ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ. ТАЙНЫЕ СУДИЛИЩА

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ. ТАЙНЫЕ СУДИЛИЩА

ГЕРМАНИЯ

В тот день, когда великий Гогенштауфен, Фридрих III, сраженный горем, умер в Фиорентино в Италии (1250 г., 13 декабря), Германия перестала быть мировой державой. Для династии Гогенштауфенов оказались роковыми уверенность в том, что она должна сохранять за собой господство в Италии и искание в этой стране корней своего могущества и средств, необходимых для того, чтобы поддержать ослабевшую королевскую власть в раздираемом внутренними междоусобиями отечестве.

Преемник Фридриха, юный король Конрад IV (1250–1254), который был точно приколдован к тем же идеям, также отправился в прекрасную Италию. Но жаркий лихорадочный климат южной части этого полуострова, сгубивший во цвете лет жизнь не одного германца, предуготовил 26–летнему королю преждевременную смерть.

Тяжкое наследие Гогенштауфенов перешло к его нежному отпрыску, двухлетнему Конрадину. Он также последовал традициям своего рода и в 1267 г. отправился в далекие края, «подобно юному орлу, у которого только что отросли крылья для смелого полета».

Но уже в 1268 г., 28 октября, увидев прекрасную страну, завоеванную и возвеличенную его предками, юноша, едва достигший семнадцатилетнего возраста, бесславно пал от руки убийцы, прервав свой короткий, но блестящий жизненный путь, «который скорее напоминает какой?то роман, чем действительность». Это был последний отпрыск блестящей королевской династии, которая могуществом и всякими земными сокровищами, талантами, благородством души и возвышенностью чувств затмевала все царствующие дома Средневековья и, несмотря на свои недостатки, представляет собою одно из самых прекрасных и привлекательных исторических явлений.

В то время как род Штауфенов так трагически погиб на далеком юге, родина их, великая, славная немецкая империя страдала под гнетом тяжелых бедствий и приближалась к распадению. В Германии наступили те ужасные времена, 1256–1273 гг., которые кровавыми чертами запечатлелись в памяти народа как великое междуцарствие. Враждебная и вероломная политика римской курии, алчное своекорыстие склонных к междоусобиям германских князей разделили страну на мелкие территориальные владения, епископства и городские общины и предоставили немецкую корону иностранным государствам, которые могли и желали осыпать сокровищами лишенную всякой совести избирательную коллегию.

Из своих укрепленных замков вассалы выходили на разбои, захватывали товары, отправляемые из юных торговых городов, обижали беззащитных и слабых и, скрываясь за неприступными стенами своих родовых гнезд, смеялись над бессильными законами и немощными судами.

Сильнее и больше всего страдало при этом крестьянское население. Во времена распрей между владетельными рыцарями крестьянские дома и усадьбы нередко предавались пламени, посевы растаптывались, уничтожались последние остатки жатвы, еще уцелевшей от потравы охотниками и дичыо. Личные повинности в виде барщины, налогов, десятин и всевозможных поборов достигали огромных размеров. Лишенный покровительства законов, несвободный человек подвергался самым тяжелым и позорящим наказаниям. Озверевший человек давал волю своим самым диким инстинктам. Чувство справедливости было заглушено или совсем вымерло; исчезла идея общего блага, пропало чувство национального достоинства.

В это ужасное время перестали действовать также древние правовые нормы. Сначала свободные жители мелких частей страны — сотен — собирались в определенные сроки, большей частью через каждые восемь или четырнадцать дней, для разбора судебных тяжб. Этот древний обычай съезжаться на суд, при постоянных отлучках в далекие и продолжительные походы всех способных носить оружие жителей, также как и графов, заменивших прежних наемных герцогов, не мог более существовать. Поэтому Карл Великий ограничил число судебных дней и постановил, чтобы в менее серьезных вопросах права на суде присутствовали не все свободные обитатели округа, а только некоторые определенные лица, скабины или шефены, которые и составляли приговор. Эти шефены, а также низший судебный персонал, избирались королевскими уполномоченными, при содействии графа и народа, из среды свободных жителей местности и вскоре образовали особое сословие.

Вследствие наделения различными правами духовных и светских властителей принадлежавшее графу право суда с течением времени отчасти ускользнуло из его рук. К концу XII в. образовались особые суды для свободных, под представительством «фрайграфов» (графов для свободных), и другие, под председательством «гауграфов» (областных графов). Заседатели в суде фрайграфов назывались «фрайшефенами», суд был назван «свободным судом», отдельный судебный округ — «фрайграфством». Фрайграфства постепенно исчезали; нередко они сливались с гауграфствами. Но нигде они не сохранили настолько своего первоначального значения, как в замкнутой Вестфалии.

Княжеская власть усиливалась здесь медленнее, чем где?либо, свободные землевладельцы дольше сохраняли свои права, старые вольности, свободное общинное устройство, непосредственную связь с императором и государством; здесь сохранилось, хотя и в несколько измененном виде, «драгоценное наследие прежних времен — королевская власть, то есть одному только королю принадлежащее право раздавать графам владения»; «здесь по — прежнему, согласно наследственным

традициям, свободные собирались на суд в местах народных собраний».

Когда впоследствии княжеская территориальная власть стала все больше и больше ограничивать вольности общин, духовные и светские вельможи, во владениях которых находились фрайграфства, сумели забрать и их в свои руки, заставляя короля давать им, вельможам, титул начальников суда (Stuhlherren)и вместе с этим ставя в ленную зависимость эти свободные графства. Все это, однако, не оказало существенного влияния на вестфальские суды. Председатели суда предлагали королю кандидатов в фрайграфы, которых король и утверждал. Назначение происходило в присутствии двух фрайшефенов; фрайграфы приносили королю присягу, «с надлежащей таинственностью», в знак инвеституры получали меч и веревку.

Новый необычайный подъем и новую жизненную силу приобрели суды «красной земли» в XIII в., когда, с упадком высших властей в государстве и церкви, в низших слоях народа повсюду зародилась новая жизнь.