Б. П. Башилов[132] Правда о бригаде Каминского

Б. П. Башилов[132]

Правда о бригаде Каминского

О существовании РОНА я узнал в 1942 году весной, когда был выпущен немцами из лагеря военнопленных и отправлен работать в пропаганду «Б». Пропаганда «Б» — главный орган немецкой военной пропаганды на центральном участке Восточного фронта. По замыслам немцев, пропаганда «Б» после взятия Москвы должна была заменить собой центральные органы большевистской пропаганды. Кроме меня в пропаганде «Б» работал С. Максимов, автор «Дениса Бушуева», Р. Березов и целый ряд других лиц.

В Смоленске находился полномочный представитель Исполбюро НТС Георгий Сергеевич Околович. До войны он одно время проживал в Варшаве и сотрудничал с польской разведкой в деле переброски членов НТС на территорию России. Околович и сам нелегально пробрался в Россию и жил одно время в том же самом городе, что и я. Околович весной 1942 года принял меня в члены НТС, и я стал выполнять различные задания в целях пропаганды «идеологии» НТС.

Я вступил в НТС без особого увлечения этой идеологией, т. к. я понимал, что никакой идеологии нет. Мой подход к НТС и к его руководству можно охарактеризовать поговоркой: «На безрыбье и рак рыба». Но все рушилось, надо было как-то работать, и я вступил в НТС.

В то время в Смоленске носились слухи, что в Брянских лесах, вокруг поселка Локоть, русским националистом Воскобойником созданы вооруженные силы и независимая от немцев власть на довольно значительной территории.

При проверке оказалось следующее: когда немцы вели наступление на Москву, они захватили в клещи громадную территорию. Одна группа немецких войск двигалась на Вязьму, вторая — на Орел. Получился знаменитый Вяземский котел. Я в это время находился в центре этого котла, около Смоленска.

Когда немецкие клещи сомкнулись, то значительная часть территории вокруг Брянска на некоторое время оказалась вне поля внимания немецкого командования. Прошло известное время, прежде чем немцы решили установить власть в районе Брянска и Локтя. Но когда они пришли в поселок Локоть, то застали там вооруженные силы, уже созданные Воскобойником, которые сами вели борьбу с появившимися в лесах партизанскими отрядами.

В Локте и окрестных селах уже была создана власть тем же самым Воскобойником. Поскольку Локоть был окружен лесами, а Воскобойник был человеком твердого характера, настоящим патриотом, то немцы решили не ломать сделанного Воскобойником и предоставили ему свободу действий. Свободу значительно большую, чем в других местах оккупированной немцами территории.

Это был один из немногих случаев, когда немцы проявили здравый смысл и политическую дипломатическую гибкость, и действительно, прояви они больший нажим, вполне возможно, что Воскобойник одновременно с борьбой против советских партизан возглавил бы борьбу и против немцев.

Местоположение Локтя благоприятствовало партизанскому движению. Кругом на десятки верст шумели Брянские леса, позже ставшие центром партизанского движения против немцев.

Вокруг Локтя создался клочок полунезависимой русской территории. Глава этой территории Воскобойник получал от немцев оружие, имел с ними добрососедские отношения, но вся гражданская и военная власть принадлежала ему.

С каждым днем эта территория разрасталась. Бывшие колхозники создавали отряды и отвоевывали у партизан все новые и новые села и поселки. Это производило большое впечатление на жителей соседних районов, видевших, как с оружием в руках русские люди отвоевывали у большевиков родную землю.

Нужно сказать, что такие полунезависимые «Русские княжества» на оккупированной немцами территории существовали не только в Локте. В лесах около Смоленска существовала «Семеновская Русь», созданная Семеновым, начальником полиции при немцах, который, разобравшись в немецкой политике, повел борьбу и против немцев, и против большевистских партизан. Семенова немцы звали к себе обратно, переманивали к себе и большевики. Но Семенов и тех и других посылал к чертовой матери и, тоже вооружая крестьян, расширял пределы своего княжества. «Семеновская Русь» привлекала симпатии крестьян, которые бежали к нему из сел, занятых немцами, и из сел, находившихся под властью большевистских партизан. В других местах появились вольные атаманы типа Махно и Григорьева.

К сожалению, весь этот сложный комплекс явлений совершенно не освещен в эмигрантской прессе, и эмиграция имеет превратное понятие о том, что делалось на оккупированной немцами территории.

