РОДИНА ИСЛАМА

РОДИНА ИСЛАМА

К югу от Палестины, ограниченной с запада Красным морем, с востока — Евфратом и Персидским заливом, далеко протянулся в Индийский океан большой Аравийский полуостров. Внутренность страны занята обширным плоскогорьем с безграничными песчаными пустынями, а морской берег опоясывают крутые, обнаженные горы, состоящие из красного песчаника и порфира, испещренные дикими ущельями.

Пустынная внутренняя страна, где постоянные вихри вздымают песчаные смерчи, со страшной силой уничтожающие все на своем пути, не имеет ни рек, ни плодородных долин, ни покрытых лесом возвышенностей. «Ручьи, низвергающиеся с гор, поглощаются жаждущей землей, редкие засохшие деревца тамаринда и акации, растущие на скалах, питаются лишь ночною росой». Небольшие запасы воды собираются в цистернах. Лишь после зимнего дождя песчаная пустыня ежегодно покрывается ковром из трав и цветов, который, впрочем, вскоре снова исчезает, сожженный палящим зноем тропического солнца.

Лучшее достояние и часто единственное богатство обитателей этой пустыни составляют их неизменные спутники — верблюд и благородный арабский конь, превосходящий быстротой, выносливостью и умом все другие породы лошадей

Древние географы делили Аравию на каменистую, песчаную и счастливую Аравию — деление, которое до некоторой степени оправдывается устройством страны, но, в общем, довольно произвольное.

На севере каменистую Аравию составлял изрезанный голыми гранитными скалами Синайский полуостров. Песчаной называлась внутренняя пустынная страна, а юго — западная береговая полоса, нынешний Йемен, вследствие плодородия ее долин и горных склонов, носил название счастливой Аравии.

Здесь, благодаря тропическому климату, умеренному свежими горными и морскими ветрами, вызревали сахарный тростник, вечнозеленое и вечноцветущее кофейное дерево, гранатовое дерево, фиги и фиговая пальма. Великолепные леса покрывали склоны гор и пленяли взор, а драгоценный ладан наполнял воздух чудесным ароматом.

Как бы ни были преувеличены основанные на непроверенных древнейших преданиях сообщения древних географов Страбона и Диора о плодородии и богатстве счастливой Аравии, они все же свидетельствуют о том, что обитатели этой страны уже в самую древнюю пору вели оживленную морскую и караванную торговлю, что они жили в многолюдных городах, блиставших богато разукрашенными храмами и чудными дворцами, что своей утонченной культурой они далеко опередили своих соплеменников, бродивших по пустыне в поисках пастбищ, хотя вместе с преимуществами этой культуры они восприняли и все бесчисленные недостатки и пороки ее.

Защищенные от натиска бурных волн мировой истории своим географическим положением, находясь вдали от военного пути великих мировых завоевателей, сила которых разбивалась о неприступные твердыни их страны, гордые сыны пустыни, бедуины, или сарацины (так называлось первоначально одно племя, обитавшее в северной части Аравии, вблизи сирийской границы: впоследствии же это название распространилось от сирийцев на всех арабов), легче могли уберечься, чем все другие семитские народы, от слияния с туземцами и от смешения с ними. Благодаря этому, им удалось сохранить свой национальный характер и простоту прародительских нравов и обычаев и свободно развивать свои природные способности и особенности.

Их душевные силы не были гармонически уравновешены, необузданные страсти господствовали над их разумом, непреклонная воля руководила их желаниями и поступками.

Надменная уверенность в своей исключительной правоте, в связи с легко возгорающимся честолюбием и дикой мстительностью заглушали в них все человечные побуждения и не давали добрым чувствам проникнуть в их душу. Беззаветные отвага и предприимчивость, быстрая сообразительность, необычайная память и тело, закаленное в борьбе с бесчисленными опасностями бродячей и воинственной жизни в пустыне, — вот те преимущества, которые выделяли арабов из среды других семитских народов; им они обязаны своими успехами на поле брани и в области духа, когда впоследствии новая религия объединила разрозненные племена и, воодушевив их в общей верой, направила прежде разъединенные силы к одной общей цели.

Арабы никогда не составляли единого государства. Общественный быт диких сынов дикой природы напоминает нам дни библейских патриархов.

Племена составлялись из разросшихся родов, во главе которых стояли отцы или старшие сыновья. Глава древнейшего рода был в то же время родоначальником всего племени. Все спорные вопросы он обсуждал и решал сообща с советом, состоявшим из вождей остальных народов.

О государственной власти, которая обладала бы принудительными средствами против неповиновения и упорства, у непокорных сынов пустыни не было и речи. «Но тесное единение в семье, глубокое чувство чести и стыда; основанное лишь на уважении, а не на законной власти влияние отдельных лиц, выделявшихся своей храбростью, богатством, многочисленным семейством, умом или опытом, в большинстве случаев вполне возмещали этот недостаток».

