Глава вторая КОМАНДАНТЕ ХУАН БЕЛАЙЕФФ
Глава вторая
КОМАНДАНТЕ ХУАН БЕЛАЙЕФФ
До 70-х годов XIX века Парагвай был одной из самых передовых стран Латинской Америки. В 1842 году (на двадцать три года раньше, чем в США) здесь было отменено рабство, в 1848 году индейцы получили равные права с потомками белых переселенцев — креолами. Здесь активно строились железные дороги, появился телеграф. Парагвай обладал одной из лучших армий на континенте. Но в 1864 году началась так называемая Парагвайская война, длившаяся шесть лет. В ходе этой войны три крупнейшие страны Латинской Америки — Бразилия, Аргентина и Уругвай — объединились в «Тройственный альянс» и обрушили все свои силы на Парагвай. В результате они в буквальном смысле стерли в порошок парагвайскую нацию. Эта война стала для Парагвая подлинной национальной катастрофой: государство потеряло почти четыре пятых своего населения, включая почти всех мужчин, а также более 150 000 кв. км территории. В своем развитии Парагвай был отброшен почти на сто лет назад. Это в высшей степени ужасное и несправедливое положение сохранялось вплоть до 20-х годов XX века, то есть до прибытия новых колонистов из Европы, среди которых оказалось немало выходцев из России. Как ни странно, но именно русским эмигрантам судьба уготовила выдающуюся роль в истории Парагвая.
* * *
Одним из первых в Парагвай прибыл генерал Иван Тимофеевич Беляев.
Этот удивительный человек родился 19 апреля 1875 года в Санкт-Петербурге, в казармах лейб-гвардии Измайловского полка.
Его отец — Тимофей Михайлович Беляев (1843–1915) — закончил 1-й кадетский корпус, был произведен в подпоручики и зачислен в Михайловскую артиллерийскую академию. Однако уже через год он отчислился из Академии по собственному желанию, чтобы принять участие в подавлении польского мятежа. В 1866–1877 годах Т. М. Беляев служил во 2-й Лейб-гвардейской артиллерийской бригаде. В 1877 году он был произведен в полковники и назначен начальником 1-го отделения Главного артиллерийского управления. Получив в 1890 году чин генерала, он поочередно командовал 17-й и 23-й артиллерийскими бригадами, 11-й пехотной дивизией, 2-м Кавказским армейским корпусом. В 1903 году он был назначен комендантом Кронштадтской крепости и состоял в этой должности вплоть до 1907 года. После этого Т. М. Беляев вышел в запас и поступил на гражданскую службу. В 1911 году он был возвращен на военную службу, но через три года вновь стал штатским человеком. Выйдя окончательно в отставку, Т. М. Беляев стал членом Русского собрания (РС) — монархической и националистической организации, созданной в Санкт-Петербурге в октябре — ноябре 1900 года и объединявшей представителей русской интеллигенции, чиновников, духовенства и помещиков столицы.
В ноябре 1911 года Т. М. Беляев занял должность заместителя председателя РС, но уже в марте следующего года по болезни он отказался от этой должности и выбыл из состава Совета РС.
Умер Тимофей Михайлович Беляев 7 октября 1915 года.
Первой женой Т. М. Беляева была Мария Ивановна Эллиот (1845–1875), дед которой — Леонтий Федорович Трефурт (1772–1848) — служил адъютантом у А. В. Суворова и принимал участие в знаменитом Итальянском походе. Другой ее дед — А. И. Эллиот — был потомком старинного шотландского рода, приехавшим в Россию по приглашению Екатерины II для воссоздания российского флота (он отличился в сражениях при Чесме и Наварине).
После смерти первой жены Т. М. Беляев женился вторично — на этот раз на Марине Николаевне Сентюриной. Она умерла в 1934 году в Париже, а во время Первой мировой войны была председательницей Дамского комитета при РС по оказанию помощи больным и раненым воинам.
Сыновья Т. М. Беляева пошли по стопам отца, став артиллеристами: Михаил и Иван стали генерал-лейтенантами, а Николай и Тимофей — полковниками. Интересно отметить, что дочь Т. М. Беляева была второй женой профессора-юриста Александра Львовича Блока, мачехой знаменитого поэта Александра Блока.
