Подготовка к сражению

Подготовка к сражению

Некоторые масштабные наступательные операции Великой Отечественной войны, проводимые Красной Армией, не получили результативного продолжения и поэтому мало привлекали внимание советских исследователей. Между тем анализ подобных неудачных сражений «проливает свет» на малоизученные страницы Второй мировой войны. Одним из подобных «белых пятен» и является Ржевско-Сычевская наступательная операция армий правого крыла Западного фронта, проведенная в период с 4 по 23 августа 1942 года совместно с войсками левого крыла Калининского фронта.

Операция правого крыла Западного и левого крыла Калининского фронтов была ярко выраженной частной наступательной операцией (хотя формально наступление, в котором участвуют более одного фронтового объединения или фронт и флот, уже является стратегической наступательной операцией. — Примеч. авт.), проводившейся в условиях стратегической обороны Красной Армии во второй половине 1942 года одновременно с оборонительными операциями наших войск на сталинградском и кавказском направлениях.

Прежде чем рассматривать подготовку и проведение данного сражения, следует кратко напомнить ту обстановку, которая ему предшествовала.

Советские войска, нанеся поражение германским армиям под Москвой зимой 1941–1942 года, отбросили их на запад. К 1 марта 1942 года войска Калининского и Западного фронтов выдвинулись к рубежу Великие Луки, Велиж, Ржев, Гжатск, Жиздра. В гигантский Западный фронт входило девять армий (20, 5, 33, 43, 48, 50, 10, 16-я и 61-я), которые оборонялись в полосе от Ржева до Козельска.

В первой половине 1942 года в результате мероприятий ЦК ВКП(б) и правительства Советского Союза по переводу страны на военные рельсы вооруженные силы стали получать все больше и больше новой техники: современных самолетов, танков, артиллерийского и стрелкового оружия, а также боеприпасов и другого военно-технического имущества. Начались масштабные поставки и от союзников по системе ленд-лиза. Это дало возможность сформировать много новых авиационных, танковых, артиллерийских, зенитных, истребительно-противотанковых и инженерных частей и соединений.

Основной ударной силой Красной Армии в 1942 году предполагалось сделать танковые корпуса. Всего за год было сформировано 28 подобных бронетанковых соединений. Причем тк формировались группами, штат и порядок комплектования которых оформлялся специальной директивой. Так, 8-й танковый корпус, поступивший в распоряжение командования Западного фронта, формировался централизованно согласно директивам НКО № 724485сс от 15 апреля 1942 года и № 724486сс от 9 мая 1942 года (вместе с ним формировались 9, 10, 11, 12, 13,14-й и 15-й танковые корпуса. — Примеч. авт.). Военные советы фронтов (что, в общем-то, удивительно. — Примеч. авт.) с помощью резерва Ставки ВГК, согласно директивам № УФ 2/88-УФ 2/90 от 15 апреля 1942 года, также занимались формированием бронетанковых соединений. На Западном фронте было сформировано два танковых корпуса: 5 и 6 тк; на Калининском один — 7 тк. По существу, это была смешанная система: какие-то соединения и части «давал» фронт, а какие-то — передавались из резерва Ставки.

Штатная структура, по национальной традиции, все время менялась. Интересующие нас соединения — прежде всего 6-й и 8-й танковые корпуса, участвовавшие впоследствии в Ржевско-Сычевской наступательной операции, начали формироваться по штатной структуре, установленной директивой НКО № 724485сс от 15 апреля 1942 года. Согласно этому документу, в составе танкового корпуса имелись три однотипных танковых и одна мотострелковая бригада. Каждая тбр имела 10 КВ, 20 Т-34 и 20 Т-60. Таким образом, корпус имел 150 танков: 30 КВ, 60 Т-34 и 60 Т-60. Но уже 29 мая приказом наркома обороны № 00106 «смешанные» танковые бригады корпуса были заменены одной тяжелой танковой бригадой в составе 53 единиц (32 КВ и 21 Т-60) и двумя средними бригадами в составе 65 танков каждая (44 Т-34 и 21 Т-60 в бригаде). Получается, что теперь в бригаде насчитывалось 183 боевые машины. Казалось бы, «вопрос закрыт», однако 1 июня приказом НКО № 00108 состав тяжелой танковой бригады был снова изменен. Теперь подобная часть имела по штату 51 танк: 24 КВ и 37 Т-60. Итого в совокупности танковый корпус насчитывал 181 боевую гусеничную машину.

Между тем изменения продолжались. Приказом НКО № 0484 от 15 июня 1942 года в состав корпуса включалась рота подвоза ГСМ по штату 010-388-Б численностью 74 человека с целью обеспечения танкового соединения второй возимой заправкой. Директивой заместителя наркома обороны № 726059с от 24 июня 1942 года в состав танкового корпуса была введена почтовая станция по штату № 014/69-В численностью 5 человек. Директивой НКО № 726444сс от 13 июля 1942 года танковые бригады некоторых из сформированных корпусов в связи с началом серийного производства нового легкого танка Т-70 были переведены со штата 010/345–010/352 на штат № 010/270–010/277 численностью 1066 человек, имевшие 53 танка, из них: 32 Т-34 и 21 Т-70. Количество танков в корпусе подобной организации составило 153 единицы.

Наконец, 13 июля 1942 года директивой НКО № 726019сс в состав танкового корпуса включили гвардейский минометный дивизион (штат 08/83, 250 чел. л/с, восемь артустановок М-13 и М-8), разведывательный батальон (штат 010/389, численность 208 человек, 20 бронетранспортеров MK I «Универсал», а также 12 бронемашин) и мотоциклетный батальон (штат 010/353, численность 287 человек). Таким образом, к середине июля «формирование штатной архитектуры» советского танкового корпуса было завершено, так как последующие изменения в его структуру были внесены только 22 декабря 1942 года. Наиболее распространенными к концу июля явились танковые корпуса, имевшие в своем составе танковые бригады по 53 танка, всего же в подобном соединении насчитывалось 168 единиц бронетанковой техники (98 Т-34, 70 Т-60 и Т-70). Серийное производство тяжелых танков КВ сворачивалось, а новые тяжелые танки КВ-1С должны были поступать только на вооружение отдельных гвардейских танковых тяжелых полков прорыва (21 танк в полку, согласно штату).

