Глава 4 БОРЬБА ЗА ВОЛХОВ И ПОГОСТЬЕ Январь– июнь 1942 года
Глава 4
БОРЬБА ЗА ВОЛХОВ И ПОГОСТЬЕ
Январь– июнь 1942 года
В конце 1941-го – начале 1942 года северная группа 16-й армии вместе 6 дивизиями, среди которых были танковые и мотопехотные дивизии, стояла на Волхове от Новгорода до Грузина, где на восточном берегу удерживали небольшой плацдарм, и далее до устья Тигоды. В некоторых местах русские имели плацдармы на западном берегу. Река покрылась льдом, и не было никаких препятствий для перехода через нее, кроме того, войска могли теперь проходить по многим болотам.
От устья Тигоды через собственный плацдарм под Киришами, вдоль железной дороги Кириши – Шала – Погостье и оттуда в северо-западном направлении в сторону Воронова и Гайтолова стояли 7 дивизий 18-й армии, главным образом в опорных пунктах, построенных с большим трудом.
Весь этот фронт от Новгорода до Ладожского озера нельзя было назвать прочным даже за счет естественных препятствий, выгодного рельефа местности и оборонительных позиций, везде имелись прорехи, через которые повсюду могли просочиться партизаны или советские войска в том или ином количестве. Для немецких войск это означало «Враг кругом!», за все приходилось вести бои – за пути снабжения, за тыловые службы, в лютую стужу, абсолютно непривычную для немецких солдат, при нехватке зимней одежды, в то время как противник был отлично одет, привык к данному климату и был абсолютно неприхотлив в отношении питания. Русские имели много преимуществ, но, к счастью, не сумели их использовать для проведения решающих операций.
Следующие 6 дивизий 18-й армии окружали Ленинград от Шлиссельбурга вдоль Невы до Отрадного и далее дугой от Красного Бора через Пушкин до Урицка. Здесь строительство бункеров и укрепление позиций продвинулись значительно дальше. 3 дивизии удерживали Ораниенбаумский плацдарм на таких же позициях. В резерве армии была 12-я танковая дивизия, пытавшаяся восстановить утраченную в боях боеспособность.
Но все эти позиции от Новгорода до Ораниенбаума располагались там, где по воле случая борьба прекратилась, где приказ Гитлера «Ни шагу назад без моего разрешения!» парализовал фронт. Этот приказ, без сомнения, был правильным и отдан для того, чтобы спасти от катастрофы расшатанный Восточный фронт. После того как цель была достигнута, он не должен был превращаться в неизменную догму и запрещать среднему и высшему командованию сознательно принимать ответственные решения. В районе Волхова войска страдали от этого приказа так же, как и на других фронтах.
В осажденном Ленинграде катастрофическое положение достигло предела, город действительно мог погибнуть, и понадобились вся решительность и твердость диктаторской системы, чтобы не считаться ни с жизнью, ни со смертью сотен тысяч граждан, женщин и детей. Советские войска также имели большие проблемы со снабжением, до весны они потеряли 50 % своего личного состава. И все-таки город держался, и положение со снабжением, позволявшее в самое тяжелое время выдавать ежедневный паек в 500–1200 калорий в зависимости от степени занятости человека, начало постепенно улучшаться после того, как русские отвоевали Тихвин и сухопутный путь от конечного пункта железной дороги до озера был сокращен до 180 км. В середине января он сократился до 60 км, а в середине февраля за счет соединительной ветки Кировской железной дороги в Кобону подходил к самому берегу озера.
Бои, не прекращавшиеся даже во время рождественских праздников, разгорались то там, то здесь, то на Волхове, то на Малукских болотах под Шалой и Погостьем, так что с Невского фронта пришлось снять несколько батальонов. Тем не менее, русское контрнаступление с востока с целью освобождения Ленинграда, казалось, утратило былой размах и не было таким угрожающим.