* * *
С раннего детства Иван Беляев был предоставлен самому себе. Его мать — Мария Ивановна Эллиот — умерла через пять дней после его рождения, и отец вскоре женился вторично. К сожалению, мачеха не сумела найти общий язык с детьми Т. М. Беляева от первого брака. В результате родителей Ивану заменили книги. Проводя долгие часы в домашней библиотеке, мальчик зачитывался романами Майна Рида и Фенимора Купера, подолгу рассматривал географические карты и атласы.
В эти годы произошло его первое «знакомство» с Парагваем. Оно состоялось на чердаке усадьбы, где в архивах прадеда — адъютанта генералиссимуса А. В. Суворова — он нашел старинную карту столицы Парагвая — Асунсьона. Эта экзотическая страна поразила юное воображение. Мальчик буквально влюбился в смелый и мужественный народ, который до последней капли крови сражался с захватчиками (Аргентиной, Бразилией и Уругваем в 1864–1870 гг.), был очарован трагичностью судьбы, на столетие задержавшей развитие страны.
В кадетском корпусе у Ивана Беляева почти не оставалось свободного времени: все время было поделено между военными дисциплинами и страстью, захватившей его всерьез. Он с трудом выкраивал часы для занятий с дальним родственником — академиком Сергеем Федоровичем Ольденбургом — по географии и антропологии, штудировал книги об индейцах, выписанные из университетской и академической библиотек, изучал испанский язык. Это был сознательный шаг, сделав который человек обретает возможность сам влиять на свою судьбу.
Усиленная работа дала свои результаты. И. Т. Беляев был принят в Императорское Географическое общество по рекомендации профессоров Н. А. Богуславского и И. В. Мушкетова. Лекции Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского, пример Николая Николаевича Миклухо-Маклая вдохновляли и звали навстречу новым открытиям. После окончания военного училища начались проблемы: сказалось перенапряжение в годы учебы, стали беспокоить боли в сердце. В результате И. Т. Беляев получил отпуск и поехал на Кавказ для поправки здоровья. Но интерес к научным изысканиям не оставлял его в покое. На Кавказе И. Т. Беляевым была написана брошюра «На земле хевсуров»[13], ставшая его первым научным трудом.
В 1906 году И. Т. Беляев вернулся в Санкт-Петербург. В это время произошли два события, нарушившие относительно спокойный ход его жизни: неожиданная кончина молодой жены и поражение России в войне с Японией. В минуты отчаяния в голову стали приходить мысли об эмиграции в любимый Парагвай — военным инструктором. Но чувство долга удержало его на Родине.
В 1913 году И. Т. Беляев вновь женился (на Александре Александровне Захаровой), и это вернуло надежду на семейное счастье, но поставило крест на военной карьере в полку. Купеческое происхождение жены вынудило Ивана Тимофеевича покинуть гвардию, где строго блюлись законы «чистоты дворянской крови».
Накануне Первой мировой войны И. Т. Беляев поступил на службу в 1-й Кавказский стрелково-артиллерийский дивизион.
* * *
Надо сказать, что Иван Тимофеевич был классическим монархистом. Он был искренне убежден в особой исторической миссии России, которая не предполагала принятие ценностей демократического Запада. События Русско-японской войны лишь утвердили его в этом мнении, вызвав возмущение «провокационным» и «антирусским в своей основе» поведением европейских держав и США.
Судьба И. Т. Беляева на фронтах Первой мировой войны не особо отличалась от судеб большинства кадровых верных присяге офицеров старой русской армии. За бои в Карпатах в 1915 году он был представлен к ордену Святого Георгия «за спасение батареи и личное руководство атакой». Летом 1916 года, командуя дивизионом тяжелых гаубиц, он участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве — наступательной операции Юго-Западного фронта русской армии под командованием генерала А. А. Брусилова, в ходе которой было нанесено серьезное поражение австро-венгерской армии и заняты Галиция и Буковина.
