РЕВНИВАЯ ЖЕНЩИНА ХОЧЕТ ОТРАВИТЬ БОНАПАРТА
РЕВНИВАЯ ЖЕНЩИНА ХОЧЕТ ОТРАВИТЬ БОНАПАРТА
Давать — большее счастье, чем получать.
ДЕЯНИЯ АПОСТОЛОВ
Вечером 21 ноября 1787 года в галереях Пале-Рояля дул противный ледяной ветер. Молодые особы, посещавшие это место, которых называли то потаскухами, то шлюхами, то «чистильщицами курительных трубок», прогуливались быстрым шагом, чтобы согреть свое «сокровище» — оно могло им понадобиться в любой момент.
Время от времени одна из них окликала какого-нибудь прохожего, нахваливая свои «умения» и предлагая сладостные развлечения, например, способ «любящая собака», «восточная бабочка» или «японская труба», бывшие в моде в ту эпоху.
Раззадоренный парижанин подозрительно спрашивал о цене. Поломавшись для виду, он давал увлечь себя куда-то на темную лестницу, его вели в комнату и честно предоставляли все обещанные услуги…
К одиннадцати часам вечера в галерее осталась всего одна девушка. Она дрожала от холода и уже собиралась вернуться домой, когда из темноты к ней шагнул молодой артиллерийский лейтенант. Маленький, худой, сухощавый — в нем не было ничего привлекательного.
Несколько мгновений он колебался — девушка даже подумала, что застенчивый молодой человек стесняется своей девственности и сгорает от желания и любопытства. Она не ошиблась. Вот уже несколько месяцев этот безбородый и прыщавый офицер страдал от ощущения растущей мужской силы и тайно интересовался всеми проявлениями эротизма. Он жадно интересовался жизнью сведен, куртизанок и лесбиянок, читал всяческие непристойные газетенки и журналы, разыскивал рецепты и способы любовных игр, а вечером записывал в дневник рекомендации типа: «воды девственниц» или «пастилок Ришелье, способствующих большему пылу в любви». Интересовался лейтенант и положительными свойствами шпанской мушки…
Несмотря на жадный интерес к женщинам, он был девственником в свои восемнадцать лет и очень страдал от этого.
Виновата была не только его неказистая внешность, вторым препятствием было имя. Молодого лейтенанта звали Наполеоне ди Буонапарте. Услышав, как зовут юношу, все девицы немедленно покатывались со смеху.
Молодому человеку надоело стыдиться своего имени, поэтому ноябрьским вечером он и пришел в Пале-Рояль: девицы здесь были ласковыми, умели держать язык за зубами и не спрашивали клиента, как его зовут.
* * *
Стараясь выглядеть настоящим мужчиной, он начал разговор с проституткой с расспросов о ее «профессии», потом вдруг с дерзостью, свойственной очень застенчивым людям, спросил, как она лишилась невинности. И только после этого утратил наконец свою собственную…
Но пусть лучше сам Бонапарт опишет эту знаменитую сцену, переиначенную столькими историками.
«Четверг, 22 ноября 1787 года. Париж.
Особняк Шербур, улица Фур-Сент-Оноре. Я вышел от итальянцев и прогуливался быстрыми шагами по аллеям Пале-Рояля. Я совершенно не ощущал холода, благодаря закаленности и сильным чувствам, волновавшим тогда мою душу; как только я немного пришел в себя, осенний холод проник в жилы, и я решил войти под аркады галереи. Неожиданно мой взгляд скользнул по молодой девушке, стоявшей неподалеку от железных ворот. То, что в такой поздний час совсем молоденькая девушка обреталась в этом малопочтенном месте, не оставляло сомнений; передо мной была проститутка. Я пригляделся повнимательнее: она остановилась и посмотрела на меня — маленькая, застенчивая. Меня поразило сходство между нами, ее робость внушила мне уверенность в себе, и я решил заговорить с ней… Я говорил с ней, я, всегда ненавидевший шлюх, я, которого оскорблял даже взгляд, брошенный на меня девкой!.. Но эта девушка была так бледна и слаба, что вполне могла удовлетворить мое жгучее любопытство, если, конечно, не была глупа как пробка.
