Освободитель народов или кровожадный кочевник?

Освободитель народов или кровожадный кочевник?

Спустя век после смерти Аттилы готский историк Иордан так отзывался о вожде варваров: «Повелитель всех гуннов и правитель, единственный в мире, племен чуть ли не всей Скифии, достойный удивления по баснословной славе своей среди всех варваров». Но эта же слава, замешанная на крови и разрушении, превратила гуннского завоевателя в настоящее исчадие ада для всех покоренных им народов и стран, окрестивших его Бичом Божьим. Но как и когда появилось у него это страшное прозвище и какой смысл вкладывали в него современники Аттилы? Пытаясь ответить на эти вопросы, Бувье-Ажан пишет: «Согласно наиболее распространенному мнению, прозвище Бич Божий было проклятием Аттиле, мол, этот душегуб стал воплощением зла, осмелившись бросить вызов самому Богу. Бич Божий — это надменный враг Господа, подручный Сатаны. Аттила даже и не пытался скрывать столь очевидное, с демоническим высокомерием признавая, что он и есть Бич Божий.

Незадолго до битвы с Аэцием на Каталаунских полях к Аттиле привели схваченного галльского монаха, который на вопрос гунна: «Знаешь ли ты, кто я?» ответил: «Я знаю, кто ты. Ты Бич Божий, Палица небесного Провидения». Стоит ли удивляться, почему Аттила сохранил ему жизнь? Напротив! Аттила, польщенный ответом, громко расхохотался, ибо он был польщен, он обрел, если можно так выразиться, свой «неповторимый образ»!.. Полюбуйтесь, христиане его знают, да еще считают вершителем Божьей воли. Он, сам ни во что не веря, еще при жизни вошел в мифологию других народов! Аттила сумеет этим воспользоваться: «Ничему не удивляйтесь! Стерпите от меня все! Я Бич Божий!» Аттила, если можно так выразиться, сделал себе «визитную карточку». Зная, что все видят в нем Бич Божий, он приказал выгравировать на латыни под своим изображением: Flagellum Dei! (Бич Божий!)».

Итак, ужасное прозвище, которым «наградили» Аттилу в Европе, указывает на то, что его считали олицетворением вестника конца света, посланным христианам Богом в наказание за грехи человеческие. Но разве он был единственным правителем, который стремился к мировому господству с помощью меча, круша города и государства, убивая или превращая в рабов их население? С таким же успехом в роли «бичей» могли бы выступать и другие великие завоеватели более ранних времен, в частности Александр Македонский или Дарий I, Кир II Великий или Навуходоносор II, если бы они, так же как Аттила, жили в эпоху зарождения и становления христианства.

Но только ли кровожадным злодеем был этот воинственный предводитель кочевников? Вовсе нет. Судя по многочисленным свидетельствам средневековых авторов, Аттила был довольно мудрым, справедливым и даже… добрым правителем. К примеру, Иордан пишет, что, «любя войну, Аттила был уверен в деле, тверд в совете, снисходителен к просьбам и благосклонен к тем, кого однажды принял под свое покровительство». Он не только силой оружия подчинял себе непокорные племена, но и, будучи искусным дипломатом, создавал военные союзы, которые затем использовал для расширения своей империи. Аттила много и успешно воевал: из 19 лет правления империей гуннов 15 лет были проведены им в воинских походах. Но там, где можно было добиться цели без применения силы, он предпочитал вести переговоры. Примерами тому служат Маргусский договор и отказ от осады Рима. В связи с этим нельзя не согласиться с Бувье-Ажаном, который пишет: «Вопреки мнению историков классического периода, а также Мишле или Рамбо, Аттила всегда берег жизни не только своих воинов, но и других подданных. Он предпочитал демонстрировать силу, нежели пользоваться ею, запугивать, а не убивать».

