РЕЛИГИЯ И КУЛЬТУРА ГРЕКОВ

РЕЛИГИЯ И КУЛЬТУРА ГРЕКОВ

В древней Элладе религия находилась в тесной связи с государством. Подобно ариям Ирана и Инда, пелазги поклонялись высшим небесным силам, посылающим жаждущей земле освежающий дождь, изливающим на землю живительный свет солнца, проявляющим себя в грозных явлениях природы, в молнии и громе, которые, согревая и освещая, облагораживают земную жизнь. К этим божествам уже очень рано присоединилось божество водяной стихии, пользовавшееся не меньшим почетом. Вследствие своеобразной природы страны, море, привлекавшее к себе жителей со всех концов Греции, с давних времен играло весьма важную роль в ее культурной жизни. Царствующее в мрачных недрах земли таинственное божество, взращивающее семена и дающее им силы, чтобы они могли приносить обильные плоды, пользовалось поклонением благочестивых пелазгов.

Эти божества, изображенные в глубокомысленных мифах в виде Зевса, Деметры, Гермеса, Гестии, Посейдона и Аида, представляли собой олицетворенные силы природы, но с бесконечно более глубоким моральным и духовным содержанием, чем индийские природные божества. Этим и объясняется то обстоятельство, что при дальнейшем развитии культуры они не уступили места, как в Индии, бестелесным абстрактным созданиям ума, но во все времена занимали первое место в религиозной жизни Греции и составляли центральное ядро чрезвычайно разнообразного культа и, главное, содержание светлого жизнерадостного искусства.

В песнях Гомера пелазгические божества совершенно преобразовывались. Это произведение, первый пышный цветок пробуждающейся греческой культуры, во все времена было любимым чтением греческого народа, его учебником и его библией. Словно источник живой воды, выливаясь, благодаря присущей ей внутренней силе, из глубины души, поэзия завладевает восхищенным сердцем поэта и в дивной гармонии сочетает детскую простоту и высокий полет мысли, совершенное искусство и наивную безыскусственность; в нем находит свое возвышенное выражение прекрасное, гуманное миросозерцание, светлое настроение, беспечная радость, ясный ум, глубокое моральное чувство и искренняя грусть об изменчивости земных судеб и человеческого существования. Воспитанные на Гомере греки и на далекой чужбине сохранили свой национальный дух.

Боги, изображенные в этой героической поэме, уже не просто олицетворенные силы природы.

Зевс является теперь уже царем, могучим властителем мира, отцом богов и людей. Он обитает на небесах. Он — источник всех небесных явлений, грома и молнии, дождя и бури. Но он же усмиряет стихии и в момент опасности посылает мореплавателю попутный ветер. Правильное чередование времен года, непреложные законы природы — все это создано им. С отеческой заботливостью и мягкостью он управляет жизнью природы и человека. Судьбы человеческие в его руках. Под его милостивым покровительством процветают род и семья, народ и царь, государство и свобода, право и закон. Этот всемогущий властитель, которому известны настоящее и будущее, является в то же время и богом прорицания. Свою волю и мрачные тайны всемогущей судьбы он открывает в сновидениях, в громе и молнии, полете птиц и предсказаниях оракула. Его столь же ясновидящий сын Аполлон вещает лишь волю отца.

Строгая, внушающая глубокое почтение супруга Зевса, Гера, олицетворяет мирный элемент небес, его величавое спокойствие, его безоблачную ясность. Она заботливая покровительница помолвок и брака, строгая блюстительница супружеской верности.

Но особенно близко к Зевсу стоит Афина Паллада. Эта богиня, каким?то мистическим путем вышедшая из головы отца богов в военном вооружении, сияя величавой красой, — эта девственница со сверкающим взором была богиней победоносной отваги во всякой жизненной борьбе, властной и мудрой руководительницей и защитницей городов и государств. Она покровительствует всему, что служит ко благу граждан: земледелию, торговле, ремеслам и мореплаванию. Эфирной чистотой и ясностью она наполняет все, куда только ни явится, как богиня мудрости, разумного совета, искусств и наук. Ей обязаны люди множеством самых разнообразных открытий. Она — неизменная пособница всех мудрых и смелых мужей, всех разумных и искусных женщин. На войне она — богиня хорошо обдуманной борьбы.