31 июля 1942 года был введен наиболее совершенный штат организационной структуры танковой бригады. Она стала иметь один танковый батальон двухротного состава средних танков (21 Т-34) и другой танковый батальон из трех рот (рота средних танков — 10 Т-34 и две роты легких танков, каждая по 10 Т-70, всего 31 танк), моторизованный стрелково-пулеметный батальон (мспб), батарею противотанковых орудий, роту управления, роту технического обеспечения, пункт медицинской помощи. Всего в подобной танковой бригаде насчитывалось 53 танка (один танк командира бригады). Но отклонения были самые разные, например, тбр с американской техникой имели в составе 50 танков: 30 М3 средних и 20 М3 легких.

Отдельный танковый батальон состоял из трех танковых рот (одна рота средних и две роты легких танков, всего 29 единиц) и ремонтно-восстановительной роты.

Конечно, приведенная автором «статистика оргштатной структуры» является неким эталоном, который в реальных условиях не всегда совпадал с заявленными цифрами и типом танков (ведь, как уже говорилось, были еще и машины британского и американского производства), но в целом состав соединений, особенно танковых корпусов, был близок к заявленным штатам.

Таким образом, к началу лета Западный фронт располагал тремя сформированными танковыми корпусами: 5, 6-м и 8-м; а Калининский фронт имел в своем распоряжении 7-й танковый корпус. Вскоре 7-й танковый корпус влился в 5 ТА и убыл на Брянский фронт, а в состав Западного фронта прибыли из резерва Ставки 3, 9-й и 10-й танковые корпуса. Бронетанковые соединения (корпуса) ЗФ дополнялись значительным числом отдельных танковых бригад, которые частично могли быть использованы для непосредственной поддержки пехоты при наступлении, а частично, совместно с танковыми корпусами, в составе подвижных групп армий.

8-й танковый корпус по своей укомплектованности на тот момент являлся, по мнению автора, одним из наиболее подготовленных и обеспеченных матчастью бронетанковых соединений Красной Армии. В соответствии со штатом он имел в своем составе 181 танк только отечественных марок: 24 КВ, 60 Т-34, 69 Т-60 и 8 Т-70. Кроме того, в распоряжении штаба и служб корпуса находилось 12 бронеавтомобилей БА-20 и 10 гусеничных тягачей Т-20 «Комсомолец». Тракторов было очень мало — всего два ЧТЗ-60. Зато с автомобилями, которых в других соединениях не хватало катастрофически, все обстояло не так плохо. Согласно штату, в корпусе должно было иметься 18 легковушек М-1, 17 легких штабных автомобилей повышенной проходимости ГАЗ-64, 525 «полуторок» ГАЗ-АА, 168 «трехтонок» ЗиС-5, 12 трехосных грузовиков ЗиС-6, а также 6 штабных автобусов, 18 автомастерских тип «А», 4 автомастерские тип «Б», 23 автобензозаправщика, 6 машин ПЗС (пускозарядных станций. — Примеч. авт.) и 18 «санитарок». Конечно, и 8 тк не имел полного штата, но проблему фактически удалось решить за счет ленд-лиза: это соединение на замену наших автомобилей ГАЗ-64 и ГАЗ-АА массово получило американские джипы «Бантам» 40RC, грузовики «Додж» WF-32 и «Форд» 2G8T (грузоподъемностью 2 т), а также британские «полуторатонники» «Бедфорд» OYD. Общая укомплектованность автомобилями была близка к 90 % — даже к концу августа (24.08.1942 г.) в корпусе имелось 16 «эмок», 2 ГАЗ-64, 10 «Бантамов», 180 ГАЗ-АА, 160 ЗиС-5, 4 3иС-6, 173 «Форда», 51 «Додж», 61 «Бедфорд», 5 штабных автобусов, 18 автомастерских тип «А», 6 автомастерских тип «Б», 3 машины ПЗС и 18 санитарных автомобилей. За исключением «Бантамов», англо-американские грузовики имели колесную формулу 4?2 и являлись коммерческими автомобилями, адаптированными под военные нужды («Бедфорд», конечно, к военной службе был приспособлен гораздо лучше «американцев», но и этот грузовик не являлся полноприводным автомобилем. — Примеч. авт.). Но они были гораздо совершенней и комфортней, чем отечественная автотехника, а вот танки союзников значительно уступали нашим, особенно по боевым характеристикам. Так впервые стала реализовываться концепция вооружения советских бронетанковых корпусов: танки, в первую очередь, отечественные, а автотехника — союзная (даже в конце войны более-менее совершенные танки «Шерман» получали в первую очередь мехкорпуса, а танковые соединения имели бронетехнику отечественного производства. — Примеч. авт.).

Структурно 8 тк состоял из 25, 31-й и 93-й танковых бригад и 8-й мотострелковой бригады. Формирование корпуса было закончено ко 2 мая 1942 года. 7 мая части 8 тк начали погрузку на ж/д составы для следования на Западный фронт, где после выгрузки они находились в резерве фронта (с 15.05 по 15.07.1942 г.), занимаясь «боевой подготовкой и постройкой укреплений на фронте 50-й армии».

1 июля 1942 года в состав корпуса была включена 101-я подвижная ремонтная база, а 15 июля 1942 года — 8-я отдельная рота подвоза ГСМ.

В ночь с 16 на 17 июля части корпуса выступили из занимаемых районов в тылу 50-й армии в новый район сосредоточения — к участку фронта, занимаемого войсками 20-й армии.

