затруднить высадку и задержать врага, но затем оборона на Западе должна стать мобильной, то есть стратегической. А для этого необходимо иметь значительный резерв в центральной части, в районе Парижа, и обещанное подкрепление люфтваффе.

2. Роммель, на основании личного опыта, приобретенного в Африке и Италии, стоял на той позиции, что именно «Западный вал» позволит удержать противника, если к тому же все дивизии, включая танковые, будут сконцентрированы на побережье.

Итак, противоборствовали два мнения: стратега Рундштедта – сторонника мобильной обороны – и тактика Роммеля – сторонника позиционной обороны. Рундштедт всегда помнил о том, что, являясь главнокомандующим германскими войсками Запада, он отвечает за все фронты, а Роммель, находясь в подчинении главнокомандующего, – только за свою часть фронта. Понятно, что Роммель заботился только о своем секторе на побережье Ла-Манша, в то время как Рундштедт должен был исходить из того, что высадка может произойти в Бискайском заливе или на Средиземноморье. И что делать в этом случае?

Если все пехотные и танковые дивизии окажутся на побережье, то их будет трудно оттянуть в другое место под непрерывным вражеским огнем. И тогда каким образом отражать нападение противника на других фронтах, находящихся под командованием Рундштедта?

Если бы Роммель занимал пост главнокомандующего германскими войсками Запада, он, конечно, оставил бы в тылу несколько резервных танковых дивизий, чтобы иметь возможность в случае необходимости использовать их на других фронтах. Этот вопрос являлся предметом жарких споров, хотя на деле все было достаточно просто. Если бы был точно известен сектор высадки, то туда можно было бы заблаговременно переместить все имеющиеся в распоряжении силы. Но когда нет информации, где произойдет высадка, и нет уверенности, что противник произведет высадку только в одном месте, командование не может рисковать и стягивать все силы в одно место. Генерал-полковник Йодль изложил два этих диаметрально противоположных мнения Гитлеру.

Особое впечатление на Гитлера произвело мнение генерала Маркса, командующего в Нормандии, человека, благодаря своим способностям получившего широкую известность в армии. Он откровенно заявил, что, имея «две с половиной дивизии», не сможет не то что держать оборону, но даже приостановить наступление противника, высадившегося на побережье. Противник сумеет за короткое время легко прорвать фронт в любой точке. Йодль подтвердил, что невозможно удержать побережье имеющимися в распоряжении командования Западного фронта силами, и подписался под мнением Рундштедта о необходимости иметь в резерве сильные танковые дивизии.

Гитлер в целом одобрил выводы начальника своего оперативного штаба. Он, конечно, поддерживал точку зрения Роммеля, но согласился сформировать резерв командования Западного фронта в районе Парижа. Однако резерв должен был состоять из танковых дивизий, пришедших с Восточного фронта, которые требовали серьезного ремонта. Кроме того, Гитлер издал приказ, согласно которому он оставлял за собой исключительное право вводить этот резерв в бой. Будущее показало, к каким страшным последствиям привел этот приказ!

Ни для кого не являлась тайной склонность Гитлера переоценивать систему оборонительных сооружений, о чем уже упоминалось в этой книге. Он верил, или ему хотелось верить, что голубая линия, бегущая вдоль побережья, с множеством укреплений, сделанных по последнему слову техники, герметично блокирует любую атаку. Он внимательно изучал разложенные на столе оперативные карты, далекие от реальности. Они оказывали умиротворяющее воздействие и будили воображение. Но Гитлер был бы неприятно удивлен, если бы узнал, насколько слабым был этот оборонительный рубеж в действительности. Он всячески старался отогнать от себя непрошеные мысли, хотя не мог избавиться от растущей тревоги; постепенно он стал склоняться к мысли, что имеет смысл перейти от позиционной к мобильной обороне.