В 1917 году И. Т. Беляев, произведенный в генерал-майоры, остро переживал моральное разложение армии, стоявшей, по его мнению, уже на пороге победы, но «погубившей ее митингами и анархией». Отношение Ивана Тимофеевича к Временному правительству было крайне негативным, а его деятельность он считал однозначно гибельной для армии и государства.
В марте 1917 года на псковском вокзале в ответ на требование какого-то унтера с взводом солдат снять погоны И. Т. Беляев ответил: «Дорогой мой! Я не только погоны и лампасы, я и штаны поснимаю, если вы повернете со мною на врага. А на „внутреннего врага“, против своих не ходил и не пойду, так вы уж меня увольте!»
В мае 1918 года И. Т. Беляев оказался на Дону. Генерал И. П. Романовский предложил ему должность начальника артиллерии. Командующий А. И. Деникин (Л. Г. Корнилов к тому времени был уже убит) поддержал его. П. Н. Врангель отзывался об И. Т. Беляеве как о человеке «прекрасной души», «храбром и добросовестном офицере», хотя и отмечал, что тот не всегда разделял и поддерживал взгляды своего начальства.
У А. И. Деникина Иван Тимофеевич некоторое время исполнял обязанности заведующего снабжением армии. Однако вскоре он был отозван с этого поста самим командующим. Произошло это из-за того, что И. Т. Беляев выступал против реквизиции продовольствия у крестьян и предлагал создать специальные охранные роты, которые препятствовали бы грабежам.
Все чаще и чаще И. Т. Беляев задумывался над тем, что цель не оправдывает средства, что избранные белыми методы не приближают, а, напротив, отдаляют освобождение России. Он с горечью наблюдал, как падает моральный дух, как мельчают люди, соблазненные дурным примером своего начальства. И нет ничего удивительно в том, что самостоятельно мыслящий офицер, не умевший ладить с начальством, долго не удержался на высоких должностях.
В ноябре 1919 года командующим Добровольческой армией стал генерал А. П. Кутепов. При нем И. Т. Беляев получил должность инспектора артиллерии армии и полную свободу действий в управлении всем ее артиллерийским хозяйством. Летом 1919 года Добровольческая армия овладела Харьковом, и командующий приказал Ивану Тимофеевичу наладить работу по выпуску оружия для фронта на остановившемся с начала войны харьковском паровозостроительном заводе.
Пик успеха белых на Южном фронте, пришедший на лето — осень 1919 года, оказался лишь прелюдией грядущей катастрофы. И. Т. Беляев прекрасно понимал вред репрессивной политики в отношении собственного народа и добился от А. П. Кутепова принятия срочных мер по укреплению дисциплины в армии, предусматривающей введение смертной казни за убийства и грабежи мирного населения. Однако принятие этих мер уже явно запоздало.
В ноябре 1919 года артиллерия И. Т. Беляева прикрывала отход из Харькова корпусов В. З. Май-Маевского. За Новороссийском для него началась совсем другая жизнь — жизнь эмигранта.
* * *
В 1921 году И. Т. Беляев вместе с остатками разгромленной врангелевской армии вынужден был покинуть Россию. Минуя Константинополь, в 1923 году он вместе с супругой оказался в Буэнос-Айресе.
Жизнь Ивана Тимофеевича в Аргентине сложилась бы очень тяжело, если бы не неожиданный визит и покровительство баронессы Жессе де Лева, покойный муж которой был в свое время хорошим знакомым его отца. С ее помощью И. Т. Беляеву удалось найти работу. Он стал преподавателем немецкого и французского языков в одном из колледжей. Иван Тимофеевич, не теряя времени, совершенствовался в испанском языке, изучение которого, как мы уже говорили, начал в юности. Через некоторое время на страницах газеты «Эль Либераль» появилось несколько рассказов о русской революции, впервые подписанных «Хуан Белайефф».
И. Т. Беляев не оставлял идею создания новой русской колонии на южноамериканской земле. Его главная идея заключалась в том, чтобы сохранить до лучших времен все положительное, что создала монархическая Россия. При этом русская община, по его мнению, должна была носить исключительно «гражданский» характер, а основными принципами обустройства русской колонии должны были стать аполитичность и воспитание в духе традиционных ценностей русской культуры в надежде на будущее возрождение России.