Однако в противоречие с такой «миролюбивой» характеристикой вступает история о загадочной смерти Бледы, старшего брата [39] и соправителя Аттилы, погибшего якобы от его руки. Надо сказать, что Бледа не был способен управлять страной, да и не очень-то хотел этим заниматься. Главными его занятиями были пьянство и обжорство. А когда ему надоедало сидеть дома, он, если был в состоянии забраться на коня, выезжал на охоту. Большинство историков считают, что этот туповатый и ленивый соправитель совершенно не вмешивался в решение государственных вопросов и ничем не мог помешать Аттиле. Поэтому их совместное правление длилось свыше 10 лет, вплоть до смерти Бледы в 445 году [40]. По словам Бувье-Ажана, единственного из исследователей, утверждающего, что тот скончался в 438 году, это произошло так: «Возвращаясь из своих героических походов, Аттила и его командиры навестили Бледу, а затем отправились в столицу, оставив его в своем городе. Спустя несколько дней он, как всегда пьяный, переоценив собственные силы, отправился на охоту и там случайно погиб. Тотчас в Риме и Равенне заговорили об убийстве. Утверждали, будто Аттила не мог примириться с тем, что в его отсутствие брат набрал силу, и устранил его. Ходили даже слухи, что Аттила прикончил его собственной рукой». Этой версии придерживались и средневековые авторы, в частности о том, что двойственность власти Аттилы и Бледы закончилась братоубийством, писал в своем сочинении о готах Иордан.

Но тех, кто не согласен с этой точкой зрения, среди историков, особенно последующих поколений, гораздо больше. Среди них и Бувье-Ажан, который пишет: «Несмотря на многочисленность сторонников противоположного мнения, включая Марселя Бриона и Амедея Тьерри, предположение об убийстве не имеет под собой оснований. Законченный кретин Бледа ничем не стеснял брата, он никогда не сумел бы организовать успешный заговор, даже если бы и захотел; Бледу вполне устраивала его праздная жизнь, и он не испытывал ни малейшей радости, когда ему изредка доверяли второстепенные поручения; от него не было ни вреда, ни пользы. Аттила не смещал брата хотя бы потому, что тот и не состоял на службе». Кто из историков прав, судить сложно, поскольку их доводы основаны не столько на фактах, сколько на субъективных умозаключениях. А раз так, то утверждения о том, что смерть Бледы была насильственной и в ней повинен Аттила, не могут считаться доказанными.

Но вернемся к вопросам управления государством. Чем больше становилась территория Гуннии, тем больше Аттиле приходилось заниматься государственными делами. Сформированное им огромное сообщество белых и черных гуннов, а также подчиненных им племен, по словам Бувье-Ажана, было достаточно хрупким, «с вечно изменяющимся составом и туманным будущим». Поэтому, как он пишет, «с первых дней своего правления Аттила прилагал все усилия, чтобы придать ему стабильность, заложить основы порядка, обеспечить защиту и укрепить внутренние связи». Ему удалось справиться с этой задачей, поскольку он «долгое время жил при римском дворе и видел, что там помимо бесполезных высокородных приживал имелась и развитая администрация, способная облечь в форму документа приказы и распоряжения властей и проследить за их выполнением». И далее французский историк отмечает: «Конечно, он не собирался копировать весь сложный и отточенный механизм управления, который казался ему излишне тяжелым и бюрократичным, но он понимал полезность административной работы и политической информации. Аттила не был тупым завоевателем, целенаправленно разрушавшим цивилизацию. Его успехи в области политического управления и организации общественного порядка впечатляют не меньше, чем военные победы».

Представление о государственной деятельности Аттилы можно составить по сведениям, приведенным в «Очерке истории гуннов» советским ученым А. Н. Бернштамом. В частности, он пишет о том, что король гуннов «был еще вождем, близко стоявшим к племенам», и выражал их интересы, защищая патриархально-родовые отношения. Он оставался главным судьей в имущественных спорах. В подтверждение этого Бернштам ссылается на Приска, который, описывая прибытие короля в гуннское поселение, отмечает, «что Аттила остановился перед домом и многие просители, имевшие между собою тяжбы, подходили к нему и слушали его решения». Однако историк отмечает, что великий завоеватель не знал никакого другого средства против роста социальных противоречий внутри гуннской орды, кроме военных походов: «…во времена Аттилы накануне европейского похода, вследствие бурного развития классообразующих процессов, вырастает особое значение покорения других племен и народов. Аттила относится еще к представителям той власти, которая достаточно сильна и опытна для покорения и угнетения чужого народа, но недостаточно сильна для угнетения собственного народа».