Русское Верховное командование осознавало ту опасность, которая угрожала Ленинграду, поэтому приняло решение освободить город любой ценой с использованием новых мощных сил. То, что немецкий Волховский фронт вынуждал русских подтягивать сюда значительные силы, являлось, без сомнения, ощутимым облегчением для частей армии, которые были разрознены и вели тяжелые бои на центральных участках фронта. Те силы, которые русские использовали во время своего наступления на Волхове, могли бы позволить им повлиять на исход сражения с немецкими частями на Центральном фронте. Сталин сделал такую же ошибку, что и Гитлер, – он хотел наступать одновременно на всех участках фронта и поэтому нигде не добился решающей победы.
Сталин приказал сформировать новую группу армий из новых, подтянутых сюда частей, так называемый Волховский фронт. 2-я ударная армия была втиснута между 52-й и 59-й армиями. В ее состав входили мобильные в зимних условиях и специально обученные элитные войска: наряду с 8 стрелковыми дивизиями это были также 8 ударных бригад по 3 батальона и 1 артиллерийскому дивизиону в каждой, а также 10 лыжных батальонов. Остальные соединения были подтянуты позднее. Всем этим частям противостояли две немецкие дивизии XXXVIII армейского корпуса, ослабленные последними боями: 126-я дивизия стояла на правом фланге, 215-я – на левом. Цель советского наступления имела оперативный характер: после перехода через Волхов и шоссе, соединявшее Новгород и Чудово, 2-я ударная армия должна была углубиться в лесные, болотистые массивы, где уже не могло быть какого-либо немецкого сопротивления, наступать далее на север мимо Луги через Ямбург (Кингисепп) и тем самым отрезать всей 18-й армии пути снабжения, чтобы затем после подхода новых свежих сил уничтожить ее между Волховом и Финским заливом, то есть перед воротами Ленинграда. Вся эта операция предвещала успех, так как русские знали о слабых силах немцев на Волховском фронте, о небольших тактических резервах обеих немецких дивизий и об отсутствии соответствующего резерва у 18-й армии, знали и о том, что и с других участков, где велись тяжелые бои, также не могли перебросить подкрепления.
При разработке данных планов русские не учли только одного: готовность немецкого командования принимать твердые решения и прежде всего невероятная стойкость и боеготовность немецких солдат всех чинов и родов войск, которые могли сделать невозможное возможным.
Сражение, начавшееся 13 января 1942 года после разведки боем, продолжалось до 27 июня 1942 года, при этом бои то стихали, то разгорались с новой силой. Атаки сменялись контратаками, кризисные ситуации, страдания и невероятные трудности, которые приходилось переживать солдатам, ложились тяжелым грузом на плечи командования и войск.
Это была битва за Волховский котел, названный также по имени русского командующего Власовский котел, так как генерал Власов считался особенно талантливым армейским командующим. После этого сражения он оказался в немецком плену, где в своей душе почувствовал разногласие с советской системой и отказался от нее. Вскоре он возглавил русских солдат, готовых сражаться на немецкой стороне против большевизма. Возможности и умение, которыми обладали он сам, его офицеры и солдаты, никогда не были признаны и правильно использованы Гитлером. Судьба генерала Власова и некоторых его генералов, сотрудничавших с ним, трагично закончилась в Москве – они были повешены. Не менее трагичной была также судьба его офицеров и солдат, которые были выданы Советам в 1945 году.
В результате зимнего сражения на Волхове 18-я армия оказалась на грани катастрофы, которую можно было бы сравнить с катастрофой 6-й армии под Сталинградом, тем более что сражение за Погостьевский котел, образовавшийся севернее шоссе, связывавшего Чудово и Тосно, было включено советским командованием в свои оперативные планы, совпадало по времени и тем самым усилило кризисную ситуацию.
С точки зрения оперативных планов сражение имело также связь с советскими наступлениями на полностью прорванные немецкие позиции между озером Ильмень и Орлом, то есть на участке южной группы 16-й армии и группы армий «Центр».
Заслугой командующего 18-й армией генерала Линдемана, а также ее рядовых, артиллеристов, радистов и шоферов полевых кухонь является то, что оба оборонительных сражения закончились успешно.
Мольтке охарактеризовал стратегию как систему балансирования в трудном положении. Здесь, даже в рамках небольших боев, все было «балансированием на грани». Нехватка резервов армии, все соединения которой участвовали в боях, уже с самого начала требовала соответствующего «жонглирования силами».