Позднее И. Т. Беляев писал:
«Я мечтал об одном. В море продажного разврата и растления я надеялся найти горсть героев, способных сохранить и возрастить те качества, которыми создалась и стояла Россия. Я верил, что эта закваска, когда совершится полнота времен, когда успокоится взбаламученное море революции, сохранит в себе здоровые начала для будущего. Если нельзя было спасти Россию, можно было спасти ее честь».
В одном из интервью журналисту К. К. Парчевскому, командированному в Латинскую Америку редакцией парижской газеты «Последние Новости», И. Т. Беляев заявил:
«В то время как Россия и русский народ погибают в большевистском разложении, в Парагвае может создаться новое ядро. Сюда можно перенести всю русскую культуру, литературу, музыку, науку, и они взойдут здесь пышным цветом».
Однако все его контакты и разговоры в русской колонии в Буэнос-Айресе заканчивались желанием в любой форме отделаться от надоедливого генерала и его идей, которые грозили пошатнуть материальное положение «старожилов».
Дело в том, что в Аргентине уже сложилась сильная русская колония, состоявшая из прежних переселенцев, но они, как с горечью говорил И. Т. Беляев, были заняты только собой, и заботы белых эмигрантов их не интересовали.
В конечном итоге верхушка аргентинской колонии нашла союзника в лице генерала С. П. Бобровского. В результате бывшему генералу, выпускнику Пажеского Его Императорского Величества корпуса и Николаевской инженерной академии Сергею Павловичу Бобровскому пришлось сыграть роль главного противника идеи гражданско-патриотической эмиграции. Его именем прикрывались те, кто стремился дискредитировать И. Т. Беляева, подвергнуть сомнению не только его авторитет, но и генеральский чин. И тогда, не видя никаких перспектив для русских в Аргентине, Иван Тимофеевич обратил свой взор к загадочной мечте своего детства, к Парагваю — стране, куда он и переехал в 1924 году.
1924 год — год признания Западом Советской России — стал «черным годом» для десятков тысяч русских эмигрантов в Европе. Начались гонения на эмигрантов в Болгарии и Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев. Тысячи русских семей лишились работы в Турции, ухудшилось положение русских эмигрантов во Франции, Германии, Бельгии и Люксембурге.
Для начала И. Т. Беляев посетил парагвайское представительство в Буэнос-Айресе. В Парагвае в это время происходила очередная смена власти (временным президентом страны стал Луис Альберто Риарт, а потом его сменил ставший во второй раз президентом Элихио Айяла), поэтому И. Т. Беляев был принят сухо. Одиннадцать месяцев спустя ситуация изменилась. В осуществлении планов русскому генералу помог бывший президент Парагвая доктор Мануэль Гондра Перейра и военный агент полковник Санчес.
Парагвайцы охотно приняли И. Т. Беляева и приветствовали его желание дать русским возможность обустроиться в новой для них стране. И вот в марте 1924 года Иван Тимофеевич сел на пароход «Берна», шедший вверх по реке Парана до столицы Парагвая города Асунсьон. Там он начинал хлопотать об организации русских колоний на парагвайской земле. И. Т. Беляев приводил аргументы в пользу своей затеи, говоря об огромных неиспользованных землях в провинции Чако, способных прокормить тысячи новых переселенцев и помочь воплотить в жизнь идею гражданско-патриотической эмиграции.
С самых первых шагов по парагвайской земле И. Т. Беляева не покидало ощущение, что он ходит по родной земле. Его поразило сходство вокзала в Асунсьоне с Царскосельским вокзалом, а сам Асунсьон напоминал ему Владикавказ. В столице страны было всего пять автомобилей и одна мощеная улица, но зато здесь работало электрическое освещение, а жизнь была дешева и спокойна.
* * *
Уже летом 1924 года через выходящую в Белграде эмигрантскую газету «Новое время» И. Т. Беляев направил обращение ко всем русским, вынужденным жить за пределами родины, «ко всем, кто мечтает жить в стране, где он может считаться русским». Он призывал приехать в Парагвай и создать там национальный очаг, чтобы сохранить русскую культуру и традиции, оградить «детей от гибели и растления». Все это предлагалось сделать в стране, «где ни истрепанная одежда, ни изможденное лицо не лишают права на уважение, где люди знают на опыте, что Феникс возрождается из пепла».
