РЕЛИГИЯ И КУЛЬТ КЕЛЬТОВ

РЕЛИГИЯ И КУЛЬТ КЕЛЬТОВ

Религия и культ, которые, как и у северных народов и латышей, долгое время не могли возвыситься от культа природы до представления об едином духовном начале и представляли собою первоначально грубое поклонение природе и видимым космическим и атмосферным явлениям.

Затем в круг религиозных представлений постепенно стали вступать отдельные множества, олицетворявшие собою эти силы природы и являвшиеся даже их первопричиной.

Так, Таранис считался богом неба, властелином огня молнии и грома, и потому, подобно северному

Тору, разрушительным, приносящим смерть богом войны. Беленое был благодетельным богом солнца. Как создатель растительного царства, дарующий травам целебную силу, он являлся в то же время представителем врачебного искусства. Тевтат был покровителем промышленности, искусства торговли и путей сообщения, вследствие чего римляне сравнивали его со своим Меркурием. Несколько родственным ему является Огма, добрый бог красноречия, искусства письма и наук.

Наряду с более или менее просвещенным взглядом жрецов на истинную сущность религии кельтов, среди невежественной толпы царила вера в разнообразных духов и демонов. Земные, водяные и лесные духи мужского и женского пола, добрые и злые призраки дня и ночи, карлики, эльфы и феи, «девы — матери», ткущие нить жизни и судьбы смертных, — все эти существа оказывали свое влияние на судьбу стран и народов, как и на судьбы отдельных лиц.

Кельты совершали свое богослужение или под сенью непроходимых дубовых лесов, или на возвышенных круглых площадках, обнесенных грубыми каменными оградами, среди которых возвышались могильные курганы и столбы.

Знаменитая священная роща, которой никогда не касался топор, находилась недалеко от Массилии. «Тесно сплетенные ветви не давали доступа солнечным лучам, и в прохладной тени дубов журчали ручьи. Там находились алтари, деревья, забрызганные человеческой кровью, неотесанные пни — грубые символические изображения божества. Но не это зрелище возбуждало ужас, страшна была близость неведомого. Ни малейшее дуновение не шевелило листьев, ни одна молния не касалась деревьев, но из недр сотрясающейся земли часто раздавался глухой грохот, упавшие дубы поднимались снова, лес светился неведомым светом, и ужасные драконы обвивались вокруг древних дубов. Птицы боялись сидеть на ветвях, а звери опасались селиться в пещерах. Народ, охваченный священным трепетом, лишь изредка заглядывал в рощу, а в полдень и в полночь сам жрец не осмеливался входить туда из страха встретить Владыку. Из этого описания мы видим, как умели друиды возбуждать воображение и, устрашая ум, вселять веру в сердце».

Источники озера, скалы и в особенности острова считались священными обиталищами богов и были поэтому излюбленными местами поклонения кельтским божествам. Таковы кельтские острова Сена (Sain), Джерси, британские — Уайт, Мэн, Англси, с могилой главного божества, — настоящее средоточие друидизма.

Важнейшими сторонами религии кельтов были необычайная вера в чудеса и какая?то зверская жестокость, требовавшая при жертвоприношениях человеческой крови как наиболее верного средства для умилостивления богов.

Богу войны приносились обыкновенно в жертву несчастные пленники; их целыми массами загоняли в огромные клетки, сплетенные из ветвей, и затем сжигали. В годы тяжелых бедствий приносились особые жертвы. Они состояли в массовых казнях приговоренных к смерти преступников, совершавшихся в торжественной обстановке. Таким жертвоприношениям приписывалась искупительная сила, так как смерть виновных смягчала гнев богов против общин, вызванный их преступлениями; кельты сопровождали это особенными обрядами. Одетый в белое и увенчанный дубовым венком, жрец стоял у алтаря, всеми своими движениями следуя движению солнца, гений которого вдохновлял его. Несчастному, осужденному на смерть, мечом наносили смертельный удар. По тому, как он падал, по тому, как он бился в предсмертных судорогах, по тому, как текла его кровь, жрец распознавал и предсказывал волю божества.

Но одаренные богатой фантазией жрецы могли предвещать будущее и по полету и крику птиц, по неожиданным поражающим воображение явлениям природы и даже по сновидениям. Посредством угроз или обещаний, провозглашаемых ими от лица богов, они подчиняли своему влиянию верующих.

Насколько известно, для этой цели они пользовались наблюдениями за небесными светилами. В особых случаях они вступали в сношения даже с духами великих народных героев, прося у них совета для себя и других.

Уже римский император Октавиан запретил в Галлии человеческие жертвоприношения и связанные с этим постыдные варварские обычаи. И, к чести последних императоров, нужно сказать, что они также прилагали все старания для того, чтобы при помощи решительных эдиктов положить конец постыдной деятельности кельтских друидов. Но потому ли, что они не имели достаточно власти, чтобы заставить выполнять эти указы, потому ли, что они не умели найти истинную причину ужасного обычая, — ни императорская власть, ни быстро распространявшееся христианство не могли добиться существенных изменений в этом отношении.

И, таким образом, суеверия кельтов с их причудливыми и страшными образами проникли в народную жизнь и пустили здесь прочные корни, а в Бретании, где кельтское племя сохранилось в более чистом виде, чем в других местностях, так же, как во внутренних областях Франции и Англии, — они продержались в течение всех средних веков и вплоть до наших дней.

Особенно прочно укоренилась вера в добрых фей. С тех пор как мир фей был поэтически изображен в сказании «Ланселот Озерный», его воздушные образы стали достоянием романтической поэзии христианского рыцарства. В ней встречаются прославленные прекрасные, вечно юные феи Эстерелла, Малиура, Мелузина, Моргана и др. Французская писательница Жорж Санд (1804–1876) в своих изящных повестях «Jeanne» и «La petite Fadette» делает любопытные указания на сохранившуюся во Франции кельтскую веру в духов. В Англии в веселую эпоху королевы Бетси жизнь эльфов получила прелестное поэтическое изображение. Достаточно вспомнить лишь эльфов в шекспировском «Сне в летнюю ночь».