Естественно, что солдат предпочитает лучше всего сражаться в своем собственном подразделении, относящемся структурно к определенному соединению, начиная от роты и кончая дивизией. В нем он чувствует себя надежно защищенным, и эту защиту чувствуют вместе с ним его командиры и солдаты соседних подразделений, а также службы снабжения, обеспечивающие его по возможности всем необходимым в ту или иную минуту. Он знает, с кем он может поругаться, если что-либо не ладится, и знает также, что снова все будет в порядке. Он знает, что все, что он делает, будет понято и одобрено, и что полевая почта доставит ему сюда письмо с родины, и что он получит необходимую помощь, если будет ранен.
То же самое касается командиров батальонов, полков и дивизий, которые также предпочитают командовать своими собственными частями, где они знают, кому они отдают приказы, умеют соответствующим образом оценить нижестоящих командиров и подчиненные им подразделения и правильно их использовать. Конечно, единая военная подготовка офицеров и солдат в рамках армии обеспечивала совместные действия смешанных соединений, но не делала это правилом.
С каждым днем ситуация все более усложнялась, что требовало от всех принятия не очень приятных мер; эту ситуацию в войсках прозвали «работой сапожника по мелкому ремонту». И все же для преодоления всех кризисных ситуаций, а также для спасения Волховско-Ленинградского фронта кроме этой «работы» иного решения не существовало, и здесь надо сказать, что командующие и их штабы проявили выдающиеся способности и выдержали этот экзамен.
В скором времени командование сняло с участков, не подвергавшихся атакам противника, отдельные штабы, батальоны, батареи и роты, бросало их в образовавшиеся бреши, сформировало бригады, боевые группы и подгруппы, личный состав которых менялся. Существовали штабы полков, отдававшие приказы на Невском участке, в то время как их собственные батальоны вели бои в Волховском котле и под Погостьем; были также артиллерийские полки и инженерные батальоны, чьи отдельные батареи и роты были также рассредоточены по всему участку фронта. Части различных дивизий были смешаны друг с другом, существовали боевые группы, состоявшие из немецких, испанских, фламандских и латышских батальонов.
К трудностям совместных боевых действий частей различных национальностей относились разногласия, объяснявшиеся сложными языковыми проблемами, а также различиями в характере того или иного народа, но и эти трудности и проблемы при добром желании всех были в конечном итоге преодолены.
Солдаты обоза и тыловых служб и днем и ночью принимали участие в боевых действиях, когда им приходилось пробиваться колонной к опорным пунктам с целью их снабжения или занимать круговую оборону на своих обозных стоянках и когда они вступали в бой вместе с временными боевыми формированиями, чтобы залатать бреши на том или ином участке фронта. Начальники финансовых частей и оружейники также брались за оружие и доказали, что у них еще был порох в пороховницах.
Отпускники и пополнение, следовавшие в эшелонах, снимались с поезда, формировались в импровизированные подразделения и отправлялись в бой. Маршевые батальоны из резервной армии восполняли при необходимости потери частей, потерпевших поражение. Солдаты охранных дивизий и тыловых служб, старые вояки, принимавшие участие еще в Первой мировой войне, шли в бой и сражались так же яростно, как тогда во Фландрии или под Верденом.
Войска выдержали бои в окружении на Волхове благодаря той самой системе «жонглирования». Солдаты и командиры проклинали все на свете, но стискивали зубы и стояли насмерть. Они знали, что только за счет их совместных усилий удастся выбраться из сложной и опасной ситуации; они это сделали, и командующий 18-й армией мог положиться на своих солдат на Волхове и в Погостье. Особенно велики были потери среди офицеров и унтер-офицеров, которые собственным примером воодушевляли своих солдат в бою. В батальонах и ротах командиры часто сменялись в течение нескольких дней. Врачи и санитары всегда были вместе с войсками и самоотверженно помогали им во всех боях.
Людей не хватало, поэтому из оккупационных войск во Франции была доставлена в район Волхова 225-я пехотная дивизия, которая сменила мягкий климат на суровую русскую зиму, что, разумеется, повлекло за собой обморожение многих солдат.