29 июня 1924 года военный министр генерал Скенони передал И. Т. Беляеву устное согласие президента Элихио Айялы на создание в Парагвае русского «культурного ядра». Ему было поручено организовать приезд в страну двенадцати специалистов (инженеров, путейцев, конструкторов, геодезистов и т. д.) для содействия восстановлению экономики Парагвая. При этом каждому специалисту гарантировалось жалование депутата парламента страны (от 2500 до 5000 песо в месяц). Было отмечено, что первая группа станет базой для последующей иммиграции.
И. Т. Беляев взял на себя ответственность за то, чтобы приглашенные специалисты имели соответствующую квалификацию и диплом, а также гарантировал непричастность каждого из них к службе в рядах Красной армии.
На призыв Ивана Тимофеевича быстро откликнулись инженеры Георгий Шмагайлов и Александр Пятицкий, путеец Евгений Авраменко, конструктор Борис Маковский, военный врач Евгений Тимченко…
В 1925 году по специальному приглашению парагвайского правительства в Асунсьон приехал бывший профессор Инженерной академии Санкт-Петербурга Сергей Павлович Бобровский, возглавивший группу русских «технарей», основавших «Союз Русских Техников в Парагвае». В свою очередь, Союз подвигнул переехать в Парагвай инженеров Алексея Каширского, Александра Богомольца, Бориса Воробьева, Владимира Башмакова и других, сформировавших впоследствии Национальный департамент Министерства общественных работ.
* * *
К сожалению, очень скоро из разговоров с военным министром И. Т. Беляеву стало ясно, что, прежде чем приступить к созданию «Русского Очага» в Парагвае, русским придется в очередной раз повоевать.
Дело в том, что в конце 20-х — начале 30-х годов группа топографов и землемеров во главе с И. Т. Беляевым провела обследование района Чако, имевшего важное стратегическое значение и, как считалось, богатого нефтью. С 1924 по 1932 год Иван Тимофеевич и ряд его русских помощников совершили тринадцать экспедиций в Чако. Совершенно неизведанные земли были полностью изучены. При этом, благодаря исключительной коммуникабельности русского генерала, местные индейцы, до этого очень настороженно и даже враждебно относившиеся к белым пришельцам, стали верными союзниками официального Асунсьона. У них Иван Тимофеевич получил индейское имя Алебук («Сильная рука») и был выбран касиком (главой) клана Тигров. Короче говоря, он стал для индейцев не просто своим, но почти богом. Один из парагвайских офицеров даже написал по этому поводу:
«Если генерал Беляев когда-нибудь вздумает опубликовать свои воспоминания, люди узнают, какими трудностями, жертвами и страданиями была оплачена попытка обжить Чако и превратить индейцев, обитающих в пустыне, в наших лучших друзей и союзников в войне против боливийских захватчиков».
Так уж получилось, но результаты работы группы И. Т. Беляева пригодились Парагваю достаточно скоро. 15 июня 1932 года боливийские войска внезапно атаковали парагвайскую армию. Так начался самый кровопролитный военный конфликт XX века в Латинской Америке — Чакская война, то есть боливийско-парагвайская война за спорный район Чако, превратившаяся, по сути, в войну за территориальную целостность и независимость Парагвая.
* * *
О Чакской войне и об участии в ней русских людей более подробно будет рассказано ниже. В целом же можно сказать, что обращение И. Т. Беляева с призывом перебраться в Парагвай нашло достаточно широкий отклик. Парагвай предстал перед откликнувшимися страной, ведущей справедливую войну, а вести военные действия эти русские еще не разучились.
Один из парагвайских историков потом написал:
«Истосковавшиеся по запаху пороха русские военные романтики приняли предложение и поставили на службу своей новой родине все свои знания и богатый военный опыт».