Однако, находясь под влиянием Роммеля, Гитлер все же испытывал колебания. Хочу сказать, что фюрер, несмотря на впечатление, которое он производил, не был сильным человеком. Рундштедт и те, кто хорошо знали фюрера, понимали, что он легко внушаем и быстро меняет точку зрения. Часто случалось, что начальник Генерального штаба генерал-полковник Гальдер упорно убеждал и, казалось, убедил в чем-то Гитлера, и тут же выходил приказ противоположного содержания. Значит, кто-то другой умудрился переубедить Гитлера, и тот согласился…

Роммель имел обыкновение практически каждый день звонить Гитлеру. Рундштедт не звонил никогда. Надо было видеть, как Роммель и Гитлер живо обсуждали все вопросы. Они часами говорили о технических новшествах, которыми Роммель увлекался не меньше Гитлера. Геббельс, Гиммлер, Шпеер, используя влияние Роммеля на Гитлера в своих целях, убеждали Гитлера следовать его советам.

Вне всякого сомнения, Роммель, руководствуясь собственным убеждением и поощряемый партийными лидерами, оказал влияние на мнение Гитлера. В результате от оборонительной стратегии, разрабатывавшейся в течение длительного времени в соответствии с фундаментальными принципами, отказались незадолго перед вторжением союзников.

Однако следует отметить, что различие в точках зрения двух фельдмаршалов никогда не опускалось на личный уровень. Роммель, упрямый и своевольный человек, тесно общавшийся с Гитлером, тем не менее охотно подчинялся Рундштедту, и у них сохранялись дружеские отношения. То же самое можно сказать и по поводу нового начальника штаба Роммеля, генерал-лейтенанта Шпейделя, сменившего на этом посту генерала Гауса весной 1944 года. Этот весьма проницательный и расчетливый штабист умел вовремя погасить готовые вспыхнуть разногласия между штабами Рундштедта и Роммеля.

Начальники обоих штабов, командования германскими войсками Запада и группы армий «Б», были знакомы с 1920 года и действовали в полном согласии, естественно согласуясь с мнением своих командующих. Кроме того, они считали своей прямой обязанностью выполнять посредническую миссию в случае возникновения в своих штабах любых конфликтов.

В феврале 1944 года Рундштедт проводил отпуск в Бад-Тельце, в Баварии. Его замещал в это время фельдмаршал Шперле, главнокомандующий третьим воздушным флотом. Во время отсутствия Рундштедта фельдмаршал Роммель попросил меня принять участие в инспекционной поездке в Бретань, чтобы я смог лучше ознакомиться с береговыми оборонительными сооружениями. Эта поездка предоставляла удобную возможность лучше узнать Роммеля. За три дня мы проехали от Сен-Назера через Лорьян–Брест до Сен-Брие и далее в Рен, к командованию 7-й армии, дислоцировавшейся в этом районе (командующий генерал-полковник Дольман).

Роммель вставал рано; его день начинался в восемь утра. Он наблюдал, чем занимаются солдаты, задавал вопросы командирам, осматривал защитные сооружения и резко критиковал за невыполнение высказанных им замечаний. Следует отметить, что командиры испытывали некий благоговейный страх перед Роммелем. Известие о его прибытии сопровождалось шутливым криком: «Роммель ante portas»[38].

Особый интерес Роммель проявлял к работе инженеров, в разговоре любил подчеркнуть, что учился в военной академии и что основной интерес у него вызывали технические дисциплины. По этой причине в инспекционных поездках его всегда сопровождал генерал Майс, инженер из группы армий «Б». Со стороны мне было ясно видно, как увлечен Роммель технической стороной дела.

В то время его неотступно мучили три вопроса.

1. Минные поля. Ему требовались миллионы мин, чтобы заминировать огромные пространства. Поскольку он не мог получить требуемое количество мин из Германии, то заставил работать заводы во Франции.