Предстоящее широкомасштабное наступление не было неожиданностью для немецкого командования, так как об этом свидетельствовали данные служб радиоперехвата и воздушной разведки, в частности железнодорожного движения. Битва на Волхове началась в районе расположения XXXVIII армейского корпуса на внутренних флангах 126-й и 215-й пехотных дивизий 13 января, чему предшествовали атаки с целью разведки, которые были отражены. После мощного огня артиллерии и минометов превосходящие в силах русские бригады и дивизии устремились по толстому льду Волхова к слабой линии обороны немцев. Мобильные подразделения просочились через имевшиеся бреши и закрепились на тыловых позициях, после чего атаковали с тыла командные пункты и огневые позиции и нарушили транспортное сообщение с фронтом.
В последующие дни фронт с востока от Подберезья до Дымно был разорван, при этом отдельные части еще держались. Если в каждой дивизии думали о том, что противник сначала осуществит прорыв на участке соседа, то это было обычным рассуждением, типичным и для Первой мировой войны. Наступление подействовало на войска как прорыв плотины, чьи освободившиеся воды через разорванные участки фронта обрушились на тыловые районы; и при этом «разливе» решающее место было здесь, у разрушенной «плотины». Как бы это ни казалось странным, но исход битвы мог быть решен не в тылу, где уже находились передовые отряды противника, продвинувшиеся в лесные массивы тыловых районов, а здесь на Волхове и вдоль шоссе между Новгородом и Чудо-вом. Все это было известно в группе армий «Север», где принимались соответствующие ответные меры. Это было также известно войскам и командованию на Волхове, которые сражались здесь с особой храбростью и стойкостью за каждый квадратный метр.
Очевидно, советское командование не воспринимало достаточно серьезно немецкое сопротивление, но рассчитывало на эффективность своего удара в тылу, вместо того чтобы по обеим сторонам шоссе продвигаться на север и юг.
Очень важным было то, что 126-я и 215-я пехотные дивизии вместе с переброшенными к ним пополнениями удерживали позиции восточнее Подберезья и под Дымно на Волхове и сократили здесь район прорыва до 30 километров, что позволило вести оборону в районе шоссе под Семтицами и Малым Замошьем на юге и под Спасской Полистью на севере, при этом населенные пункты Мясной Бор и Мостки смогли продержаться в сложных условиях как опорные пункты, оказавшиеся в окружении. Здесь в конечном итоге должен быть решиться исход Волховского сражения. Узкий участок прорыва русских на шоссе осложнял их снабжение и тем самым их дальнейшее продвижение вперед в глубь немецкого тыла. Советские войска постоянно пытались путем подвода новых сил расширить этот участок, но им это не удалось.
16-я армия теперь уже была лишена возможности использовать дивизии севернее места прорыва и соответствующим образом их обеспечивать. Командование группы армий «Север» сделало из этого необходимые выводы и 22-го приказало изменить разграничительные линии между 16-й и 18-й армиями. 215-я и 61-я пехотные дивизии перешли в подчинение к 18-й армии, а 16-я армия действовала южнее района прорыва. 23 января командование фронтом до озера Ильмень принял генерал Линдеман, тем самым командование всем сражением находилось в одних руках. К этому времени боевые соединения уже были разбросаны по всему фронту.
В то время как после подтягивания свежих сил были введены в бой на юге испанцы, фламандцы, голландцы и части 58-й пехотной дивизии, на севере 61-я и переброшенная из Франции 225-я пехотные дивизии, клин ударных подразделений противника продвинулся к концу января до железной дороги Новгород – Ленинград. В феврале русским удалось расширить территорию котла до Оредежа, где им противостояли части 285-й охранной дивизии (генерал барон фон Плото). После тяжелых боев части данной дивизии отбросили русских от Пристани через Филипповичи, Волкино и Паншино на северо-восток и прочно удерживали свои опорные пункты. Русские ударные части продвинулись до Каменки и Любани, дошли до железной дороги Чудово – Ямбург и перешли ее в нескольких местах. Части 291-й пехотной дивизии, а также смешанные соединения, временные боевые формирования, обозы и инженерные батальоны выступили навстречу русским.