Факт возникновения «независимого» государства в Локте привлек к себе внимание русских националистов. Им показалось, что представляется случай еще во время войны начать борьбу за создание независимой от немцев русской территории. Представители НТС несколько раз ездили в Локоть и «наводили справки».

Результат этих справок был следующий: Воскобойник — убежденный русский патриот. Желая использовать доброе к себе отношение и доверие представителей немецкого командования, он хочет расширить «свою» территорию как можно больше, на весь Брянский лесной массив. Он стремился к тому, чтобы выбить партизан из Брянских лесов и сделать их плацдармом антибольшевистского национального движения, а в случае победы немцев — центром антинемецкой борьбы.

Немцы, конечно, замысел Воскобойника понимали. И, надо сказать, отдельные представители немецкого командования, стоявшие за союз с Национальной Россией, даже оказывали Воскобойнику поддержку, так как знали, что он не нанесет им предательского удара в спину в разгар вооруженной борьбы с большевиками.

Представители партийных кругов и работники СД поддерживали Воскобойника скрепя сердце, не видя другого выхода, откладывая введение немецкой власти на территории, управляемой Воскобойником до разгрома большевиков. Зная настроение Воскобойника и населения, гестаповцы понимали, что в случае нажима на Воскобойника население окажет вооруженное сопротивление, так как слава о немецких порядках в местах, управляемых немецкими комендатурами, быстро дошла до Локгя.

К несчастью, во время боев с партизанами Воскобойник был убит и власть перешла к Каминскому, бывшему до войны инженером одного из заводов в Локте.

Политическая атмосфера на независимой территории очень усложнилась. В лесах разрасталось партизанское движение. Локоть и другие населенные пункты кишели большевистскими и немецкими агентами.

Каминский был, конечно, убежденным антибольшевиком. До войны он был арестован и сидел в концлагерях, так что никакого чувства симпатии к большевикам у него не могло быть. Он оказался талантливым военачальником, и под его руководством вооруженные отряды из местных жителей успешно громили большевистских партизан в тяжелых лесных боях.

Мне думается, что вначале Каминский рассчитывал на то, что как население оккупированной территории, так и эмиграция поддержит его, и вокруг него создастся круг военных и политических работников, которые смогут осуществить замысел погибшего Воскобойника. Но ввиду идейного разброда, бывшего результатом невероятно сложной политической обстановки в этой части России, когда никто не знал, что будет лучше для России — идти ли с немцами и уничтожать большевиков и русское государство; или идти вместе с большевиками и уничтожать иностранных захватчиков, но быть готовым к тому, что большевики останутся владыками России, — Каминский не получил необходимой идейной поддержки и поддержки людьми, ни со стороны населения оккупированной территории, ни со стороны эмиграции.

Вместо того чтобы обрасти военными и политическими руководителями из числа русских патриотов, Каминский уже в Локте оброс морально нечистоплотными элементами из числа немецких и большевистских агентов. Ближайшее окружение Каминского состояло, конечно, не только из одних немецких и большевистских агентов, но было и их изрядное число.

Каминский постепенно перестал верить в удачу дела, начал пьянствовать и сквозь пальцы смотреть на те безобразия, которые стали творить в отдельных случаях над партизанами и населением подчиненные ему отдельные военачальники.

После прорыва у Орла, после тяжелых упорных боев Русская Особая[133] Народная Армия, выросшая до 13 тысяч человек, отступила из Брянских лесов и попыталась отвоевать себе «независимую» территорию около Лепеля, на Витебщине. Когда немцы отступили от Витебска, РОНА начала отвоевывать себе территорию в Западной Белоруссии, около гор. Дятлово, все леса вокруг которого кишели большевистскими и польскими партизанами.

Каминский давно хотел создать политическую организацию, идея которой зародилась еще у Воскобойника. Исполбюро НТС направило к нему инженера Хомутова, который сумел войти в доверие к Каминскому и уговорил его создать без согласия Гитлера русскую национал-социалистическую партию. Каминский, которому в этот момент было уже все равно (дело происходило в Лепеле), одобрил план Хомутова.

Хомутов «разработал» проект партийной программы (на самом деле это было полное повторение программы НТС), и вот в один прекрасный день все работники немецкого связного штаба были приглашены Каминским на банкет.