С именем богини, своей покровительницы, афиняне связывали все, что составляло их гордость: чудную синеву безоблачного неба и прекрасные луга оливковых деревьев, свою воинственную отвагу, свои богатые умственные способности и свое тонкое художественное чутье.

Афина Паллада находится в тесной связи с Гефестом, богом небесного и земного огня, огромная сила которого проявляется прежде всего в вулканических горах, а уже затем в ее применении в человеческой жизни. Поэтому, наравне с Афиной, он является покровителем культуры и всяческого искусства. Он считался также основателем кузнечного искусства и гениальным мастером, тщательно обрабатывавшим металлы. В качестве бога — покровителя очага он создал и семейную жизнь.

Символическое значение очага для человеческой культуры, для гражданского мира, домашнего спокойствия и семейного благополучия проявлялось также в образе девственной Гестии, руки которой некогда домогались Аполлон и Посейдон; серьезная и строгая, она была религиозной эмблемой оседлости и благоустроенной семейной жизни, центром которой считалось священное пламя огня. Если человек, ищущий защиты, приближался к очагу и преклонял перед ним колена, то тем самым он становился под покровительство этого дома.

Одним из самых величественных образов мифологии, излюбленным героем греческих мифов и наиболее близким к Зевсу божеством был Аполлон, сияющая, ниспосылающая свет и жизнь, небесная сила. С человеком Аполлон вступает в самое близкое общение. Для пастухов он является любителем песен, приносящим счастье охранителем стад, для сельских жителей — добрым покровителем посевов; для мореплавателей — благодетельным спасителем, прогоняющим темную ночь и побеждающим грозные бури; для граждан он был вездесущим охранителем порядка; для воинов — непобедимым героем. Обладая всеми прекрасными дарованиями, возвышающими и обогащающими человеческий дух, певец и музыкант Аполлон является также веселым предводителем муз, вдохновенное искусство которых украшало празднества олимпийских богов. Он возвещал людям волю Зевса, властителя мира, и следил за выполнением ее. Кто восстает против божественных заветов, того постигает гнев всемогущего. Неустанно преследует он нечестивцев и преступников и беспощадно поражает их своими меткими смертоносными стрелами. Раскаявшегося и молящего о пощаде он освобождает от вечной муки страшных Эриний и предоставляет ему возможность очищения, которого тот жаждет. Большинство оракулов Греции находилось под покровительством бога света; его ясновидящий взор видит сокрытое, проникает тьму, и оракул вещает волю отца богов.

Прекрасная сестра Аполлона, Артемида, — первоначально целомудренная богиня луны, — является соответствующим ему женским божеством. Подобно Аполлону, насмерть поражает она своими стрелами, в особенности женщин и девушек. Но в то же время богиня эта приносит помощь и защиту; она сохранила тесную связь с жизнью природы, тогда как Аполлон перенес свою деятельность главным образом в область духа. Она искусная охотница и, в сопровождении прелестных лесных нимф, смело носится по лесам и горам, но вместе с тем она — добрая хранительница и защитница дичи и стад. Враждебная всякому разврату и всякой мужской любви, богиня — девственница превратилась постепенно в покровительницу женского целомудрия и чести.

Арес, воинственный сын Зевса и Геры, олицетворявший сначала небо, взбудораженное бурей и вихрем, в изображении поэтов превратился в бога войны, для которого нет ничего милее оглушительного шума брани и смертельной борьбы. Поэтому Афина Паллада — ожесточенная противница Ареса, и отец его, Зевс, терпеть не может своего сына. Афиняне почитали его как учредителя священного суда за пролитие крови.

Его возлюбленной была золотая Афродита, богиня любви, с неизменно прекрасной улыбкой на устах. Ее прообразом является Ашера — Астарта. Из богини зарождавшейся и развивающейся жизни природы, из богини, радующейся цветущим садам и благоухающим цветам, в особенности миртам и розам, наслаждающейся тенистыми рощами, светлым весельем весны и чувственною любовью, из этой греческой богини дух создал чудное божество, полное прелести, физической красоты и обворожительной грации, — «совершенное воплощение любви, пленявшее взор, наполнявшее душу благородными образами и формами и пробуждавшее в груди смутные желания».

