Старые кони

Старые кони

Ростом-хан был немолод (67 лет), очень опытен, умен и прекрасно понимал свое место, именуя себя исключительно «вали» (что-то типа наместника с расширенными полномочиями, вроде раннеевропейского маркграфа) и перестроив систему управления, приведя ее в соответствие с общеиранской. Грузины, правда, предпочитали именовать его царем. Ему (Багратион все же) это, видимо, нравилось, но не более. Он вырос в Иране, он не подвергал сомнению тот факт, что Картли – остан Ирана, он исправно платил Ирану налоги и, наконец, был правоверным мусульманином, разумно, без напряга заманивающим христиан в лоно ислама, так что Исфахан перестал волноваться по поводу сложной провинции, и в Картли наступила эпоха подъема. Беженцы понемногу возвращались домой, где им уже ничего не угрожало, оживилась торговля, благодаря толковым мерам «вали» возрождались города, – так что, судя по всему, Ростом-хан был весьма популярен в народе. По крайней мере, персидское стало модным. Были, конечно, и недовольные – те самые князья, которых раньше не устраивало усиление «патриотической» власти Теймураза, теперь сами стали патриотами и дружно не любили «марионетку» и «коллаборациониста» Ростома. Естественно, не нравился рост популярности вали и церкви, у которой буквально из-под носа начинали уводить паству. Однако заговор 1642 года провалился на удивление легко, а его участников наказали хотя и жестоко, но без излишнего зверства (Ростом-хан, похоже, не был жесток). Погиб только католикос Эвдемоз Диасамидзе, которому, видимо, устроили несчастный случай, но его смерть, хотя, конечно, вызвала в высшем обществе неприятный осадок, никаких протестов «улицы», насколько нам известно, за собой не повлекла. Спокойно встретил народ и указание Исфахана насчет того, что отныне вали гурджистанских останов могут быть только правоверные. Ростом провел конкурс среди царевичей (желающих было немало), выбрал подходящего парня по имени Вахтанг, тот съездил в Иран, прошел там все необходимые процедуры и вернулся домой уже наследником Шахнавазом.

Вполне удачно получалась у Ростома и внешняя политика, главным образом посвященная Теймуразу, которому по-прежнему нужны были великие потрясения. Породнившись с мегрельским домом Дадиани, старый вали вписался в вечные разборки между ненавидевшими друг друга мегрелами и картвелами-имеретинцами, вынудив в итоге беглого царя забыть про Тбилиси и ограничиться возвращением в родную Кахети – это было достаточно несложно, поскольку перса Селима никто не поддерживал. В принципе, Исфахан даже не возражал. Однако Теймураз ничего не забыл и ничему не научился. Вновь заняв престол, он тотчас направил в Россию посла с подтверждением дедовской «Крестоцеловальной грамоты» и просьбой немедленно прислать хотя бы 20 000 стрельцов «в защиту христиан». Совершенно не сообразуясь с тем, насколько это реально. Москва грамоту приняла благосклонно, поставила «вассала» на довольствие, что позволило Теймуразу начать возрождение испепеленной страны, но в Исфахане такие инициативы восторга не встретили. Совсем наоборот. В 1648 году вали Ростом вторгся в Кахети, легко разбил Теймураза (картлийцы дрались жестоко, сознавая, что, если не справятся, придут персы, а кахетинцы, тоже это понимая, не слишком сопротивлялись), выгнал его, потерявшего в сражении сына, обратно в Имерети и, согласно шахскому фирману, слил два маленьких остана в один большой. Правда, ненадолго. Спустя 6 лет персы разукрупнили провинции, и Кахети передали в управление хану Гянджи, а еще через два года умер Ростом, попросив похоронить себя в священном городе Кум. Что и было исполнено. Картли же, окрепшую, отдохнувшую, даже, пожалуй, начавшую расцветать, возглавил вали Шахнаваз, в грузинских летописях упорно именуемый Вахтангом V, многому научившийся у отчима и успешно использующий его уроки.

Теймураз же… ну что Теймураз. Он сидел в уже привычной эмиграции, понемногу надоедая даже гостеприимным имеретинцам, в 1653-м отправив от греха подальше в Москву единственную оставшуюся в живых близкую кровь – внука Ираклия. А в 1658-м и сам наведался в Белокаменную, все с той же просьбой: дайте 20 000 стрельцов. Очень вовремя, надо сказать, аккурат в разгар войны России с Речью Посполитой. Естественно, никаких войск не получил, а получил только очередной транш и приглашение, если хочет, остаться на правах почетного гостя. Но не захотел, а, с неплохими деньгами вернувшись в Имерети, постригся в монахи, арендовал горный замок и заперся там ото всех. Впрочем, ненадолго. Вскоре спецназ вали извлек экс-царя из схрона и переправил в Иран, где шах Аббас II, к общему удивлению, отнесся к старику, попортившему персам много крови, не по-восточному гуманно: предложил ему принять ислам и быть почетным гостем Исфахана, а после отказа сослал в Астрабад. Там, хоть и в крепости, но в условиях вполне приличных, старый кахетинец и скончался в 1663-м, в возрасте 74 лет, после чего слуги получили разрешение отвезти его прах на родину и похоронить по-христиански.