Всего за годы своего правления великий гуннский завоеватель по подсчетам историков совершил 12 больших походов и почти завершил подготовку тринадцатого — «великого похода» на «римский мир», который должен был начаться 20 марта 453 года, но не состоялся по причине его кончины. Так что же принесли эти военные кампании миру, как повлияли на судьбу европейских стран и формирование в них новых общественных отношений? Историки оценивают походы гуннов и личность Аттилы диаметрально противоположно. Так, английский ученый Е. Томпсон называет этих кочевников «паразитическими мародерами» и всячески отрицает их прогрессивную роль, считая, что они, напротив, задержали развитие Западной Европы. Такой точки зрения придерживаются и многие другие представители западноевропейской науки, представляющие гуннов в виде огромного «разбойничьего отряда».

Ряд российских и зарубежных ученых (М. И. Артамонов, А. Д. Удальцов, Б. А. Рыбаков, П. Н. Третьяков, А. Н. Бернштам, М. Бувье-Ажан) не согласны с такой оценкой. Так А. Н. Бернштам пишет: «Гуннское нашествие разбудило варварские "запасы" племен, сломивших Рим, и в этом заключается всемирно-историческое значение гуннского похода на Запад, в этом заключается всемирно-историческая роль Аттилы. Если источники (Иордан и Приск) отмечают субъективные причины похода гуннов на Запад (требование дани, которую римляне отказались платить после смерти Феодосия-младшего и при Маркиане, а также отказались выдать за Аттилу Гонорию), то несравненно важнее отметить объективную историческую роль гуннского нашествия». Он считает, что «гунны и созданный ими огромный племенной союз» не были дикарями или разбойниками, а, напротив, «стояли несравненно выше многих европейских племен и по своему социальному строю, и по своей культуре». Основные доводы Бернштама сводятся к следующему: «Разгромив готов, гунны тем самым высвободили из-под их политического господства славянские племена и сами восприняли скифо-сарматскую и древнеславянскую культуру…

Стоит только вспомнить постройки гуннов, одежду, пищу и т. п., столь красочно описанные Приском. Культурное влияние гуннов на западноевропейские племена отмечается даже буржуазными учеными на основании археологического материала. По сравнению с рабовладельческой системой в гуннском племенном союзе были элементы новых, более совершенных общественных отношений — имелись предпосылки образования феодальных порядков. И этим не исчерпывается превосходство гуннов над Европой, особенно над ее варварской периферией. Гуннский племенной союз, включавший в известной мере и элементы азиатских культур, а главное — культуру южнорусских степей, принес, наряду с ними, и черты древнейших государственных образований Средней Азии и, может быть, Китая. В известном смысле можно сказать, что гунны принесли с собой в Европу это влияние…

Наконец, самое главное: гуннский союз мобилизовал всю варварскую периферию рабовладельческой системы Средиземноморья и Причерноморья и подготовил разгром не только Римской империи, но и античных центров Причерноморья, исчерпавших к этому периоду внутренние возможности своего развития. Гунны, в значительной степени определившие падение античности, были прежде всего теми варварами, которые, по определению Ф. Энгельса, «вдохнули новую жизненную силу в умиравшую Европу..».

И хотя в популярных исторических изданиях по-прежнему красочно описываются ужасные злодеяния Аттилы и разбойничьих набегов гуннских дикарей, это делается скорее для пущей занимательности и повышенного интереса у читателей. А серьезные исследователи все чаще более вдумчиво и всесторонне оценивают незаурядную личность этого великого завоевателя и его роль во всемирной истории. К их числу с полным правом можно отнести и французского историка М. Бувье-Ажана, который, изучив жизнь и деятельность Аттилы, пришел к следующему выводу: «Сегодня отвергают, и не без основания, видение истории, связанное исключительно с личностью, волей и капризами великих людей. Великий человек, сколь бы велик он ни был, всего лишь представитель своей расы, своего климата, своего времени и своего окружения. Исторические катастрофы приводят к переоценке реальных средств, которыми он мог в действительности располагать. Аттила был азиатом-кочевником, урожденным вождем воинственных захватчиков. Но это лишь одна линия, а не весь план. Его ум, энергия, пороки, слабости определяли его действия, которые могли быть и другими. И если бы они были другими, мир был бы другим. Аттила изменил облик мира». И что немаловажно отметить, изменения эти были не в худшую сторону… 

Данный текст является ознакомительным фрагментом.