Благодетельный бог Гермес, которого древние пахари почитали как оплодотворяющую их поля и луга божественную силу, сделался проворным исполнителем воли богов, их посланником, благополучно улаживавшим все дела благодаря своей хитрости и изворотливости. Он же ниспосылает благотворный сон, своим золотым жезлом закрывая усталые глаза смертных и снова пробуждая их к жизни; он ведет ниспосылаемые Зевсом сновидения и сопровождает души умерших в ужасный ад. Он охраняет улицы, площади и границы; твердой рукой направляет одинокого странника на верный путь, оберегает его от всяких бед и посылает ему счастливую находку.

Древнее представление о том, что он умеет выйти из всякого затруднения посредством остроумных измышлений, сделало его могучим покровителем всех предприятий, которые требуют ловкости и хитрости, изворотливости и пронырливости, убедительных речей и таинственного молчания.

Боги неба постепенно утратили свой первоначальный характер олицетворенных сил природы; гораздо дольше сохранили этот характер таинственные силы, обитающие в мрачных недрах земли и в водной стихии.

Брат Зевса Посейдон властвует над морями и всеми водами вообще. Этот свирепый повелитель своим ужасным трезубцем возмущает безбрежный океан, и взбешенные волны бурно бьются о берег, затопляют целые страны и погребают в своих недрах города; и он с гневом вонзает свой трезубец в землю, и земля содрогается и трепещет. Но этим же оружием он извлекает из твердой скалы журчащие ключи и нежно лепечущие ручьи, которые орошают чудесные долины. Он вызвал к жизни быстрого коня — пенящиеся волны — и обуздал его бурные порывы. Он покровительствует всем смелым предприятиям, совершаемым верхом на коне или в колеснице. Он посылает разрушительные вихри и попутные ветры. По мановению его руки корабли тонут в бушующем море или благополучно проходят в безопасную гавань. Поэтому он считается могущественным защитником и добрым покровителем морских предприятий, мирного мореплавания и жестоких морских сражений.

Ему подчинены переменчивый Протей — обладающий даром прорицания старец мира, бесчисленные полчища трубящих в раковины тритонов и прекрасные девы моря, сирены; притаясь на уединенных утесах, они подстерегают мимо плывущего моряка и, коварные, как зеркальная гладь океана, под которой скрывается гибельный коралловый риф, обольстительными песнями заманивают туда, где ожидает гибель. Они являлись «живым олицетворением рокочущей морской пучины и таинственных демонических сил, скрывающихся в ее недрах».

Наименьшую роль среди земных богов играет старая богиня Гея, дарующая плодородие, мать всего живущего, которая была в то же время богиней смерти. Зато особенное внимание привлекала возникающая из нее и пышно развивающаяся жизнь природы, которая уже в древнюю эпоху пелазгов олицетворялась в Дионисе и Деметре.

Дионис, великий бог радости, придававший плодам приятную сладость, а винограду — опьяняющую силу, считался воплощением могучего плодородия и изобилия.

Покровитель садов и виноградников, Дионис, подобно Деметре, был добрым блюстителем культуры и нравственной чистоты. Своими прекрасными дарами он радовал человеческие сердца: соединял людей для общественных увеселений, для радостного наслаждения жизнью, покровительствовал просвещению и обуздывал грубые силы природы. Пантеру и льва впрягал он в свою победоносную колесницу и принуждал к повиновению лесных духов, сатиров и искусных в волшебстве обольстительных нимф. Подобно Аполлону, внушал любовь к пению и поэзии, но созданная им поэзия отличается большею живостью, страстностью, его музыка более шумная, более звучная.

Деметра — олицетворение силы природы; она способствует созреванию хлебов и полевых плодов. В то же время она блюстительница чистоты нравов.

Вечно повторяющееся возникновение и разрушение в великом хозяйстве природы так тесно сплетались с человеческой жизнью, что греческий культ и народные верования, греческое искусство и религия связывали с таинственной деятельностью стихийных и земных богов.