Около каждого прибора стояла бутылка с вином, а около бутылки лежал манифест о создании «Национал-социалистической трудовой партии России» и отпечатанная программа НТС. Для немцев это было полной неожиданностью, но возражать они не стали, так как узнали из донесений своих агентов, что Каминский решил идти ва-банк и недаром распорядился поставить около дома, где происходил банкет, все имевшиеся у него танки и броневики. Так была провозглашена, без согласия Гитлера, Национал-социалистическая трудовая партия России.

Не знаю, донесли ли Гитлеру о том, что произошло в Лепеле. Я думаю, что нет. Потому что, если бы он об этом узнал, — полетели бы головы и офицеров связного штаба и правителя Белоруссии, и многих других. Дела у немцев на фронте шли так, что заставить Каминского отказаться от своей идеи они не могли. Вооруженных сил у них не было. Каминский это понимал и, отдавая себе совершенно ясный отчет в том, что дни его сочтены, вел себя с немцами очень дерзко и независимо, что весьма импонировало всем офицерам и солдатам РОНА.

Немцы же знали, что если они предъявят Каминскому ультиматум, то он пошлет их ко всем чертям и объявит независимость своей территории. Им не оставалось ничего другого, как только проглотить оригинальную пилюлю, поднесенную им Каминским.

Обстановка в Дятлово была невероятно сложной и тяжелой. В нем действовали немецкие и большевистские агенты, пробравшиеся в разведку и контрразведку РОНА, агенты польских партизан, просто морально разложившиеся элементы, и, наконец, русские националисты, которые старались прекратить разложение, которое ширилось при содействии немецких и большевистских агентов, и использовать известную независимость территории РОНА и вооруженные силы РОНА в интересах Русского Освободительного Движения.

Под флагом «Русской национал-социалистической партии» подпольно работавшие в Дятлово работники НТС (Роман Редлих, Евстафий Мамуков, я и ряд других) развернули широкую пропаганду национальных интересов, воспользовавшись тем, что в Дятлове выходили две газеты без немецкой цензуры. Достаточно сказать, что за чрезвычайно коротки срок в разных городах были созданы «партийные организации», в которые вступило несколько тысяч человек.

Центральный комитет находился в Дятлово и был поэтому неуязвим для немцев. В Минске Областной комитет занимал двухэтажное здание, которое немцы предоставили ему по просьбе Центрального комитета. Были комитеты в Вильно, Полоцке, Двинске, Барановичах и др. местах.

Никто из немцев первое время ничего не понимал, рядовые работники считали, что создание партии санкционировано Гитлером, и мы плавали, как рыба в воде. Достаточно сказать, что газета «Голос народа», выходившая в Дятлово, к великой ярости председателя Белорусской рады Островского, открыто доказывала, что никаких кривичей нет, что русские, белорусы и украинцы — ветви одного народа. И в Минске продавались газеты на «белорусском языке» и наша.

Из одного этого можно видеть, насколько сложной была обстановка, в которой приходилось работать последние месяцы перед занятием большевиками Белоруссии. Но тем не менее нами было выпущено более 100 000 экземпляров газет без немецкой цензуры, больше ста тысяч антибольшевистских листовок, была проведена демонстрация в Полоцке с плакатом, на котором было написано: «Не хотим ни большевизма, ни иноземной власти».

Было сделано немало и другого. В частности, удалось выполнить основную цель — не допустить выгодной для немцев конкуренции между двумя русскими армиями. Уже в июле 1944 года я поехал в Ригу и сообщил представителю Власова полковнику Позднякову, бывшему позже начальником курсов РОА, чтобы он передал Власову, что в случае создания массового антибольшевистского движения и Русской армии РОНА будет под его начальством, что все для этого сделано. Так и случилось.

Таким образом, основная цель, ради которой руководство НТС пошло на камуфляж создания «национал-социалистической трудовой партии России», была достигнута. Была предотвращена возможность борьбы между двумя кандидатами в военные руководители РОА.

После занятия Западной Белоруссии все части РОНА двинулись через леса, занятые партизанами, в Польшу. Каминскому немцы предложили возглавить борьбу с партизанами на Прикарпатской Руси. Но когда части РОНА проходили вблизи Варшавы, вспыхнуло Варшавское восстание.

Я провел в Варшаве несколько дней накануне восстания и уехал за два или три дня до его начала.

Руководство НТС в Польше вело переговоры с польским подпольным штабом. Цель переговоров, как мне известно, в основном заключалась в том, чтобы убедить поляков не выступать против немцев, а сохранить вооруженные силы к моменту занятия Варшавы большевиками.