Генерал И. Т. Беляев лично участвовал во многих сражениях этой войны и дослужился до чина начальника Генерального штаба вооруженных сил Парагвая. Очень помогли в ходе боевых действий подробные карты И. Т. Беляева, а также то, что местные индейцы с готовностью помогали парагвайской армии, служили проводниками, снабжали ее провиантом.
* * *
После войны, закончившейся в 1935 году, слово «русский» зазвучало в Парагвае совсем по-иному. В городах появились улицы с нетипичными для испанского языка названиями, фамилии павших русских людей появились и на мемориальных плитах в Пантеоне Героев, многие русские были отмечены высшими воинскими наградами Парагвая, появился русский храм Пресвятой Богородицы и городское кладбище «Святое поле».
Эпизод Чакской войны
На этом, однако, вклад русских в историю Парагвая не закончился. Вслед за исследованием И. Т. Беляевым района Чако Бореаль русские землемеры обошли всю территорию республики и составили ее подробнейшие топографические карты. Русские эмигранты и их ученики изучили энергоресурсы Парагвая и создали основу системы энергоснабжения всей страны. Русские инженеры спроектировали современную сеть парагвайских шоссейных дорог. Масса оборонных объектов была построена или реконструирована по проектам русских военных инженеров. В Министерстве общественных работ, особенно в его дорожно-строительном отделе, долгие годы рабочим языком был русский. При прямом участии русских был создан физико-математический факультет Асунсьонского университета, а первым его деканом стал профессор С. П. Бобровский. Наконец, благодаря русским в Асунсьоне была основана первая школа классического танца, и в Парагвае появился балет. На протяжении многих лет русские «парагвайцы» занимали высокие посты в правительственной администрации, некоторые работали заместителями и советниками министров, начальниками крупных департаментов, возглавляли государственные институты.
Еще в 1933 году, то есть в самый разгар войны, И. Т. Беляев получил от Министерства иностранных дел все необходимые полномочия для содействия массовой русской иммиграции в Парагвай. Вскоре Иван Тимофеевич при активном содействии парагвайского консула Хуана Лапьерра основал в Париже Комитет по содействию массовой русской иммиграции в Парагвай, который возглавил донской атаман Африкан Петрович Богаевский. В 1934 году И. Т. Беляев представил сенату и палате депутатов парагвайского парламента проект закона о правах и привилегиях русских иммигрантов. Проект предусматривал свободу вероисповедания, возможность создания национальных школ, сохранение казачьих обычаев и традиций, в том числе общины. Вновь прибывающие освобождались от уплаты пошлин на ввоз имущества на десять лет.
А.Н. Богаевский. Фото 1910-х гг.
К сожалению, в 1936 году в Парагвае произошел государственный переворот, в результате которого правительство президента Элихио Айялы, благожелательно относившегося к И. Т. Беляеву и его идее «Русского очага», было свергнуто. Однако самый чувствительный удар по планам создания «Русского очага» в Парагвае, по мнению самого Ивана Тимофеевича, нанесли раздоры в самой эмигрантской среде — как в парижской, так и в парагвайской. Планы переселения большого числа русских белоэмигрантов из Европы в Парагвай входили в резкое противоречие с интересами верхушки русской эмиграции, не желавшей терять свое главенствующее положение.
В 1934 году, после смерти атамана А. П. Богаевского, фактически прекратилось действие Комитета по содействию массовой русской эмиграции в Парагвай, а перевод всего дела на чисто коммерческую основу окончательно подорвал и без того скромные финансовые возможности эмигрантов.
В русской колонии в Парагвае дела также складывались не лучшим образом. Постоянное отсутствие в Асунсьоне самого И. Т. Беляева, мягко говоря, не способствовало укреплению «Русского очага». Идеологические оппоненты Ивана Тимофеевича из числа русских переселенцев в Парагвае через голову генерала вступили в контакт с эмигрантскими кругами в Париже, представляя дело И. Т. Беляева как «подрыв тех мощных организаций, которым суждено с помощью Германии разгромить большевистскую Россию». В то же время сам И. Т. Беляев и его сторонники никогда не воспринимали гитлеровскую Германию в качестве «спасительницы России».