Вдумчивый эллин наблюдал, как распускалось и расцветало растительное царство; он видел, что осенью вся растительность возвращалась в материнское лоно, из которого выходила весной. Инстинктивно обращал он свой пытливый взор на человеческую жизнь. И здесь он замечал непосредственное соприкосновение жизни и смерти. Обитающие на земле поколения лишь короткое время остаются на залитой солнечными лучами поверхности и затем спускаются в мрак подземного царства.

Это соотношение жизни и смерти находит свое символическое выражение в прелестном мифе о насильственном похищении дочери Деметры, юной Персефоны, мрачным повелителем подземного царства. Персефона была связующим звеном между надземным и подземным мирами, принадлежа им обоим, а ее страшный супруг, Аид, властвовал в тех местах, где обитают ужасы смерти и мрачные силы рока.

Проникнутые мрачною скорбью и отравляющие жизнь представления о подземном мире и его ужасах должны были вызвать ощущение большей зависимости от божества земли, чем от повелителей неба и вод, и сообщать их культу характер глубокой печали, беспросветного уныния, мечтательного мистицизма. Когда же впоследствии, под влиянием мистерий, темным духам мрачного подземного царства была приписана благодетельная животворящая сила, поклонение им превратилось до известной степени в светлый, полный пламенной радости культ.

В древней Греции не существовало одной общей религии, не было церкви, — были только местные культы, но и они являлись государственными учреждениями.

Истинными исполнителями культа в Греции, как и у всех других народов, были жрецы. Но им не хватало единообразия в служении богам, и они не представляли собою особой касты. Они не были единственными посредниками между людьми и богами. Каждый признанный культ допускал к совершению обрядов, к чтению молитв, к принесению жертв и жертвенных даров и т. д. также и других лиц; отцы делали это за свои семейства, высшие должностные лица — за государства.

Служение богам лежало на обязанности жрецов, служение богиням обыкновенно предоставлялось жрицам. В период их служения им в большинстве случаев вменялось в обязанность соблюдение безбрачия и целомудрия. Уже у Гомера (Илиада, VI) встречаем мы жрицу Афины, Феано. То же имя носила другая жрица, которая отказалась проклясть Алкивиада, осужденного жрецами и преданного ими проклятию за оскорбление Элевсинских мистерий. Она мотивировала свой отказ в следующих прекрасных словах: «Я жрица, и я призвана давать благословение, а не изрекать проклятия» (см. «Алкивиаду» Плутарха).

Жреческое достоинство отчасти было наследственным в известных семьях, отчасти же должности жрецов замещались по назначению правительства или же по избранию представителей родов; нередко также они продавались тем, кто предлагал наибольшую плату. Ничем не объединенные, жрецы различных храмов и мистерий даже и не пытались занять влиятельное положение в государстве или же начать преследование кого?нибудь из своих сограждан, принадлежавших к другому культу.

Влияние жрецов распространилось на местности, считавшейся местопребыванием тех богов, служению которых исполнители культа себя посвятили.

Жилищем же богов сначала считались леса и горы, пещеры и источники. Уже позже стали ставить идолы богов, затем, наконец, в городах построили прекрасные храмы и великолепные святилища. Главнейшею принадлежностью храма был жертвенник. Главное святилище, находившееся во внутренней части храма, иногда служило для тайных богослужений.

Роль образов богов в Элладе, как и в Египте, играли сначала животные, в особенности змеи, а также растения и камни. Позднее, когда богам стали придавать человеческий облик, место этих символов заняли те изумительные смешанные фигуры, которые нам известны в виде кентавров, сатиров и т. п. Мраморные и металлические статуи по своему художественному совершенству недостижимы еще для современного искусства и появляются лишь в ту эпоху, когда боги окончательно приобрели человеческий образ.