2. Защитные посадки. В его голове постоянно рождались новые идеи. Например, ему пришла в голову мысль засадить минные поля смородиновыми кустами. В войсках придуманные Роммелем посадки в шутку прозвали «спаржей Роммеля». С помощью кустов и молодых деревьев Роммель надеялся помешать авиации противника приземлиться в опасных для немцев местах. Для посадки огромного количества растений он решил привлечь мужское население, объявив, что добровольцев будут бесплатно кормить и даже заплатят за эту работу. Немецкие солдаты и французские добровольцы с огромным усердием копали «грядки для спаржи Роммеля». Запоминающаяся картина!

3. Создание препятствий непосредственно на береговой полосе. Роммель приказал во время отлива установить столбы наподобие частокола, надеясь с их помощью помешать кораблям противника подойти к берегу. Зачастую вся кропотливая работа по установке столбов шла насмарку во время сильного волнения. Но изобретательному фельдмаршалу все было мало. У него родилась идея увенчать каждый столб миной наподобие шляпы. Можете себе представить, какие гигантские усилия пришлось предпринять солдатам, чтобы установить по всему фронту эти необычные препятствия. Понятно, что для усиления всех рубежей не хватало ни времени, ни рабочих рук, ни материалов. Роммель болезненно реагировал, если не выполнялись его указания, и не желал выслушивать никаких оправданий.

Вечером, закончив с делами, Роммель обычно заходил к медсестрам из Красного Креста. Когда все собирались за столом, казалось, что мыслями Роммель где-то очень далеко. Он не курил, очень мало ел и пил. Его мозг постоянно генерировал новые идеи. Казалось, что он абсолютно равнодушен к природе, его не интересовали исторические ценности. Роммель был солдатом, и только солдатом. Сидя за обеденным столом, он часто брал карандаш и лист бумаги и набрасывал эскиз очередного приспособления. Затем передавал его генералу из инженерной службы и просил сообщить свое мнение на следующее утро. Он требовал, чтобы инженеры, артиллеристы и моряки тоже высказывали свои предложения относительно укрепления оборонительных рубежей. Роммель рано ложился спать, чтобы, проснувшись рано утром бодрым и свежим, вновь приняться за работу. Как правило, рядом с ним всегда находилась пара-тройка военных фотографов, которые при каждом удобном случае делали фотографии: «Роммель на побережье», «Роммель в инспекционной поездке» и тому подобное.

Фельдмаршал Роммель был не только хитер, храбр, находчив и полон идей, но и наделен богатым воображением. Ему пришло в голову затопить широкую полосу земли за расположением 15-й армии, но Рундштедт, не желая наносить вреда местному населению, отклонил его идею. Хотя с тактической точки зрения это было верное решение. Конечным пунктом инспекционной поездки был Рен, а оттуда мы, сделав приличный крюк через Ле-Ман, отправились в Париж. Роммель отправил всех сопровождающих вперед, и обратный путь мы проделали вдвоем на его машине. Воспользовавшись возможностью, он излил мне душу.

Как только мы выехали из Рена, Роммель начал рассказывать мне о кампании в Африке. Он подверг резкой критике ряд высокопоставленных персон. Все трудности с командованием, по его мнению, были связаны с отвратительной организацией верхних эшелонов командования. Приказы отдавали все, кому не лень: Гитлер, Муссолини, Верховное командование вермахта, главнокомандующий в Италии Кессельринг и рейхсмаршал Геринг. Как мог руководить кампанией даже такой человек, как Роммель, если столько людей вмешивались в его дела? Положение, в котором оказался тогда Роммель, очень напоминало ситуацию, сложившуюся на Западе. Рундштедт тоже был в какой-то степени лишен возможности самостоятельно принимать решения.

Роммель смог отбросить англичан и выйти к границам Египта. Он был спокоен, ведь за его спиной находились опорные пункты и базы снабжения на Суэцком канале. Но когда британский морской и воздушный флоты отрезали пути поставки, Роммель пал духом. В его распоряжении находилось не более восьмидесяти легких истребителей, ограниченные запасы топлива и боеприпасов. Кроме того, он понес значительные потери в танках. В Средиземноморье страны оси утратили превосходство на море и в воздухе. Многие суда, перевозившие подкрепление, боеприпасы и топливо, были потоплены. Роммель с самого начала неоднократно предупреждал Гитлера о возможности возникновения подобной ситуации, но так и не смог добиться никаких адекватных действий со стороны Верховного главнокомандующего.