Но каких бы жестокостей ни совершал араб под влиянием страстей, священных заветов чести и установленных обычаев он никогда не забывал, никогда не нарушал данного слова, никогда не отступал от правил гостеприимства. Картины идиллической жизни, которые так нравятся в истории израильских патриархов или в поэмах Гомера, снова и снова повторяются в жизни арабского народа и составляют главное содержание поэзии.

Правда, арабская литература не дала ни высокого эпоса, подобного индийскому, греческому, германскому, ни высокой драматической поэзии, но тем богаче поток ее лирики, являвшейся в древности естественным выражением всякого возвышенного настроения.

Древнеарабские поэты, эти герои и искатели приключений, нередко также пророки и судьи, и всегда любимцы всего племени, изображали во вдохновенных песнях полные опасностей скитания по пустыне и высокую доблесть своего народа, его непреоборимую смелость и отвагу и его широкое гостеприимство, — а также «вечные распри между племенами, ненарушимый закон кровной мести и, наконец, любовь, то страстно отдающуюся чувственным наслаждениям, то звучащую глубокой сердечной нежностью, — любовь, которая была возможна лишь в те времена, когда женщину еще не изгнали из общественной жизни и не заключили в уединение гарема, когда она еще не превратилась в безвольную рабыню, подчиняющуюся всем прихотям своего неограниченного властелина».

Из остальных искусств араб больше всего любил музыку: как непосредственное выражение волнующих нас чувств, музыка легче всего возбуждает страсти.

Свойственное человеку чувство зависимости от природы привело и древних арабов к почитанию благотворительных, страшных или наиболее привлекающих внимание явлений природы. Это поколение природе первоначально представляло собою первобытный культ солнца, луны и звезд. Впоследствии религиозное благоговение арабов привлекли к себе преимущественно звезды, сиявшие во всей своей красе на вечно ясном небесном своде, раскинувшимся над Аравийским полуостровом. Их влиянием объяснялись все явления природы, а потом и человеческие судьбы; наконец, в них стали почитать божественную силу, управляющую, согласно вечным законом, жизнью природы и людей.

Вследствие национальной разрозненности арабов из их религии развилось сложное идолопоклонство. Каждое племя поклонялось своим собственным богам-звездам, носившим особые имена, и имело свои особые формы культа. Когда же беглецы из иудеев и персов и преследуемые христиане сообщили арабам свои учения и религиозные обряды, то получилось полное смешение самых различных божеств и религиозных верований. Не только каждое племя, но уже каждая семья имела своих собственных богов или гениев.

Но исконная религия арабов не погибла в этом хаосе. Вследствие духовного склада, свойственного семитскому племени, они стремились подчинить многообразное единому, низшее — высшему. Таким путем выдающиеся умы рано пришли к признанию высшего божества, превосходившего по своему могуществу всех отдельных богов, — национального бога, который управляет своим народом, охраняет и карает его и которому весь народ должен поклоняться и служить.

Сыны Исмаила, подобно потомкам Иакова, имели свой религиозный центр, свое национальное святилище. Это Кааба с ее черным камнем — четырехугольная часовня внутри большого храма в Мекке, окруженного обширными колонами. Основателем Каабы почитается Исмаил, изгнанный сын Авраама, родоначальник бедуинов, которому ангел Гавриил будто бы принес с неба хранящийся в святилище черный камень.

В продолжение четырех священных месяцев с незапамятных времен стекались ежегодно в священный город бесчисленные толпы благочестивых паломников со всех концов аравийской земли и совершали установленное богослужение: приносили жертвы, читали молитвы и устраивали шествия вокруг святилища. В течение всего этого времени соблюдался самый строгий божий мир. Все распри прекращались; друг и враг сообща выполняли религиозные обряды или посещали большую ярмарку вблизи города, где устраивались состязания в поэтическом искусстве и всевозможные развлечения и гульбища.

Итак, Мекка примиряла все различные религиозные культы и служила прославленным сборным пунктом для всех племен арабского происхождения, говоривших на арабском языке. Из этого средоточия всей своей физической и духовной жизни арабы победоносно выступили затем на сцену всемирной истории, ни перед чем не останавливаясь и все разрушая на своем пути, подобно ураганам их песчаной родины.

Город с его Каабой с давних времен был предметом горячих точек и жесткой борьбы среди потомков Исмаила. Наконец, Кусам, предок Мухаммеда в четвертом колене, завладел Меккой и, собрав всех своих родичей, стал родоначальником куреишитов, самого именитого и могущественного племени в Аравии.

По желанию Кусама, главенство в роде должно было перейти к его старшему сыну Абд — Ал — Дару; но вследствие восстания он вынужден был разделить свою власть с сыновьями брата. Благодаря этому Амруль — Ал, прозванный вследствие своей щедрости Хашимом (разделяющим хлеб), занял весьма влиятельное положение. Из его потомков следует упомянуть Аббаса, родоначальника Аббасидов, и Абдаллаха. Последний женился на Амине из рода куреишитов и имел от нее сына Мухаммеда. Но он умер спустя всего два месяца после рождения своего сына, во время путешествия в Медину, где и был похоронен.