«Греческий храм не устремлялся с восторженным благоговением к небесам, подобно готическому, свободно и широко расположился он на груди матери — земли. Греческая архитектура, как и вся Греция, не выказывала никакой склонности перенести земную жизнь в заоблачный мир. Вся она как в целом, так и в деталях отличается соразмерностью частей, носит отпечаток ясного человеческого духа. Она не соперничает с Востоком в постройке гигантских сооружений, она хочет создать прекрасное, а не огромное. Не увлекаясь грандиозными планами, она придавала своим храмам размеры, которые делали возможным всестороннее развитие архитектурного замысла. Именно благодаря этому создались такие совершенные образцы архитектуры, как Парфенон и храм Тесея в Афинах или храмы в Агригенте и Пестуме. Внутри этих храмов и вокруг них царил жизнерадостный культ и кипела полная художественности праздная жизнь греческой религии».

С изображениями богов, принимавшихся простым народом за самые божества, были связаны разнообразные суеверия, чрезвычайно напоминавшие пестрый культ образов святых католической церкви.

Насколько распространена была вера в то, что боги действительно обитают в местностях, посвященных их культу, яснее всего доказывают обряды, в которых выражалось поклонение этим богам.

Самый простой религиозный акт — принесение жертвенных даров. Кто обязан был богам благодарностью или желал снискать их благорасположение, тот приносил в их храмы все самое дорогое и ценное; ремесленник — свои инструменты, земледелец — первые плоды своего поля, женщины — свои украшения, воины — свое оружие, победитель — часть своей добычи; жертвенными дарами бывали даже люди, большею частью рабы.

К жертвенным дарам относились также и жертвы: растения, плоды, вино, мед, молоко и животные, преимущественно домашние.

Древний греческий культ вначале знал даже человеческие жертвы, как это свидетельствуется легендой о критском Минотавре. Прославленный легендами и поэзией Гомера царь Агамемнон принес свою собственную дочь Ифигению в жертву богине Артемиде в Авлиде. С наступлением более гуманной эпохи, когда нравы смягчились, Эврипид, в своей гениальной трагедии «Ифигения в Авлиде», заставил богиню удовольствоваться оленем вместо молодой девушки; Ифигению же она сделала своей жрицей в Тавриде. То же произошло и с еврейским преданием; в позднейшей обработке рассказа о принесении в жертву Исаака последний был заменен бараном.

У Гомера еще находят каннибализм, в форме принесения жертв покойникам. Так, в честь своего умершего друга Патрокла Ахилл убил двенадцать молодых троянских пленников. В Афинах еще и в позднейшую эпоху, когда город посещался голодом или чумой, мстительным богам смерти приносились в жертву юноши или зрелые мужи. Но, с течением времени, страшные жертвоприношения прекратились.

Вместо людей в жертву стали приноситься животные. Как совершавшие жертвоприношения, так и жертвенные животные украшались венками. Прежде чем животное убивали, со лба его срезали шерсть, и в качестве первой жертвы бросали ее в огонь. Затем голову животного обсыпали ячменем, а жертвенник обрызгивали кровью. На нем сжигали внутренности и бедра животного. Остальные части поедались приносившими жертву на веселом пиршестве в сообществе жрецов. В начале и в конце трапезы несколько капель вина из кубка выливалось на землю в виде возлияния. Жертвоприношение было наивной сделкой с богами, не нуждавшимися в человеческих дарах. Им отдавались те несъедобные части, которые не годились для жертвователей. В этом отношении богов было легче удовлетворить, чем их земных представителей.

Все важные события в общине и в семье — рождение, брак и смерть — сопровождались жертвоприношениями. В особенно торжественных случаях устраивались гекатомбы — жертвоприношения из ста и более животных. Смотря по цели их, жертвоприношения делились на просительные, очистительные и примирительные.

Наряду с жертвами, самым угодным богам религиозным актом была молитва. Грек приписывал ей непобедимую чудесную силу, заставлявшую богов внимать мольбам и удовлетворять желания людей. Молящийся не углублялся в сокровенные тайны небытия, не возвышался над мирскими интересами. С непокрытой головой и воздетыми к небу руками он молил богов о ниспослании ему всякого благополучия на этом свете. Свои молитвы он часто сопровождал свирепыми проклятиями и бранью, которые должны были побудить подземных богов к отмщению злодеям.

