Глава 7 Кровь и подлость

Глава 7

Кровь и подлость

1. Вранье продолжается

И вот наступил день, когда, как нам внушали и внушают до сих пор, декабристы совершили героический и благородный поступок. Хотя, если внимательнее посмотреть, то все их действия – сплошная гнусность, нагромождение одной подлости на другую.

Николай Павлович, предупрежденный о готовящемся восстании, принял меры: сыграл на опережение. Принятие присяги было перенесено с десяти на семь утра. Поэтому у заговорщиков, прискакавших в воинские части, чтобы разводить агитацию, не было времени, чтобы развернуться. Им приходилось действовать буквально «с колес». Выходило это иногда забавно, иногда не очень.

Так, Кюхельбекер и Пущин примчались в лейб-гвардии корпус конной артиллерии. Они бегали по казармам и кричали солдатам:

– Ребята! Измена! Вас обманывают, Константин Павлович не отказывается! Ура, Константин!

Но никакого особенного результата эта деятельность не дала.

Другие действовали более тонко. Как и договаривались, они врали про то, что всех обманывают, что надо выступить в защиту Константина. Но в ход шли не только идеи: поручик лейб-гвардии Гренадерского полка Александр Сутгоф раздавал солдатам своей роты деньги, заверяя:

– Вот, со мной ваше жалованье, которое раздам не по приказу.

Интересно, откуда у поручика и, мягко говоря, небогатого помещика деньги на роту солдат (сто человек)?

Он же направил поручика Панова с его ротой для захвата Зимнего дворца. Хотя Панов был из «случайно привлеченных», но его любили солдаты.

В Гвардейском морском экипаже вовсю развернулся Каховский. После неудачи с покушением на царя он старался изо всех сил и врал налево и направо. В конце концов командир велел его запереть. Но тут вмешались подельщики, благо здесь их было много. Они выпустили Каховского, а после снова пустились на уговоры, чередуя их с угрозами. Лейтенант Арбузов, например, объявил гвардейским морякам:

– Целая армия стоит в окрестностях столицы и уничтожит нас, если мы присягнем Николаю.

Предварительная работа возымела успех: с мятежниками отправились 1250 матросов.

Но гнуснее всего вышло в Московском полку. Туда прибыли член общества Михаил Бестужев и «примкнувший к ним» штабс-капитан князь Дмитрий Щепин-Ростовский и рассказали солдатам страшную историю. Якобы Константин Павлович и младший брат Михаил уже томятся в цепях и надо идти их выручать. Тут появился полковой командир П. А. Фредерикс и другие начальники – они попытались прекратить этот цирк. Но Щепин-Ростовский пошел вразнос: выхватив саблю, он бросился на командиров. Ранил Фредерикса и полковника Хвощинского, а потом отправился за полковым знаменем. Стоявший у знамени гренадер Красовский честно пытался выполнить свой долг – защитить полковую святыню, но получил удар саблей в живот. Досталось и унтер-офицеру Моисееву, который попытался вступиться за часового… Такая отмороженность убедила солдат. Но не всех. Из 2440 человек личного состава с мятежниками отправились 671. Зато по приказу бравого штабс-капитана по дороге солдаты продолжили борьбу за народное дело, избив прикладами полицейского офицера, который был виноват лишь в том, что некстати подвернулся под руку.

Через некоторое время в полк примчался великий князь Михаил Павлович, который в этот день исполнял роль «Скорой помощи» – метался по полкам, где замечались разброд и шатание. Его появление вызвало у солдат шок. Еще бы! Им ведь клялись, что он томится в цепях. Чтобы успокоить солдат, Михаил принял присягу вместе с ними.

– Теперь, ребята, – сказал он, – если нашлись мерзавцы, которые осрамили ваш мундир, докажите же, что между вами есть и честные люди, которые присягали не понапрасну и готовы омыть это посрамление своею кровью; я поведу вас против вашей же братьи, которая забыла свой долг.

После чего полк тоже двинулся к Сенатской площади. Но, как вы понимаете, не для того, чтобы присоединиться к восстанию.

Итак, общие силы восставших составили около трех тысяч человек.