Танки были погружены на железнодорожные платформы: на станции Воротынск — 25 и 31 тбр, в Калуге — 93 тбр.

8-я мотострелковая бригада, управление корпуса и весь колесный транспорт совершили 300-км марш своим ходом.

23 июля 1942 года части корпуса закончили сосредоточение в районе: Кобылино, Городище, Псово, Чернево, Козлово.

В этом районе 8-й танковый корпус находился до 1 августа 1942 года, а в ночь с 1 на 2 августа соединение передислоцировалось:

а) 93 тбр, управление корпуса, 992 иптап и 8 мсбр — в район Зубарево, Плоское, Манеж;

б) 25 тбр и 31 тбр — в район Ядрово.

Таким образом, 8 тк был полностью готов к участию в наступательной операции.

Командовал соединением генерал-майор танковых войск М. Д. Соломатин, начальником штаба был генерал-майор танковых войск В. В. Бутков, а военным комиссаром 8 тк являлся бригадный комиссар A. B. Шклярук.

6-й танковый корпус начал формироваться 20 апреля 1942 года в городе Подольск Московской области на основании директивы № 001846 от 17.04.1942 года командующего войсками Западного фронта генерала армии Г. К. Жукова «из фронтовых ресурсов». При комплектовании в состав 6 тк вошли: 100-я и 200-я танковые бригады из резерва главного командования, 22 тбр — из резерва фронта, 6-я мотострелковая бригада, 28-я инженерно-минная рота, а также две полевые ремонтные базы — 75-я и 177-я.

Командиром 6 тк стал полковник A. Л. Гетман, начальником штаба корпуса — подполковник Н. С. Комаров, военным комиссаром — бригадный комиссар П. Г. Гришин, командиром 22 тбр — полковник Ермаков, командиром 100 тбр — подполковник Иванов, командиром 200 тбр — полковник Москвин, командиром 6 мсбр — полковник Комолов, командиром отдельной 28-й инженерно-саперной роты — лейтенант Грива, начальником 75-й подвижной ремонтной базы — военинженер 3-го ранга Маркин, и начальником 177 пбр — старший лейтенант Корякин.

Корпус имел на вооружении тяжелые танки КВ, «тридцатьчетверки», а также легкие Т-60.

Со 2 мая по 11 июля 1942 года 6-й танковый корпус находился в резерве Западного фронта (в районе Малоярославца), проводя боевое слаживание и готовясь к предстоящим боевым действиям.

12 июля 6 тк был получен приказ командующего войсками Западного фронта о переходе корпуса к 03.00 16 июля в район Малая Рудая, Головино, Черная Грязь, Сосновка, Кожухово в готовности для действий в западном и юго-западном направлениях. Командир 6 тк решил: вести соединение в назначенный район по двум дорогам тремя эшелонами. При этом танки КВ перебрасывались по железной дороге. В течение 13–15 июля части корпуса совершили марш, а управление оставалось в прежнем районе. В этот период в состав 6 тк вошла 6-я автотранспортная рота.

К 03.00 15 июля 1942 года соединения и части корпуса получили приказ — сосредоточиться в районе: совхоз им. С. М. Кирова, Михалево, Раменье, Полежаево. Во исполнение приказа танки были отправлены от станции Полотняный Завод и Малоярославец до станции Волоколамск. Колесный транспорт выступил своим ходом. В новом районе сосредоточения бронетанкового соединения приводили в порядок матчасть, накапливали запасы, восстанавливали дороги и производили рекогносцировки маршрутов вероятных действий корпуса.

Как известно, в конце июня 1942 года германское командование, нанеся ряд поражений Красной Армии, сосредоточило сильную группировку на юге и предприняло крупное наступление, в котором участвовало свыше 90 дивизий. С июля 1942 года развернулись тяжелые оборонительные сражения на сталинградском и северокавказском направлениях.

В сложной обстановке того времени Ставка Верховного главнокомандования все свои мероприятия намечала и проводила, исходя из основной стратегической задачи — остановить германские силы, наступавшие на юге, нанести им поражение, не допустить переброски на юг резервов противника с других направлений.

Наступательная операция Калининского и Западного фронтов была предпринята с целью активными действиями сковать вражеские силы на западном направлении, лишить противника возможности «питать» развертывавшиеся на юге операции за счет переброски туда соединений из группы армий «Центр» и по возможности притянуть на московское направление часть стратегических резервов противника. Кроме того, этой операцией имелось в виду сорвать намечавшееся командованием группы армий «Центр» наступление с целью ликвидации наших выступов на торопецком и сухиничском направлениях.

Достаточно коротко и образно цели операции изложил сам Г. К. Жуков. Дело было так. Командующий Западным фронтом в июле 1942 года приехал в расположение 6-го танкового корпуса, который заканчивал формирование в Подмосковье. К тому времени уже было ясно, что основные сражения летне-осенней кампании 1942 года развернутся на юге — в районе Сталинграда и на Кавказе. Танкисты переживали, что их держат в резерве Западного фронта, в то время как на Волге Красная Армия истекает кровью. Командир корпуса генерал A. Л. Гетман обратился к командующему:

— У наших, наверное, там и танков не осталось. Товарищ командующий, был у нас митинг, весь личный состав просит: отправьте нас в Сталинград.

Жуков коротко объяснил: помощь Сталинграду нужно оказать под Сычевкой, чтобы «немец ни единой танковой дивизии не снял отсюда для переброски в Сталинград». Впоследствии корпус отправили в район реки Вазузы, где в лесах и болотах он вел с немецкими танками уникальное сражение, тяжко пострадав и сам. В армейской газете Гетман потом прочел (он цитировал по памяти) стихи Твардовского:

Под Сычевкой Сталинграду

Надо помощь оказать.