Самым опасным было развитие русского наступления в направлении Любани, где под угрозой оказывалось шоссе Тосно – Чудово, по которому осуществлялось снабжение всех войск, располагавшихся севернее района прорыва вплоть до Киришей. Если русским удастся совершить этот удар, все эти части на северном крыле армии погибнут. Здесь выступили навстречу русским группа «Эндрес», части 212-й пехотной дивизии и другие на скорую руку сформированные части. 24 февраля русские были отброшены от шоссе настолько, что снабжение могло осуществляться и дальше, при этом была уничтожена одна прорвавшаяся группа противника, а к 8 марта русские были оттеснены к железной дороге Чудово – Ямбург.
Глубина прорыва русских составляла около 70 километров. Советское командование постоянно бросало в бой новые силы, стрелковые дивизии и бригады, лыжные бригады, кавалерийские дивизии, артиллерию резерва Главного командования. Командиры и генералы были заменены новыми, от которых ожидали решающего успеха. Так, генерал-лейтенант Власов стал командующим войсками, располагавшимися на территории котла, внутренний фронт которого был растянут более чем на 200 километров.
И все же кульминация опасной ситуации для 18-й армии еще не была достигнута. До этого советское командование силами 54-й армии все больше и больше сковывало немецкие части, переброшенные с Невского фронта, в районе между Киришами и Ладожским озером, при этом русские совершали мелкие и крупные атаки, а некоторые их соединения просачивались через тонкую линию обороны немцев у железной дороги Кириши – Шала – Погостье. Все эти атаки были отбиты в тяжелых боях частями 11-й, 96-й и 269-й дивизий.
Позднее советское командование сосредоточило под Шалой и Погостьем 12 дивизий, в состав которых входили 200 танков «Т-34». Целью этого маневра были прорыв немецкой линии обороны у железной дороги и дальнейшее продвижение в направлении Любани, чтобы затем вместе с частями на северном фланге Волховского котла провести двусторонний охват. Это была не такая серьезная операция, как наступление в направлении Ямбурга, но все же достаточно опасная, так как в случае ее успешного проведения должна была привести к разрушению немецкой обороны во всем районе от Мостков через Дымно, Кириши и вплоть до Погостья.
Для этого советское командование предполагало провести основной удар 2-й армии в районе южнее Любани, а части 52-й и 59-й армий были подтянуты в Волховский котел для прикрытия фланга и тыла. Теперь здесь были задействованы 14 стрелковых дивизий, 3 кавалерийские дивизии, 7 бригад, 5 артиллерийских полков и одна танковая бригада.
Сражение за Погостьевский район началось 9 марта 1942 года и, не стихая, длилось целых три недели. Сражение было очень тяжелым, сначала на железной дороге под Погостьем и Шалой, затем в глубине района у населенных пунктов Кондуя, Зенино, Виняголово, Дубовик и Липовик.
И вновь образовались два немецких крыла вдоль насыпи железной дороги, которые стойко держались и сузили район прорыва, так что противнику не удалось найти пути подвоза и снабжения в болотистом лесу. Это были железнодорожные насыпи северо-западнее Посадникова Острова и западнее вокзала Погостье. Попытки русских разбить здесь немецкие части путем наступлений с флангов под Виняголовом в апреле не увенчались успехом, так как сопротивление оборонявшихся, а именно частей 96-й и 223-й пехотных, а также 5-й горно-стрелковой дивизий было очень упорным.
С середины апреля до мая русские попытались захватить еще один участок Погостьевского котла на юго-востоке, чтобы тем самым отрезать «пробку от шампанского» под Киришами. Здесь его остановили части 11, 21, 93 и 217-й пехотных дивизий.
54-й советской армии, правда, удалось совершить прорыв, но она не смогла продолжить его до Любани. Она овладела территорией в болотистом лесу с площадью около 400 квадратных километров, но здесь не было ни крупных населенных пунктов, ни дорог, ни железной дороги. Таким образом, несмотря на потерю территории, это был успех немецкой обороны в Погостьевском котле, что внесло решающий вклад в победу в битве за Волховский котел.