Тогда Роммель вылетел к Гитлеру, чтобы лично объяснить возникшие проблемы. С горечью молодой фельдмаршал поведал о том, насколько сдержанно встретили его в штабе Верховного командования вермахта. Роммель дал выход накопившемуся гневу в присутствии гитлеровского окружения. Однако днем Гитлер пригласил фельдмаршала на чай, открыто продемонстрировав свое расположение к Роммелю. «Окружение» мгновенно отреагировало и стало вести себя более дружелюбно. Так обычно и происходит в подобных случаях, и не только в военных кругах.

За всю поездку Роммель ни разу не сказал ничего плохого о самом Гитлере. Он гневно высказывался в адрес системы в целом, но ограничивался исключительно военной сферой, не затрагивая политическую сторону, которая, казалось, не вызывала у него никакого интереса. Роммель выразил надежду, что союзники дадут ему время до мая, а «затем могут высаживаться», заявил он. Роммель рассчитывая, что к маю он успеет в должной мере усилить береговую оборону. Кроме того, он объяснил, почему хочет разместить танковые дивизии вблизи побережья. Он ознакомился с modus operandi[39] британских ВВС в Африке и был убежден, что в любом случае не удастся перебрасывать танковые дивизии ни днем, ни по ночам, поскольку они будут тут же атакованы с воздуха.

Вполне убедительная причина. Но в таком случае требовалось заранее знать место высадки противника, ведь, следуя его логике, если танковые дивизии займут неправильную позицию, то уже не смогут переместиться в другое место. Кроме того, если противник подвергнет фортификационные сооружения массированному обстрелу, то тогда, как считал Рундштедт, и танки попадут под обстрел. Так не лучше ли оставить их в глубоком тылу? Обе точки зрения имели право на существование. Кроме того, не стоит забывать, что Рундштедту обещали к началу вторжения на Запад прислать дополнительные авиационные формирования. К сожалению, Гитлер полностью не разделял ни одну точку зрения. Гитлер принял компромиссное решение. Позже он передал в распоряжение Роммеля несколько танковых дивизий, оставив командование Западного фронта без резерва.

Во время поездки Роммель затронул личные темы. Он признался, что после войны мечтает разбить у своего дома большой фруктовый сад, построить оранжереи и выращивать в них цветы и овощи. Надо сказать, что оба фельдмаршала, Рундштедт и Роммель, любили цветы и животных; в этом их вкусы полностью совпадали. Я с большим интересом слушал Роммеля, и мы не заметили, как оказались уже в окрестностях Парижа и умудрились проскочить Ла-Рош-Гийон, где располагался штаб группы армий «Б». Но я жил в отеле «Георг V», и Роммель сначала завез меня.

За эту поездку я лучше узнал Роммеля, понял его человеческую сущность. Провал кампании в Северной Африке теперь не казался мне результатом ошибок, допущенных фельдмаршалом Роммелем. В любом случае инициативность Роммеля, его неутомимый и изобретательный ум заслуживали самой высокой оценки.

В 1944 году создалось настолько тяжелое военно-политическое положение, так осложнилась ситуация с людскими и материальными ресурсами, что никакое минирование, посадки и возведение «частоколов» не могли остановить вторжение союзников. Было бессмысленно надеяться, что возможно удержать огромной протяженности фронт. Никакие технические усовершенствования не могли оказать существенное влияние на ход событий. 6 июня 1944 года союзники произвели высадку на побережье.