«То есть буквально уложенные в стихи слова Г. К. Жукова. Совпадение? — писал Гетман. — Может быть. Но когда я встретился с Твардовским — кажется, еще во время войны или тотчас по ее окончании, — я спросил у него об этом. Он засмеялся и сказал, что да, он слышал эту фразу, возвращаясь из танковой бригады, присел на пенек, чтобы привести в порядок свои записи. Слышит, неподалеку, за кустами, фразу о помощи Сталинграду под Сычевкой. Голос Георгия Константиновича Жукова. Встал, присмотрелся — он. Фраза запомнилась».

В действительности все было гораздо сложнее. Логические рассуждения следует строить прежде всего от тех оперативных задач, которые пыталось решить на северозападном и западном направлениях германское командование. После поражения наших войск под Харьковом немцы фактически завладели стратегической инициативой на всем протяжении советско-германского фронта и везде атакующими ударами пытались реализовать свои планы.

На западном направлении германское руководство прежде всего намеревалось устранить угрозу тылу 9-й и 3-й танковых армий со стороны нашей 39-й армии, выдвинувшейся еще зимой в район восточнее Белого. Затем встречными ударами с Демянского плацдарма и из района Ржева в общем направлении на Осташков намечалось окружить и уничтожить основную массу войск Калининского фронта, действовавшего западнее линии Осташков, Ржев. И, наконец, встречными ударами из района южнее Вязьмы и от Болхова в общем направлении на Калугу планировалось срезать выступ Западного фронта на участке Юхнов, Киров, Волхов и разгромить занимавшие его силы.

Группа армий «Север» имела задачей улучшить положение 16-й армии на демянском плацдарме и тем самым обеспечить возможность ее наступления на Осташков. Говоря о намерениях германского командования на лето 1942 года, бывший начальник штаба 16-й полевой армии вермахта генерал-лейтенант Бек-Беренц указывал, что «Генеральный штаб Германии планировал использовать участок фронта дуги у Демянска, как исходный рубеж для крупного немецкого наступления в восточном и юго-восточном направлениях, приблизительно через Осташков на Ржев… Эта операция имела бы цель установить связь между 9-й и 16-й армиями в районе Осташков, Холм, Торопец».

Наряду с этим группа армий «Север» должна была подготовить и провести наступательную операцию (под наименованием «Нордлихт»/«Северное сияние». — Примеч. авт.) с целью разгрома войск Ленинградского фронта и овладения Ленинградом.

Именно для этого на ТВД перебрасывали из-под Севастополя 11-ю армию вермахта под командованием знаменитого Манштейна. Этой операции германское командование придавало особое значение, так как захватом Ленинграда достигалась одна из важнейших стратегических целей войны.

Одной из последних операций по уничтожению вклинений, появившихся в результате зимнего общего наступления Красной Армии, стало наступление против войск 39-й армии генерал-лейтенанта И. И. Масленникова и 11-го кавкорпуса полковника С. В. Соколова, которые занимали обширный плацдарм в районе Холм-Жирковского. Наша группировка находилась в опасной близости от важных для немцев коммуникаций: шоссе и железной дороги Смоленск — Вязьма и железной дороги Ржев — Сычевка. К началу лета 1942 года войска Красной Армии на этом участке занимали изобиловавший лесами, болотами, реками и речушками район на стыке Калининской и Смоленской областей площадью 5 тыс. квадратных километров. На 2 июня в состав 39-й армии входили 21-я гвардейская стрелковая, 252, 256, 357, 373-я и 381-я стрелковые дивизии. В состав 11-го кавалерийского корпуса входили 18, 24, 36-я и 82-я кавдивизии. Кавалерийское соединение занимало оборону на широком фронте на южном фасе «холм-жирковского выступа».

Контрудары 9-й армии Моделя в начале 1942 года прервали основные коммуникации 39-й армии. Но успешное наступление 4-й ударной армии на Торопец сделало возможным снабжать 39А через «коридор» (в самом узком месте его ширина составляла 27–28 км) между находившимися под немецким контролем городками Оленино и Белый. Ответственность за «стенки коридора» несли командующие разных армий Калининского фронта: за северную — 22А, а за южную — 41А.

Удержание периметра вклинения 39А и 11 кк требовало выделения значительной группировки из состава сил 9А вермахта. Германское командование оценивало численность находившейся «в тылах» группы армий «Центр» советской группировки в 60 тыс. человек, что вызывало у немцев беспокойство. Было решено «спрямить» линию фронта. Операцию назвали «Зейдлиц», но из-за ранения Моделя реализовывать ее доверили новому командующему — генералу Шеелю.

Так как местность ТВД была лесистая, а северная часть «коридора» вообще пролегала по окруженной густыми лесами долине реки Лучеса, командование 9А вермахта организовало отдельную часть особого назначения, способную быстро передвигаться по лесным тропинкам — кавалерийскую бригаду под командованием полковника фон дер Мендена (самого в прошлом кавалериста. — Примеч. авт.). Кавбригада особого назначения командования 9А состояла из трех полков по 4–5 эскадронов в каждом. Эскадроны отличались «типом коня»: 6 — были на велосипедах, 7 — на лошадях. У солдат соединения имелось много автоматического оружия, а также в трех полках имелось 30 станковых и 72 ручных пулемета. Бригаде также было придано 14 танков. Подразделения тылового обеспечения были моторизованы, саперы передвигались на велосипедах, связисты также имели автотранспорт. Каждому из полков придавалось по шесть легких полевых гаубиц. Все подразделения прошли боевое слаживание в течение 4–6 недель и в конце июня 1942 года сосредоточились к югу от н/п Оленино в районе долины реки Лучесы.