В частных разговорах с поляками я тоже доказывал им, что они не должны подставлять под удар с таким трудом созданную военную организацию, что армия должна выйти из подполья только тогда, когда большевики займут Варшаву. Мы доказывали, что если поляки будут иметь сто тысяч войск в Варшаве, то большевикам не удастся захватить Польшу, что они, конечно, постараются сделать. Но наши слова не были приняты во внимание.

Я уехал из расположения РОНА примерно дней за десять до восстания в Варшаве (в армии Каминского я не состоял) и больше не вернулся, но из многих бесед с заместителем Каминского полковником Белаем мне известно следующее.

Немцы предложили Каминскому бросить всю его армию на подавление восстания. Каминский и большинство командиров полков отказались это сделать[134]. Согласился командир только одного полка, кажется 5-го. Может быть, в подавлении восстания участвовали и еще какие-то мелкие воинские части, этого я не знаю.

Вполне возможно, что Каминский не согласился на предложение немцев потому, что он был поляк по происхождению, хотя и сильно обрусевший, но все же поляк. В Дятлово, например, ходили слухи, что он более покровительствует ксендзам, чем священникам. Насколько это отвечало действительности, я не знаю.

Мне известно только, что и до начала отступления, и во время отступления Каминский и офицеры и солдаты РОНА очень недружелюбно относились к немцам и неоднократно дело доходило до острых скандалов.

Вскоре после отказа Каминского от помощи немцам в Варшаве ему было предложено выехать на автомобиле из Польши в Прикарпатскую Русь — для осмотра местности, которую должна была защищать РОНА.

Затем появился слух, что Каминский вместе с ехавшими с ним убит партизанами по дороге.

Кто убил Каминского, точно не известно. Могли его убить польские партизаны, могли убить и немцы. Зная, насколько были обострены взаимоотношения между Каминским и немцами, я лично склоняюсь к мысли, что Каминского убили немцы, желая освободиться ото строптивого человека.

Это была месть и за отказ подавлять Варшавское восстание, и за другие случаи неподчинения приказам СС, и, конечно, за создание без разрешения Национал-социалистической партии России, официальным вождем которой он был.

Немцы, конечно, в конце концов разобрались, что так называемая НСТПР — простая ширма, ловкий трюк со стороны русских националистов. После убийства Каминского немцы посулили Белаю чин генерала и сделали предложение вести бригаду в Варшаву.

Но распропагандированный нами еще в Дятлово Белай и другие командиры заявили, что они не хотят, чтобы РОНА была переформирована в дивизию СС, а хотят идти к Власову.

После этого бригада Каминского была расформирована, все офицеры и солдаты, а также все оружие и несколько танков и броневиков было передано Власову. Белай, отказавшись от генеральского чина, занял скромный пост начальника офицерского резерва в штабе РОА. Это был убежденный сторонник генерала Власова. Первая дивизия РОА была вооружена оружием, полученным от РОНА.

Такова истинная история бригады Каминского, о которой рассказывают всякие небылицы люди, ничего не знающие о действительных фактах и событиях.

По моим личным впечатлениям, несмотря на известный анархизм и совершенно неизбежные во время гражданской войны бесчинства, РОНА, созданная Воскобойником и Каминским из рабочих и колхозников Брянского и других районов, была подлинной народной армией. Антибольшевизм этой народной армии, возникшей стихийно, для меня несомненен. Поэтому историю бригады нужно отделять от личности самого Каминского. А к личности самого Каминского нужно тоже подходить более справедливо, понимая всю сложность и трагичность положения этого несомненного антибольшевика и одаренного полководца. Каминский в начале и Каминский в конце — это совершенно разные люди.

Я не ставлю себе целью обеление личности Каминского, но простая справедливость заставляет меня сказать, что он был жертвой безвременья. Будь политическая обстановка менее сложной и найдись люди, которые поддержали бы Каминского на первом этапе его деятельности, после смерти Воскобойника, он мог бы стать выдающимся деятелем в антибольшевистской борьбе.

Вольтер сказал, что мертвым не надо льстить, но на них не надо и клеветать, о них нужно говорить только правду. Мне кажется, пора сказать истину и о РОНА и о ее бойцах — крестьянах и рабочих, погибших в борьбе с большевиками.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.