Вполне вероятно, что поначалу, по результатам аэрофотосъемки, разведывательных операций и наземной разведки, союзники не могли составить четкое мнение относительно объектов, находившихся на побережье. Но очень скоро они поняли, сколь незначительными средствами располагает противник, который, испытывая недостаток в людских и материальных ресурсах, собирался оборонять широкую береговую полосу.

Зимой штаб командования Западного фронта, как я уже говорил, размещался в гостинице «Георг V» в Париже, а весной переехал в Сен-Жермен. Переезд был связан с дефицитом угля, необходимого для протапливания парижских гостиниц. Рундштедт, начальник его штаба и личный адъютант поселились на вилле с садом. Рундштедт, обожавший цветы, долгие часы проводил в разговорах со старым садовником-французом.

В 1943 году в доме не было подвала, который можно было использовать в качестве укрытия во время воздушных налетов. Любая бомба могла разрушить весь дом. Мало того, дом практически не охранялся, и любой человек с улицы мог спокойно зайти на виллу. Рундштедт даже не задумывался на эту тему. Он никогда не носил оружие, и во время прогулок его сопровождал только адъютант. По утрам они проходили через Сен-Жермен в городской парк и проводили в нем пару часов.

Попытка незаметно приставить к Рундштедту двух немецких агентов не увенчалась успехом. Рундштедт мгновенно заметил, что за ним на некотором расстоянии следуют два человека, и легко избавился от «непрошеных поклонников», как он в шутку окрестил этих агентов. Когда дорожка завернула за угол, фельдмаршал неожиданно скрылся среди деревьев, оставив сопровождающих «с носом». Его прогулки зачастую были связаны с забавными случаями. Фельдмаршал всегда носил в карманах шоколад, чтобы угощать детей, которые отлично знали маршрут фельдмаршала и поджидали его в одном и том же месте. Во время прогулок он часто встречал мэра, аббата из монастыря и французских офицеров в штатском. Вежливо приветствуя идущего навстречу человека, Рундштедт уступал ему дорогу!

Гитлер узнал, что главнокомандующий германскими войсками Запада не имеет никакой защиты от воздушных налетов. В Сен-Жермене имелось всего несколько зенитных орудий малого калибра. По словам местных жителей, «лучшей защитой от воздушных налетов являлся сам фельдмаршал фон Рундштедт». Фельдмаршал как-то заметил, что с одинаковой вероятностью можно погибнуть как в собственной постели, так и в подвале, поэтому не считал нужным строить защитные сооружения. Гитлер считал иначе, и я получил приказ немедленно обеспечить необходимую защиту. Когда Гитлер узнал о категорическом отказе фельдмаршала, он поручил организации Тодта заняться этим вопросом и доложить ему об исполнении.

Пока Рундштедт проводил отпуск в Бад-Тельце, в подвале дома в Сен-Жермене начались работы по оборудованию временного бомбоубежища. К возвращению фельдмаршала убежище было готово. Но Гитлер на этом не остановился. Он приказал построить в саду подземный бункер. Строительство бункера и подземного хода, связавшего его с домом, опять приурочили к очередному отпуску Рундштедта. Во время работ больше всего боялись повредить растения в любимом саду Рундштедта.

Все понимали, что Рундштедт будет крайне раздосадован, если при строительстве бункера пострадает хотя бы одно дерево или лужайка, поэтому рабочие старались делать все с максимальной осторожностью. Однако живая изгородь в одном месте все-таки пострадала, и каждый раз, когда главнокомандующий проходил мимо этого места, он недвусмысленно высказывался в адрес строителей.

Что касается оперативного штаба командования Западного фронта, то здесь вопрос решался иначе. Штаб, имевший в своем распоряжении сложную телефонную сеть, телеграф, радиостанцию, не должен был прерывать свою работу ни при каких обстоятельствах. Организация Тодта построила большой бункер, находившийся неподалеку от виллы Рундштедта, для оперативного штаба. Все остальные, пока оставались в Сен-Жермене (до середины августа 1944 года), обходились без защитных сооружений.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.