— Вы совершенно замерзли, — сказал я, — зачем же вы бродите по аллеям?
— Ах, мсье, я все-таки надеюсь найти клиента. Нужно же мне оправдать вечер.
Равнодушие ее тона, привычные слова окончательно убедили меня, и я решил пойти с ней.
— Вы мне кажетесь очень слабой, как же вы занимаетесь своим делом, ведь это очень утомительно?
— Черт возьми, мсье, нужно ведь как-то жить!
— Да, конечно, но неужели вы не могли найти себе дела, больше подходящего вашему здоровью?
— Нет, мсье, жизнь есть жизнь…
Я был очарован: она мне отвечала — такого успеха я еще ни с кем не добивался.
— Вы, вероятно, приехали откуда-нибудь с севера, раз не боитесь холода?
— Я родилась в Бретани, в Нанте.
— Я знаю эти места. Прошу вас, расскажите мне, как вы потеряли невинность.
— Первым у меня был офицер…
— Вы злились на него?
— А вы как думаете?! (Она вдруг заговорила очень выразительным вкрадчивым голосом.) Моя сестра, например, очень удачно вышла замуж и прекрасно устроена. Я тоже могла бы жить вполне достойно.
— Когда вы приехали в Париж?
— Тот негодяй бросил меня, и мне пришлось бежать от гнева матери. Появился другой человек, тоже военный, он-то и привез меня сюда, но очень скоро тоже оставил… С третьим любовником я прожила три года, он был француз, но дела призвали его в Лондон, он и сейчас там. Послушайте, мсье… пойдемте лучше к вам.
— Но что мы будем у меня делать?
— Ну, мсье, мы хоть согреемся, а я смогу доставить вам удовольствие…
Я не стал спорить. Своими последними вопросами я хотел доказать ей, что расспрашиваю ее не из простого любопытства и что у меня вполне определенные намерения на ее счет…» [118].
Это первое, почти тайное, соприкосновение с теми, кого он называл «сексуальными особами», станет началом выдающейся любовной карьеры; как пишет Жан Саван, «его связи и приключения, безусловно, превосходят числом и разнообразием доблести Короля-Солнце и Возлюбленного» [119].
Наполеон не терял времени попусту в. постели, он ковал там свою будущую судьбу. Почти все женщины, с которыми он был близок в период с 1789 года по 13 вандемьера, открывали ему нужные двери, помогали перешагнуть очередную ступеньку или возвращали на «императорскую дорогу», когда он пытался с нее свернуть.
Самые первые его любовницы помогли отточить слабую любовную технику. «Скромные работницы, обтесывавшие этого великого человека, они имеют право на нашу благодарность. Без них Наполеону никогда не удалось бы ослепить других, тех, кто, обезумев от благодарности за наслаждение, будут, трепеща, вскакивать с постелей, чтобы дать ему власть и славу…» [120].
Именно этим тайным скромным труженицам мы и воздадим сейчас должное…
* * *
Весной 1789 года Бонапарт был любовником молодой бургундки Манески Пние, с которой он познакомился в Оксопе. В этот момент его посылают в Сер, где внезапно начались мятежи. Он сумел организовать себе весьма приятное существование: по долгу службы он должен был следить за порядком в маленьком городке и его окрестностях, поэтому завел сразу двух любовниц — одну в полях, очаровательную фермершу госпожу Г… де Ф.., а другую — в городе — госпожу Приер, жену высокопоставленного чиновника [121].
Для пущего удобства он взял в любовницы дочь своих домохозяев, чтобы не скучать в дождливую погоду…
Устроившись таким образом, он провел в Бургундии несколько упоительных и весьма полезных для будущей карьеры месяцев.
К концу лета Бонапарт решил использовать начинавшуюся революцию, чтобы избавить родную Корсику от французского владычества. Он немедленно испросил отпуск и уехал в Аяччо, собираясь стать хозяином маленького острова.
Приехав, он немедленно пошел на службу к Паоли и вместе с братом Жозефом начал повсюду произносить страстные речи против захватчиков.
Однако вскоре у него появились гораздо более приятные занятия.
