Братва

Братва

С началом в 1806-м русско-турецкой войны крутиться стало сложнее. Основным фронтом для России, конечно, был дунайский, да и вообще, учитывая обстановку в Европе, сил для Кавказа оставалось немного, а потому было принято решение мобилизовать всех вассалов и тех, кто таковым себя называл. В том числе, естественно, и Келешбея. Который, тоже естественно, пытался открутиться и выждать, чья возьмет. После уклонения старого князя от исполнения прямого приказа русского командования атаковать Поти даже граф Гудович, командующий русскими войсками на Кавказе, долго не веривший донесениям агентов, вынужден был прямо запросить владетеля Абхазии на предмет его планов, типа, кем его следует считать, врагом или другом. Тот, естественно, ответил, что только другом и никак иначе, но, учитывая обстановку, верить на слово было сложно. Между прочим, не только русским, но и туркам, поскольку исполнять требования Стамбула – «нанести ущерб неверным» – князь, хотя и правоверный, тоже избегал. В общем, сюжет напрягся, – а 2 мая 1808 года завязавшийся узел был разрублен самым простым и грубым способом: князь при крайне странных обстоятельствах погиб в Сухумской крепости. К слову сказать, с этим делом далеко не все ясно по сей день. Традиционно считалось, что к убийству отца приложил руку его старший сын Асланбей, по материнской линии связанный с высшей аристократией княжества, стоявшей на протурецких позициях и недовольной «русским уклоном» старика. Именно такова была официальная версия, сформулированная по свежим следам Гудовичем, и, в общем, похожая на правду, поскольку попытки устранить Келешбея турки предпринимали и раньше. В последнее время, однако, суверенные абхазские историки выдвинули альтернативное мнение. Дескать, всему виной не «турецкая», а, напротив, «русская» партия. А то и вообще «зловещие зарубежные силы», но в лице не турок, а России и ее мегрельских марионеток.

В принципе, смысл этих исторических новаций понятен, останавливаться на их разборе не стоит (хотя тем, кто несет ответственность за выстраивание отношений между РФ и РА, следовало бы задуматься), однако факт есть факт: со смертью Келешбея, хитрого и увертливого, влияние Стамбула в Абхазии мгновенно выросло. Следовало принимать меры, благо условия имелись: брат наследника, княжич Сефербей, сын Келешбея от женщины простого происхождения, шансов на престол не имел, но был честолюбив; к тому же за него ручалась вынужденно верная России княгиня Нино Мегрельская, выдавшая за него свою дочь. Кто конкретно из братьев устранил папу, понять сложно, – оба, разумеется, как могли, отмазывались (отцеубийцу народ не понял бы), валя вину друг на дружку, – но это уже было и не важно. Главное, что знать Абхазии склонялась на сторону «социально близкого» Асланбея, а не «худородного» претендента, тем паче (что вообще ни в какие ворота не лезло) с мегрельским хвостом (даже присягу на верность России княжич дал в доме тещи и чуть ли не под ее диктовку).

Нашлись, правда, сторонники и у Сефербея (в основном на юге, в мегрельском Самурзакано), однако попытка лихим налетом занять Сухум-Кале в августе 1808 года провалилась. Против «мегрельского вторжения» поднялась вся Абхазия, подбросили подмогу турки, и дружины княгини Нино отступили восвояси. Ясно, что в итоге событий авторитет Асланбея (и, соответственно, «турецкой партии») среди адыгов серьезно вырос. А это, в свою очередь, поставило перед русским командованием вопрос о необходимости прямого вмешательства. 12 августа 1808 года, сразу же после сухумского фиаско, Сефербей, – вернее, уже Георгий (юноша успел креститься, что с его стороны было очень мудро), – подписал «просительные пункты», адресованные Александру I. По мнению современных абхазских историков (в частности, С.Лакоба), документ этот был «недействителен», поскольку, во-первых, «написан на грузинском языке», а во-вторых, подписант сидел в эмиграции. Но с этими аргументами едва ли можно согласиться: грузинский язык в то время был языком официальной переписки, а политическая практика тех лет уравнивала правомочность претендентов на престол до тех пор, пока у них была возможность отстаивать претензии силой. У Сефербея же такая возможность имелась: 17 февраля 1810 года указом Императора князь Георгий был признан «наследственным князем абхазского владения под верховным покровительством, державою и защитою Российской империи», а спустя некоторое время получил от русского распоряжение ехать в Абхазию и вступать в права владения «с соблюдением должных церемоний».