Еще меньшего успеха добилась 2-я ударная армия. Все атаки с целью расширения района прорыва, то есть на юг в сторону Погостья и на север в районе Спасская Полнеть в сторону Чудова, на северном участке кольца окружения под Кривино, Апраксиным Бором, на железной дороге Чудово – Ямбург под Красной Горкой не увенчались успехом, здесь русским оказали серьезное сопротивление наскоро собранные части немецкой группы «Хенике» (командир 61-й пехотной дивизии). Прорвавшиеся части русских сразу же были отрезаны от основных сил и уничтожены. На этом участке вели бои части 61, 81, 96, 212, 215 и 254-й пехотных дивизий, 18-й и 20-й моторизованных дивизий, дивизии СС «Полицай» и других соединений. Многие командиры зарекомендовали себя как храбрые военачальники, но хотелось бы упомянуть несколько имен: полковник Шайдис, который погиб в апреле, полковник Кёхлинг, полковник Франкевиц, подполковник Гойн.
Исход битвы за Волховский котел решался все же у шоссе между Подберезьем и Спасской Полистью. Именно здесь можно было отрезать прорвавшегося противника от его тыловых частей, и это понимали как немецкое командование, так и войска. Последовательная реализация данного плана привела к заслуженной победе.
В то время как были еще в разгаре бои за Погостьевский район на севере, 15 марта перешли в наступление части I армейского корпуса, впереди которых шла дивизия СС «Полицай». Наступление осуществлялось западнее Спасской Полисти в направлении путей снабжения противника. С юга навстречу им шли части XXXVIII армейского корпуса, 58-я пехотная дивизия вместе с частями 126-й и 250-й (испанской) пехотных дивизий. После боев, длившихся несколько дней, 19 марта обоим ударным клиньям удалось соединиться на пресловутой вересковой просеке. Кольцо вокруг Волховского котла впервые было сомкнуто. Противнику, правда, удалось в конце марта открыть здесь еще раз один путь подвоза, но он был ограничен до 3 километров по обеим сторонам вересковой просеки. Даже строительство двух полевых железных дорог, проходивших через брешь, уже не могло обеспечить снабжение 180 000 солдат в котле.
«Рукав», проходивший от Трегубова на юг до Мостков, имел в длину 20 километров, но его ширина нигде не превышала 3–4 километра, и на всей своей протяженности он находился под огнем артиллерии и тяжелого пехотного оружия противника, кроме того, постоянно происходили атаки ударных групп и просочившихся на этом участке подразделений русских. В начале этого рукава стоял щит с надписью «Здесь начинается задница мира».
Этот рукав, названный также «пальцем», русские пытались уничтожить атаками с обеих сторон. Наступало время оттепели и распутицы, но это не останавливало русских. 29 апреля начала наступление с востока 29-я армия на узком участке фронта севернее Мостков, в бой были брошены 7 полков и 2 танковые бригады. Одновременно из самого котла осуществляли наступление с запада 4 дивизии. Назревал опасный прорыв русских. Оборонявшиеся немецкие части проводили свои контрудары на болотистой местности. Стрелка на весах сражения колебалась довольно долго, но мужество и самоотверженность оборонявшихся победили.
13 мая прорвавшиеся полки русских были окружены и полностью уничтожены и восстановлен старый передний край обороны. Наступило время для принятия решения. Советское командование сделало соответствующие выводы и приказало вывести войска из Волховского котла. Оно вывело XIII корпус из северо-западного угла котла и отменило наступление 2-й ударной армии южнее Любани. Сначала были выведены в тыл через бреши в вересковой просеке тяжелая артиллерия и части снабжения.
Командование 18-й армии вскоре поняло, что началось отступление противника, и отдало приказ о наступлении, чтобы тем самым уничтожить по возможности большую часть сил противника в котле. 22 мая немецкие войска по грязи и талому снегу приступили к преследованию, а 30 мая перешли участок в районе Рованы (на полпути между Любанью и Спасской Полистью), в результате чего котел был сужен до 20 километров. В тот же день 20-й моторизованной дивизии вместе с частями 1-й пехотной дивизии удалось с севера, а 58-й пехотной дивизии с юга закрыть брешь на вересковой просеке и протянуть отсечную позицию шириной 2 и глубиной 1,2 километра поперек советских путей сообщения.