Однажды он встретился с молодой женщиной, некой госпожой Далетти, чей бурный темперамент составлял гордость мужа.
Лукавые глаза очаровательной молодой женщины привлекли внимание Бонапарта, он забыл об организации национальной гвардии и употребил свои знания в области стратегии, полученные в Высшей военной школе, чтобы одержать более мирную победу…
Госпожа Далетти сопротивлялась не слишком долго. Она быстро отдалась страстному артиллеристу, который, по словам одного ехидного памфлетиста, приходил в ее спальню почти каждый вечер «оттачивать свое оружие».
Их связь длилась несколько месяцев, пока Наполеон не познакомился с прекрасной молодой жительницей Аяччо и не оставил ради ее огромных золотистых глаз свою первую любовницу. Поняв, что у нее появилась соперница, госпожа Далетти, женщина с принципами, немедленно решила убить неверного поклонника.
Вот как описывает эту малоизвестную историю Дорис.
«У одного капитана Национальной гвардии, господина Дживорни Далетти, была очень красивая жена, одна из самых очаровательных жительниц острова, с которой Наполеон давно состоял в интимной связи. Все, кроме, пожалуй, мужа, знали о том, что они любовники, Бонапарт бывал в доме Далетти на всех обедах, во время всех праздников. Госпожа Далетти принимала Бонапарта даже в отсутствие мужа. Внезапно ей стало казаться, что пыл любовника остывает. Она нежно упрекнула его, что он тратит свою страсть „в других домах“, он пытался оправдаться, но в сердце женщины уже поселилась змея ревности. С этой минуты госпожа Далетти не знала ни минуты покоя: или Наполеон будет принадлежать ей безраздельно, как прежде, или она сумеет отомстить за себя.
Как-то вечером Бонапарт получил записку от своей неистовой любовницы. Она писала, что муж будет обедать в городе, и приглашала заменить его.
Приглашение так польстило честолюбию Наполеона, что он не смог отказаться и немедленно отправился к возлюбленной.
Ужин прошел очень весело, хотя госпожа Далетти казалась слегка озабоченной. Несколько раз Бонапарт ловил на себе ее недобрый взгляд. Откланявшись, он вернулся домой и лег спать. Два часа спустя он проснулся от страшных колик в желудке, позвал на помощь, немедленно сбежались мать, сестры и многочисленная прислуга. Госпожа Петиция, нежно любившая сына, закричала от ужаса, увидев искаженное болью лицо Бонапарта. Немедленно вызвали врача, он прописал больному микстуру, которая немножко облегчила страдания».
Петиция сообщила о болезни сына чете Далетти, и на рассвете они пришли его навестить. Жена спросила Наполеона, изобразив на лице сострадание:
— Что с вами, мой бедный друг?
— Не знаю, но страдаю я ужасно. Тогда госпожа Далетти наклонилась к его уху и шепотом сказала:
— Подлец, вы покинули меня. Я все вам отдала, вы поклялись любить меня одну и изменили, но я сумела отомстить за себя — я вас отравила. Объявите же всем о моем преступлении, а я расскажу о вашем. Здесь мой муж, он корсиканец и знает, как наказать человека, посягнувшего на его честь!
Бонапарт понял, что лучше промолчать. Он позвал мать и сказал ей, что госпожа Далетти только что напомнила ему, что угощала его накануне грибами.
Вновь позвали врача, который дал Наполеону необходимое противоядие.
Несколько дней спустя госпожа Далетти, к своему глубокому разочарованию, узнала, что он совершенно поправился.
* * *
Шестимесячный отпуск Наполеона заканчивался, и он должен был в начале марта 1790 года вернуться в свой полк. Но он всегда был очень привязан к семье и остался на Корсике еще на год.
Чтобы развлечься, он ходил в горы собирать цветы со своей новой любовницей. Если шел дождь, молодые люди просто ложились в постель и для собственного удовольствия проделывали упражнение, включенное папашей Лотом в его образовательную систему.
Маленький артиллерийский лейтенант прожил на острове этот год, наслаждаясь жизнью, вдали от революционной Франции.
В феврале 1791 года, через восемнадцать месяцев. Наполеон вынужден был вернуться в Оксон, где стоял его полк.