Но главной ударной силой противника, конечно, была не «конно-велосипедная» бригада, а 10 пехотных и 4 танковые (1, 2, 5-я и 20-я) дивизии. Танковые полки трех из перечисленных выше четырех дивизий (1, 2-й и 20-й) остались в однобатальонном составе, так как из них были изъяты первые танковые батальоны, необходимые для усиления танковых и моторизованных дивизий, задействованных в основных наступательных операциях лета 1942 года. Во 2-й танковой дивизии на 20 июня насчитывалось 22 Pz.Kpfw.II, 33 Pz.Kpfw.38(t), 20 Pz.Kpfw.III, 5 Pz.Kpfw.IV и 2 командирских танка, в 20-й на 30 июня — 8 Pz.Kpfw.II, 39 Pz.Kpfw.38(t), 20 Pz.Kpfw III, 13 Pz.Kpfw.IV и 7 командирских танков. Данные по 1-й танковой дивизии имеются на 15 июля: 2 Pz.Kpfw.II, 10 Pz.Kpfw.38(t), 26 Pz.Kpfw.III, 7 Pz.Kpfw.IV и 4 командирских танка. Единственными танковыми соединениями с двумя танковыми батальонами в танковом полку являлась 5-я танковая дивизия, насчитывавшая на 25 июня 26 Pz.Kpfw.II, 55 Pz.Kpfw.III, 13 Pz.Kpfw.IV и 9 командирских танков. Все танки, имевшиеся во всех четырех бронетанковых дивизиях в тот период, были так называемых «старых» типов: новых «троек» с 50-мм орудиями длиной 60 калибров и «четверок» с 75-мм пушками длиной 43 калибра на вооружении вышеперечисленных «панцерсоединений» пока не поступало.

Германские самолеты-разведчики провели аэрофотосъемку территории площадью свыше 3300 квадратных километров. Командный пункт 9-й полевой армии вермахта был перенесен в н/п Оленино — как можно ближе к месту предстоящего сражения.

Операция «Зейдлиц» началась в 03.00 2 июля 1942 года после непродолжительной артподготовки и воздушных ударов пикировщиков Ю-87. С севера из района н/п Оленино наступал двумя группами 23-й армейский корпус генерала Шуберта. Западную боевую группу составляли части 1-й танковой, 110-й и 102-й пехотных дивизий, восточную — 5-я танковая дивизия и кавбригада. Противостояли им части 185-й и 380-й стрелковых дивизий 22А и 21-й гвардейской стрелковой дивизии 39А. Из района н/п Белый на восток начала наступление боевая группа Эсебека в составе 2-й танковой и 246-й пехотной дивизий. В дальнейшем они должны были повернуть на север — навстречу 23-му корпусу. Противостояла двум германским соединениям 17-я гвардейская стрелковая дивизия 41А.

Противнику удалось быстро прорвать оборону наших войск и 5 июля (когда 1 и 2 тд встретились в районе деревни Пушкари на шоссе Белый — Оленино) замкнуть кольцо окружения в районе Белого. Образовался новый «котел», в котором оказались все части и соединения 39-й армии и 11-го кавкорпуса, а также соединения 41-й (17 гв. сд, 135 сд, 21 тбр) и 22-й (355 сд, части 380 и 185 сд) армий.

Снабжать окруженных наша транспортная служба была не в состоянии, а уже 4 июля, даже не ожидая полного окружения нашей группировки, в 01.45 46-й танковый корпус силами 20-й танковой, 328-й и 86-й пехотных дивизий перешел в наступление в западном направлении, рассекая «формирующийся котел» пополам ударом с восточного фаса «холм-жирковского выступа». В течение двух дней окруженных рассекли на северную и южную части, каждая из которых могла пробиваться через окружение через узкий участок шоссе Оленино — Белый. Тем не менее в условиях начавшихся дождей 7–9 июля из «котла» вырвались части 41-й армии: из 135 сд — около 1000 чел., из 17 гв. сд — 1759 чел. и 21 тбр — без танков. В этот же период пробились к своим подразделения и отдельные люди 24-й и 46-й кавдивизий, 357, 355-й и 262-й стрелковых дивизий.

Немцы, «заткнув» выход из южного «котла» 427 пп 129 пд, 12 июля поспешили объявить о завершении операции «Зейдлиц». По их данным, за 11 дней боев было захвачено свыше 30 тыс. военнопленных, захвачено или уничтожено 218 танков, 591 орудие, 1301 пулемет и миномет, а также «большое количество другого оружия и военного имущества всех видов».

Однако наши войска продолжали сопротивление. К 17 июля в «северном анклаве» собралась группа численностью около 1500 чел. под руководством комдива 18 кд генерал-майора П. С. Иванова. В «южном анклаве» оставалось 8 тыс. человек, возглавляемые штабом 39А. Начальник политотдела бригадный комиссар Р. A. Юсим и начштаба генерал-майор П. П. Мирошниченко погибли.

Ночью с 18 на 19 июля в расположении окруженных приземлились девять легких самолетов У-2, которые должны были забрать уцелевшее командование 39А. Легко раненный командарм генерал-лейтенант И. И. Масленников улетел на одном из этих самолетов, а заместитель командующего генерал-лейтенант И. А. Богданов остался с войсками.

Последнюю крупную попытку деблокады окруженной группировки 39-й армии предприняли вечером 21 июля. Навстречу группе войск под командованием И. А. Богданова был нанесен удар 185-й стрелковой дивизией 22-й армии. Уже к 23.00 21 июня на участке дивизии вышли из окружения около 3500 человек. Генерал Богданов был ранен, вывезен на самолете в госпиталь, где и скончался 24 июля. На поле боя вечером 21 июля погиб командир 18-й кавдивизии П. С. Иванов и 22 июля он был похоронен немцами с воинскими почестями. Замкомандующего 22А А. Д. Березин погиб в попытке пробиться из «котла».

Все было кончено. По советским данным, потери Калининского фронта в этой операции составили около 61 тыс. чел. Из них: 22А — 9343 чел., 39А — 23 647 чел., 41А — 13 902 чел., 11 кк — 14 830 чел. 11-й кавкорпус, понесший для подобного соединения наибольшие потери, в начале августа расформировали. Сохранившие боевые знамена остатки 373, 381, 256-й и 252-й стрелковых дивизий вывели на переформирование, а 39А была сформирована заново путем переименования созданного в июне 1942 года управления 58А (эту армию возглавил генерал-лейтенант А. И. Зыгин).