Немаловажную роль в греческой религии играла мантика прорицания. Свойственное человеку желание поднять непроницаемую завесу будущего, корыстное стремление некоторых лиц воспользоваться этой человеческой слабостью, чтобы достичь высшего почета и власти или же просто обогатиться, повсеместно вызывали и поддерживали веру в таинственное искусство предсказания и пророчества. В древности эта сила приписывалась отдельным одаренным ею свыше людям, которые считались избранниками управлявших мирами богов, эта вера укреплялась, с одной стороны, сознанием невозможности собственными силами прозреть темное будущее, а с другой — низким уровнем знаний о природе и ее явлениях, неясностью религиозных представлений и незначительным нравственным и духовным развитием.

Греческая мантика основывалась на таких же суеверных предпосылках и воззрениях и являлась потребностью масс. Религиозное искусство толкователей и прорицателей, вероятно, являясь естественным следствием наблюдений над внутренностями жертвенных животных, постепенно превратилось в сложную систему толкования снов, птичьего полета и различных явлений природы и т. д. Вся жизнь нации наполнялась благочестивыми суевериями.

Высшими учреждениями для предсказаний будущего были оракулы, которые в пору своего наиболее блестящего расцвета оказывали на государственную и частную жизнь Греции весьма широкое и решительное, нередко весьма благотворное влияние.

Самым знаменитым и наиболее посещаемым оракулом был дельфийский оракул Аполлона. Бог света и мудрости сообщал слабому человеческому сердцу, особенно женскому, способность проникать в неизменные законы бытия, воспринимать божественные откровения и затем давать таинственные ответы на поставленные вопросы; хитрые, опытные, высокообразованные жрецы облекали затем эти ответы большею частью в стихотворную форму.

В течение многих веков дельфийский оракул умел с удивительным постоянством сохранять свое почетное положение и быть средоточием не только религиозной и духовной, но и политической жизни Греции. Из святилища Пифии вышла идея общей родины и общности происхождения эллинского народа. Она обуздала дикие страсти греческого народа непреодолимой силой гуманности и пыталась внушить грекам идею международных соглашений. Следуя задуманному плану, она искусно руководила многочисленными общинами и поселениями. Как золотым кольцом охватили греческие колонии богатые берега Средиземного моря, являясь для невежественных варваров блестящим центром образованности и культуры, а для собственного народа — мощным рычагом, поднимавшим промышленность, торговлю и общее благосостояние.

По мере того как греческие боги, олицетворенные в человеческих образах, принимали все более и более возвышенный характер, облагораживался и характер самих греков, и более возвышенными становились их нравственные, умственные и художественные идеалы. Чтобы быть достойным своих богов, проникнутых чисто человеческими страстями, необходимо было лишь обуздывать собственные стремления и страсти, подчинять их власти разума и, уподобляясь богам, облагораживать свои человеческие стремления и чувства.

Нравственная задача эллина не заключалась ни в безусловном подчинении своей телесной природе, ни в полном умерщвлении ее. Он должен был равномерно развивать все стороны своего духа и гармонически сочетать их в своей деятельности. Одаренный свободной волей и живым сознанием собственного достоинства, он не должен был, однако, злоупотреблять этими дарами, восставая против богов или оскорбляя других людей.

Грек хорошо чувствовал важное значение такого самоограничения. Представляя своих богов подобными существами, он служил им не под мучительным гнетом страха и мрачного аскетизма; грек радостно совершал свое богослужение, сопровождающееся светлыми празднествами и поэтическими обрядами, не в умерщвлении плоти, а в гармоническом развитии идей добра и красоты, в здоровом усовершенствовании всего человека, и духа, и тела — он видел свою религиозную задачу.

Такое отношение между богами и людьми создало те гражданские добродетели, которые еще в героическую эпоху отличали греков от всех остальных народов, высокие формы семейной жизни, обязанности pietas, святое право гостеприимства, великодушие по отношению ко всем молящимся о защите, к угнетенным и нищим, уважение к дружбе, любовь к отечеству. Такой народ — народ, который мог выделить из своей среды Сократа, Платона, Софокла, — должен был отличаться глубоким нравственным чувством, хотя бы и не в таком смысле, как мы это теперь понимаем.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.