Товарищи нашли, что он очень изменился. Молодые корсиканки поселили в его сердце горькое чувство, он стал мечтательным и романтичным. По вечерам он описывал свое разочарование в любви:
«Я считаю любовь вредной для общества и личного счастья человека, — писал он в дневнике. — Мне кажется, любовь причиняет больше зла… и было бы Божьей милостью избавить от нее и нас и весь мир» [122].
Подобные мысли не помешали ему через некоторое время участвовать в конкурсе Лионской академии, представив выспреннее и запутанное эссе б любовной страсти…
Эта побочная деятельность Бонапарта мало беспокоила его армейское начальство. Ему даже присвоили очередное звание.
Восхищенный Наполеон решил отпраздновать новый чин и немного отдохнуть: он попросил отпуск на год н уехал в Аяччо собирать цветы. Он не только изучал корсиканскую флору, но, как обычно, занялся и фауной, особенно интересуясь «мастью горных овечек», как тогда шутили. Он так увлекся, что не стал возвращаться в полк, и его вскоре уволили из армии. Наполеон, не ожидавший этого, кинулся в Париж, чтобы потребовать своего восстановления. Он был так красноречив и ловок, что его тут же сделали капитаном…
Вне себя от счастья. Наполеон отправился в Марсель, сел на корабль и на девять месяцев отправился на родной остров, чтобы разделить радость с близкими.
Пока Бонапарт прогуливался в приятной компании по горам, Конвент объявил, что Родина в опасности. Эта новость не очень взволновала Наполеона: спокойствие родного острова нравилось ему явно больше, чем смута полей сражения, где в любой момент можно было поймать пулю [123].
Летом 1793 года Наполеон выступил против Паолп, который хотел сдать Корсику англичанам. Немедленно все сторонники старого корсиканца ополчились против семьи Бонапарта, скоро положение стало таким опасным, что Летиция вместе с детьми бежала на континент.
И тут счастливая звезда молодого офицера вновь помогла ему: он встретил женщину, которая станет подталкивать его к славе и внушать, что он должен быть героем… Послушаем, что пишет об этом Дорис:
«Политические волнения на Корсике вскоре заставили Наполеона и его семью бежать во Францию. Они высадились в Марселе, где Наполеон познакомился с необыкновенной женщиной. Ее звали Шарлотта Миделтон, она была дочерью француженки и американского моряка. Мать Шарлотты рано умерла, а отец ни в чем не стеснял ее свободы. Она была великолепно сложена, а чудесные черные, полные живого огня глаза могли победить сердце любого мужчины. Она говорила удивительным, полным метафор и неологизмов языком (кстати, Наполеон ее часто упрекал в этом), Шарлотта отвечала:
— Вы рутинер, у меня в голове в тысячу раз больше мыслей, чем у вас слов! И я должна высказывать их, иначе просто лопну.
Эта дерзость нравилась молодому человеку. Он говорил с молодой женщиной о любви и чувствовал себя счастливым. Однако ей нужен был не просто любовник. Она была не менее честолюбива, чем Наполеон, именно она подталкивала его к возврату в армию.
Ей удалось даже представить его Баррасу, приехавшему в Вар, и Бонапарт вновь стал артиллерийским лейтенантом.
Вскоре его назначили командиром батальона, и он участвовал в осаде Тулона.
«Общеизвестно, что успехом этой осады Франция обязана храбрости будущего монарха. Там были более опытные офицеры, но именно Наполеон установил батарею, разгромившую врага. Однако не все историки упоминают о том, что идея этой батареи принадлежала Шарлотте; она не покидала молодого корсиканца даже в разгар боя. Когда погибли лучшие капониры, Бонапарт сам схватился за фитиль, а бесстрашная Шарлотта подносила ему последние снаряды [124].
Тулон был взят, а имя Бонапарта стало широко известно в армии. К великой радости молодого офицера примешалось ужасное огорчение: Шарлотту вызвал отец, и она вынуждена была вернуться в Америку» [125].
Шарлотта могла исчезнуть, она сделала свое дело — отправила Бонапарта навстречу его удивительной судьбе…