При стойкости и неприхотливости русских, а также с учетом неблагоприятных условий местности понадобилось 4 недели борьбы, чтобы окончательно освободить котел от русских войск. Шаг за шагом немецкие ударные части пробивались со всех сторон вперед, постоянно возникали местные кризисные ситуации на отсечной позиции в районе вересковой просеки. Здесь части 8 соединений с запада в ходе почти ежедневных боев силами 4–6 полков пытались добиться прорыва, в то время как с востока должны были ударить по отсечной позиции части 59-й армии. От 7 до 10 полков в период с 2 до 26 июня постоянно брали штурмом позиции окружения. Иногда казалось, что прорыв вот-вот удастся, иногда просачивались небольшие силы без тяжелого оружия, и в конечном итоге позиция выстояла.
В самом конце июня сопротивление 2-й ударной армии, расколотой на несколько участков, было сломлено. 26 июня закончилось сражение, начавшееся 13 января.
Были уничтожены 6 стрелковых дивизий и 6 бригад, полностью или частично разбиты 9 других соединений. Наряду с различными офицерами командования в руках немцев оказался и генерал Власов. 649 орудий, 171 танк, почти 33 000 пленных оставили русские в котле, а их общие потери составили здесь свыше 130 000 человек.
Решающим итогом операции было то, что попытка освободить Ленинград не удалась. Территория, оказавшаяся занятой противником на Волхове, представляла собой узкую полосу заболоченных лесов на западном берегу реки и восточнее шоссе по обеим сторонам Спасской Поли-сти, не имевшую никаких важных путей сообщения, но все же это был плацдарм, к созданию которого многократно стремилось советское командование. Следующей территорией, которую удалось захватить русским, был Погостьевский котел, постоянно приковывавший к себе на 3–4 немецких дивизии больше, чем это мог бы сделать фронт между Посадниковым Островом и Погостьем. Это обстоятельство было неприятным для немецкого командования, но при отсутствии здесь железных дорог и шоссе этот котел не мог послужить для русских в качестве трамплина для нанесения опасного главного удара. 22 мая удалось устранить прорыв русских под Липовиком на восточной окраине Погостьевского котла. Летом планировалось и готовилось немецкое наступление с целью очистки всего Погостьевского котла, но от него пришлось отказаться, так как на передний план выдвинулись более важные задачи, а именно операция «Северное сияние», что означало подготовку к наступлению на Ленинград в сентябре.
В конце апреля на Неве был также очищен плацдарм русских в результате наступления под Дубровкой. Тем самым был, наконец, создан прочный фронт, который до января 1944 года отрезал Ленинград от внешнего мира и обеспечивал охрану границ блокады. Немецкие войска за полгода тяжелых боев также были изрядно потрепаны, из Германии постоянно подходили эшелоны с новыми частями, восполнявшими потери в живой силе. Вновь прибывшие войска находились рядом с местами дислокации противника, но уже без замены, а передышку можно было получить на каком-либо более спокойном участке. Если какая-либо дивизия могла в какое-то время снять с фронта один из своих батальонов для отдыха или переподготовки, то это уже означало довольно много; в большинстве же случаев дивизии делали это неохотно, так как постоянно существовала опасность того, что временно выведенный из боевого состава батальон впоследствии будет брошен на какой-либо другой участок, где могла возникнуть кризисная ситуация, и будет входить уже в состав другого соединения.
Уже давно во всех дивизиях количество батальонов в полках было сокращено с трех до двух. Недостающие батальоны во многих дивизиях вновь сформированы не были, так не хватало солдат даже из пополнения, к тому же Гитлер предпочитал лучше создавать новые дивизии, чем в полном боевом составе сохранять старые соединения. Войска неохотно примирились с таким решением данной проблемы и считали его нецелесообразным; постоянно отсутствовали необходимые резервы для пополнения и переподготовки, что было бы очень необходимым.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.