* * *
В 1939 году началась Вторая мировая война. Вплоть до 1942 года Парагвай (в котором проживало немало этнических немцев, в том числе симпатизирующих нацизму) и его президент генерал Ихинио Мориньиго Мартинес вели двойную игру, поддерживая отношения и с теми, и с другими. И хотя официальный Асунсьон, в конце концов, был вынужден объявить войну Германии и Японии (в феврале 1945 года), парагвайское правительство не только сопереживало Третьему рейху, но и всю войну оказывало ему помощь сырьем и продовольствием, а после войны предоставило убежище многим нацистским преступникам.
Большинство же русских эмигрантов, несмотря на то что из-за коммунистического режима они были вынуждены покинуть родину, поддержали справедливую войну Советского Союза против фашистов и участвовали в движении солидарности с СССР. В таких условиях «Русскому очагу» существовать было все сложнее.
В 1949 году ряды русской колонии в Парагвае пополнились за счет эмигрантов из Китая, где в результате затяжной Гражданской войны победу одержали коммунистические силы. Казалось бы, русская община должна была бы обрести «второе дыхание», однако события внутренней жизни Парагвая сломали все ее планы.
В 1954 году в Парагвае в результате военного переворота на тридцать четыре года установилась диктатура Альфредо Стресснера, сына немецкого колониста и индеанки, свергшего президента Федерико Чавеса и правившего страной до 1989 года. Во время Чакской войны этот человек служил под началом И. Т. Беляева и навсегда вынес убеждение, что русские офицеры — люди чести. До сих пор ходят рассказы о том, как будущий диктатор любил захаживать к русским офицерам, чтобы пропустить с ними рюмку-другую рома. Надо отдать ему должное, по сравнению с другими латиноамериканскими диктаторами самый молодой на то время генерал в Латинской Америке слыл «либеральным каудильо»[14].
Альфредо Стресснер осуществлял репрессивную внутреннюю политику, но привел при этом страну к впечатляющим экономическим успехам. Проблема заключалась в том, что в годы холодной войны все русское зачастую ассоциировалось с коммунизмом и автоматически становилось враждебным. Для русской диаспоры в Парагвае наступили нелегкие времена.
Альфредо Стресснер
Интересно, что сам диктатор, чьим идеалом, как говорят, был Адольф Гитлер, относился к «белым русским» (именно так парагвайцы стали называть эмигрантов из России) с большим уважением, оставшись верен старой фронтовой дружбе. Однако установленный им жесткий антикоммунистический режим создавал особый микроклимат вокруг русских иммигрантов и их потомков (русских парагвайцев он уважал, но запрещал им выезжать в СССР, да и оттуда никого не пускал). О нормальном функционировании организаций русской диаспоры в таких условиях не могло быть и речи.
* * *
Из всей русской диаспоры И. Т. Беляев был наиболее почитаем в Парагвае.
Став с мая 1936 года консультантом министерства обороны Парагвая, после провала проекта «Русского очага» он посвятил остаток своей жизни защите прав индейцев, добившись в этом деле значительных успехов. В 1941 году декретом президента страны он был назначен директором Национального патроната и генеральным администратором индейских колоний в Парагвае.
Он умер 22 июня 1957 года. Отпевание проходило в единственной в Асунсьоне русской православной церкви, построенной в 1928 году. Сам Альфредо Стресснер в сопровождении большой свиты пришел проститься с ним и отстоял всю церемонию отпевания. Отметим, что хоронили Ивана Тимофеевича Беляева с воинскими почестями как генерала, почетного гражданина Парагвая.
После смерти И. Т. Беляева, команданте Хуана Белайеффа, как его звали местные жители, в Парагвае был объявлен Национальный траур. Индейцы гуарани, провозгласившие его своим вождем, несли почетный караул два дня, а когда гроб с телом Ивана Тимофеевича на военном корабле был вывезен на остров посреди реки Парагвай, избранный им местом последнего упокоения, когда отгремел военный салют и отзвучали надгробные речи, индейцы отстранили белых и долго пели над ним свои надгробные песни.
Русский генерал, оставивший ярчайший след в истории Латинской Америки, был похоронен на острове посреди реки Парагвай в могиле с простой надписью: «Здесь лежит Беляев».