С ликвидацией плацдарма советских войск юго-западнее Ржева оперативное положение войск 3-й танковой и 9-й армий немцев значительно улучшилось.

Через три дня после начала наступления германских войск против 39-й армии в районе Белого на брянском направлении против 2-й танковой армии противника перешли в наступление 10, 16-я и 61-я армии левого крыла Западного фронта. Активные действия этих армий развернулись на 140-километровом фронте от Кирова до Волхова. В период с 5 по 12 июля 1942 года войска Западного фронта нанесли противнику ряд ощутительных ударов. Территориальные результаты наступления были незначительны, однако противник был вынужден для отражения ударов советских войск на этом направлении ввести в бой танковую дивизию из армейского резерва и перебросить одну танковую и одну пехотную дивизии из района боев с 39-й армией.

Активность советских войск на брянском направлении, а также неготовность к наступлению 16-й немецкой армии, которая продолжала оставаться на демянском плацдарме и в период с 17 по 25 июля была скована ударами советских войск, заставили германское командование изменить последовательность намеченных наступательных операций. Было решено прежде всего осуществить двусторонний удар из района Вязьмы на юго-восток и из района Волхова на север вдоль Оки с целью ликвидации угрозы со стороны армий левого крыла Западного фронта тылу своей орловской группировки. Немецкие войска, освободившиеся после операции против 39-й армии (три танковые и одна пехотная дивизии), были направлены в район юго-восточнее Вязьмы в состав 4-й армии, а 2-я танковая армия, кроме двух дивизий, направленных в ее состав из района Белого, усиливалась еще двумя танковыми дивизиями, перебрасывавшимися из-под Воронежа.

Однако в момент перегруппировки немецких войск и началась Ржевско-Сычевская наступательная операция.

Ставка Верховного главнокомандования поставила перед командованием Западного и Калининского фронтов следующие задачи: общими усилиями левого крыла Калининского фронта и правого крыла Западного фронта очистить от противника территорию к северу от Волги в районе Ржева и территорию к востоку от реки Вазузы в районе Зубцов, Карамзино, Погорелое Городище, овладеть городами Ржев и Зубцов, выйти и прочно закрепиться на реках Волге и Вазузе, захватив на их западном берегу плацдармы в районе Ржева и южнее Зубцова.

Готовность к переходу в наступление была установлена для Калининского фронта — 28 июля, для Западного — 31 июля 1942 года. Для выполнения поставленной Ставкой задачи Калининский фронт привлекал 30-ю и 29-ю армии, Западный — 31-ю и 20-ю армии.

Командующий Калининским фронтом генерал-полковник И. С. Конев принял следующее решение. Главный удар должна была нанести 30-я армия с рубежа Ново-Семеновское, Плотниково в направлении Полунино, Ржев с ближайшей задачей разгромить противостоявшего противника, овладеть Ржевом и захватить плацдармы на южном берегу Волги в районе Ржева.

В дальнейшем 30-й армии предстояло наступать основными силами в восточном направлении и во взаимодействии с 29-й армией, наносившей вспомогательный удар вдоль северного берега Волги на Зубцов, ликвидировать вражеский плацдарм на северном берегу Волги в районе Ржева.

Больше всего танков в августовской наступательной операции советских войск было в 30-й армии Калининского фронта, которой предстояло взять Ржев. 30А командовал генерал-лейтенант Илюшенко. К началу операции командарм имел в своем распоряжении около 430 ходовых танков и бронеавтомобилей, а впоследствии в процессе сражения на ТВД перебросили еще одну танковую бригаду и отдельный танковый батальон. Таким образом, подо Ржевом нашими войсками было задействовано около 500 ходовых танков.

Правда, и оборона здесь у противника была крепкая. За 10 месяцев немцы создали здесь сплошную линию укреплений, превратив каждое селение на подступах к городу Ржеву в опорный пункт, оборудовав линию инженерных сооружений, заложив минные поля, построив ДОТы, ДЗОТы и проволочные заграждения в 2–3 кола.

К началу наступательных действий по уничтожению ржевско-сычевской группировки противника 30А имела в своем составе девять танковых бригад (28, 35,196, 236, 238, 248, 255, 256, 143 тбр) и 2-й гвардейский мотоциклетный полк. Состав и распределение материальной части представлены в таблице.

Состав бронетанковых сил 30А (данные на начало операции)

Согласно боевому приказу АБТУ № 1 от 27 июля 1942 года, боевой порядок был построен в два эшелона. Первый эшелон, составляя танковую группу поддержки пехоты, состоял из шести танковых бригад, действующих совместно со стрелковыми дивизиями. Группа имела задачу — «огнем и тараном» уничтожить огневую систему и живую силу противника, обеспечивая успех наступления пехоты. В состав первого эшелона входили 196, 28, 255, 143, 236, 256-я танковые бригады.

Второй эшелон составлял танковую группу развития прорыва в составе трех танковых и двух мотострелковых бригад. Танковая группа второго эшелона имела задачу: с выходом первого эшелона ударной группы армий на рубеж Дубровка, Харино войти в прорыв и стремительным ударом овладеть городом Ржев, не допуская отхода противника через Волгу. Ось удара группы — дорога Дубровка, отметка 202,6, Галахово, Тимофеево, Ржев. Полоса входа в прорыв: справа — Космариха, искл. Федонково, Бердихино, слева — Бельково, искл. Грибеево.

Командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков решил: одновременным ударом силами 31-й и 20-й армий с рубежа Алешево, Васильевское прорвать оборону противника на реке Держе, разгромить зубцовско-кармановскую группировку германских войск и выйти на рубеж рек Вазуза и Гжать[125]. Затем 31-я армия должна была развивать наступление на Зубцов и ударом с юга содействовать Калининскому фронту в освобождении Ржева, а более сильная 20-я армия — на Сычевку. Для развития успеха 20-й армии на сычевском направлении планировалось ввести в сражение подвижную группу фронта в составе 6-го и 8-го танковых и 2-го гвардейского кавалерийского корпусов, которая должна была во взаимодействии с 20-й армией срезать глубоко вдававшийся в расположение наших войск «ржевский выступ» противника.

Спустя трое суток после перехода в наступление 31-й и 20-й армий должна была начать наступление 5-я армия, а еще через несколько суток — 33-я армия Западного фронта. Для поддержки наступления этих армий большую часть фронтовой артиллерии из 31-й и 20-й армий намечалось перегруппировать на заранее подготовленные позиции, сначала в полосу 5-й армии, а затем в полосу 33-й армии[126]. Значительную часть авиации фронта также предполагалось переключить на обеспечение наступления этих армий. Таким образом, наступление, начавшись на правом крыле фронта, должно было вскоре охватить его полностью.

В середине июля 1942 года из Калининского в состав Западного фронта была передана 31-я армия, командующим которой был генерал-майор B. C. Поленов, член Военного совета дивизионный комиссар А. Г. Русских, и начальник штаба генерал-майор В. А. Глуздовский. Армия состояла из трех стрелковых дивизий и двух танковых бригад. Она обороняла полосу с передним краем по линии Саблино, (иск.) Погорелое Городище, (иск.) Васильевское протяжением 36,5 км. Левее ее находилась 20-я армия, командующим которой был генерал-лейтенант М. А. Рейтер, членом Военного совета — дивизионный комиссар П. Н. Куликов и начальником штаба — генерал-майор Л. М. Сандалов. В составе армии имелись две стрелковые дивизии, четыре стрелковые и две танковые бригады. Армия обороняла полосу с передним краем по линии Васильевское, (иск.) Крутицы, Мотаево протяжением 43 километра.

Перед войсками 31-й и 20-й армий в главной полосе обороны противника оборонялись 161-я пехотная, 36-я моторизованная и 342-я пехотная дивизии, входившие в состав 9-й армии. Ближайшие оперативные резервы неприятеля — две пехотные и две танковые дивизии находились: 6-я пехотная дивизия в районе Сычевки, 253-я пехотная дивизия в Дорогобужском районе, 5-я танковая дивизия в Вязьме, 2-я танковая дивизия в Смоленске.

Главная полоса обороны противника глубиной 5–8 км включала в себя первую позицию, состоявшую из опорных пунктов, соединенных одной сплошной (по переднему краю) и одной — двумя прерывистыми траншеями, и вторую позицию в виде линии отдельных опорных пунктов. Дорога Зубцов — Карманово как промежуточный оборонительный рубеж укреплялась для прикрытия подступов к рекам Вазуза и Гжать; на ряде участков Вазузы и Гжати готовилась вторая полоса обороны[127].

Позиционная оборона противника, изобилующая опорными пунктами, соединенными между собой сплошными траншеями и ходами сообщения, требовала от нашего командования тщательной подготовки и сосредоточения на участках прорыва крупных сил артиллерии.

Кроме штатных орудий и минометов армиям, наносившим главный удар, придавалось в качестве усиления значительное количество артиллерии. 31-я армия была усилена девятью артиллерийскими, одним гвардейским минометным, двумя зенитными полками, одиннадцатью гвардейскими минометными и одним зенитным дивизионами; 20-я армия получила на усиление 15 артиллерийских, один гвардейский минометный, два зенитных полка, 15 гвардейских минометных и три зенитных дивизиона.

В составе артиллерии 31-й армии имелось с учетом 45-мм артсистем ПТО более 1200 орудий и минометов, 48 боевых машин РС М-13 и 384 пусковых рамы М-30; в 20-й армии — более 1500 орудий и минометов, 46 боевых машин РС М-13, 16 реактивных установок М-8 и 480 рам М-30. Таким образом, усиление войск артиллерией резко возросло по сравнению со всеми предыдущими наступательными операциями, которые проводила ранее Красная Армия в ходе Великой Отечественной войны.

Это позволило создать на участках прорыва (31-я и 20-я армии прорывали оборону врага на участках по 8 км каждая. — Примеч. авт.) невиданную доселе плотность артиллерии: в 31-й армии — до 86, в 20-й армии — до 77 орудий и минометов калибром от 76,2-мм и выше на 1 км фронта, не считая реактивной артиллерии.

Однако достаточно слабым оставалось зенитно-артиллерийское прикрытие войск. Имевшиеся в армиях штатные и приданные зенитно-артиллерийские части не имели возможности обеспечить прикрытие боевых порядков войск, переправ и важнейших объектов армейского тыла от массированных ударов авиации противника.

В данной операции впервые в большом количестве было применено наше новое «супероружие» — тяжелые фугасные реактивные снаряды М-30, предназначенные для разрушения оборонительных сооружений и подавления опорных пунктов противника на переднем крае обороны. Остановимся на этом подробнее.

В мае 1942 года группа военных инженеров управления реактивного вооружения гвардейских минометных частей под общим руководством генерала Н. Н. Кузнецова и военного инженера 1-го ранга В. В. Аборенкова разработала мощный фугасный снаряд М-30 массой 72 кг (вес боевой части снаряда 28,9 кг. — Примеч. авт.), который пускался со станка-укупорки. На раннем варианте упаковочной рамы сразу размещалось по 4 снаряда. Вся система получила название 300-мм установка реактивной артиллерии М-30–4 обр. 1942 года. Дальность стрельбы системы составляла всего 2,8 км, но этот недостаток перекрывался другим преимуществом — сильнейшим фугасным действием. Ни одно укрепление полевого типа не выдерживало удары подобного снаряда.

Когда Военный совет гвардейских минометных частей доложил о результатах опытных испытаний Государственному Комитету Обороны, незамедлительно последовало постановление о развертывании отдельных частей тяжелой реактивной артиллерии. Решение было принято 4 июня, а уже к 10 июля появились первые 20 гвардейских минометных дивизионов М-30. Каждый из них имел трехбатарейный состав, батарея насчитывала 32 четырехзарядных одноярусных пусковых станка. Дивизионный залп, следовательно, составляли 384 снаряда.

Ставка Верховного главнокомандования приказала командующему гвардейскими минометными частями уже генерал-майору В. В. Аборенкову испытать новую реактивную систему во фронтовых условиях. В начале июля он выехал в район города Белев, где в это время 61-я армия Западного фронта под командованием генерала П. А. Белова готовила частную наступательную операцию. Туда срочно направляли 8 только что сформированных дивизионов М-30, сведенных для удобства управления в полки. Командующий армией определил цели — узлы сопротивления противника в деревнях Аннино и Верхние Дольцы. Огневые позиции были выбраны с таким расчетом, чтобы стрельбу можно было вести на дальности, близкой к предельной, — 2400–2600 м. В этом случае рассеивание снарядов ожидалось меньшим. Но пусковые станки пришлось устанавливать на опасном расстоянии от переднего края противника — они попадали в зону его ружейно-пулеметного огня. Это сразу же создало трудности с доставкой реактивных снарядов на огневые позиции. На автомашинах снаряды подвозить было нельзя: их тут же обнаружил бы враг. Пришлось ночью доставлять их на руках личного состава дивизионов.

Днем 5 июня на противника в Аннино и Верхних Дольцах с громоподобным ревом обрушились два полковых залпа. Оба узла сопротивления были стерты с лица земли, после чего пехота заняла деревни без каких-либо потерь.

Боевые испытания показали, что дивизион М-30 залпом из 384 снарядов на дальность 2600 м создавал плотность огня на площади в 18 га, равную 14 снарядам на гектар. Этого было недостаточно для надежного подавления опорных пунктов. На такую площадь требовалось выпустить не менее 20 снарядов, то есть нужно было подключить по крайней мере еще одну батарею.

Тогда же выявилось, что для 96 станков дивизиона М-30 трудно выбрать и оборудовать огневую позицию — она оказывалась вытянутой по фронту на десятки метров.

С учетом результатов испытаний штаб формирования ГМЧ в июле перешел к созданию отдельных дивизионов М-30 двухбатарейного состава по 24 пусковых станка в батарее. Залп дивизиона составлял теперь 288 реактивных снарядов. Необходимую плотность огня было решено достигать, привлекая к стрельбе по одной площади два-три дивизиона.

Таким образом, в духе позиционной войны Первой мировой, генерал Г. К. Жуков с помощью громадного количества артиллерии (на участках прорыва наше превосходство в артиллерии над противником было в 10–12 раз. — Примеч. авт.) намеревался просто разметать и полностью уничтожить германскую систему обороны, а затем ввести в прорыв танковые и кавалерийский корпуса.

Прорыву предшествовала тщательная разведка и изучение обороны противника. Основными видами разведки являлись аэрофотосъемка и наблюдение с наземных НП. На основе полученных данных разведки и наблюдения в армиях были вычерчены панорамы местности с нанесенными на них действующими огневыми точками. Эти панорамы получили все командиры дивизионов, батареи и командиры поддерживаемых стрелковых подразделений.

Большое внимание уделялось разведке артиллерийской группировки противника, в результате чего удалось выявить до 70 % батарей врага. Это позволило организовать достаточно эффективную контрбатарейную борьбу.

В ходе подготовки наступательной операции боевой состав 31-й и 20-й армий был значительно усилен. К началу операции количество стрелковых и танковых войск в 31-й и 20-й армиях увеличилось в 2,5–3 раза, артиллерийских средств в 5–6 раз. В стрелковых дивизиях в среднем было по 8000–10 000 человек, в стрелковых бригадах по 4000, в танковых бригадах по 1000 человек и по 40–50 танков.

Накануне операции 251-я стрелковая дивизия 31-й армии со своим участком к югу от Погорелого Городища была включена в состав 20-й армии. В свою очередь, левофланговый участок 20-й армии южнее Крутицы вместе с оборонявшими его войсками передавался 5-й армии. В результате этого ширина полосы наступления 31-й армии составляла уже 19 км, а 20-й армии — 37 километров.

Проведя рекогносцировку местности, командующий 31-й армией решил нанести главный удар левым флангом в общем направлении Засухино, Зубцов, прорвать оборону противника на 9-километровом участке, севернее Погорелого Городища, и разгромить противника между реками Держа, Вазуза и Волга. Вспомогательный удар намечалось нанести вдоль южного берега Волги на Молозино. Стрелковым дивизиям на первый день операции ставилась задача выйти на рубеж Молозино, Каргашено, Каськово. Для развития успеха стрелковых дивизий создавалась подвижная группа армии из трех танковых бригад под командованием генерал-майора А. Ф. Бычковского. Ее планировалось ввести в прорыв в первый день операции в направлении Зубцова с задачей захватить переправы на Вазузе и ворваться в Зубцов. К исходу второго дня операции стрелковые дивизии 31-й армии должны были выйти за Вазузу и, прочно обеспечивая за собой переправы через реку, овладеть совместно с подвижной группой армии городом Зубцов. В дальнейшем им предстояло развивать наступление на Ржев, обходя его с юга.

Следует отметить, что войска 31А Западного фронта в течении почти шести месяцев занимали оборону по восточному берегу реки Дерна, имея небольшие плацдармы по западному берегу в районах Ернево — Носцино и Лужки — Холопье.

Никаких активных действий войска 31А уже долго не вели. Лишь рейды разведчиков, да редкий артиллерийский огонь периодически беспокоили противника.

Танковых частей в составе армии не было.

Лишь с началом подготовки к операции в 31-й армии появились бронетанковые части и соединения, первые машины появились 22 июня 1942 года.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.